Иссекая твои надежды

      Медсестра отправила нас в кабинет врача. Мы с Чесом зашли в кабинет, где уже сидел отец, обстановка была крайне напряженная, мне хотелось уйти, немного струсить что-ли... — Проходите господа. — доктор указал на два свободных места рядом с отцом.       Чес заметил мой взгляд, и нежелание сидеть рядом с папой. Поэтому место посредине занял он. — Итак, я понимаю Хэви Швагенвагенс является Вашим сыном, господин Себастьян? — краем глаза я заметил, как отец утвердительно кивнул. — И ваш брат, да? — я кивнул.       Опередив врача, Чес заявил, что он крестный отец. — Дело в том, что химико токсикологическое исследование показало, что... — врач опустил бумаги из рук и обвел нас взглядом, — в его крови содержится экгонилбензоат... иными словами, это кокаин. И смесь сильных барбитуратов, то бишь снотворных. Из чего мы можем предположить следующее — это попытка суицида.       Я опустил голову, осознавая что это пиздец, всему... сейчас я переживал только о состоянии брата.       "Чёрт... это же значит что..." — Мы вынуждены будем поставить его на учёт. И скорее всего, придётся оставить его на дневной стационар. Сейчас Хэви перевели в обычную палату, состояние стало стабильным, мы продолжаем наблюдать его. Господин Себастьян, можно Вас на пару слов?       Отец встав из-за стола направился за врачом, а медсестра упорхнула с кабинета. Я зажмурил глаза, отказываясь верить в происходящее. Локти, которыми я упирался в колени, давили так, словно весили целую тонну, до боли вдавливаясь в напряжённые мышцы и кости. Я обхватил голову ладонями, будто хотел так спрятаться от всего мира... — Чеееес, это из-за меня... — обреченно протянул я.       Сейчас мне было неважно, насколько жалко я выгляжу. Плевать, как низко я упаду в чужих глазах, или потеряю последние крупицы уважения — это все равно ничего не изменит. Я понимал, что испортил Хэви жизнь... но пока не понял как именно...       Папа с доктором вернулись спустя пару минут. Врач объявил, что часы приёма строго после обеда до семи часов вечера, и допустимые продукты. Уже выйдя из кабинета и почти пересекнув светлый вестибюль, я почувствовал как отец схватил меня за локоть мёртвой хваткой, резко остановив перед дверями больницы. — Чтоб я больше не видел тебя рядом с ним. Никогда. — в его взгляде была непоколебимая решимость и холод.       Я знал, что отец не изменит своего решения, поэтому лишь послушно кивнул. Он развернулся уходя, но резко остановился. — Я не позволю ещё одному любимому мной человеку, умереть.       "Любимому?... То есть, когда я уходил из дома в неизвестном направлении... когда я умолял услышать меня... тебя совсем не беспокоило, умру ли я?"       Слезы подступили к глазам. Отец мастерски умел причинять боль, он знал на что давить. Но в моей душе ещё теплилась хрупкая надежда... — А я?... Разве я не твой любимый сын?! — крикнул ему в след.       Папа замер, несколько секунд он стоял не оборачиваясь. На мгновение показалось, будто он борется с сомнениями... что вот сейчас, он развернется, но... Отец пошёл вперёд...       "Бля... ахаха, я ожидал чего-то нового?! Неужели я ждал его сострадания?... Отец, я ведь тоже твой сын!..."       Я стоял на широком крыльце, наблюдая как дождь смывает грязь с окон, и как деревья склоняются под порывами ветра.       Нужно идти. Потоки воды, стекающей с крыши, немного задержали мою решимость и в этот момент пришло смс от Чеса. Папа уехал к нему, чтобы разобраться с ситуацией в спокойной обстановке. Дядя этого не писал, но ещё одной причиной для такого решения — был я. Отец просто не хотел меня видеть.       Доехав до дома, я зашёл в комнату Хэви. Весь промокший, я сел на пол рядом с кроватью. Меня трясло, сильно... Запрокинув голову и уставившись в потолок, я с силой закусил кулак, чтобы просто не кричать во весь голос.       Моя боль — это только моя боль. Она никогда и никого не интересовала, так всегда было и так всегда будет. Она останется только со мной.       Я вышел на балкон в комнате брата. Дождь продолжал лить как из ведра. Пронизывающий до костей холод уже совсем не чувствовался... была только боль.       Я встал под эти потоки дождя, в надежде что они смоют хоть немного той боли, что нещадно терзала кровоточащие осколки моей разбитой души. Подняв глаза на почти чёрное небо, я увидел лишь бесконечные свинцовые тучи...       Я словно перестал существовать. Обречённость, безысходность, страх, обида, сожаление — все это слилось в настоящий ураган, что окончательно разметал прах выжженного огнем боли сердца: "МАМАААААААААА.... ПРОШУ!!! ПРОШУ... МНЕ ТАК ПЛОХО, Я ВСЕ ИСПОРТИЛ... ПРОСТИ МЕНЯ!..." — не было сил кричать, лишь мысли беспорядочно носились в пустой голове.       Мне хотелось просто избавится от этого чувства, состояния абсолютной пустоты. Мои ноги предательски подкосились и я рухнул на колени. Взглянув на свои руки, увидел, что меня сильно трясёт...       Поднявшись, я как можно быстрее направился в свою комнату за лекарствами, отлично понимая, что грядёт нервный срыв.       Судорожно выискивая таблетки в сумке, я случайно уронил фотографию, где был с семьёй...                   Последняя капля...       Моё дыхание участились, а руки потянулись к стоящей на столе вазе. Схватив её, тут же бросил со всей силы об стену... следом полетела новая приставка... одеколон... колонка... книги... Я смахнул все со стола, плевать на то, что там был ноутбук. На глаза попалась гитара, она пылилась в углу целый год...       "Бездарность... позорище... Ты никогда не станешь настоящим музыкантом!" — прозвучал в голове презрительный голос отца, будто того, что со мной сейчас происходит было недостаточно.       Я подошёл, схватив её за гриф, ударил гитарой по журнальному столу, что был не более, чем дополнением интерьера.       "Слишком поздно... это... снова... произошло..." — глотая воздух большими рваными глотками.       Больше всего я боялся идти в ванную, ни на секунду не забывая, чем закончился тот раз. Я стоял в другом конце комнаты напротив окна. Мыслить здраво не получалось, но даже в таком состоянии, истерзанный разум подсказывал, что молча терпеть и держать все в себе, больше нельзя. Окно — единственный источник света, через который в комнату проникало тусклое освещение ночных фонарей, рядом открыт балкон. Не медля ни секунды я рванул к нему... Секунда... Две... Три... Окно... Дождь...       Словно распахнув настежь дверь тесной клетки, в которой все это время были заперты эмоции, лишенные свободы... Словно отпуская на волю птиц, которым безжалостно подрезали крылья, чтобы они не могли взмыть к бесконечному небу... Вдохнув полной грудью леденящую свежесть дождя, я словно сбросил цепи, что долгое время сковывали мое сердце... Сквозь истерзанную душу пронесся неистовый ураган, силой вырывающий из груди истошный крик. Он стал воплощением всего того, что долгое время копилось, давило и разъедало меня изнутри. Непреклонно уничтожая, подобно коррозии. —ААААААААААААААААААААААААА!!! — разносил ветер истерический вопль, что никак не мог принадлежать человеку, больше напоминая отчаянное рычание раненого зверя, зажатого в угол охотниками.       Не знаю, сорвал ли я голос... Это не важно. Главное, что я больше ничего не испортил. Да... Мебель в доме осталась цела, в отличие от меня.       Дождь так приятно ласкал лицо, смешиваясь со слезами. Как хорошо что брат этого не видит. Наверно я бы испугал его этим срывом.       Я просто не успел...       В груди было так холодно, что больше уже не болело. Всегда найдутся люди, которые причинят тебе боль, но все равно, нужно продолжать жить... просто быть чуть осторожнее.       "Да, я совсем не осторожен, папа... а мама, она ведь всегда говорила о том, чтобы я был внимателен к тем кого люблю."       Если боль пытаться заглушить, в конечном итоге она станет нестерпимой... каждый раз многократно усиливаясь, когда снова будет возвращаться. Она будет колоть тебя словно тряпичную куклу, заставляя копошится в себе и делая новые отметки разочарования.       Опустившись на пол в комнате, я закурил сигарету, в надежде, что это поможет успокоиться... После такого то всплеска? Открыв галерею в телефоне и сидя в полной темноте, я листал фото Хэви, мамы, изредка натыкаясь на свои...       "Такой маленький тут... это мама кормит тебя после тренировки, когда ты не мог пошевелить ничем..." — я слегка улыбнулся, вспоминая брата.       Мысли захлестнула ностальгия по тем временам, когда у нас была ещё полная, отчасти счастливая, семья.       В четырнадцать, Хэви пошёл на плаванье и перенапряг мышцы, потом мама кормила его с ложки. А зимой он подвернул ногу, и я тащил брата на спине через пол города в сильный снегопад, потому что деньги на такси он проебал... На его День Рождение в девять лет, рыжик испугался грозы и спрятался под кроватью...       "Он такой милый... он просто доверился не тому человеку... Хэви... наверно я поторопился делать тебя счастливым. Если ещё есть хоть капля возможности, я постараюсь все восстановить. Просто скажи, что я сделал не так?!"       Обессиленный и полностью истощенный, я лёг на кровать в мокрой одежде. Укутавшись в одеяло, я просто уснул среди этого хаоса, который натворил...       Боль пройдёт. Отпусти её. Не думай о ней, и она растворится. В небе, оно такое глубокое. В море, оно такое тёплое. В мечтах, они такие красивые. В нас...