***
Проснулся я уже в больнице. Белые стены давили на меня, так ещё запах бинтов и таблеток провоцировал рвотный рефлекс. Хотя, это лучше, чем запах грязи, крови и железа. Моя койка располагалась возле окна. Солнце так ярко светило, что пришлось прищурить глаза от резкого, режущего света. Решив, что нужно рассмотреть помещение, я медленно поднял руки, схватился за поручни и поднялся. Боль прошлась по всему телу, трение бинтов об ожоги было не самым приятным ощущением. — Значит живой.» «Чувствуешь боль — значит живой», так рассуждает Бакуго. «Приняв сидячую позу, я начал смотреть в стену. Голова раскалывалась, в ушах стоял неприятный звук. Повернув голову, я увидел графин с водой. Я потянулся к нему и сделал глоток. Стало легче, да и сухость во рту пропала. Постепенно я различил звук холтера слева от себя. Повернув голову, я увидел еще одну койку, в которой лежал Деку. Весь в трубках, руки и ноги забинтованы. От такого вида сжималось сердце. Хотелось все это снять, но нельзя. Если присмотреться, то бинты выглядели не такими уж и новыми. Появилось предположение, что они пролежали около 2 месяцев. Да и по отросшим кудрявым волосам было заметно, что за ними давненько не ухаживали.» Двери распахнулись и в палату зашла медсестра. Увидев, что один из пациентов встал, она тут же засыпала Бакуго вопросами о его самочувствии. — Мы объявим вашим родственникам о вашем пробуждении, — наконец сказала она. — Как долго я здесь? — Почти три месяца. Долго. —А он, — Кацуки кивнул в сторону Деку. — Ещё не очнулся? — Господин Мидория пришел в себя три, а то и четыре недели назад. Это удивительно, с его-то травмами. После этого диалога медсестра ушла. Позже Бакуго принесли обед и тот, с трудом схватив приборы через бинт, поел. После еды он попросил, чтобы сегодня его больше не тревожили. Разговаривать с кем-то сейчас совсем не хотелось. На улице уже наступил вечер, поэтому Кацуки лег спать.***
Ночь. Открыв слипшиеся глаза, Изуку зевнул. Тело потихоньку восстанавливалось, поэтому сделать легкое потягивание не доставило особых проблем, однако с забинтованными руками это было сложновато. Изуку потянулся за водой. Он чуть не пролил ее, пока держал графин над стаканом, чуть не выронил сам стакан, и в итоге едва ли этой водой не подавился. Тяжело жить с забинтованными руками... Поставив стакан на стол, Изуку лег на подушку и закрыл глаза. Но сон отшибло окончательно. — И что мне делать теперь?.. Повернув голову, он увидел Бакуго, спящего уже который день. Однако для себя зеленоволосый отметил, что поза сна Кацуки теперь совсем другая. — Неужели проснулся? — с надеждой спросил самого себя Мидория. Когда Изуку очнулся пару недель назад, первое, что его волновало, это самочувствие Каччана. Увидеть его было приятно, однако осознание того, что Кацуки теперь лежит, словно живая кукла, ничего не видящая и не слышащая, не способная двигаться или говорить, доставляло Мидории сильную душевную боль. Но вот сейчас, увидев, как блондин переворачивается на другую сторону и что-то невнятно бормочет, сердце начало биться как ненормальное. Улыбка сама по себе появилась на лице веснушчатого. — Как же хорошо, что с тобой все в порядке. У Бакуго было расслабленное лицо, и брови в кои то веки не были смещены у переносицы. Увидеть такого Каччана было редкостью, поэтому Изуку лёг набок и начал любоваться им. Такие моменты можно пересчитать по пальцам одной руки. На переменах Бакуго вообще не увидеть, в столовке из-за народа тоже, на тренировках не полюбуешься, так как нужно следить за битвой. Есть разве что урок, вот только и на нем ничего, кроме спины, видно все равно не будет. А сейчас такой шанс выпал! Любуйся, пока не застукают. Именно ради таких моментов и стоит жить. «Прости за все, что я делал с тобой раньше». — Я прощаю тебя, Каччан.***
Очередное утро. Кацуки с радостью поспал бы подольше, но вот лучи солнца его радость явно не разделяют. — Доброе утро Каччан! Сказать честно, Кацуки был удивлён. — А-ага, доброе. — Как спалось? — Нормально. — Сегодня пятница, у ребят ничего нет, а это значит… — А это значит, что они придут сюда и будут орать, — ответил за Изуку Кацуки. — Т-ты прав, ха-ха… — А как же ещё. Послышался негромкий стук. Дверь приоткрылась, и в палату заглянула медсестра. — Доброе утро, к вам посетитель. В палату зашёл Тошинори. — Как же вас приятно видеть, юные Мидория и Бакуго! — Здравствуйте Всемогущий! — Здравствуйте. Тошинори взял стул, поставил его между коек и присел. — Как самочувствие, Кацуки? — Могло быть и лучше. — Будем держать за тебя кулаки и дальше. Вы оба молодцы! Я горжусь вами, все ждут вашего выздоровления. — Что с Все За Одного и остальными?—этот вопрос сейчас интересовал Бакуго больше всего остального. — Их арестовали, за ними установлен жесткий контроль. Благодаря вам теперь мир может вздохнуть спокойно. Бакуго удовлетворил ответ Всемогущего. — Ах да, я же не просто так пришел… Мидория с Бакуго переглянулись, после чего снова посмотрели на бывшего героя номер один. — Так как Лига Злодеев повержена, то об этом обязательно должен узнать весь мир, и, конечно же, многим так же хотелось бы знать и имена героев, остановивших эти многолетние злодеяния. И так как именно вы остановили Лигу, у меня к вам вопрос. Хотите ли вы, чтобы вас объявили теми самыми героями? — Это максимально тупой вопрос, который вы когда-либо задавали, — ответил Бакуго с усмешкой. — Мы с Каччаном ради этого и сражались. Ради того, чтобы мир был спокоен. Поэтому я тоже не против! — Тогда я откланиваюсь. Выздоравливайте, нам нужны такие как вы. После этого Тошинори вышел из кабинета. Сегодня раненых ребят много кто проведал. Одноклассники, про-герои, родители. Как только один уходил, сразу приходил другой. К концу дня у обоих уже кружилась голова. И вот снова вечер. А они так за день и не поговорили. Изуку хотел пообщаться, а вот о чем?.. Неизвестно. И вроде бы они легли спать, но оба прекрасно знали, что ни у одного, ни у другого желания спать нет, и, возможно, не будет еще какое-то время. — Каччан? — Чего тебе? — Ты спишь? — Да. Повисло молчание. — Что ты хотел? Говори быстрее, не томи. — Я-я просто, — прикусив губу и слегка помявшись, Изуку продолжил. — Хотел п-поговорить. — О чем? — О чем угодно. Можно о еде, например. — Если мы будем обсуждать еду, то кто-то из нас обязательно захочет есть. — Ты прав... тогда… о проблемах. В плане того, что тебе мешает или тревожит, чтобы мы вместе могли это решить, — Мидория прикусил язык, осознавая, что сейчас ляпнул. — Ты что, прикалываешься надо мной?! — В-вовсе нет! — если б не было бинтов, Изуку бы активно замахал руками. — Если не хочешь, не надо. Я не заставляю. Я просто хотел стать ближе к тебе… — Тц, как всегда… Отвернувшись от Изуку, Бакуго посмотрел в окно. Звёздная россыпь на небе сияла сегодня очень ярко. Ярче, чем обычно. Лунный свет проникал в окно, освещая лицо блондина. Мидория невольно на него засмотрелся. Холодные блики на торчащих в разные стороны светлых волосах смотрелись так гармонично. Так по-домашнему… — Моя проблема это ты, — негромко произнес Кацуки, не отрываясь от окна. — Ч-что?.. — Я два раза не повторяю. Изуку почувствовал боль в сердце. Захотелось плакать. — Прости... Послышались всхлипы. Бакуго дал себе нехилого мысленного пинка. Ему ведь просто не дали договорить! Хотя, он и сам виноват, не ответил же. — Агрх, да что ж с тобой делать!? Встав с койки, Кацуки направился к Мидории. И пока тот пытался вытереть слёзы, Бакуго, немного отодвинув кудрявого, лег рядом с ним, после чего крепко прижал к себе. Изуку задержал дыхание. В животе пронесся целый ураган из крылатых созданий. Сердце готово было выпрыгнуть в любую секунду, по всему телу прошлась дрожь. Его обнимают, успокаивают, и не кто-нибудь, а Бакуго, сам Кацуки Бакуго!.. Запах Каччана был таким приятным и родным, что хотелось прижаться ещё сильнее к его груди, уткнуться носом в ключицу, сделать глубокий вдох и дышать только этим запахом. Запахом Каччана. — Дыши. — Д-да. Постепенно Изуку расслаблялся. Кацуки слегка ослабил хватку. И тогда Мидория решился задать довольно рискованный вопрос. — Каччан, — неуверенно протянул Деку. — Мм? — лениво отозвался Бакуго. — М-можно тебя обнять?—спросил Изуку, заливаясь краской. — Валяй. Мидория без замедления обнял Кацуки. Он никак не мог поверить в происходящие. Все казалось сном, просто выдумкой, очередной ненормальной фантазией его одурманенного влюбленностью мозга. Правда, хоть сейчас Изуку и был неимоверно счастлив и удивлён, но желание узнать правду оказалось сильнее. — Почему я твоя проблема? Мидории показалось, что Кацуки хотел пропустить этот вопрос мимо ушей. — Потому что твои действия безумные и идиотские. — Звучит даже как комплимент, — слегка улыбнулся Изуку и осекся. Может, он сказал что-то лишнее?.. — В каких-то моментах да, но по большей части нет. Ты попадаешь в такие неприятности, что кажется, что тебе нужен профессиональный телохранитель, пока ты геройствуешь. — Я могу сам за себя постоять. — В том то и дело, что нет! Ты себя вообще не ценишь! — Не правда! — Я что, по-твоему вру? — Вовсе нет. П-просто… я же… Кацуки крепче обнял Изуку, уткнулся носом в его волосы и вдохнул его запах. Насколько же он был тягучий… — Я боюсь за тебя. Боюсь потерять, не успеть… Я запутался в себе. Я не могу понять, чего хочу на самом деле. Боюсь сделать что-то плохое в твой адрес. Казалось, что глаза Мидории скоро вылезут из орбит. Щеки становились все краснее и краснее, захотелось провалиться сквозь землю. Он не мог такое слушать, особенно от Кацуки. — Я… важен для тебя?.. — Очень. Мидория не смог сдержаться. Он заплакал. Прижался ещё как можно ближе и крепче к Кацуки, не собираясь отпускать. Тот, в свою очередь, попытался его успокоить. — Не реви. — Не реву… — Что мне такого сделать, чтобы ты перестал рыдать? — Останься со мной. Навсегда. Заметь меня… прошу… — Заметил, Деку. Уже давно заметил.