"Ты винишь себя?"

«Ты винишь себя?» Голос звучал одновременно так близко и так далеко, отчего было как-то трудно понять: это голос в его голове или же кто-то говорил с ним сейчас? — ...что? — тихо пробормотал Люк, глядя на корзинку, в которой сейчас мирно спала малышка. Казалось, что сейчас в этой комнате, во всём этом мире не было ничего, кроме этой корзинки с младенцем, него самого и воспоминаний о том ужасном дне. «Ну, обычно людям свойственно чувствовать вину в подобной ситуации.» — В какой ситуации? — спрашивает парень, хотя на деле прекрасно знает ответ. «В несчастных случаях.» В голове, словно молния, проносится тот самый «несчастный случай». *** Раздался ужасный грохот. — У нас мало времени! Нам нужно идти! — Люк берёт новорожденную девочку, которой он только что помог появиться на этот свет, и протягивает руку её матери, — Я нашёл нам шлюпку! Она небольшая, но мы всё ещё можем уплыть на ней, если поторопимся! Но при попытке встать Камилла лишь вскрикнула от боли. — Я боюсь, я не смогу добраться до шлюпки, — дрожащим голосом произнесла женщина, прикрывая глаза. — Не смейте сдаваться, мисс Камилла! — Люк чувствовал, как он начинал злиться. От того, что Камила собиралась так легко сдаться, или от собственного бессилия от осознания всей ситуации, он не знал. — Прошу, просто забери её с собой… — Я не собираюсь оставлять вас здесь! — нет, он определённо не собирался оставлять кого-то на смерть, зная, что он может помочь, спасти. — Люк, я не смогу пойти куда-либо в таком состоянии, и я не хочу, чтоб из-за меня вы с ней погибли. — Но я… — И у меня последняя просьба к тебе, Люк. И казалось, эти слова выбили из парня весь воздух, заставив на мгновение замереть. Он внимательно слушал последние слова Камиллы, после которых раздался и последний вздох женщины, а после ушёл, аккуратно прижимая ребёнка к себе и стараясь игнорировать слёзы и боль, что из эмоциональной становилась и физической. *** «Часто люди вешают на себя вину или же ищут причинно-следственные связи…» — …хотя на деле, — на этом моменте голос из далёкого и обезличенного становится всё же вполне знакомым, отчего Люк всё же отрывает взгляд от плетёной колыбели, возвращаясь из своих мыслей, и смотрит на говорящего. На Профессора Лейтона, — Всё произошедшее было абсолютно вне твоего контроля, мальчик мой. Рука Хершела ложится на плечо Люка, а сам он мягко, хоть и с долей грусти улыбается своему ученику и другу. Увы, он не понаслышке знает о подобном чувстве вины, что может целую вечность гложить душу. И Лейтон точно не хотел, чтоб и Люк проходил через это. И эта улыбка, и рука на плече, и в целом нахождение в этом уже давно ставшим родным офисе просто выбили пробку, что держала эмоции Трайтона все эти пару недель после кораблекрушения. Он закрывает лицо ладонями, а следом слышатся всхлипы. — Но я..! — Но ты не виноват, Люк, — Хершел обнимает того, позволяя рыдать уже ему в плечо, и гладит мальчика по голове, — Ты вернулся живым, и это то, чего хотели твои родители и я. Ты привёз малышку живой, и я уверен, это то, чего хотела бы Камилла. То, что было в твоих силах, ты сделал, мальчик мой. А за остальное, на что ты не мог повлиять, не смей себя винить, ведь в этом нет твоей вины. И Люку оставалось лишь кивнуть, стараясь успокоиться. И хоть слова Профессора были весьма убедительны, он понимал, что всё же вина за смерть Камиллы будет с ним всегда, как бы он не старался в будущем избавиться от неё.