Укрощенная Лестрейнджем

Терпение Люциуса Малфоя подходило к концу. - Да хватит уже тренькать на этом заунывном инструменте! – с раздражением бросил он Эйвери, прикидывающемуся учителем музыки. – Разве мисс Беллатриса не продемонстрировала вам достаточно наглядно, что это не ваша специализация? Эйвери, который, и правда, с лютней обращаться почти не умел, а посему чувствовал себя крайне неуютно, парировал не без злости: - А вам-то что? Я урок ещё не закончил. Вот сыграю ещё одну пьесу, и можете дальше переводить свою высокохудожественную дребедень. - О, вы просто невыносимы! – Люциус еле сдерживался, чтобы не выхватить палочку. – Определённо, на вашей голове этот инструмент смотрелся гораздо лучше, чем в ваших руках! Эйвери, побледневший от подобной дерзости, хотел было уже что-то ответить, но его опередила Нарцисса. Эта перебранка двух учителей ей надоела. - Прошу вас, прекратите спорить! – воскликнула она. – Мистер Оллери, я думаю, вам стоит пока настроить лютню, а мы с мистером Роулингом в это время переведём ещё несколько латинских фраз. - Замечательно, мисс Нарцисса! – Люциус торжествующе сверкнул глазами и вместе с Нарциссой сел за большой стол, уже много лет стоявший в классной комнате особняка Блэков, в которой они трое сейчас находились. - Что ж, мисс Нарцисса, давайте попробуем перевести вот этот отрывок… - он пролистал принесённую с собой книгу и остановился на нужной странице. – «Hic ibat Simois; hic est Sigeia tellus; hic steterat Priami regia celsa senis». Нарцисса задумалась, внимательно изучая текст. - Мистер Роулинг, боюсь, мне пока не совсем ясно. - Что ж, давайте я вам помогу, - Люциус склонился над книгой и понизил голос, чтобы возившийся с лютней в другом углу комнаты Эйвери ничего не услышал. – Hic ibat – как я уже говорил; Simois – я Люциус Малфой; hic est – отпрыск знатного чистокровного рода; Sigeia tellus – переоделся для того, чтобы завоевать вашу любовь; hic steterat – к вам также сватается; Priami regia – мой друг Руквуд; celsa senis – чтобы отвлечь внимание других ваших женихов и вашего отца. Нарцисса внимательно выслушала этот оригинальный «перевод», но некоторое время всё так же смотрела в книгу, ничего не отвечая. Эйвери, который, видимо, уже что-то заподозрил, поспешил заполнить эту явную паузу в изучении латыни несколькими пронзительными и явно фальшивыми звуками своей многострадальной лютни. - Мистер Оллери, вы явно недостаточно хорошо настроили ваш инструмент, - заметила ему Нарцисса, поднимая голову от книги. - Но, мисс Блэк, я… - Вы слышали, что сказала дама? – Люциус посмотрел на него с явным превосходством и высокомерием. – Ваша лютня фальшивит, вам нужно её настроить. От злости Эйвери побагровел, но ничего не сказал и вновь принялся подкручивать струны. «Какой наглый этот учителишка, - думал про себя он. – Наверняка какой-нибудь вшивый полукровка…» - Что ж, мистер Роулинг, - Нарцисса вновь опустила глаза на книгу. – Мне кажется, я поняла вас. Давайте, я попробую перевести сама. Hic ibat Simois – я вас совсем не знаю; hic est Sigeia tellus – я вам не верю; hic steterat Priami – будьте осторожны, чтобы он нас не услышал; regia – не будьте самонадеянны; celsa senis – не отчаивайтесь. Люциус хотел было уже что-то возразить, как вдруг Эйвери снова заиграл какую-то мелодию, которая по своей тональности и настроению больше всего напоминала похоронный марш. Нарцисса, мысленно поблагодарив провидение за столь благоприятную возможность, тихо проговорила: - Я прошу вас меня простить, но, учитывая все обстоятельства, я не могу столь легко распоряжаться собственным доверием. Признаюсь, ваши слова меня немного пугают. Простите. - Нарцисса, - Люциус в порыве чуть не схватил её за руку, - я… - Мистер Оллери, - она встала и подошла к незадачливому лютнисту, тотчас же оборвавшему свою тоскливую песнь. – Мне кажется, после инцидента с моей сестрой вам всё же лучше заменить ваш инструмент. Видимо, магия здесь бессильна. Его стоит выбросить. Эйвери покраснел до корней волос и промямлил: - Если… Если вы так считаете, конечно, я… Унижение было столь велико, что он уставился в пол и так и не договорил. В следующую секунду в комнате с негромким хлопком появился домовик. - Хозяйка Нарцисса, - он поклонился, - хозяин Сигнус просит вас оставить ваши занятия и помочь хозяйке Беллатрисе с подготовкой к свадьбе. - Хорошо, Добби, - она кивнула. – Скажи, что я сейчас приду. Домовик снова поклонился и трансгрессировал. - Господа, я боюсь, на сегодня наши уроки закончены, - обратилась она к Малфою и Эйвери. – Прошу меня простить. С этими словами она удалилась, оставив одного «учителя» в смятении, а другого – в состоянии, близком к отчаянию. Через несколько дней вся магическая Британия, хоть в какой-то степени интересовавшаяся светской хроникой, ожидала «события года» - свадьбы наследника рода Лестрейнджей и старшей дочери Сигнуса Блэка. Несмотря на то, что торжество, из-за излишней торопливости жениха, было организовано в спешке, обе стороны не поскупились на расходы, так что мероприятие, воистину, обещало быть грандиозным. В назначенный час в особняке Блэков, где должна была состояться церемония, собрались представители самых древних чистокровных волшебных родов. К сожалению, мать жениха, по состоянию здоровья, присутствовать не смогла, зато отец невесты в этот день готов был работать за семерых, лишь бы наконец-то выдать замуж свою строптивую старшую дочь. Поэтому можно было себе представить его состояние, когда в день церемонии жених не пришёл вовремя. Его ждали десять минут, пятнадцать, двадцать. Но когда прошёл час, а Рудольфус Лестрейндж так и не явился, Сигнус Блэк почувствовал, что его скоро хватит удар. - Папа, прошу вас, успокойтесь, - Нарцисса подала ему стакан воды и осторожно усадила его в кресло. В ожидании жениха они с Беллатрисой перешли в малую гостиную, куда также плавно перекочевали Долохов, Руквуд и учитель Роулинг, который с интересом изучал одну из книг по тёмным искусствам, что стояла на старинном стеллаже у окна. - Я просто не знаю, чем мы это заслужили!.. – воскликнул Сигнус, делая несколько поспешных глотков воды. – Я был уверен в том, что всё пройдёт идеально, а теперь… Нарцисса, дорогая, ты ведь послала ему патронуса? - Отец, мы послали ему уже трёх патронусов, - напомнила ему младшая дочь, принимая из его рук полупустой стакан. – Трёх патронусов, двух сов и домового эльфа. Его нигде нет. - А его мать? Неужели она ничего не знает?.. - Мадам Лестрейндж сказала, что оба её сына отправились на церемонию уже два часа назад, и она не имеет представления, где они могут сейчас находиться. - Наверняка напились в каком-нибудь кабаке, - проговорил себе под нос Руквуд – так, что его услышал только стоявший рядом Долохов. – Видимо, всё-таки осознали, что их ждёт, - он поймал напряжённый взгляд молчаливого русского, а затем они оба уставились на старшую дочь Сигнуса Блэка. Нужно было отдать ей должное: в день своей свадьбы Беллатриса выглядела идеально. Её чёрные волосы, заплетённые в искусную причёску, удачно гармонировали с белым платьем, расшитым кружевом и усыпанным лепестками роз. Шлейф, который должна была нести Нарцисса, тянулся за ней на полтора метра, а фата из невесомого полупрозрачного материала доходила ей до талии. Однако, если её наряд по-прежнему был безупречен, её лицо, в общем-то, довольно красивое, исказила судорога. Если сначала, когда Лестрейндж задерживался на пятнадцать минут, она была в ярости, то теперь, спустя час, в её взгляде отчётливо проступали отчаяние и страх. Пусть у Беллатрисы Блэк был ужасный характер, в день свадьбы даже ей хотелось быть принцессой. Собственно, она и так считала себя принцессой, ведь только на её свадебной церемонии могли собраться столь именитые волшебники. А теперь они, жадно поглощая раздаваемые эльфами закуски, беззастенчиво громко трепались в зале, вовсю обсуждая то, что обещало стать главной светской новостью года – позорную выходку Рудольфуса Лестрейнджа, бросившего у алтаря саму Беллатрису Блэк. - Я так и знала, что это чудовище так со мной поступит! – заламывая руки, воскликнула Беллатриса. Она чуть не плакала. – Бедная моя мама, не дожила до такого позора! - Сестра, я уверена, всему есть разумное объяснение, - Нарцисса подошла к ней и взяла её руки в свои. – Я думаю, скоро всё выяснится, и… - Да ты-то что можешь знать! – Беллатриса со злостью выдернула руки и отошла к окну. Из глаз её брызнули слёзы. – Меня продали этому хаму, словно какую-то вещь, а он даже не соизволил явиться на церемонию!.. Нарцисса хотела что-то сказать, но не успела. Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в гостиную вошёл Мальсибер. Несмотря на то, что он был одет в праздничную мантию, его лицо по-прежнему выглядело бесстрастным, если даже не безразличным. - Мистер Блэк, прошу прощения, - сухо обратился он к хозяину дома. – Я хотел сказать, что мистер Лестрейндж с братом прибывают. Все, даже Долохов и мистер Роулинг, как по команде, подпрыгнули и резко повернули головы в его сторону. Сигнус, пошатываясь, встал. - Что значит, прибывают?.. – хрипло проговорил он. – Они трансгрессировали? Или вошли через камин? - Они прибывают, - повторил Мальсибер и слегка поморщился. - Как это так, «прибывают»? – повторил Руквуд. – Они что, на верблюдах едут? - Нет, - покачал головой Мальсибер. – На гиппогрифах. Только они не летят, а идут. - Мерлин, да какая разница! – отмахнулся Сигнус, устремляясь к двери. – Главное, что они здесь, и мы можем начинать! - Мистер Блэк, - Мальсибер развернулся вслед за ним, но с места не двигался, - я должен вас ещё кое о чём предупредить. У Сигнуса упало сердце. - Что такое? – только и сказал он. - Видите ли, мистер Лестрейндж с братом выбрали весьма экстравагантные наряды для сегодняшнего мероприятия, - Мальсибер говорил таким флегматичным тоном, словно объявлял прогноз погоды по волшебному радио. – Мистер Лестрейндж нарядился в парадную мантию своей прабабушки, изъеденную молью в десяти местах. Цилиндр он нахлобучил задом наперёд, поэтому создаётся впечатление, что у него на голове сидел горный тролль. Вместо галстука он повязал на шею наволочку умершего десять лет назад домовика, а на ноги надел домашние тапочки. Его брат также одет несколько странно для подобной оказии: мантия задом наперёд, на ногах галоши, а на голове – кастрюля. - Ну, тут мало что удивляет, - пробормотал Руквуд. - Однако это, мистер Блэк, - продолжал всё тем же тоном Мальсибер, - ещё не самое страшное. Сигнус глубоко задышал и вынужден был опереться на руку Нарциссы. - Что ещё? – каким-то слишком высоким голосом проговорил он. - Мистер Лестрейндж прицепил к затылку длинную седую бороду, а на спину прикрепил лист бумаги с надписью «САМЫЙ СФФЕТЛЫЙ МАГ». Несколько секунд висела тишина. - «Самый сффетлый»? – уточнил Руквуд. – Через две «ф»? - Да, - кивнул Мальсибер. – У его брата на спине тоже есть табличка. «ТЁМНЫЙ ЛОРД РУЛИД». - «Рулид»? – повторил Долохов. - «Рулид», - снова кивнул Мальсибер. Опять несколько мгновений было тихо, после чего Беллатриса, вцепившись в собственную фату, громко заголосила. Сигнус, однако, оставался на редкость спокойным. Жестом убедив Нарциссу в том, что с ним всё в порядке, он кивком головы попросил её заняться сестрой. Беллатриса, от отчаяния начавшая рвать на части свой наряд, позволила Нарциссе увести себя в другую комнату. - Что ж, - вновь заговорил своим бесстрастным тоном Мальсибер, - кажется, они уже идут, так что, я думаю, сейчас они сами всё вам объяснят. А мне разрешите откланяться – ваши эльфы приготовили дивного тушканчика в шоколаде, я очень хотел бы попробовать. С этими словами он покинул гостиную. Сигнус, Руквуд, Долохов и замаскировавшийся Малфой не успели толком осмыслить его слова, как в коридоре раздались голоса, а через секунду в комнате появился Рудольфус Лестрейндж. Нужно было отдать Мальсиберу должное – его описание внешнего вида отпрыска старинного французского рода было весьма точным. Он упустил, по всей видимости, лишь одно: Рудольфус не просто был одет в парадную мантию своей прабабушки – от него несло, как от его прабабушки. - Дорогой тесть! – лучезарно улыбаясь, он раскинул руки в знак приветствия. – Вот и настал этот счастливый день! Сигнус сначала не мог вымолвить ни слова. Затем, моргнув, он осторожно проговорил, словно обращаясь к душевнобольному: - Мистер Лестрейндж, мы очень рады вас видеть. Но скажите, неужели в дороге с вами приключилось некое несчастье?.. - Что? – Рудольфус удивлённо округлил глаза. – Нет, ничего со мной не приключалось! С чего вы взяли, дорогой тесть? - Вас так долго не было, вот мы и решили… - А, это! – Рудольфус махнул рукой. – Пустое, не стоит волноваться! Я просто слишком много времени потратил, наряжаясь для моей прекрасной Беллы! Как вам результат, дорогой тесть? – он повернулся вокруг себя, чтобы Сигнус лучше его рассмотрел. - Сногсшибательно, - ответил за старого Блэка Руквуд. – А где твой брат? - Привязывает гиппогрифов. Не сочтите за грубость, дорогой тесть, - как бы между прочим обратился он к Сигнусу, - но ваши домовые ни черта не смыслят в животных. - Мы никогда их не держали, мистер Лестрейндж, - промолвил Сигнус. – Беллатриса их всегда боялась. - А теперь она полюбит их до глубины души, совсем как я! – Рудольфус так сильно хлопнул старого Блэка по плечу, что тот слегка покачнулся. – Что ж, дорогой тесть, где же прекрасная Белла? Мне не терпится поскорее связать себя с ней узами брака! - Да, мистер Лестрейндж, конечно… - пробормотал Сигнус. Когда они шли в зал, где должна была состояться церемония, Руквуд слегка отстал, чтобы перемолвиться словом с Люциусом. - Да уж, представление знатное, - проговорил он. – А как твои успехи? - Нарцисса всё ещё сомневается. Но, мне кажется, я сумею её очаровать. - Вот и хорошо. Сигнус сказал мне и казаку, что учтёт выбор Нарциссы. Так что не зевай. - Не буду, друг мой, не буду. К тому же – кто в таком хаосе вообще вспомнит о бедном учителе? Люциус оказался прав. Состоявшаяся свадебная церемония превзошла все ожидания и, без сомнения, по праву заслужила титул «свадьбы века». Когда священник спросил у Рудольфуса, согласен ли он взять в жёны Беллатрису, тот заорал: «Ещё бы, клянусь Мерлиновыми кальсонами!» От страха священник выронил молитвенник, а когда нагнулся, чтобы поднять его, Рудольфус изо всей силы пнул его под зад. Падая, священник полетел лицом вперёд и своротил массивную вазу с цветами, стоявшую у алтаря. Ваза опрокинулась, и вода пролилась на мантию Долохова. Ругаясь нечленораздельными русскими словами, он поскользнулся и упал. Падая, он ухватился за мантию старой мадам Кэрроу. Мантия оказалась такой дряхлой, что Долохов, с его мощным бойцовским захватом, разорвал её напополам. Мадам Кэрроу истошно завопила и так сильно замахала руками, что чуть не выбила глаз Эвану Розье. Тем временем Рудольфус у алтаря устроил настоящий скандал. Беллатриса, побелев от страха, судорожно вцепилась в свой букет, пока Сигнус вместе с Руквудом и мистером Роулингом пытался привести в чувство трясущегося от страха священника. Когда, наконец, тот объявил Рудольфуса и Беллатрису мужем и женой, новоиспечённый муж так сильно чмокнул в губы свою новоиспечённую жену, что она упала бы на пол, не успей он схватить её за фату. На это, впрочем, уже никто не обращал никакого внимания. Мадам Кэрроу кляла последними словами всех и вся, Розье пытался оказать первую помощь какой-то волшебник, работавший в Мунго, мокрый Долохов продолжал материться, а ополоумевшие домовые носились между гостями, спешно покидавшими зал, и предлагали им бокалы с шампанским. Только Мальсибер, доедавший в углу тушканчика в шоколаде, по-прежнему выглядел бесстрастным и собранным, возвышаясь над хаосом, как Астрономическая башня Хогвартса возвышается над Чёрным озером. - Друзья, я так счастлив! – громко возвестил Рудольфус, ввалившись вместе с Беллатрисой в обеденную залу. – М-м-м, так много вкусняшек! – замурлыкал он, обведя взглядом накрытый стол. – Жаль, что мы не сможем остаться! – заявил он, крепко прижимая Беллатрису к себе. - Как же так? – воскликнул Сигнус. – Вы уже хотите ехать? - Да, что поделать – долг зовёт, и всё такое, - протянул Рудольфус. – Так что, мой сладкий пирожок, - он с силой чмокнул Беллатрису в щёку, - попрощайся со всеми, и поедем. Рабастан уже седлает гиппогрифов. Беллатриса, бледная, как смерть, и ужасно уставшая от стресса и напряжения, вновь задрожала. - Гиппогрифов?.. Н-но я… - Ты в восторге, я так и знал, - заключил Рудольфус. – Можешь не благодарить. - Н-н-но… - пролепетала Беллатриса, беспомощно переводя взгляд с мужа на отца. – Но, Руд-дольфус, разве мы не останемся на праздник?.. - Нет-нет-нет, моя дорогая, ни в коем случае, - замотал он головой. – Теперь, когда мы вместе, для нас каждый день будет как праздник. Беллатриса смотрела на него, как на безумного. Видимо, очередная несправедливость придала ей сил, ибо она сжала губы и выпалила: - Но я хочу остаться! Это день моей свадьбы, я имею право на праздничный обед! Столько гостей пришло нас поздравить! - И ты не представляешь себе, как безмерно я им благодарен! Но сейчас пора ехать, мой цветочек. У меня ещё много дел, так что задерживаться не стоит. Или ты хочешь отпраздновать наше счастливое бракосочетание ещё одной магической дуэлью? Беллатриса до боли сжала зубы. Она была совершенно измотана. Столько ожидания, несколько часов в неудобном платье, совершеннейший кошмар вместо свадебной церемонии. Но хуже всего было то, что она теперь стала Беллатрисой Лестрейндж. Лестрейндж! От отчаяния ей хотелось плакать. - Ну вот и славно, моя дорогая киска, - заключил Рудольфус. – Пойдём, гиппогрифы уже заждались. С этими словами, не дав ей вставить и слова, он потащил её прочь из обеденного зала. - Ну что ж, - вздохнул Сигнус, потирая лоб. – Значит, так тому и быть. - Да ладно вам, - весело проговорил Руквуд. – Свадьба вышла что надо. - Говори за себя, - шмыгнул носом Долохов. Кажется, он умудрился подхватить простуду. - Мисс Нарцисса, надеюсь, это не очень вас утомило, - обратился к младшей Блэк замаскированный Люциус. - Какое-то безумие, а не брак, - вздохнула Нарцисса. - Она обеллатрисила его, - хохотнул Руквуд. Сигнус ещё раз вздохнул, а затем попытался принять весёлый вид. - Друзья, пусть новобрачные нас покинули, это не значит, что мы отменим пир. В конце концов, домовики постарались на славу – надо отдать им должное. - Ну, тогда надо поторопиться – пока Мальсибер ещё хоть что-то нам оставил, - со смехом заключил Руквуд.