┈───ᗊ───┈
Люди, которые говорят с воспитательницей… странные. Они не кричат, не кривятся брезгливо, когда женщина тычет пальцем в него, и не отшатываются в страхе, перемешанном с отвращением, когда слышат: «он — галра». Они улыбаются, глядя сверху вниз и разговаривают тихо, почти шёпотом. Очень странные люди, а всё, что странно — опасно, маленький Кит знает. Так учила мама. Все дети столпились вокруг незнакомцев, возбуждённо галдя, но из всех те смотрят именно на него. И переглядываются тоже странно, так, что желудок подпрыгивает к горлу. — Думаешь, это он? — Уверен. Кит не выдерживает столько взглядов — разворачивается и бежит прочь от незнакомых землян и детей, готовых накинуться на него с кулаками только за то, что он сунул нос из спальни. Когда они приходят к нему, в комнате больше никого нет. Все остальные ребята ушли играть после обеда, а он прошмыгнул побыстрее на койку, чтобы не вытаскивать потом из-за шиворота кусочки еды. Странные люди — опасные, напоминает себе мальчик, а потому, когда один из них — в узкой прозрачной маске на глазах и чуть менее пугающий — делает шаг вперёд и протягивает свою огромную ручищу, Кит с визгом швыряет в него тощую подушку и вместе с простынями валится на пол. Каким-то образом он умудряется забиться за спинку кровати, вроде бы вплотную приставленную к стене, и теперь яростно шипит оттуда на каждого, кто пытается к нему приблизиться. Человек в маске уже рискнул и теперь тихо пыхтит, баюкая поцарапанное запястье. Кровит несильно, — когти ему подрезают стабильно раз в две недели, неаккуратно и особо не цацкаясь — но Кит доволен собой. Воспитателей в комнате с ними нет, зато есть второй человек, он пугает больше всех. Он огромный. Его кулак размером с голову Кита, и он мог бы свернуть ему шею двумя пальцами, если бы захотел. А он захочет. Эти люди, наверное, глупые или плохо слышат, потому что у Кита очень хороший слух и он точно знает, что им не раз сообщили о том, кто он такой. Кит всхлипывает и испуганно зажимает рот ладошкой. За плаксивость может достаться ещё больше, он знает, и поэтому жмурится крепко-крепко. Щёлка слишком узкая для землян, и достать сюда могут разве что длиннорукие олкари, но ему всё равно ужасно страшно. Человек в маске присаживается на корточки перед кроватью и заглядывает вниз — Кит шипит и пищит сразу одновременно и втискивается в стену плотнее, наступая пятками на непослушный хвост. Человек улыбается, говорит монотонно, но мягко: «Вылезай, не бойся. Я тебя не обижу». Кит не верит ни единому слову. Ему уже обещали так однажды: мы не обидим тебя, мы хотим дружить. А закончилось всё горькими слезами в чулане, разбитой губой и пластилином в волосах. Киту очень нравятся его волосы, мягкие и длинные, почти такие же красивые, как у мамы, и он разрыдался до истерики, когда ему выстригали большой клок с комком ярко-зелёного цвета. Раньше он любил зелёный. Кит сжимает прядки в кулачки и подтягивает к груди ноги. Он не даст больше обрезать себе волосы. И бить себя тоже больше не даст. В полоске света между дном кровати и полом появляется ещё одно лицо. Второй мужчина улыбается точно так же, аккуратно и как-будто бы даже ласково. От улыбки длинный шрам у него на переносице собирается крошечными морщинками. — Боится, — шепчет его друг-брат-знакомый и пихает в плечо. — Широ… Отдай и пойдём отсюда. Не надо нервировать ребёнка ещё больше. «Широ» опять улыбается, но на этот раз как-то печально. — Эй, малыш. Смотри, что у нас есть, — у великана «Широ» голос на удивление тихий и приятный, а ещё от уголков серых глаз тянутся красивые чёрные стрелочки. Кит замирает, разглядывая их. У него есть почти такие же. Лицо «Широ» исчезает из поля зрения, он шебуршит чем-то наверху, на кровати; уши Кита непроизвольно дёргаются, когда он слышит тихий «вжик» молнии и шуршание пакета. — Тебе понравится, — добродушно обещает человек в маске, а потом задирает голову и поднимается на локтях, так что теперь Киту видны только его руки, грудь и часть шеи. — Что ты там копаешься, ну? — Оно не открывается, — хмуро отвечают ему сверху. — Господи боже, Такаши, ты, чёрт побери, космческий рейнджер и действующий Чёрный Паладин. Ты смог уничтожить целую Империю, а сейчас не можешь открыть упаковку с детской игрушкой? — Не выражайся. Это не одно и то же, знаешь ли. Ты видел вообще? Их запаковывают хуже, чем чупа-чупсы. Глаза Кита вспыхивают при упоминании знакомого слова. Он несколько раз видел, как им раздают сладости и небольшие игрушки — машинки, человечков с поворачивающимися руками и ногами и пластмассовых земных животных. Каждый раз их доставали из больших коробок, которые, по словам старших, приносили неравнодушные местные. Что значит «неравнодушные» Кит ещё пока не знает, но, похоже, это что-то очень хорошее, раз такие люди дарили им, никому не нужным, подарки. Вокруг таких коробок всегда было настоящее столпотворение, и Кит, окрылённый внезапной радостью, как и все остальные пытался протиснуться поближе, чтобы получить хоть одну конфетку в шелестящей обёртке. В последний раз получил он только по уху, от чего из глаз тут же невольно брызнули слёзы, а ещё крепкий подзатыльник и презрительное «пошёл отсюда, уродец» от мальчика постарше. Конфеты Киту так и не досталось, а вот за то, что сопли развёл — очень даже. С тех пор он к таким раздачкам даже не приближался, и плакать совсем перестал, хотя ухо болело потом ещё несколько дней. — Опа, получилось, — торжествующе восклицает «Широ». Кит напрягается, когда мужчины снова опускаются на пол. По паркету шаркает что-то небольшое и голубое, выдуждая его от неожиданности вцеиться в хвост руками. — Держи, маленький. «Широ» и человек в маске смотрят на Кита почти в упор. Он таращится на них в ответ большими круглыми глазами, но уже больше удивлённо, чем испуганно. У зверька пухлое тело, по форме чем-то похожее на сладкую жёлтую грушу, четыре короткие лапы и большая круглая морда, а ещё… Кит открывает рот, но закрывает раньше, чем успевает спросить. У нелепого существа два маленьких уха на покатой голове, совсем не таких, как у него. Но и не человеческих. — Это бегемотик, — Кит подпрыгивает от неожиданно прозвучавшего голоса Широ. Всё это время оба мужчины молча наблюдали за ним, задержав дыхание. — Смотри, какие красивые глазки, — делает осторожную попытку Широ, поднимая игрушку и слегка её встряхивая. — Думаю, он очень хотел бы с тобой подружиться. На этих словах у Кита воздух застревает между грудью и носом, не находя выхода. — Д-дужить?.. Человек в маске тихо выдыхает. Кит, даже не глядя в их сторону, замечает, как просияло лицо у Широ. — Конечно, дружить, — соглашается он. — Кит такой хороший, правда? Бегемотик будет очень рад, если ты захочешь с ним подружиться. — Беге…мотик. Мне? — Да, маленький, тебе. Твой новый друг. Земляне вздрагивают одновременно, когда Кит вдруг заходится громким, надрывным плачем. Он хватает игрушку, прижимая её обеими руками к груди, и утыкается в мягкий плюш, продолжая завывать и покачиваться взад-вперёд. Широ испуганно тянет к нему руки, но Кит только громче взвывает, отчаянно пытается спрятать зверька в складах одежды. — Эй-эй, что ты, малыш, прости, я не хотел… Человек в маске тихо шепчет что-то себе под нос и тянет Широ назад. — Хватит на сегодня. Пойдём, вернёмся завтра. — Но… — Такаши. Идём. Кит всхлипывает, когда тяжёлые шаги мужчин торопливо удаляются от кровати, и ещё раз — когда за ними бесшумно прикрывается дверь.┈───ᗊ───┈
— Айверсон будет в восторге. Широ шумно, устало выдыхает, трёт пальцами переносицу, медленно спускаясь по ступенькам, ведущим к дверям приюта. На улице жарко, — середина июля — и он резким движением срывает куртку, открывая закаменевшую спину. Закурил бы с радостью, если б хоть раз в жизни притрагивался к сигаретам. — Плевал я на Айверсона и на его мнение, — шипит он, и Адам успокаивающе кладёт руку ему на плечо, поглаживая. — Он ребёнок, ты понимаешь? Ты слышал, что они о нём говорили? Как будто… как будто кроме Заркона, его генералов и Хаггар кто-то виноват в том, что произошло. Такой маленький, уже запуганный, как же… она попросила нас о помощи, а мы, мы так долго не могли его найти и… — Такаши, посмотри на меня. Широ вздрагивает, услышав собственное имя. Мало кто звал его так, — слишком уж прижилось прозвище — но если такое случалось, то всегда было чем-то особенным. Лицо обнимают тёплые ладони. Адам большими пальцами аккуратно массирует виски, — Широ сам не заметил, как от нервов разболелась голова — а потом нежно целует в уголок сжатых губ. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что я всегда буду на твоей стороне, — говорит он и улыбается. Очки сверкают на солнце, выглянувшем из-за крыши корпуса. — До тех пор, пока это законно, разумеется. Широ закатывает глаза, но улыбка у Адама слишком заразительная — он улыбается в ответ и оставляет маленький поцелуй на раскрытой ладони. — Почему это звучит так, будто это я пытался угнать ховерборд на втором курсе? Адам негромко смеётся, открывая дверь машины, и у Такаши теплеет на сердце. В последние месяцы увидеть радость на любимом лице было особенно сложно — слишком много навалилось, Атлас работает без продыха, и Адам, конечно же, вместе с ним. — Но ты же был с нами, — выруливая со двора, по-ребячески дразнится он, показывая сидящему на пассажирском сидении Широ язык. — Пытался остановить вас, идиотов. — И совершенно случайно проехал с нами три с половиной километра, конечно, родной, как скажешь, — покладисто посмеивается Адам. Машина выезжает на оживлённое шоссе. — Куда мы едем, офицер? Широ ненадолго замолкает, задумавшись. Потом откидывается на спинку кожаного кресла и повелительно вскидывает руку. — В Гарнизон. Если у Айверсона есть аргументы, я готов его выслушать. Адам жмёт плечами, крутит руль влево, съезжая на развилку. — Как скажете, Широгане-сан. Только, мы готовы.