В тот день решилось многое: судьбы тех бойцов, что участвовали в битве; судьба региона, где битва имела место быть; судьба всего Средиземья.
В тот день много, кто радовался победе, но были и те, кто оплакивал мертвых. Их было больше. Намного больше. Потери были среди эльфов, людей и гномов. Много, кто погиб в тот день, однако все винили ни врага, чья рука оборвала нить жизни их близкого, а себя.
«Не смог. Если не смог защитить ее, то как смогу защитить целое Королевство?» — именно такие мысли преследовали Торина Дубощита каждый день после той самой битвы.
Сжимая ее тело в своих руках, тот корил себя, что не смог уберечь ее, что допустил такой исход событий. После смерти вожака, орки отступили. Бежали, как жалкие трусы. Убегали от разъяренного Торина Дубощита. Он был готов сметать все на своем пути, однако держал в своих руках тело той, что любил.
Тогда он понял всё: в тот страшный день он должен был умереть. И не только он. Судя по последним ее словам и реакции, Кили и Фили тоже было место среди мертвых. Однако она смогла. Она выполнила свой долг, свою цель.
Однако, были и те, кто винил других в чужих смертях. Когда на лед пришли Клинт и Нориэль, эльф готов был убить Торина. Он кричал на него, проклинал, не сдерживая слез. Его профессиональное спокойствие в тот страшный момент дало сбой. Единственное, что его останавливало ударить гнома — Нориэль. Темноволосая эльфийка, горько роняя слезы, удерживала своего брата от необдуманного поступка, хотя сама еле себя сдерживала.
— Это все из-за тебя! Почему она пожертвовала собой ради тебя?! Ты ее не достоин! Ни ее, ни ее любви! — в сердцах кричал Клинт, совсем не заботясь о том, что это слышит Фили, что пришел с ним, и Кили, которому, придерживая за руки, помогала идти Тауриэль и который только-только пришел в сознание, но уже не мог свыкнуться с мыслью, что Таи больше нет. Леголас тогда тоже стоял рядом: глядя на рыжеволосую эльфийку, что стояла рядом с принцем Эребора, эльф не мог представить, как повел себя, если бы увидел перед собой ее мертвое тело.
В тот же день тело Таи унесли в гробницы Эребора. Собрались все: гномы, которые хоть и не видели Таю в бою, но были ей искренне благодарны, что она, жертвуя собой, спасла жизнь их Королю; эльфы, которые видели ее пыл остановить бессмысленное сражение между тремя расами и попытки восстановить мир между народами; люди, которым в душу запала ее помощь больным и раненным, а также ее рвение к освобождению Дейла от врагов; Бильбо Бэггинс, которому Тая стала словно родственник, что был единственным приятным собеседником из всей его родни, и Гэндальф Серый, что не мог свыкнуться с такой потерей. Старый волшебник на глазах постарел на лет 10, когда увидел поникшего Торина, что нес безжизненное тело девушки, которая стала ему внучкой. Чародей тогда ничего не сказал. Он не злился, ни старался узнать каких-либо элементов ее смерти. Ничего. Он лишь одиноко стоял и с грустью в глазах глядел на тело внучки, вспоминая все те моменты, проведенные вместе. Как они впервые встретились, как вместе путешествовали, как расходились и заново встречались. А ведь он мог и не звать ее в поход...
Все были ей благодарны. Все не могли поверить в ее смерть. В знак своей благодарности все три короля отдали дань уважения Тае и вложили в ее руки Аркенстон, как символ возобновившегося мира между народами севера.
Однако не всё было так гладко. На следующий день, когда Торин вновь пришел в гробницу, в которой лежало тело нашей героини, он его не нашел. Девушка будто испарилась, оставив на своем месте лишь одиноко лежащий камень. Торин пару дней сходил с ума, сомневаясь в каждом, кого встречал. Его поглотило сомнение и горечь, что накапливалось с каждой секундой всё больше и больше. Всех постигло такое чувство, будто Торина вновь атаковал Драконий недуг, однако в один миг Король будто пришел в себя: он успокоился, стал вести себя подобно истинному Королю. Будто кто-то его направил на истинный путь.
С того дня начался мир. Гномы, люди и эльфы приложили общие усилия, чтобы восстановить Дейл. Король Торин Дубощит, как завещал Великий Волшебник слова Таи, отдал ее долю золота и сокровищ людям. Точнее сказать, выделил их на постройку Дейла, потихоньку отрабатывая свои грешки и обещания перед людьми и Таей. Драконий недуг словно улетучился и больше не беспокоил нового Короля, на что среди отряда Торина стал идти слушок, что это Тая замолвила словечко у самого Эру Илуватара.
Хоть политические отношения у Торина с Трандуилом всё еще были натянутые, Бард всё же как-то мог удерживать канат по середине и также удерживать мир во всех решениях. Сам лучник тоже был огорчен смертью Таи, потому, посовещавшись со своим народом, тот решил даже установить некий памятник, что будет отображать смелость и храбрость Таи во время битвы, а также всех тех погибших во время войны за Дейл. Сам памятник слили в кузнях Эребора. Старались самые лучшие мастера Эребора, Лихолесья и самого Дейла.
Белые камни Ласгалена вернулись своему законному владельцу, когда Лесной Король посетил начавшийся строиться Дейл через пару недель после битвы. Хоть белые жемчужины должны были перейти Трандуилу без какого-либо обмена, эльф пришел к Торину Дубощиту не без подарка: та самая лютня-гитара девушки, которую когда-то давно изъяли эльфийские стражники у нее в Лихолесье. Трандуил нашел этот музыкальный инструмент случайно: стражники были явно обескуражены тем, что нужно делать с вещью, которая явно была сделана рукой эльфа — не выбрасывать же. Лесной же Король не дурак: сразу смекнул, чья это лютня. В следующий свой визит Король Трандуил преподнес Торину сей предмет после получение своих белых жемчужин. Таким образом, единственное, что осталось у Торина после смерти Таи, — это воспоминания и лютня.
Нориэль и Клинт, отправив весточку в Шир, ненадолго засели в Дейле, развлекая людей и основав первый трактир. Тауриэль же тоже осталась в Дейле, дабы быть ближе к Кили, ведь с поста командира эльфийской армии Лесного Короля ее сместили, так что теперь она стала спокойно жить в людском городе, иногда помогая им с лечением больных. С Кили в отношениях она не торопилась, так как помощь людям с городом и для нее, и для принца было первой задачей. Леголас же, по приказу своего отца, тоже остался в Дейле на некоторое время — нужно же было кому-то остаться и контролировать эльфийских мастеров, в то время как его отец уводил свою армию обратно в Лихолесье. Тогда-то он и сблизился с Нориэль: полной его противоположностью. Леголас — правильный принц, у кого соблюдение традиций стоит на первом месте, а Нориэль — простая эльфийка, что устала жить по старым правилам. Несмотря на их разногласия, их общая битва против Болга смогла их сблизить. Хоть и не сильно, но сблизить. Клинт же отнёсся к новому знакомству сестры очень своеобразно. Вроде и вытянулся по струнке при виде члена королевской и знатной семьи, а также осознания своего поведения на льду при королевской знати, но шуточку про «принца на белом коне» всё же произнес, чем вогнал свою сестру в жуткую краску перед Леголасом, который слегка не понял.
Бильбо и Гэндальф, не дождавшись окончания постройки нового Дейла, ушли из Эребора. Старик больше не мог вынести чувства горя и поскорее хотел покинуть место битвы, однако всё же обещал вернуться. На прощание гномы все же уговорили хоббита забрать с собой хотя бы небольшой сундук со всякими золотыми побрякушками, что когда-то собирал Нори, пока искал Аркенстон.
Дни сменялись месяцами. Дейл отстроился в новый красивый город, в котором люди жили и не чувствовали никаких невзгод. Всем нравилась их новая жизнь. Многие жили дальше. Лишь Торин Дубощит не мог постичь своего истинного счастья. В Одинокую Гору стали возвращаться гномы из его народа. Эребор тоже изменился до неузнаваемости: в коридорах больше не стоял запах дракона, печи и кузни вновь заработали своим чередом, главный вход в Королевство был заново отстроен, а Аркенстон, что до этого должен был покоиться в гробницах Эребора, теперь сиял в руках высеченной на холодном камне картине красивой девушки.
Сестра Торина почти самая первая приехала в Одинокую Гору, только узнав о кровавой битве у Одинокой Горы и Дейла. Сколько бы она не спрашивала своего брата о Тае, тот не отвечал — лишь грустно уходил в свои покои, погружаясь в полные горечи воспоминания былых дней. Кили и Фили всё рассказали своей маме. Дис прониклась историями своих сыновей и с тех пор каждый раз, когда проходила мимо этой настенной фрески, благодарила Таю за то, что спасла ее сыновей и брата.
В то время, как Торин Дубощит спокойно и весьма хорошо, но одиноко правил своим Королевством, в глуши, в одной деревеньке Рохана, недалеко от южной границы Лихолесья, в одном из небольших трактиров сидела темноволосая девушка. На столе покоилась пустая чашка, от которой исходил едва заметный запах хмельного эля, а сам бард, облокотившись спиной на хилую деревянную стену, сидел и пытался понять, куда же ей дальше направляться. Ее тонкие бледные пальцы ловко перебирали струны старенькой и потрепанной лютни, а губы еле шептали текст песни:
Я помню, как открыл глаза
И встретил в них тебя,
Как первый луч, как тихий звон,
Как первая гроза.
Ты словно в небесах заря,
Ты — полная луна.
Я помню лишь твои глаза,
А дальше пустота.
Сотни ночных дорог
Напомнят мне тебя.
Я в них терял свою любовь
И заново встречал.
Лишь дай мне посмотреть в последний раз
В твои глаза!
Я потерял дорогу к ним
Я потерял себя…
