***
Через две недели, когда восходит солнце, Ворон ждёт его у ворот Мегатонны с завёрнутым в коричневую бумагу свёртком в руках. — По твоим меркам, — уверяет он. — Подойдёт идеально. Адам раздвигает слои бумаги и замечает чёрное кружево. Сердце бешено колотится в груди, и он, заикаясь, произносит: — Спасибо. Харон ещё на утренней пробежке. Теперь, когда они вроде как на неофициальной «пенсии», Харон каждое утро, в пять часов ровно бегает по периметру Мегатонны. Раньше Уолти проверял время по своему Пип-Бою, когда, шатаясь, еле-еле вставал с кровати. Каким-то образом внутренние часы Харона никогда не ошибаются. Уолти возвращается в дом, когда солнце пробивает горизонт, когда на небе сияет нежно-голубой рассвет. Он снимает ботинки и вешает куртку. Прохлада пола проникает сквозь носки. Уодсворт неподвижно сидит в углу, выключенный с прошлой ночи. Уолти щёлкает выключателем на терминале, и на весь дом раздаётся привычный механический гул робота. — Пожалуйста, дай Харону знать, что я наверху, — говорит он, когда «Мистер Помощник» включается, и срывает упаковку с посылки. Газета падает на пол, но Уолти слишком взволнован, чтобы заскочить на кухню и выбросить её. Он поднимается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и спотыкается на последней, карабкаясь в спальню. Ворон, конечно, иногда витает в облаках, но он умнее, чем может показаться на первый взгляд. Всё идеально. Две вещи. Кружевная ночнушка с леопардовым принтом и стринги из чёрного шёлка. Уолти кладёт и то, и другое на аккуратно застеленную кровать. Он не может перестать любоваться, пока раздевается. Это именно то, чего он хотел. Сначала он надевает нижнее бельё. Он задерживает дыхание, когда натягивает его, но Ворон не ошибся, сказав, что оно идеально подойдёт — они не впиваются в кожу и не врезаются в толстые бёдра. Затем он надевает ночнушку. Она облегает, обтягивает грудь чёрным кружевом и свободно струится прозрачной сеткой, которая ниспадает вниз и скрывает торс. Приходится поправлять лямки, но она тоже подходит. Ночнушка достаточно длинная, её края почти всё прикрывают. Когда Уолти тянет её вниз, пытаясь натянуть хотя бы на изгиб задницы, кружево трётся о соски, уже твёрдые от прохлады дома. Он слышит собственный громкий вздох. Несколько лет назад они нашли зеркало в полный рост, почти целое, только с левой стороны трещина, а в углу скол. Было буквально больно вытаскивать его из убежища, в котором они его нашли, но Уолти оно очень нравится. Оно висит на стене спальной, напротив кровати. Уолти застенчиво встаёт перед ним. Уолти бы никогда не осмелился надеть что-то с леопардовым принтом, но это… красиво. Ему нравится ощущение прозрачной ткани на коже, особенно когда он поворачивается, а она парит в воздухе вокруг него. Уолти снова крутится, наблюдая, как она легко поднимается. Он останавливается, поворачиваясь спиной к зеркалу, оглядываясь через плечо, и наблюдает, как материал опускается, прикрывая линию спины. Стоя спиной к зеркалу, он оглядывает себя. Уолти никогда не считал себя красивым или привлекательным, но сейчас даже он может признать — он хорошо выглядит. Если ему что-то и нравится в себе, так это нижняя половина. Он слишком долго прятался в стелс-броне. Харон вдыхает. — О! — вздрагивает Уолти, роняя край прозрачной ткани, и поворачивается. Стоя в дверях, Харон выглядит таким же удивлённым, как и он, и сразу же кладёт сумку, которую держит в руках, на заваленный бумагами стол Уолти. — Уодсворт сказал, что ты здесь, — грохочет он. Взгляд Харона скользит по его телу. — Это новое? — Взял сегодня утром, — Уолти не может сдержать улыбку. Его бёдра покачиваются, чтобы почувствовать прикосновение нижнего белья к своей коже. — Специальный заказ от Ворона. — О? — Харон делает вдох, вытаскивая боевой нож из ножен и громко кладя его на стол. — Д-да… — внезапно Уолти чувствует себя голым. Наверное, потому, что он и правда голый. Его член подёргивается в нижнем белье, желая выйти из узких границ. Уолти теребит подол спереди, дрожа. Взгляд Харона скользит вниз. — Ты продукты купил? Харон не поправляет его, но если бы он купил продукты, то оставил бы их внизу, на кухне. — Мойра открылась рано. Взял батарейки и новый запальник, — его пальцы одним движением ловко вытаскивают ремень из петель штанов. От этого звука Адам вздрагивает, всё внутри скручивается от предвкушения. — О, точно, — напряжённый голос выдаёт Уолти. — Для музыкального автомата? — Для музыкального автомата, — повторяет Харон и стаскивает с себя грязную рубашку. Сердце Адама замирает. Он не привык видеть его так даже спустя столько времени. Харон такой красивый. Он стал немного толще в середине, что ещё больше подходит к его широкой фигуре. Он бросает рубашку в угол, делает два шага вперёд и останавливается. — Можно? Адам прикусывает губу. — Конечно. Что угодно. Харон пересекает пространство между ними двумя длинными шагами и целует Уолти до дрожи в коленях. Тот стонет ему в рот, обнимая его обеими руками. Харон всё ещё пахнет потом после пробежки, и Адам проводит ногтями по его спине, по каждому сантиметру его кожи. Кажется, что Харон пытается съесть Уолти жёсткими, быстрыми и влажными поцелуями, и тот благодарно стонет, когда их языки сталкиваются и скользят вместе. — Хорошо выглядишь, — прямолинейно выдаёт Харон, когда они отстраняются друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Его руки продолжают грубо тереть бока Адама. — Я не ожидал, — хрипит Харон, губами спускаясь к шее. Уолти отчётливо чувствует член Харона через штаны, когда они прижимаются друг к другу. Перед ними, в отражении зеркала, он видит выражение лица Харона. Он смотрит вверх, в зеркало, а затем снова вниз. — Ты очень хорошо выглядишь. Они хорошо выглядят. Уолти наблюдает за собой и Хароном в зеркале. Наблюдает, как большие пальцы теребят сосок сквозь кружево, а другая рука гладит живот. Уолти не может решить, как выгнуться — двинуть бёдрами, чтобы рука Харона спустилась вниз, или выставить вперёд грудь, чтобы стимуляция сосков стала приятнее. — В кровать. — В кровать, — хрипло соглашается Адам. Харон сбрасывает штаны и отодвигает в сторону одинокого плюшевого мишку, который сидит на кровати. Он ложится на спину поверх простыней. Уолти осторожно, помня об утончённости своей одежды, взбирается наверх и садится на него верхом. Он чувствует, как член Харона прижимается к его заднице сквозь шлейф ночной рубашки. Харон тянет за левую лямку, пока она не соскальзывает с плеча Адама. Теперь можно стянуть чашечку бюста вниз, полностью обнажив соски; они твёрдые, и один немного краснее и более опухший от прикосновений и текстуры кружева. Живот Харона дрожит, когда он наклоняется, чтобы пососать его. Уолти стонет. Харон проводит руками по животу, оставляя после себя бледные красные следы. Наконец его руки движутся вниз, чтобы поиграть с краем стрингов. — О, — пальцы Харона находят мокрое пятнышко на натянутом нижнем белье. Уолти резко втягивает воздух, веки трепещут, когда Харон делает кружок большим пальцем над головкой члена, прижимая его к мокрой щели. Хриплым от возбуждения голосом Харон продолжает: — Такой мокрый, — он отводит пальцы назад, и они блестят. На мгновение Харон подносит их ко рту, и Уолти выгибает бёдра. — Харон, — предупреждающе шипит он, поднося сжатый кулак ко рту, чтобы прикусить костяшки пальцев, и наблюдает, как пальцы Харона исчезают между губами. Рука Харона возвращается, теперь мокрая от слюны, и хныканье Уолти прерывается, когда пальцы снова медленно обводят головку его члена. Ощущения от шёлка, насколько влажным бы он ни был, слишком приятные. Уолти кажется, что он может кончить вот так, прямо в бельё. А ещё он полностью уверен, что сможет сделать это вообще без стимуляции, просто наблюдая за Хароном. Харон хмыкает. — Как думаешь, — другой рукой он играет с краем нижнего белья, касаясь мягкой кожи. Уолти хочет подумать. Он хочет дать Харону ответ. Но всё, что он может выдавить из себя, — это сдавленный стон. — Может, снимем? Уолти на мгновение поднимает глаза к потолку. Его лицо горит. Он снова смотрит на Харона, прикусывает нижнюю губу и отрицательно качает головой. Адам видит, как Харон сглатывает. — Отодвинь их в сторону. Адам послушно тянется к перед… Его промежность сжимает большая рука. — Нет, — голос Харона срывается от желания. — Сзади. Жар ползёт по лицу Уолти, по худощавому контуру его шеи. Он оттягивает ткань сзади, полностью обнажая себя. Харон тянется назад другой рукой. Сейчас он Харона не видит, зато чувствует его взгляд и его пальцы. Они тёплые и всё ещё слегка влажные от слюны и предэякулята. Уолти дрожит, выгибая спину, когда Харон немного надавливает на вход. Давление руки Харона пропадает, но он тянется к боковому столику, где лежит смазка. Когда Харон убирает руку, Адам раздвигает свой зад и почти поддаётся искушению заменить пальцы Харона своими. Харон разогревает смазку между пальцами, и его рука снова исчезает на спиной Адама. Он чувствует себя так непристойно на коленях у Харона, когда чувствует, но ничего не видит. Большая рука оттягивает ткань стрингов, указательный палец обводит вход и проникает внутрь. Уолти всегда был узким. А в течение первых двух лет их отношений внутри Адама не было ничего больше кончика пальца, не говоря про член Харона, размеры которого впечатляют до сих пор. С одной стороны Адам боится, что грубые руки с широкими ладонями порвут шёлковые стринги прямо на его теле. С другой стороны, Уолти ужасно возбуждает идея о том, что Харон выбросит это красивую вещь, только что трахнуть его. Харон, кажется, думает о том же, но он стягивает стринги так сильно, как только может, медленно проникая в него пальцем. Член Уолти натягивает переднюю часть ночнушки, и Адам стонет, сжимая бока Харона. — Всё хорошо? — спрашивает Харон, когда к первому пальцу прижимается второй. Адам быстро кивает. Харон осторожно берёт его член, начиная дрочить в такт другой руке. — Хочешь третий палец? Или меня? Свой вопрос Харон дополняет особым движением пальцем, и Адам почти падает, впиваясь в его кожу. — Тебя, — стонет он. Он близко, слишком близко к оргазму, и боится, что уже не захочет после того, как кончит. Прикосновения Харона легки, как пёрышко, когда он убирает пальцы. — Давай сам. Уолти пытается протянуть руку назад, держа член Харона за основание, и поднимает бёдра вверх. Сзади ничего не видно и сложно что-либо сделать, но даже так тереть головку члена Харона о свой зад приятно. У Уолти наконец получается выровнять головку члена с входом, и он подаётся назад. Его дыхание прерывается, и Харон начинает гладить его бёдра. Уолти концентрируется на его лице, на его приоткрытых губах, когда кончик члена входит внутрь, на трепещущих ресницах, когда начальное сопротивление пропадает. Адам соскальзывает вниз, дюйм за дюймом, пока полностью не садится к нему на колени. Адам стонет: — Харон, пожалуйста… Бёдра Харона прижимаются к его бёдрам. Уолти дрожит. У него должно быть больше выносливости, но… он дрожит, у него кружится голова от желания. Уолти спускает одну ногу с кровати, чтобы сохранить равновесие. Харон толкает бёдра вверх. Член такой твёрдый, что у Адама перехватывает дыхание, и Уолти с криком кончает на грудь Харона, даже не притронувшись к себе. Облегчение от этого настолько сильное, что в уголках глаз выступают слёзы, когда Харон продолжает толкаться. Адам падает на его грудь, когда Харон внезапно вытаскивает. Он чувствует костяшки пальцев на своей заднице, а спустя мгновение и сперму на своей спине. — Чёрт, — хрипит Харон. От звука его голоса член Уолти, зажатый между их животами, дёргается. — Извини меня. — За что?.. — За то, что кончил на твоё бельё. Уолти стонет. — О. Постираем. Харон помогает ему встать на ноги, и Адаму приходится на мгновение опереться о раму кровати. Его ноги затекли. — Мне нужно… — Стой, — глаза Харона темнеют. Его руки, тёплые и слегка липкие от смазки, скользят под неглиже и ложатся на талию. Он поворачивает Уолти так, чтобы видеть спину. Конечно, Адам ничего не видит, но может представить сперму на ткани, часть которой стекла по заднице. Пальцы Харона скользят по спине Уолти, прижимаются к коже, а затем он отстраняется. — Всё. — Всё? — переспрашивает Уолти. Как только он встаёт, испачканное бельё падает к его ногам, и он поднимает его. Оставшуюся часть пути он раздевается догола, босиком пробираясь по дому к лестнице.***
Две недели спустя он снова ждёт за воротами Мегатонны. Ворон приходит вовремя, приятно улыбаясь. — Мой товар уже прошёл проверку? Уолти улыбается. — Всё идеально. Я-я хочу ещё одну пару. Ворон собирается записать, но он останавливает его: — Т-только… размер не мой. Они должны быть… чуть-чуть побольше.