Разбитое отражение

— Это будет последнее задание, — говорит Марк. — Прости, — говорит Марк. — Я не отдам тебе контроль, пока не закончу дело, — решает Марк, разрушая словами тот хрупкий мир, что им удалось построить. Стивену горько и больно. То ли от синяков, то ли от преданного доверия. Хотя о каком вообще доверии речь, если он делит тело с наёмником и аватаром Египетского Бога. Но Стивен доверился, а Марк их предал. Хонсу доволен. Это странно, учитывая, что они потеряли скарабея, но кажется он рад вернуться в Египет. Может быть там он станет сильнее, Стивен не знает, да ему и плевать. Он занят осознанием, что теперь он может быть только беспомощным наблюдателем за своей сумасшедшей жизнью. За тем, как Марк покупает билеты на самолёт, обаятельно улыбается регистраторам в аэропорту и умудряется разговаривать с людьми, не дёргаясь, поддерживая зрительный контакт дольше десяти секунд. Во время полёта, Стивен прячется в самом тёмном уголке сознания, потому что, хоть он и прыгал по крышам всю предыдущую ночь, самолёт не входит с этим ни в какое сравнение. — Прекрати трястись, — скрипит зубами Марк, сжимая дрожащие пальцы в кулак. Конечно же он не боится. Ни богов, ни перестрелок, ни летать. Но Стивен ничего не может поделать с тем, как тело, даже не принадлежащее ему в данный момент, охватывает неконтролируемая паника. — Попробуй поспать? — миролюбиво предлагает Марк. — Нам обоим станет легче. — Я никогда в жизни больше не буду спать, — цедит Стивен и беспомощно жмурится от турбулентности. В конце концов Марк заказывает у стюардессы виски. Скорее от безнадёги, чем для решения проблемы. Но алкоголь внезапно баюкает Стивена, успокаивая панику, и до конца полёта он будто бы дрейфует в их общем сознании, окутанный темнотой и ленивым бурчанием Марка. Когда он приходит в себя, он всё ещё назойливая муха на стене. Но он снова может видеть, что происходит, нудеть у Марка над ухом и доводить его до слепой ярости с пол оборота. В другое время, Стивен бы задумался над этим. Задумался над тем, как ему, при всём его косноязычии и заикании, удаётся находить верные слова. Именно те, что безошибочно попадают в цель и разносят броню Марка в щепки. Но сейчас Стивен слишком увлечён ссорой и обоюдной обидой, кипящей в их крови. — Ты бесполезен и мы погибнем из-за твоей глупости, если ты продолжишь мешаться у меня под ногами! — А ты жалок! Я хотя бы могу жить несколько часов никого не убивая и не нарываясь на драки! — Я встречаю опасность, в то время, как ты трусливо прячешься в нашем сознании. — Кто бы говорил о трусости! Тебе было настолько страшно и одиноко жить без насилия, что ты прятался, пока я живу за нас обоих! Марк со всего размаху бьёт в зеркало в их гостиничном номере (шикарном, гостиничном номере, надо сказать). — Я! Не! Прячусь! — гремит Марк, чеканя слова ударами по своему отражению, и Стивену кажется, что когда зеркало рассыплется, он наконец-то будет свободен. Поэтому он рвётся вперёд из своего зазеркалья, неожиданно опрокидывая Марка на лопатки. Рухнув спиной на кровать, Марк рычит, отчаянно сражаясь за их тело. Он перекатывается на живот, пытаясь скинуть Стивена с себя, но тот внезапно вцепляется как клещ, скаля зубы от натуги. Они крутятся по постели, выгибаясь в разные стороны, будто в припадке. — Я не позволю тебе убивать людей, — сипит Стивен, пытаясь дотянуться до правой руки. Хотя бы до мизинца. — Я пытаюсь защитить нас! — парирует Марк, отпихивая Стивена из тела. — Не такой ценой! — ощутив свои руки, Стивен держится за простыни, изо всех сил, на которые способен. — Отпусти! Стивен! — бушует Марк, пытаясь вернуть себе контроль, но пальцы свело намертво, а Стивен уже чувствует локти и плечи. А ещё он неожиданно чувствует Марка. Сильного, крепкого, пыхтящего в затылок, сражающегося за их тело. Так близко, как никогда раньше у них не получалось. Смущение ошпаривает кипятком. Или это неимоверная духота Египта, которую Стивен наконец-то смог вдохнуть через вернувшиеся лёгкие. Марку достаточно этой заминки, перехватив контроль, он вышвыривает Стивена обратно в разбитое зеркало, а сам откидывается на спину, тяжело дыша. Минуту они проводят в блаженном молчании. Стивен думает о том, что это он из них двоих жалкий, быть так близко к победе и сдаться, из-за того, что почувствовал что-то. Марк, тем временем внимательно следит за своим отражением из-под прикрытых век. — Что это было? — требовательно спрашивает он. Стивен качает головой и отворачивается, обнимая себя руками. Вот только Марку, как обычно плевать на чувства Стивена. Он хочет ответов, а значит он их получит. — Стало... Жарко, а потом ты отпустил руки, — подозрительно щурится Марк, анализируя их маленькую битву. - И мне всё ещё жарко, Стивен. Он резко встаёт, привлекая к себе внимание скукожившегося отражения. — Чт.. Что ты делаешь? — Раздеваюсь. Мне жарко. Так и не оторвав от Стивена глаз, Марк расстегивает рубашку и ремень джинс. — Не надо, стой, — беспомощно блеет Стивен, но отвернуться всё равно не может. Марк опасно прищуривается и дёргает штаны вниз. Всё его тело лоснится от пота и какого-то невероятного внутреннего сияния. Кожа будто покрыта золотом, как у настоящего Бога. Стивен ни за что в жизни бы не подумал, что его, их тело может так выглядеть. А ещё их член подозрительно напряжён и, судя по торжествующему блеску во взгляде Марка, он рад, что Стивен наконец-то это заметил. — Это не я, Стив. Это ты, — звучит каким-то ужасным приговором. Стивен качает головой, прячет глаза, кутается в простынь, пытаясь отгородиться от жестокого Марка. Или жестокой правды. Насмешливо фыркнув, Марк идёт к бару, достаёт первую попавшуюся бутылку и делает щедрый глоток прямо из горла. Варвар. Он молчит, хотя мог бы много чего сказать. Что Стивен больной, что всё это ненормально, что он может протянуть "руку помощи" и сделать им обоим хорошо, если Стивен пообещает больше не мешаться под ногами... Но Марк молчит и пьёт, а Стивен смотрит на него из зазеркалья взглядом побитой собаки, чувствуя злорадное разочарование, повисшее в воздухе, как будто Стивен опять всё испортил.