Тайные чувства любви.

Лучи солнца пробирались сквозь окно, в надежде вовсе разбить это рамочное изделие вдребезги, дабы осветить комнату ярким и ослепительным светом. Но за окном с внутренней стороны ещё висели шторы, что не позволяли проникнуть ни одному солнечному зайчику. Темная ткань поднималась с пола до потолка, расцветка внушала некую знать, у вещей тоже есть характер, а именно у этого полотна – это загадочность и холод. Помещение напоминало морозильную камеру мясника, что стремительно в соседней комнатке профессионально нарезал мясо. Однако не в этот раз. Всего лишь кабинет, наполненный холодом и освещаемый тусклым светом настольной лампы, придавало атмосферу угнетения, боли и печали. Но не для парня, что уверенно вертелся на диване и смелся абсолютно с любого проишествия, или же увиденного? Каштановые волосы одарили мягкую подушку всей своей нежностью и приятным ароматом шампуня, мебель казалось дрожит от любого громкого звука, который парень издавал с огромным успехом. Комната была довольно большая, а интерьер представлял из себя полнейшее старье, которое всё равно кому-то нравилось. По крайней мере, у комунистов это неотъемлемая часть воспоминаний об потеряном абсолютизме. В дальнем углу расположен шкаф на пол-стены в ширину, боковые части были рамочно застеклены, давая вид на изысканную посуду. А остальные комоды прятали различное бельё, то и дело снаружи показывая свой главный и единственный недостаток – старость. На противоположной стороне от шкафа, к стенке, расположена одноярусная кровать, аккуратно застеленая, манящая так и прилечь, да глаза сомкнуть. В центре комнаты размещен удобный диван, скорее, для незваных гостей, как Николай, что даже и бровью не поведут, если бы даже и сели на чужую постель, за котрой так старательно её обладатель ухаживает. По бокавым сторонам дивана, буквально в пару сантиметров расстояния, находятся два кресла. Хозяин комнаты готов уже ко всему, к любому повороту и даже к тому, если в эту комнату зайдут таких же десять Николаев. Хотя, внутренние клетки мозга и нервозная система точно не выдержит такого эмоционального давления. И под конец, в противоположном углу от постели, напротив, если точнее, с другой стороны шкафа, уголок занял рабочий стол, наполненный различными бумагами, канцелярией, но всё равно всё на удивление аккуратно раставлено любителем порядка, чье психическое равновесие однозначно не способно больше выдерживать подобной провокации. Но запаса терпения пока что хватало. А автору хватит немного времени, чтобы описать помещение в подробностях. Также на столе располагался компьютер, наполненный различными приложениями, некоторые собственно произведены, некотрые скачены для нужд. И всё бы ничего, однако слышится удар по столу ладонью, что перед этим неотрывно располагалась на черной мышке, подключенной к компьютеру. Комнату заполнил уже не заразительный смех, а сдержаный мужской голос, с явным намерением привлечь внимание своего товарища. – Николай Владиславович! Вы с такой упертостью отправитесь на кладбище гораздо раньше своего срока. – настойчиво и пронзительно объявляет брюнет, чьи локоны волос, видимо, от резких действий перешли в движение, плавно сползая к лицу, тем самым закрывая обзор на наглого друга, что даже бровью не повел. Угольные локоны красиво переливались даже в тусклом помещеннии. Было даже ощущение того, что белоснежная кожа Фёдора отдает такой же отблеск. Атмосфера переходила на давление. Когда Николай всё-таки почувствовал всю серьезность ситуации, то выпрямился и жалобно простонал, с тайными мотивами привлечь к себе желанное внимание. – Какой вы душный! – Тогда окно открой. – дерзко отрезал брюнет, усаживаясь поудобнее, и протягивая длинные пальцы поправить непослушные пряди. Однако, будто методом перемещения: ловкости и умений; Николай осторожно прикоснулся к той самой пряди. Взгляды пересеклись. Шатен ждал огонька в темной бездне этих черных, как тьма, глаз. Хотя бы один маленький, тусклый лучик должен был проявится. Должен был опалить тянувшуюся руку с желанием прикоснуться к чему-то столь хрупкому и дорогому. Молчание. Владиславович уже хотел было убрать ладонь, отказаться от надежды, как вдруг тонкие пальцы неуверенно, плавно и ели касаясь чужой, тыльной стороны ладони, дали ту самую желанную искорку. Холод. Тьма. Мрак. Люди. Социум. Мнения. Отверженные. Не соответствовать стандартам, установленные обществом. Однако, это не касалось их двоих. Пусть эти чувства не на публику, но они знают, о всей искренности и всей серьезности своих намерений и чувств. О теплоте, что переполняет их сердца, и которую отдают друг другу такими же теплыми улыбками.