«…И тогда он кричит. Из согнутого, как крюк, клюва, похожий на визг эриний, вырывается и летит вовне механический, нестерпимый звук, звук стали, впившейся в алюминий; механический, ибо не
предназначенный ни для чьих ушей: людских, срывающейся с березы белки, тявкающей лисы, маленьких полевых мышей; так отливаться не могут слезы никому. Только псы
задирают морды. Пронзительный, резкий крик страшней, кошмарнее ре-диеза алмаза, режущего стекло, пересекает небо. И мир на миг как бы вздрагивает от пореза…»
Отрывок из стихотворения И. А. Бродского, «Осенний крик ястреба».
***
Как только Тесей слышит голос Литы, он с какой-то обречённостью осознаёт: произойдёт что-то плохое. Внутри что-то переворачивается и, как бы Тесей не хотел держать себя в руках, он понимает, что все его попытки окажутся провальными. Он жадно смотрит на Литу, видя храброе и упрямое выражение на её лице, и ему хочется закричать от ярости. Нет-нет-нет, что же ты творишь, глупая!.. Но в горле сухо, словно он не пил дня три, и все, что у него получается выжать — это сдавленный хрип. Тесей смотрит, как Лита — его милая, дорогая, светлая Лита — что-то говорит Гриндевальду, но в ушах стоит звон. Он все с нарастающей тревогой, что скапливается точно яд по всему телу, отравляя его кровь, лихорадочно шарит глазами по пространству. В голове непонятный клубок мыслей, которые словно категорически не хотят распутываться и складываться воедино. Дышать тяжело. Что-то произойдёт. Когда Лита поворачивается к нему, Тесей видит это в её глазах. Он сам не до конца понимает, что означает её взгляд, но все внутри протестует против него. Этот взгляд неправильный, кислый, обречённый. Я люблю тебя. Дальше все как в тумане. Тесей мечется, вырывается, яростно кричит, до боли сжимает в руках палочку, а в голове лишь одно — ятебялюблюятебялюблюятебялюблюя… Они спасают Париж. Тесею плевать. Сгорел бы он к чертовой матери, думает он. И я вместе с ним. Он прислоняется спиной к каменной стене, опрокидывая голову назад, и обессилено закрывает глаза. Ноги его не держат. Руки дрожат. В ушах звенит. А в голове лишь одно — ятебялюблюятебялюблюятебялюблюя… В глазах все плывет и мутнеет от слез, ощущение, что его поместили в какой-то купол — он не слышит ничего, кроме дребезжания в ушах и собственного сердца. В голове набатом звучит её голос. Его стискивают в объятиях. Первая реакция — дёрнуться, как от огня. Тесей чувствует себя грязным, покрытым кровью и пеплом своей почти жены. Но сил больше нет. Он позволяет сжать себя в попытке подарить комфорт и поддержку — кому, правда, непонятно. Хочется проблеваться. Живот крутит, в горле стоит ком из невылитых слез и желчи, а сердце будто вырвано из груди. Тесей задыхается. Как же больно-тошно-плохо-пусто-горько-мучительно-мерзко. Тесей не выдерживает и рыдает навзрыд. Он даёт волю слезам и кричит-кричит-кричит. Единственное, что заглушает этот вой — плечо брата, но и это, в общем-то, не совсем помогает. Земля содрогается. Тесей кричит, не в силах заглушить её голос у себя в голове. Он кувалдой бьет по мозгу, набатом звучит отовсюду, отравой обливает сердце. В груди — пропасть, по которой эхом отдаётся лишь одно — Лита-Лита-Лита. Пустота пожирает его, словно червь яблоко, и Тесей не то, чтобы против. Ему уже все равно. Частица Литы кричит внутри него, а он вместе с ней. Лита-Лита-Лита, как в дурмане повторяет он. В ответ ему тишина. Лита живет теперь лишь в его голове. Тесей задыхается.