Модный пуховик

      Объёмная бело-красная куртка, глянцевая, блестящая на свету, хрустящая в пальцах — подарок судьбы, точнее, мамы. Погода сегодня прекрасна как никогда, особенно для выгула обновки: ни солнечно, ни пасмурно, — всё, как она любит — не куртка, конечно, а девушка. Короче, мечты сбываются.       Вот только ужасно разнылась спина: вчера она — в смысле не спина, а девушка эта — два часа подряд сидела на лекции, упершись в железную скобу, а на плече покоилась голова подруги… кажется, плачущей. Почему? Она так и не спросила. Только пару раз похлопала подружески по вздрагивающему плечу, как можно асексуальней. Хорошая же она подруга, та, другая, первая… не важно. Как же. Болит. Спина.       Радует ещё, что в метро сегодня не так много народа. Всего одна пара — занятий, не народа. Свобода с часа дня — ла-фа. Латте бы или рафа — только до кафе далеко. Зато можно позволить себе местечко поудобнее, вот так. А! Опереться невозможно о спинку — так ноет в позвонке или во всем позвоничнике. В глазах темнеет. Хочется лечь на банкетку, обнять колени руками и заскулить… Но нельзя: не поймут. Еще полицию вызовут — а тут обыск, стихи в блокнотике, скандал…       Лучше она посмотрит на свою куртку: алую, как роза, блестящую, как река, новую и хрустящую под пальцами, как пакет… приступ тошноты не дал додумать сравнения. Она даже провалилась в пакет, черный и хрустящий, облепляющий, сдавливающий горло. Она отчаянно забилась, прорвалась, на мгновение. Прояснилось: она как пакет в пакете. Иногда так и хочется выйти из комнаты и выброситься, но, говорят, окружающую среду загрязнять нехорошо. Надо бы записать.       Объёмная куртка — утонуть можно, захлебнуться. В крови. С молоком. Щёки горят. Пакет хрустит. На голове. В глазах темнеет, а тут ещё спина разнылась. Никогда не били в спину, особенно ногами, не душили пакетом, а сейчас — воздуха, воздуха… Следующая остановка… Кажется, проехали.       Роза? Слишком пошло, вульгарно. Значит слишком много на словах, а на деле — ни-че-го. К тому же — шипы. Спина всхлипнула опять, брызнули красные огоньки, как глаза на фотографии, только изнутри, в голове. Так вот, что значит, когда искры из глаз… А она всего лишь забыла: коснулась спиной о спинку… Только бы не заснуть — хотя кругом не снежная пустыня вроде бы, а метро.       Точно, куртка. Красная, как помидор с моцареллой, как клубника со сливками, как кровь с молоком. Ох, затошнило! Хотя в поезде не укачивает обычно. А сравнения хорошие, надо бы записать.       Куртка, да, вот. Глянцевая, как обложка журнала — незапрещённого, лоснящегося, масляного… Моне позавидовал бы переливам — макового поля — погибших. За что?       На излучине локтя волнуются алые реки. Магмы или крови? Все залило. Все руки. В море крови. Стереть, сцарапать! Под ногтями забилась, засохла, багровая, жжётся. Нет её, нет! Только мясо и жилы без кожи, горят. Почём нынче?       Осторожно, двери закрываются. За нахождение в поезде, следующем в тупик…       В глазах темнее с каждым разом. Но если закрыть глаза — может, тогда всё исчезнет, как пассажиры вокруг?