Наш суд, самый справедливый суд во всех мирах!

      У Шэнь Юаня был месяц. Обвинение содержало: сговор с демонами — со слов самих демонов, убийство семьи Цю — со слов Цю Хай­тан, учёба у тёмного заклинателя У Янцзы — без указания доказательств, общее утверждение об издевательствах над учениками, а вишенкой на торте стало сообщение о собственной развратности.       Наиболее странными, с точки зрения Юаня, были последние два, учитывая, что здесь буквально все, по мнению современного человека, издевались над своими учениками, а развратность вообще не была преступлением. Естественно, если вы это делаете с согласными совершеннолетними партнёрами. И то, учитывая порядки древнего Китая, для местных оба эпитета были очень условными.       Остальные обвинения в представленном виде тоже особого смысла не имели. В самом деле, доверять словам демонов, которые наговаривают на того, кто их поймал? Опираться на показания одного свидетеля, видевшего обвиняемого много лет назад и явно тогда находившегося в шоке, с очевидно предвзятой позицией? Учёба у темного заклинателя также окончилась много лет назад, так что узнать тогдашнего оборванца Цзю в лорде Цинцю было весьма затруднительно. А главное: обвинения были вывалены все сразу, будто в надежде, что хоть одно прокатит.       К сожалению для Шэнь Юаня, это был не современный мир, требующий чётких доказательств и работающий по презумпции невиновности, по крайней мере формально. Местный суд при определении вины скорее опирался на репутацию и сочувствие со стороны судей. Причем сам Шэнь последним воспользоваться не мог: предыстория Шэнь Цзю, может, и вызовет жалость, но окончательно уничтожит его репутацию. Хотя она и так не была безупречна, большинство судей предвзято относились к Шэнь Цинцю за его многочисленные реальные и мнимые недостатки.       В прочем, Шэнь Юань хоть стриптиз бы станцевал, помоги это избавиться от обвинений. В конце концов, его стандарты приличного сильно отличились от местных древних китайцев, например, остаться в нижних одеждах все ещё будет допустимым с его точки зрения. Жаль, что хоть реальный, хоть моральный стриптиз не поможет: по здешним правилам жизненные обстоятельства не оправдывают совершенных преступлений.       Вообще у попаданца иногда (на самом деле довольно часто) появлялись вопросы на счет местного мироустройства. В самой новелле присутствовал минимум пяток растений, заставляющих говорить только правду, плюс пара артефактов подобного толка, а также настоящие гадалки, способные разглядеть события прошлого и будущего. Почему бы просто не воспользоваться ими? Проблема всплывающей личной информации решается предварительным списком вопросов. Но нет, Самолёту рассекающему небеса больше интересно прописывание бесконечное [па-па-па], чем логичное прописывание мира!       С другой стороны, а как бы Система скрывала иномирное происхождение Шэнь Цинцю и свое собственное существование, задай они вопросы с сывороткой правды? Потому что причина одной половины его действий — квесты от Системы, а второй — предзнание текущих событий. К тому же, на любые события произошедшие раньше шести-семи лет Шэнь Юань может совершенно честно заявить, что в те времена его вообще не существовало в этом мире, повергнув знающих Шэнь Цинцю или хотя бы базовую математику и биологию в полный шок.       Но как и всегда, на такие провокационные вопросы Система резко делала вид, что его не слышит.       В любом другом случае, даже в таких обстоятельствах, Шэнь Юань попытался бы выкрутиться, но Ло Бинхэ, наблюдающий за предстоящим представлением с наигранным печальным видом, рубил эту идею на корню.       Слушая бредовые речи обвинителя он как никогда понимал Шэнь Цзю использующего в таких ситуациях пару-тройку язвительных слов. Но вместо подражания злодею он просто молчал. Или тот тоже на подобном судилище молчал? Шэнь Юань уже не помнил.       Вообще, прожив больше пяти лет в шкуре главного злодея, он гораздо лучше понимал мотивы его поступков, вроде шпыняния одного крайне неблагодарного ученика. Или ненависти к Юэ Цинъюаню, который только и мог повторять свои никому не нужные извинения. Если чувствуешь вину — загладь действиями. Почему, например, тот вообще допустил это заключение? Вообще-то защищать Шэнь Цинцю — прямая обязанность Юэ Циньюаня как главы ордена. А говорить? Говорить и попугай может.       И это он ещё попал в благоприятный период времени, на роль главы второго по важности пика. Как «злодею» жилось до этого — не хотелось даже думать.       Кстати, говоря о качестве жизни: этого Бинхэ на пик приняли? Приняли. Обучаться, пусть и нагружая работой, позволяли? Позволяли. А скинуть в Бездну демона, хоть и полукровку, это вообще его, заклинателя, работа! Но нет, Ло Бинхэ — несчастная жертва, Ло Бинхэ — соизволил обидеться. Да и неужели невольная помощь в становлении императором — мелочь, на которую не стоит обращать внимания?       Когда ему наконец решили дать высказаться, Шэнь Юань уже мысленно сбросил пар и не стал сразу сдавать Бинхэ. В любом случае из-за сюжетной брони это бесполезно, куда действеннее воспользоваться единственным доступным ему читом — знанием первоисточника этого мира. И никакая Система не может ему в этом помешать, ей просто нечем его страшить. Смерть? По сравнению с пытками главного героя это не наказание. Боль? Так его так или иначе будут пытать. Видимо, Система это понимала, поэтому и молчала.       Тем более никакого квеста у него не было, и никаких её условий он не нарушал, так что формально ругаться ей вообще не на что. А то что он сейчас скажет? Так мало ли откуда он взял свой компромат?       Это был лучший для него вариант... Традиции просто не позволят прервать его последнюю речь, будь та даже матерной. Впрочем, до такой бесполезной мелочности он опускаться не собирается.       А вот вынудить заклинателей сбросить свои надменные маски было бы забавно, вдруг ему повезёт и его убьют быстро? Потому что судя по происходящему, все идет к тому, что было в оригинале. — Всё сказанное очень интересно, господа. И крайне голословно. Как я не могу не заметить, нормальных доказательств-то у вас нет. Впрочем, такие уважаемые заклинатели, как вы, не могут быть идиотами, а значит, вы и сами это знаете. Но если этот Шэнь злодей, то кто вы? Вот, например, судья этого фарса. Целый владыка дворца Хуаньхуа. Кому уж не стоит говорить о похоти, так это ему! Кто, как не он, убил свою ученицу Су Сиянь из ревности и сейчас спокойно подбивает клинья к её ребёнку, кстати своему новому главному ученику. Да и неуместно попрекать этого Шэня жестокостью, когда его же дочь бьёт кнутом беззащитных пленников! — Окинув взглядом закипающего Старого главу дворца, он перевёл к следующей жертве. Главное — продолжать сохранять тон, каким говорят о погоде. — Но не будем останавливаться на нем. Это же такая мелочь по сравнению с 'преступлением' этого Шэнь Цинцю, заключающегося в посещении совершенно законного дома Терпимости и воспитания учеников опять же в рамках здешних же законов. Что ж, что насчёт вас, уважаемый Ли Шан? Говорят, ни одного проваленного задания? Неудивительно, что так и будет, если свидетелей ваших неудач не остаётся. Куда уж этому бедному заклинателю до вашего мастерства…       Экзекуция продолжалась еще час. Когда было унижено уже больше двадцати процентов присутствующих (должен же автор оправдывать убийство «светлых» заклинателей потемневшем героем) один из оскорбленных не выдержал. Оно и к лучшему: у Юаня заканчивались уже совершенные преступления, и оставались лишь действия, еще не совершенные и вообще происходившие в другом будущем. — У тебя нет доказательств., — прошипел один из старших учеников на манер Чжуджи Лана. Хотя нет, змеиный демон говорил гораздо человечнее. — Как и у вас за все время этого суда. Лишь ваши слова против моих, — злобно ухмыльнулся он. — А раз этого достаточно для меня, то хватит и вам. Только вот на ваши преступления, монахи храма Чжаохуа все-таки смогут найти доказательства, в связи с их реальным существованием. Что, не хотите повторить мою судьбу? — тут его лицо рассекла злая привычная телу Шэнь Цзю улыбка.       «Ох, как иногда приятно высказаться язвительно! Не зря Шан Цинхуа говорил, что некоторые реплики Шэнь Цинцю в оригинале были вдохновлены мной — Непревзойденным Огурцом!» — Этот заклинатель именно ради заручения поддержкой нашего храма не очернил имени ни одного нашего представителя? — Степенно вопросил Уван, настоятель этого храма. — Ну почему же, — Шэнь Юань изобразил глубоко печальное лицо, — просто вы все или действительно такие скучные, или действительно так хорошо прячете следы.       Не то чтобы сам попаданец действительно верил в последний вариант, все-таки их пытался прибить «плохой» Цзюнчжун-цзюнь, так что по канону, эти заклинатели должны были быть «хорошими». Однако без этой фразы его образ «злодея» был бы неполным. Сделав вид, что не заметил складки между бровями этого совершенствующегося, как ни в чем ни бывало продолжил: — В любом случае, в любом из этих двух случаях, найти доказательства вы сможете.       Мысль о том, что раз молодой парень вроде Ло Бинхэ, во время своего будущего пути нашел так много преступлений и так же легко раскрыл их всех, то эти самые праведные монахи нихрена не делают, он мудро оставил при себе.       Видимо, Уван посчитал: раз ему отвечают, то можно и продолжить задавать вопросы. — И зачем оно нужно этому заключенному? — А хотеть чтобы светлые заклинатели были честными, справедливыми и собственно светлыми, недостаточно? Что ж, тогда неплохо было бы доказать, что дело вовсе не в предъявленных этому Шэню обвинениях. Возможно, немного пожить в качестве важного свидетеля… Ну, или как сейчас думают многие — просто потому что я, как настоящий злодей, хочу утянуть вместе с собой на дно как можно большее число людей! — Чтобы быть свидетелем, нужно присутствовать при описанных вами событиях, — попытался найти дырку в его логике Уван. — Кхм, — И нет, монаху не удалось сбить его с мысли, — ну, кнутом меня били недавно, следы ещё не успели сойти, а остальное… Я ведь рассказывал кратко, желая охватить как можно больше… А так, я с удовольствием укажу и на самих свидетелей и на другие методы, которыми можно доказать их вину.       Шэнь Юань даже не врал. Если сильно покопаться в памяти, он мог бы вспомнить и имя каждой женушки Ло Бинхэ, хотя моменты с ними он почти что пролистывал, не то, что сюжет, который он любил трепетной любовью. А если что-то и не вспомнит, то он не поленится и уточнит у «братца Самолета». — Кстати, такими методами этот суд тоже не озаботился. — Разберёмся, — веско заявил Уван. Шэнь Юань улыбнулся: ему показалось, что он действительно заинтересовал нужного человека, а Ло Бинхэ, до сих пор почему-то хранящий молчание, обойдется без новой игрушки.