***
Доума приплясывал вокруг всё ещё сердитой Харуки. На его носу красовался пластырь, ибо била Харука сильно. Солнце светило, пташки щебетали — ляпота! Пара направлялась к зданию круглосуточного катка. Вывеска горделиво светилась и переливалась всеми цветами радуги. Харука поморщилась: слишком пафосно. Слишком в стиле этого больного ублюдка, который по какому-то странному недоразумению является её парнем. Доума же, в отличии от своей подруги, светился и переливался не хуже вывески. Аказа хмыкнула, оценивая счастливую мордашку блондина, и привычным жестом взъерошила короткие волосы, окрашенные в ядрёно-розовый, но уже чернеющие у корней. «Пора бы перекрасить» — отметила девушка про себя. После она вытянула руку, разукрашенную голубыми полосами татуировок, полюбовалась тёмно-синими с коралловыми блёстками ногтями, и только потом высказалась вслух. — И нахрена ты меня в этот павлиний рассадник тащишь, а? — Но мы же уже договорились! Или ты забыла, а, Хару-чан?.. Ай! — вскрикнул Доума, получивший по дурной башке от Харуки, которой обращение «Хару-чан» не нравилось. Совсем. — Ты идиот или притворяешься? — прошипела Аказа, всё ещё притягивая парня за патлы к себе. — Нифига я не забыла! Я всё помню, в отличии от НЕКОТОРЫХ. НЕКОТОРЫЕ почесал голову, а потом, видать, забил на все препирания, и, закинув девушку на плечо, пошёл в здание, не обращая внимания на отчаянно возмущающуюся Харуку и что-то насвистывая.***
Харука плюхнулась на скамейку, взбешённо рыча. Коньки не надевались, лёд не держал, Доума лез, словом, жизнь = говно. Сам же блондин спокойно проезжал туда-сюда, мельтеша под носом крашеной, умудряясь при этом ещё и вести с ней одностороннюю беседу. Наконец, розоволосой это надоело. Эх, сколько грязи вывалилось тогда на многострадальную голову Доумы! Тот, в свою очередь, задумчиво почесал маковку, и подошёл к Аказе. На полупустом катке было не так уж и много зрителей, однако Харука всё равно продолжала выёживаться. «Неужто на самом деле цундере?» — задаёт сам себе вопрос Доума. Они сошлись не так уж и давно при довольно обыденных обстоятельствах. Увидели анкеты на сайте знакомств, разговорились, выяснили, что оба живут в Токио, договорились сходит куда-нибудь вместе и неофициально начали встречаться. За это время блондин познал всю вредность голубоглазой. Она не любила нежности, выглядела как смесь панка и бомжа, часто злилась, била, злясь, и обзывалась. Какая она в постели, Доума не знал — не доходили ещё. Зато знал, что до него она встречалась с девушкой, Коюки, и вероятно, ноги её «замечательного» характера росли оттуда. Сам он тоже, конечно, не подарочек: любит поязвить, эгоист ужасный, лицемер, а уж если учесть, сколько эпитетов ему доставалось от Харуки — так и вообще. Но он-то чувств своих не отрицал, а вот кто-по, походу, да. В следующий момент розоволосая была поставлена на ноги и нежно притянута к самому парню. После он сверкнул своими глазами, цвет которых невозможно было определить ввиду его (цвета) постоянной изменчивости, и тихо произнёс без своей фирменной улыбки на пол-лица. — Ты не умеешь кататься, так ведь? Это просто. Смотри… Постепенно Харука перестала обиженно бурчать и даже слегка подчинилась своему другу, позволяя себя вести. Пара кружилась, движения складывались в какой-то замысловатый танец, и все немногочисленные зрители наблюдали лишь за ними. В конце концов, после красивой спирали, при исполнении которой Доума практически вплотную навис над Аказой, голубоглазая отвела глаза, явно краснея. — Д-дурак… Доума усмехнулся. Кажется, ночка сегодня у кого-то будет очень весёлая…