Эксперименты

Где-то неподалёку скрипнула дверь, и юноша замер и нервно оглянулся. Темень стояла непроглядная, хотя те, кому надо, заметят все равно. Стена, к которой он прижимался, была сегодня омерзительно холодной. Накануне какое-то навязчивое, зудящее чувство не давало ему покоя, буквально вопя, что ему не стоит выходить ночью из комнаты. Но ему не терпелось закончить эксперимент и за свою несдержанность приходилось расплачиваться тяжелым ожиданием. Когда стало понятно, что новых звуков не последует, юноша поправил очки и стал тихонько красться дальше по коридору. Чертова школа со скрипучими дверями и половицами! Скоро он подойдет к крылу общежития и там ему придется быть еще осторожнее. Не хватало только, чтобы кто-то его заметил и поднял шум. Вообще-то шататься по школе после отбоя было, конечно, запрещено. Но многие ученики, как и сам Ллойд Асплунд, единственный наследник графа Асплунда, плевать хотели на этот запрет. Вот и получалось, что каждую неделю кого-нибудь да ловили. Впрочем, Ллойд был уверен, что особых проблем не будет. Если он, конечно, не… Сделав следующий шаг, юноша нервно дернулся: босая ступня коснулась чего-то холодного и вязкого. Ллойд так и не понял что это, но по всему телу прокатилось такое омерзение, что он отпрянул в сторону, напоровшись на стену. Раздался громкий звук падения тяжелого предмета на дубовый пол: кажется, он уронил картину в деревянной раме. Юноша недовольно зашипел, стараясь удержать драгоценные баночки, ради которых он рискнул выбраться ночью на другой конец школы. Если он потеряет хоть один элемент, эксперимент будет не завершить и весь сегодняшний риск лишится своего смысла. Юноше удалось справиться с баночками, и он уставился в темноту, стараясь разглядеть, во что же он такое вляпался. В кромешной темени не было видно ровным счетом ничего. Заинтересованный, Ллойд пригляделся. Спустя какое-то время он различил блики и характерный запах, и тут же с досады чуть не выронил баночку с натрием. Ну конечно, мог бы сразу догадаться!.. Крыло, по которому он крался, представляло какую-то историческую ценность, менять здесь что-то запрещалось. И вот по этой совершенно идиотской причине, здесь, как и в конце XIX века, все еще горели масляные лампы. Кто-то из горничных расплескал масло. Девушка, наверное, ушла за тряпкой и скоро вернется, а значит Ллойду нужно исчезнуть отсюда как можно скорее. Распрямившись, юноша хотел было воплотить свою мысль в реальность, и даже сделал пару осторожных шагов в сторону общежития, как его остановил резкий голос: -Ну и куда это ты направился, Асплунд? Ллойд подскочил на месте. Он узнал этот голос. Староста. Самым худшим было встретить старост, хуже даже, чем напороться на учителей. На всю школу из примерно четырех тысяч учеников их было человек пятьдесят. Их задачей было вести определенную часть документации, организовывать внеклассное времяпрепровождение и следить за порядком в школе, в том числе и в темное время суток. Проблемой было то, что старостами обычно становились выходцы из наиболее знатных и богатых родов, представленных в школе. Считалось, что это хорошая тренировка для будущих высших чинов империи и потому заботливые родители, не скупясь, платили огромные суммы за право своих чад носить нашивку старосты. Как следствие, юные аристократы помимо возможности делать все, что им вздумается, получали еще и законное право на это. Защиты здесь от них не было никакой: никто не мог, да и не хотел, с ними совладать. В неофициальных рейтингах их школа занимала первое место по количеству самоубийств среди учеников, и Ллойд был уверен, что не последнюю роль здесь играла вседозволенность старост. -Добрый вечер, Стэнли, - миролюбиво начал юноша. - В свою комнату, туда, где мне и полагается быть. -А здесь ты что забыл? Ллойд дружелюбно улыбнулся: -У меня легкая форма лунатизма… -...и тяжелая форма клептомании, - староста, сопровождавшая Стэнли, заметила баночки в руках нарушителя. Ну разумеется, девушка во всю светила в него фонариком. Парень вздохнул. Теперь его точно так просто не отпустят. Будто в подтверждение, староста, бормочущий о том, что он ничего не видит, гаркнул: -Пойдем. В другом месте разберемся. Асплунд вздохнул еще раз и пошел следом за ссорящимися по неведомому ему поводу старостами. Они прошли несколько коридоров и вошли в одну из классных комнат. По количеству народа Ллойд догадался, что сейчас у них что-то вроде пересменки: в комнате находились еще две пары. Вглядевшись в лица, нарушитель комендантского часа понял, что не знал ни юношу, ни девушку, сидевших на парте. Кажется, девушка училась на параллельном потоке, но Асплунд не мог вспомнить наверняка. В ней не было никаких особых примет, кроме того, что она выглядела чересчур нервной: трогала то свои волосы, то отвороты пиджака, бросала нервные взгляды на своего партнера и на «коллег», стоявших у окна. Тусклый свет единственной зажженной лампы не давал Ллойду возможности рассмотреть вторую пару. -Смотрите, кого я вам привел. Шлялся по коридорам. Что будем делать? Нервная девушка скользнула взглядом по лицу Ллойда безо всякого интереса: -Что… Сдадим учителям. Пусть впишут ему наказание, а мы займемся своими делами, - это было странно. Обычно старосты не упускали малейшего случая, чтобы показать свою власть, но сейчас она явно стремилась спровадить его… Слова о наказании заставили Ллойда поморщиться. Обычно оно заключалось в повышении стоимости обучения, что для его семьи было крайне нежелательно. Ллойду оставалось учиться всего несколько месяцев, и он должен был протянуть без подобных… затруднений. -А если я шел к врачу? – улыбнувшись, спросил юноша. -А ты шел к врачу? – высокий, полный скепсиса голос принадлежал его однокласснице. Девушка плавно вступила в круг света, ее глаза были подозрительно прищурены, - И что у тебя болит… как там тебя зовут? Ллойд закатил глаза. Четыре года они сидели через парту друг от друга на трех предметах и даже делали какую-то работу вместе. Она могла бы знать его имя хотя бы приблизительно. А впрочем, как тот час же понял Ллойд, сам он не был в состоянии с ходу вспомнить, как ее зовут. Все, что приходило ему на ум (и то, поскольку ему по ушам проехались этим бессчетное количество раз), это то, что девушка была едва ли не с младенчества помолвлена с весьма и весьма могущественным герцогом. Тот был старше ее в два, а то и в три раза и, судя по всему, плевать хотел на молодую невесту, но сам факт помолвки ставил девушку на такую недосягаемую ступень социальной лестницы, что подчеркивался к месту и не к месту. К несчастью, в их странном мире важнее было знать связи человека, чем его имя. Вот потому памяти девушки и не хватало на простое слово из пяти букв. Впрочем, кто сказал, что он должен подчиняться правилам этой игры. Глаза Ллойда озорно блеснули: -Бессонница замучила. Совершенно не могу спать… маркиза. Девушка разозлено нахмурилась. Кажется, шутка не прошла. -Что это у тебя? - спросила собеседница резким голосом, кивнув на колбы в его руках. Юноша помрачнел. Если станет известно, что он использует запасы школьной лаборатории в целях, не относящихся к учебе, у него могут быть проблемы посерьезнее, чем штраф. -Это лекарства, - твердо ответил он. -Покажи! – скомандовала староста. Сжав зубы, Ллойд выставил запечатанные колбы с растворами на стол. Насколько он помнил, девушка не посещала химию, так что фокус мог пройти… Если, конечно, остальные не вмешаются. Остальным же, похоже, было не до него. Юноши заполняли какую-то бумагу, девушки взволнованно перешептывались. Его собеседница начала перебирать баночки: -И что это за лекарства? -О, это ценнейшие и опаснейшие образцы… - Ллойд напрягся. Он понятия не имел о документации, используемой старостами, но ему вдруг пришла в голову мысль, что они непременно укажут где-нибудь о том, что поймали его. Он нервно покосился на парней. -Что будет, если принять их? – собеседница вертела одну из колб в пальцах, разглядывая мутную жидкость, перетекающую по сосуду. -Они действуют на мозг, поэтому конкретно с тобой ничего не случится, - проворчал юноша в очках. Девушка издала громкий, возмущенный звук, привлекший внимание всех в комнате. -Что ты сейчас сказал, очкарик?! Это что еще за отношение! Забыл, с кем разговариваешь? А если я сейчас… - она подняла кулачок, сжимавший колбу, вверх, -…просто разобью эту жижу? Глянув на нее, Ллойд похолодел. Только не соляную кислоту! Это единственный подходящий катализатор и последняя колба в школьном сейфе. Неизвестно, когда ее закажут снова, и на то, чтобы синтезировать ее, уйдет слишком много усилий, а тем временем его эксперимент, плод трех месяцев работы, будет полностью уничтожен… Черт! -Не стоит так горячиться, Аманда, - мягкий голос прервал поток возмущенных восклицаний, пальцы девушки накрыла большая ладонь. Из сумрака в круг света вошел ее обладатель, вид которого заставил Ллойда глубоко вздохнуть и склониться в небрежном поклоне. Второй принц Священной Британской империи Шнайзель эль Британия осторожно вытащил колбу из девичьих пальчиков. - Видишь, крышка закрыта красной печатью. Это значит «Опасно для жизни». Спустя пару секунд голос принца раздался уже ближе: -Что ты лечишь соляной кислотой… -Ллойд Асплунд, Ваше Высочество, - подсказал кто-то из старост. -Спасибо, - отозвался Шнайзель. Ллойд выпрямился. Сегодня ему не повезло капитально. Из всех находящихся в этой комнате, вероятно только Шнайзель действительно заслуживал должности старосты. Во всяком случае, Ллойд мог бы с уверенностью сказать, что принц не заплатил за нее ни шиллинга. Юношу, который был на два года младше Ллойда, уже несколько лет называли наиболее вероятным будущим правителем, хотя он был лишь вторым в очереди на престол. Поразительно способный, он делал идеально все, за что бы ни брался. Помимо успехов в учебе, принц был чемпионом школы по шахматам и конному спорту, участвовал в нескольких больших исследовательских проектах и так далее. Его деятельность уже распространялась далеко за пределы школы, юноша активно рвался в политику, и острый ум в сочетании с весьма экстравагантным поведением помогали ему там, где происхождение и богатство были бессильны. До этого дня Ллойд никогда не приближался к принцу так близко. Шнайзеля всегда сопровождала толпа. Его окружали учителя и студенты всех возрастов, пытающиеся снискать благоволение императорского приемника, обеспечить себе лучшее место, власть и богатство в будущем. Возможно, старый граф Асплунд и желал бы, что бы его сын, подобно другим, попытался получить августейшую благосклонность, но Ллойд был человеком несколько иного толка. К тому же пара столкновений с принцем и его свитой в узких коридорах школы оставили свое впечатление. Ллойд видел то, что он видел, а видел он миллион выражений обходительности, признательности, веселья на лице второго наследника и абсолютно пустые, мертвые глаза. Потому этой ночью они говорили в первый раз. На уровне инстинкта Ллойд понимал, что с этим человеком лучше не играть. И все же Ллойд Асплунд не был бы собой, если бы не попытался: пусть принц умен и опасен, но кто из них умнее, нужно еще выяснить. Распрямившись, он тепло улыбнулся: -Любопытство, Ваше Высочество. Принц встал у него за спиной, лишив Ллойда возможности увидеть его лицо. -Что же, помогает? – голос был все таким же безмятежным. -Я выясню, как только использую ее. Шнайзель прошел обратно к столу: -Какого же рода любопытство можно унять таким способом? -Научное, я полагаю, не иначе. Разве что кто-то решит проверить, действительно ли сила боли так велика, как о ней говорят. -Научное… - принц повернулся, на лице его была усмешка. - Ты любишь науку, Асплунд? Ллойд молча кивнул. -И в чем же она выражается, твоя любовь? -Я ставлю эксперимент, - голос Ллойда стал тверже, улыбка исчезла, - И мне очень нужна соляная кислота. Шнайзель сел на стул: -Настолько, что ты даже готов воровать из школьной лаборатории? Ллойд кивнул. Принц посмотрел на собеседника сквозь зажатую в пальцах колбу: -Ты в курсе, что если кто-то узнает, ты вылетишь из школы немедленно? Снова юноша ограничился кивком. -Тогда почему? Неужели твой эксперимент важнее? Асплунд уже было хотел опять кивнуть, ответить утвердительно, но остановил себя. Он не знал, что важнее. -Может быть… - неуверенно пробормотал он, но потом вскинул голову, - Послушайте, Ваше Высочество, я не знаю, насколько это важно. Меня это и не волнует. Все, что я знаю, это чувство… Возможно оно знакомо и Вам… Когда одна мысль сидит в твоем мозгу и пульсирует, как раскаленный гвоздь, и будто кричит: «Я хочу сейчас». И кажется, что если ты не найдешь сил или решения, если не сможешь осуществить ее, то не сможешь попасть дальше, не сможешь жить дальше, раз и навсегда застряв здесь и сейчас! И не важно, что будет потом, именно эта мысль руководит моей жизнью в данный момент… - Ллойд остановился, чтобы сделать вдох. До того он и понятия не имел, что может выдать такую тираду. Но он так долго вынашивал в себе это открытие, на пороге которого он сейчас стоял, так кропотливо над ним работал, что, казалось, между пальцев принца зажата не баночка с кислотой, а его жизнь. Взволнованный юноша перевел взгляд с колбы на лицо собеседника. Мягкая улыбка принца пропала, между бровей залегла глубокая морщина. На миг Ллойду показалось, что принц понял его, понял даже слишком хорошо. Бесстрастные глаза Шнайзеля будто обрели глубину. Но вот принц моргнул, видение исчезло, и на лице наследника вновь появилась привычная улыбка. -И что, это чувство не может ждать… совсем? -Ну может день… или два… - Ллойд помедлил, вспоминая расчеты. Потом покачал головой. Если дать ход скандалу с кражей, то ему будет совсем не до эксперимента… Печально. Принц затих на пару минут, глубоко задумавшись. Ллойд тоже думал о своем. Остальные молчали, не решаясь беспокоить Шнайзеля. Наконец тот встал и подошел к другим старостам. Выдернув лист бумаги из-под пальцев другого юноши, он повернулся к паре, которая поймала Ллойда: -Стэнли, не будешь ли ты так любезен проводить нашего гостя до его спальни? Старосты недоуменно уставились на своего «коллегу»: -Но мой принц… Учителя… Как же так… Мы должны… Нас же самих… -наперебой выдали они. Шнайзель никак не отреагировал, глядя в документ. Стэнли вздохнул и повернулся к Ллойду. Тот уставился на старост, ничего не понимая. Он знал, что правила требовали, чтобы нарушителя немедленно передали дежурному учителю. И не понимал, отпускают ли его насовсем, или утром его ждет разговор с директором. Впрочем, это было и неважно, главное сейчас ему дали время. Не веря своему счастью, он шагнул к столу, на котором были разбросаны колбы, но был остановлен голосом принца: -А это мы оставим у себя. Недопустимо, чтобы британский аристократ попался на столь мелочном воровстве, не так ли? Принц так и не поднял головы от доклада, но Ллойд был уверен, что он улыбается. Радости же в самом Ллойде поубавилось ровно наполовину. Понурившись, он поклонился и, пробормотав тихое «спасибо», шагнул следом за старостой. На самом пороге, поддавшись искушению, юноша остановился и озорно пожелал: -Спокойной ночи, Ваше Высочество. Ллойд пробирался сквозь кучки палых листьев. В этом году их почему-то было особенно много и, еще не тронутые гниением, яркие, алые и оранжевые, они лежали повсюду, наполняя округу иллюзорным теплом. Правда, безобидные ворохи могли скрывать под собой сюрприз в виде муравейника или небольшой ямки, поэтому юноша старался идти как можно осторожнее. С той памятной ночи прошло примерно две недели. Может чуть больше, Асплунд не следил за этим. Добравшись до своей комнаты, он забрался в кровать, думая только об обреченном эксперименте. Юноша успокаивал себя тем, что вел точнейшие записи хода эксперимента, а значит, сможет восстановить его позже. И если директор не вызовет его завтра, то он уцелел… Оказалось, что директору вовсе было не до него. На следующий день по школе прокатилась совершенно невообразимая новость: принц был наказан. При утреннем обходе школьный завхоз обнаружил в коридоре главного корпуса огромное масляное пятно на полу и опрокинутую картину с разбитой рамой. Позднее выяснилось, что кто-то рылся в сейфе школьной лаборатории. Учителя предположили, что ночью произошел конфликт между двумя студентами, и вызвали старост, дежуривших ночью, на ковер, подумав, что те пренебрегали своими обязанностями. Похоже Шнайзель, будучи ответственным за смену, просто взял всю вину на себя. Поступок этот до некоторой степени впечатлил Ллойда. Наказание, конечно, было чистой формальностью, а все великодушие заключалось лишь в том, чтобы не растерять возможных будущих союзников. Но это все же был удар по репутации. Зачем Шнайзель это сделал, Ллойд не понимал. Принц мог не отпускать его, мог сдать директору, в конце концов, мог просто приказать, чтобы Асплунда оставили в покое, никто бы и слова против не сказал. Но принц поступил именно так, как он поступил. На следующий день Ллойд обнаружил в своей комнате неожиданный подарок: внушительный обтянутый кожей несессер, в котором были небольшие запечатанные колбы со всеми элементами таблицы Менделеева, кроме радиоактивных. Подарок был дорогой и, очевидно, возможности достать подобную вещь были не у всех. Ллойд было подумал, уж не это ли называется покровительством, и с чего вдруг, но мысли эти были очень быстро вытеснены возможностью завершить эксперимент. Ллойд так и не сказал «спасибо». У него не было возможности. Он видел принца пару раз в коридорах, но тот был в сопровождении своей огромной свиты. К тому же, Асплунд понятия не имел, позволяет ли этикет просто подойти и заговорить с сыном императора. Более того, Ллойд был уверен, что, прислав ему несессер, Шнайзель забыл о его существовании. По-видимому, все бы встало на свои места, если бы кто-то не сболтнул Ллойду, что сегодня состоится финальная тренировка перед юношеским чемпионатом по конкуру. Наследник графа всю свою жизнь отличался непомерным любопытством и если у него появлялся какой-либо вопрос к этой жизни, он немедленно искал на него ответ. С той самой ночи его вдруг стало интересовать, действительно ли принц настолько хорош, как о нем говорят. Ллойд относился и к утверждениям, и к похвалам, и к идее проверить их правдивость весьма и весьма скептически, однако, по какой-то причине пробирался через парк к манежу. Асплунд споткнулся и в очередной раз проклял эту дурацкую затею и собственную нелюдимость. Раз уж ему не сиделось в комнате, ведь мог же он, в самом деле, пройти напрямик. Но нет, он прекрасно знал, что в такой день поглазеть на тренировки принца сползется полшколы. Норзен Булиак была действительно огромной школой. Аристократия со всех концов необъятной империи стремилась устроить сюда свое потомство. Школа, располагавшаяся в помещениях форпоста времен Елизаветы III, вмещала в себя около четырех тысяч студентов, львиная доля которых жила в зданиях бывших казарм. По традиции выпускные классы перемещались в общежитие главного корпуса, которое находилось на другом конце школьной территории. Поэтому, только из природной упертости и жалости к потерянному времени, Ллойд, преодолевший огромное расстояние, заполненное жилыми корпусами, продолжал упорно двигаться через парк к задней стороне манежа. Наконец, к его великому счастью, деревья поредели, и в глаза брызнул апельсиновый свет клонящегося к закату осеннего солнца. Юноша вышел к деревянной ограде школьного манежа и, как только глаза привыкли к свету, с любопытством огляделся. Где-то далеко, на той стороне манежа, стояла небольшая толпа и несколько недвижных всадников, очевидно ведущих между собой светскую беседу. Ллойд нахмурился. Неужели пока он шел все закончилось? Вздохнув, он решил немного отдохнуть и пойти назад, но тут его взгляд привлекло какое-то движение на той стороне. В следующий момент один из всадников на огромном жеребце сорвался с места. Ллойд зачарованно уставился на открывшуюся ему картину. Голубые глаза внимательно ловили и фиксировали каждое движение могучего животного. Воображение достраивало и корректировало увиденные образы, и вот уже не натруженные мышцы, а хромированные поршни приводили тяжелую фигуру животного в движение. Ослепительно белую шкуру на крупе заменили сияющие стальные пластины, пар вырывался из клапанов, заместивших ноздри. В завершении живая инженерная фантазия изменила могучий остов коня на гибкий кошачий хребет, сквозь который было пропущено распределяющее энергию волокно. Конь с легкостью преодолел высокий барьер и только после этого юноша запоздало осознал, что животное на полном ходу движется в его сторону. Скорость коня была огромной, поэтому Асплунд, не удержавшись, присвистнул, когда жеребец внезапно остановился напротив него. Юноша не видел лица наездника, лучи солнца слепили глаза, но Ллойд был абсолютно уверен насчет того, кто разъезжал на огромном белоснежном коне. Он опустил голову, что должно было служить поклоном. -Подсматриваешь? – раздался мягкий голос принца. Ллойд усмехнулся: -И в мыслях не было, Ваше Высочество. Я выбрался погреться, а здесь корпуса свет не загораживают. Юноша поднял голову, посмотрев на принца. Отговорка была так себе, но признавать, что, как и армия подхалимов на другой стороне манежа, он пришел поглазеть на жокейские дарования принца, не хотелось. Шнайзель только пожал плечами: -Вроде бы отопление должны скоро включить… Асплунд фыркнул: -У вас возможно. А нас, похоже, к ядерной зиме готовят. -Здесь готовят верных слуг империи, готовых сносить любые тяготы ради своей родины, - сухо отозвался собеседник. Ллойд почувствовал раздражение. Наследник графа плевать хотел на империю и его совершенно не интересовали обязанности и достоинства дворянина. -Вы загораживаете мне солнце… - проворчал Ллойд, наплевав на риск. Принц сначала недоуменно уставился на собеседника, но потом, к вящему удивлению последнего, засмеялся: -Кто знает, возможно, ты смотришь на новое солнце… Ллойд возмущенно уставился на принца и выпалил раньше, чем успел сдержать рвущиеся слова: -Ну и самомнение у Вас, Ваше Высочество! Принц снова проигнорировал неподобающее поведение своего собеседника. Он лишь пожал плечами и беспечно протянул: -Ты же сам только что сравнил меня с Александром Великим. Себя, между тем, уподобив Диогену. Так что не тебе говорить о завышенной самооценке, - Ллойд мысленно усмехнулся. Ох уж эти гуманитарии… Каждое слово для них как шкатулка с двойным дном. Нет, его мир устроен значительно проще: сила там измеряется в ньютонах, а свободным может быть только радикал. Вероятно, поэтому ему никогда и не стать настоящим политиком… Принц тем временем продолжил: - Кстати, как твой эксперимент, светило науки? Старшеклассник тут же оживился: -О да, чудесно. Условно можно даже считать, что он удался. Шнайзель удивленно наклонил голову: -Лишь условно? Могу я узнать причину. -У меня нет самого главного элемента, - бодро ответил Ллойд. -Что же это за элемент? У тебя был доступ ко всем элементам… - «…которые были в несессере». Фраза так и не была закончена, выражение лица принца ничуть не изменилось, и все же, каким-то шестым чувством, Ллойд ощутил, что Шнайзель недоволен. -Сакурайдат, - тем не менее, решительно произнес юноша. Теперь принц нахмурился: все, что касалось сакурайдата, считалось делом государственной безопасности. -Что это за эксперимент? – наконец сподобился спросить сын императора. -Я думаю, что изобрел усовершенствованную охлаждающую систему для сакурайдатового реактора, - поколебавшись несколько секунд, ответил Асплунд. Принц удивленно уставился на собеседника, что расходилось с его обычным образом царственной невозмутимости и было даже немного забавно: -Что ты… Это невозможно… На это потребовались бы годы работы... -И, тем не менее, я это сделал, - решительно заявил Ллойд, - Осталось только испытать. -Но это ведь значит… -Да. Это значит возможность создать новое поколение найтмеров, - закончил мысль принца Асплунд. Шнайзель рассеянно помолчал. -Я бы хотел взглянуть, если ты не против… - наконец признал сын императора. Ллойд кивнул: -Я не против. Приходите, смотрите, щупайте… нет, лучше не щупайте, а то током ударит. Принц фыркнул и рассеянно посмотрел на другой конец манежа. Там на него выжидающе пялились его «коллеги» и толпа поклонников. Встрепенувшись, он решил подвести черту: -Тогда я зайду в пятницу… Скажем, часов в шесть… Ты ведь живешь в главном корпусе? Ллойд кивнул и зачем-то добавил: -Третий этаж, комната триста девятнадцать… Принц кивнул, очевидно, даже не потрудившись запомнить: -Что ж, приятно было пообщаться, Асплунд. До пятницы, - легким движением он заставил коня тронуться с места ленивым шагом. Ллойд пожал плечами и слегка поклонился, мысленно нелестно отзываясь о придворном этикете. Внезапно юноша вспомнил, что он не сделал самого важного: -Ваше Высочество! - крикнул он вслед, полностью поправ этот самый этикет. К моменту, когда Шнайзель повернул голову, без интереса скользнув взглядом по юному изобретателю, смелости у того заметно поубавилось и он почти робко пробормотал: - Спасибо Вам за ту ночь… и за подарок… Принц рассеянно хлопнул ресницами и, в который раз за вечер удивив Ллойда, громко рассмеялся: -Ты хоть представляешь, насколько компрометирующе это звучит? – спросил Шнайзель и, пришпорив коня, умчался прочь, оставив шокированного Ллойда медленно осознавать истинный смысл своих слов. В последнее время у Ллойда вошло в привычку не оглядываться, когда он слышит свое имя в коридоре или классе. Не оглядываться до тех пор, пока потенциальный собеседник не потрясет его за плечо или не будет достаточно настойчив, чтобы повторить его имя несколько раз. С недавних пор поминалось оно много и не к месту, что нервировало парня чрезвычайно. В условленный день, в пятницу, принц все-таки явился. С опозданием на полтора часа. Таким образом юный Асплунд на практике убедился в верности поговорки «Точность – вежливость королей». В назначенное время ему титаническими усилиями удалось выдворить из комнаты своих соседей. Мальчики было подумали, что у нелюдимого чудака в очках появилась девушка, и притаились за ближайшим поворотом в надежде увидеть даму собственными глазами. Однако по прошествии сорока пяти минут, уставшие от безделья и ожидания, юные аристократы ввалились на свои законные квадратные метры, попутно решив отомстить соседу за убитый вечер пятницы. Каково же было их удивление, когда в дверь постучали, и в комнату вошел не кто иной, как Его Высочество второй принц Священной Британской империи. Выгнать их после этого было уже совершенно невозможно. Принц был первым, кому Ллойд рассказывал о своем эксперименте. Даже старый граф Асплунд не имел ни малейшего понятия о том, чем занят его сын в своей комнате. Поэтому Ллойд очень волновался и иногда начинал говорить слишком громко и быстро, взволнованно размахивал руками, так что один раз чуть нечаянно не засадил себе же по носу. В глубине души он ужасно боялся, что его детище не оценят, что над таким важным изобретением просто посмеются. Но принц слушал на удивление внимательно, хотя по его лицу и читалось, что половину информации он просто не понимает. Ллойд, конечно, не рассчитывал на полное и быстрое понимание. И дело было даже не в сложности того, что он описывал, а в том, что львиную долю того, что он делал, он делал по наитию, повинуясь чему-то вроде инстинкта. Он понимал, как работает тот или иной элемент его изобретения, но не мог объяснить этого; если угодно, ему недоставало терминологии. И все же Шнайзель как будто разделил знание Ллойда: уходя, он выглядел задумчивым, серьезным и на его лице отсутствовала привычная улыбка. После этого почти каждый раз, когда они сталкивались в коридоре, принц останавливался и заводил незначительную беседу или спрашивал о ходе эксперимента. Разговор никогда не длился больше двух-трех минут и случалось подобное не больше пяти раз, однако самые дикие сплетни молниеносно обежали школу. Пребывая в блаженном неведении, Асплунд не замечал их до тех самых пор, пока Аманда, та самая староста, что не могла запомнить его фамилию на протяжении четырех лет, не подошла к нему и не спросила, хлопая аккуратно накрашенными ресницами: -Ллойд, ты не будешь так любезен помочь мне с математикой? Заметив неповторимое выражение лица будущего графа, один из его приятелей объяснил ему, в чем дело. С тех самых пор Ллойд вздрагивал и ускорял шаг каждый раз, когда слышал свое имя. Содержание сплетен не особо заботило юношу. Сам факт чересчур пристального внимания к собственной персоне был досаднее. И тем не менее, в данной ситуации слухи были более чем закономерны. То, над чем Ллойд ломал голову, была мотивация принца. Однажды в детстве Ллойд прочитал книгу, ни содержания, ни названия которой он не помнил. В память ему врезалась лишь одна фраза: «Человек без души». Запомнил он ее после того, как перечитал несколько раз, не способный понять, что же она означает. Душа была для мальчика понятием эфемерным, словом без смысла. Ведь разум, с точки зрения мальчугана, был у каждого человека, кроме умалишенных. Но и у них, говорили ему, есть душа. С другой стороны, начитавшийся научных теорий мальчишка свято верил, что есть искусственный интеллект, разум механизмов. Значит душа – это то, что делает человеком, из чего легко сделать вывод о том, что человек без души – это робот, решил довольный собой маленький Ллойд. Позднее, когда мальчик подрос и стал связывать с понятием «душа» эмоциональную составляющую, то и концепт «человек без души» для него изменился. Теперь эти слова стали обозначать индивидуума действующего рационально, сконцентрировано и четко, без отвлечения на сантименты и саморефлексию. Конечно, идеальным образцом подобного типажа для Ллойда Асплунда стал он сам. Впрочем, им типаж не ограничивался, туда автоматически относились все люди с подобными характеристиками. Шнайзель был занесен в данную категорию тут же, стоило будущему графу увидеть его. Юный принц действовал по точному, заранее просчитанному плану. Каждое движение выверено до миллиметра, каждое слово подобрано и стоит на своем месте. Все служит поставленной цели. Идеальная машина для принятия решений – так думал Ллойд, пока не познакомился с монаршей особой поближе. А познакомившись, убедился, что даже самые безупречные механизмы способны давать сбой. То, что делал принц, оставалось за гранью понимания Ллойда. Допустим, его линия поведения в школе была нацелена на поиски и привлечение будущих политических союзников. Влиятельных союзников. В эту категорию Ллойд явно не входил. Хотя Асплунды были старым и некогда могущественным родом, ныне семья Ллойда переживала не лучшие времена. Последние сбережения уходили на оплату школы. К тому же уже несколько поколений представителей сей графской фамилии не участвовали в жизни двора. Так что надеяться, что Ллойд может пригодиться когда-нибудь, много лет спустя, было бы недальновидно. Впрочем, конечно, Шнайзеля мог заинтересовать научный потенциал его нового знакомца. Но к услугам второго принца Священной Британской империи были лучшие умы родины. С какой стати ему обращать внимание на кустарные эксперименты очкастого гика? Правда Ллойд знал, что его изобретение было гениальным, но в том-то вся и проблема, что знал об этом только Ллойд. А без сакурайдата было невозможно доказать, что система охлаждения работает. Чтобы достать сакурайдат, юному Асплунду нужно было продаться в рабство, поэтому все его восторги по поводу собственной гениальности пока что были голой, недоказуемой теорией. С другой стороны, принц начал помогать Ллойду еще до того как узнал, над чем тот работает… Окончательно запутавшись, Ллойд потряс головой. Он привык видеть в любом действии рациональную цель и, не находя такой в данном случае, был рассеян и озадачен. Все рациональное просто просчитать и понять, чем ему лично это грозит. А значит и легко просчитать собственную линию поведения. Легко думать, легко действовать… легко считать Шнайзеля эль Британия «человеком без души». Только вот в очередной раз глядя, как в этих обычно бесстрастных глазах из ниоткуда появляется миллион озорных искорок, Ллойд Асплунд понимает, что никогда не сможет просчитать этого человека. Холодные капли застилали стекла очков, стекали по лицу и шее, попадая за шиворот и заставляя рефлекторно ежиться. Отбросив мокрые волосы с лица, Ллойд вновь прикрыл ладонью тускло тлеющий огонек. То, что сигарета вообще горела в такой сырости, было чудом… Асплунд стоял, забившись в углубление внешней стены, спрятавшись под небольшой балюстрадой, размера которой едва хватало на то, чтобы, повернув голову, защитить сигарету от ледяных капель. Поиски более надежного укрытия даже не обсуждались: от выхода досюда было не более двадцати шагов, но, пройдя это расстояние, Ллойд вымок до нитки. Как это часто бывало осенью в здешних местах, дождь, начавшийся пару дней назад, не прекращался ни на секунду, то ослабевая до мерзкой измороси, то переходя в полноценный ливень. Пожалуй, юноше следовало бы подождать, пока ненастье поутихнет, но тогда и остальные ученики повыползали бы, пытаясь попасть на уроки в других корпусах. Ему стоило хотя бы взять зонтик, но парень слишком хотел курить, чтобы думать об этом. Сегодня настроение Ллойда было до предела паршивым. Причиной этому послужило письмо из дома, полученное им с полчаса назад. Обычно он журил мать за то, что та была слишком старомодна и электронной почте предпочитала обычную, но в этот раз был даже рад тому, что новости дошли до него с неизбежной отсрочкой. Мать писала, что дела графа совсем плохи и что возможно Ллойду придется вернуться домой, чтобы помогать ей с имением. Теперь, стоя под дождем, юноша не понимал, трясет ли его от холода или от одной мысли о том, что отец может слечь. Ллойд прекрасно знал, что стоило ему вернуться, и дела имения затянут его с головой, как когда-то затянули его родителей. Дворянское поместье на грани разорения - настоящая катастрофа, выкачивает из своих хозяев все силы. Для самого же Ллойда это означало не только постоянные попытки свести концы с концами и нудные поиски денег, но и отложенное на неопределенное время поступление в университет. Каким бы способным ни был молодой человек, в Британии с ее системой императорских академий путь в большую науку лежал только через университет. Ни в один из существующих научных центров без диплома и связей его не возьмут, а на создание чего-то своего, опять же, нужны деньги. С другой стороны, обучение в лучших университетах империи само по себе стоило огромных денег. Юный Асплунд полагался на грант, который у него были все шансы получить... Но для этого необходимо было закончить школу с высшими баллами. Собственно, потому Ллойд и терпел Норзен Булиак все эти годы. Если ему придется бросить школу сейчас, то его будущее станет крайне неопределенным. Тяжело вздохнув, юноша сделал глубокую затяжку. Через секунду, перекрывая резкий шум дождя, до него донесся спокойный голос: -На территории школы запрещено курить, Асплунд. Ллойд раздраженно поморщился и выпустил горький дым: -А не пойти ли тебе, приятель… - в данный момент его совершенно не волновало ни то, что он самым бесстыжим образом нарушает школьные правила, ни то, что его собеседник может оказаться старостой. Он просто хотел докурить сигарету. Собеседник тем не менее отступать не собирался: -Я-то конечно пойду, - теперь Ллойд узнал этот голос, несмотря на то, что в нем появились обычно так не свойственные ему стальные нотки, - Только вот школьных правил это не отменит. Асплунд вздрогнул и слегка поклонился. Точнее, сделал вид, что поклонился. Единственной эмоцией, которую сейчас вызывал в нем принц, было раздражение. -Извините, Ваше Высочество, - сделав последнюю затяжку, Ллойд затушил сигарету о стену в надежде, что тот просто пойдет дальше по своим делам. Из-за того, что по очкам юноши скатывались капли воды, он не мог рассмотреть выражения лица Шнайзеля, однако разглядел, что тот стоял почти вплотную к нише, без зонта и одетый, судя по цвету, в костюм для верховой езды… И, похоже, уходить он не собирался. -Мне казалось, мода на курение прошла еще лет десять назад… - ехидно протянул принц. -Я ужасно старомоден, - Ллойд закатил глаза и вышел из своего убежища. - Вы промокли, Ваше Высочество, и можете заболеть. Не стоит стоять под дождем. Шнайзель развел руки, демонстрируя мокрый до нитки костюм. -Как видишь, уже поздно об этом думать. Ллойд растерянно замер. Ему очень хотелось уйти или чтобы принц сам ушел, но без соизволения последнего ни то ни другое было невозможно. Шнайзель же, похоже, не собирался дать своему знакомому немного приватности и стоял под дождем со своей вечной сахарной улыбкой. -Так-так. Неужели ты даже не мог дождаться перемены? Ну теперь он точно не отцепится. Не то из-за обязанностей старосты, не то из-за простого любопытства, но принц явно намерен был выяснить, что делал Ллойд Асплунд под проливным дождем во время второго урока. -У меня есть личная причина, - парень сделал ударение на слове «личная», мысленно посылая старосту куда подальше. Тот, похоже, намек не понял: -Интересно… Надеюсь, она достаточно веская? «Зачем ты лезешь в мою жизнь, мальчишка?» - это был один из тех на пальцах считанных моментов, когда Ллойд был действительно зол. Руки, которые он столь невежливо спрятал в карманы брюк, превратились в кулаки. Силуэт принца расплывался теперь не потому, что стекла застилали капли дождя, а потому, что юноша смотрел на собеседника исподлобья, поверх очков. Но спустя секунду Ллойдом овладело полное безразличие. Принц вырос в мире, где все знали все друг о друге. А если не знали, то додумывали. Что же теперь удивляться тому, что Шнайзель сует нос в чужие дела. Впрочем, какое тому дело до семейных проблем Асплунда. Узнав правду, его высочество лишь поспешит ретироваться, чтобы никакие мысли о чужих неприятностях не мешали ему наслаждаться собственной жизнью. А Ллойду только того и надо было. -Я получил письмо из дома, - начал он, смахивая каплю, сбегающую по стеклу очков, - Возможно скоро мне придется оставить школу и помогать матери с поместьем… Это не слишком радостная весть… -Понятно, - бесстрастно прокомментировал принц. Ллойд кивнул и немного помолчал. Потом зачем-то продолжил: -Отец в последнее время часто болел… А теперь и вовсе слег… Впрочем, это ничего не значит… -Это, как минимум, значит, что возможно очень скоро я смогу поздравить нового графа Асплунда, - возразил Шнайзель, заставив собеседника пораженно посмотреть на себя. Ллойд сперва подумал, что принц отпустил неудачную шутку, однако голос юноши звучал так же, как обычно, а на лице не было ни насмешки, ни злорадства. Он произнес это как нечто само собой разумеющееся, и внезапно Асплунд осознал, что так оно и было. Так вот какова плата за привилегию жить в императорской семье... Новость Ллойда для принца значила не событие, а закономерность, естественный ход вещей. Всего лишь переход титула от одного человека к другому… Все логично, рационально, просчитано… и совершенно омерзительно. Ллойд не мог сказать, что он был близок с отцом. С другой стороны, это именно старый граф Асплунд привил сыну любовь к естественным наукам. Впрочем, они уже давно не проводили время вместе и не вели долгих бесед: сказывалось взросление сына и стремительно ухудшающееся здоровье отца. Но никогда Ллойд не хотел, чтобы со стариком что-то случилось. Да, он беспокоился о своем будущем, да, он волновался, что заботы о поместье теперь лягут на его не слишком широкие плечи. Но ни на секунду он не хотел задумываться о том, что отец может уже и не оправиться. И ему не приходила в голову мысль, что смерть отца принесет ему графский титул, наследство и свободу жить как хочется… А для принца только это и имело смысл. «Такие люди правят нами» - пронеслось в голове у Ллойда. Сейчас, глядя в эти спокойные, пустые глаза, юноша вдруг осознал, каков человек без души на самом деле. -Это несправедливо… Несправедливо… - прошептал он. -Извини? – принц нахмурился, пытаясь расслышать. Несправедливо, что он оказался в такой ситуации. Несправедливо, что его заставляют говорить об этом. Несправедливо вести душевные беседы с принцем крови, когда сам застыл на краю пропасти. Несправедливо, что принц вдруг выставил его главный жизненный принцип в таком свете. Несправедливо, что сам Асплунд оказался неизмеримо далек от своих идеалов. Несправедливо, что от подобного цинизма юного Ллойда пока воротит… -Несправедливо! – в нарушение всех правил Ллойд развернулся и торопливыми шагами пошел к корпусу, маячившему впереди. Впервые с момента их знакомства они поменялись местами: Ллойд уходил, а Шнайзель провожал его ошарашенным взглядом. Новость прошла по школе со скоростью лесного пожара. Она прокатилась по коридорам, просочилась в кабинеты, столовую, пыльные залы библиотеки, наверное, даже в каморки для швабр. Обрастая по пути догадками и подробностями, новость, тем не менее, сохраняла оттенок сплетни. Как бы то ни было, очень скоро школа была взбудоражена как муравейник. Отовсюду слышались возбужденные вопросы студентов: «Кто-нибудь в это верит?», «Да кто вам такое сказал?», «Что? Когда?!». Они перемежались восторженными вскриками и скептическими комментариями. Подростки были взвинчены в течение всей недели, пока руководство школы не соизволило слухи подтвердить. Непонятно по какой причине Норзен Булиак решила посетить с высочайшим визитом сама императрица. Студенты были в восторге, учителя – в волнении, директор – в ужасе. О визите Ее Величества узнали за три недели и немедленно начали приготовления, что на практике означало в разы возросшее количество часов уроков этикета на фоне срыва остального учебного плана. Высочайший визит означал аврал и для сотрудников школы. Уборщицы, горничные, садовники и слесари трудились не покладая рук, пытаясь вернуть форту его былое величие. К привычному гомону учеников и скрипу мела по классной доске прибавились непрекращающийся стук, шуршание тряпок и плеск воды. По коридорам главного здания распространился омерзительный запах полироли. Зато отопление впервые за много лет включили в полную силу, что особенно радовало студентов, поскольку из-за срочной подготовки корпусов многие занятия проводились на свежем и уже порядком промерзшем воздухе. Вопреки всем тяготам, студенты, казалось, были счастливы. Даже те, чьи семьи Марианну не поддерживали, считая ее бесправной выскочкой. Хотя в этой школе учились дети аристократов и богатейших предпринимателей империи, далеко не все из них бывали при дворе, далеко не у всех даже был шанс хоть раз туда попасть. Конечно, встречались среди студентов и такие, кто был частым гостем в Пендрагоне или даже работал там. Но последних было немного, а остальные с нетерпением ждали пока двор придет к ним сам. Ллойд остался безучастным к всеобщему веселью. Императрица волновала его еще меньше, чем внезапно впавшие в блаженное младенчество одноклассники. Мыслями он был дома, пытаясь принять сложившуюся ситуацию. Пока отец находился в относительно стабильном состоянии, и, главное, в здравом рассудке. Хотя граф и был прикован к постели, ему удавалось управлять имением с помощью жены и секретаря. Но болезнь прогрессировала, семейный врач ходил с лицом, так и просившим кирпича, а счета за лечение становились главной расходной статьей их семьи. Даже находясь за тысячу километров от дома, Ллойд заразился зудящим чувством постоянного напряжения, царившего в поместье. Он слышал тяжелый, как свинец, голос отца по телефону, улавливал нетвердость в материнском почерке, замечал нетерпеливое предчувствие хлопот в сухих сообщениях адвоката. Юноша так и не придумал, что же ему делать дальше, а драгоценное время уходило. Подготовка к высочайшему визиту проходила мимо него, он был почти уверен, что к моменту приезда императрицы в школе его уже не будет. Потому он испытывал особое раздражение, когда даже на уроке физики учитель комментировал его кривую осанку и отчитывал за несоблюдение этикета. Единственным, что радовало юношу, было то, что сплетни, наконец, стихли. С той памятной встречи под дождем он больше не пересекался и не разговаривал с принцем, перестав тем самым подавать пищу для слухов. Откровенно говоря, где-то на краю сознания Асплунда немного беспокоило, что та выходка во дворе сошла ему с рук так легко. Впрочем, Ллойд быстро забыл про свои нечаянные пересечения с вундеркиндом от политики. Он с головой ушел в поиск возможности получить грант или же лаборатории, которая, оценив его потенциал, согласилась бы заплатить за его обучение. Найти что-либо оказалось нелегко, поскольку юноша хотел работать с сакурайдатом, а к лабораториям, которые специализировались на этом веществе, юнца без рекомендаций не подпустят и на километр. Самым обидным было то, что именно в этом случае всем было наплевать, наследник ли он графской фамилии или кто еще похлеще. Дни юноши проходили в библиотеке, где он искал нужную информацию за стареньким компьютером, откуда никто из его рвущихся к знаниям одноклассников не додумался его прогонять. Монитор, давно отработавший положенный ему срок, рябил, заставляя близорукого мальчика щуриться, поиски Ллойда сопровождала постоянная головная боль и странное чувство отрыва от реальности. Поэтому когда он внезапно оказался кому-то нужен, его пришлось долго звать и трясти за плечо, пока он, наконец, не отзывался: -Что? -Пойдем, директор собирает всех для последнего напутствия, - ответил один из его приятелей. -В смысле? - Ллойд недоуменно захлопал ресницами, пытаясь сморгнуть пелену, застилавшую глаза. Собеседник закатил глаза: -Асплунд, где ты потерял мозг? Императрица приезжает завтра, конечно, ему надо... -Подожди, как завтра? - перебил удивленный юноша. - Правда? Одноклассник махнул рукой и пошел к выходу. -Не хочешь идти — как знаешь... Ллойд принялся запихивать в сумку свои записи: -Нет, нет, подожди, я иду! Насилу застегнув молнию сумки поверх мятых листов, юноша вылетел из полностью опустевшей библиотеки. День, когда приехала императрица, оказался первым и единственным солнечным днем после нескольких холодных и сырых недель. Ллойд даже было грешным делом подумал, что разошедшийся в своем желании угодить монаршей особе директор заказал самолеты, разгоняющие тучи. И тут же пожалел, что их не предупредили, поскольку стоять в расшитой, да еще и утепленной, парадной форме под неожиданно теплым, почти летним, солнышком было невыносимо. Тем не менее вдоль парадной подъездной аллеи собрались все обитатели школы, создавая невообразимый гомон. Тишина воцарилась лишь за минуту до того как появился кортеж, хотя перед тем стоял настоящий хаос. Асплунд, на которого весь этот церемониал навевал...несколько философское настроение, в общих баталиях за хорошее место не участвовал, а потому почти сразу оказался в последнем ряду. По этой причине прибытие императрицы он скорее услышал, нежели увидел: вдоль подъездной аллеи расставили учеников младшего возраста, которым полагалось при появлении кортежа махать заблаговременно розданными флагами империи и активно приветствовать Ее Величество. Какая-то добрая душа намекнула директору, что толпа радостных ребятишек — это мило. На деле ор стоял такой, что, пожалуй, нанять цыганский табор было бы проще и цивилизованнее. Студентам же старших курсов, наоборот, строжайше было велено стоять по стойке «смирно», поэтому Асплунд даже не мог сделать несколько шагов влево, чтобы увеличить угол обзора. Разглядеть что-либо он смог лишь тогда, когда императрица, придерживая длинные юбки, вышла из своего автомобиля, заставив всех присутствующих почтительно поклониться. Странно, но Марианна поразила Ллойда. Теперь он видел, что ее называли простолюдинкой не только за происхождение. Для человека, выросшего в среде, где воспитывали будущих придворных леди и джентльменов, и на расстоянии двух десятков метров было очевидно, что ее движения слишком резки и даже несдержанны, а улыбка слишком искренняя. Тяжелое платье сковывало движения гостьи и все же можно было заметить отточенную военную походку. Марианна ступала по земле, а не парила над ней, как полагалось императрице. И это делало ее такой... завораживающе реальной. Императрица сделала несколько шагов по направлению к большой группе учителей, склонившихся перед монархиней в три погибели. В этот момент откуда-то из толпы появился Шнайзель. В силу своего статуса и, в некотором смысле, родственной связи с императрицей, юноша, по видимому, сегодня был за хозяина. Принц приблизился к своей мачехе (Ллойд, ни с того ни с сего задумавшийся, кем они проходятся друг другу, пришел к выводу, что именно слова «мачеха» и «пасынок» описывали их отношения наиболее ёмко) и поцеловал ее руку. Распрямившись, юный принц улыбнулся императрице, она ответила такой же улыбкой, и Ллойд, прекрасно осведомленный обо всей условности их дальнейших действий, тут же потерял к этой сцене всяческий интерес. Впрочем, мимоходом он отметил, что ему даже любопытно, были ли глаза принца пустыми и бесстрастными или в них горели те самые озорные искорки. Не удостоив эту странную мысль дальнейшим вниманием, Асплунд перевел взгляд на свиту императрицы. Сразу позади Марианны стояла девушка, не старше Шнайзеля, выглядевшая очень... неприступно. Несмотря на юный возраст девушки, форма, в которую она была облачена, выдавала в ней военную высокого ранга. Британская армия в последнее время стремительно молодела, дети тех, кто мог позволить себе платить большие взносы, поступали в кадетские корпуса в совсем нежном возрасте. Что бы ни говорили ежегодные экономические обозрения, все прекрасно понимали: главной индустрией империи была война. Она же — основным экспортным товаром. Рядом с девушкой стоял совсем маленький мальчик. В том, кем он был, сомневаться не приходилось, слишком уж очевидным было сходство с Ее Величеством. Ребенок уставился на старшего брата, но разобрать выражение его лица с такого расстояния было невозможно. Усмехнувшись одними краешками губ, Ллойд скользнул взглядом дальше. И задержал дыхание. Перед ним, среди фрейлин и секретарей, стоял человек, который уже несколько лет был его кумиром. Адриан Эшфорд, младший из братьев Эшфордов — изобретателей найтмера. Мужчина был уже не молод, в волосах его появилась седина, на добродушном лице красовались лет двадцать как вышедшие из моды усы, а ткань щегольского жилета оттопыривал пивной животик. Сложно было поверить, что когда-то именно этот человек собственноручно сконструировал связующие цепи между реактором и центральным компьютером первого детища Эшфордов. Но глаза не обманывали Ллойда, это и в правду был тот, с кем, из всех людей мира, юный Асплунд хотел встретиться больше всего. Юноша сжал кулаки и едва сдержал стон. Если бы он знал, если бы он только знал... Если бы кто-нибудь заранее предупредил его о том, что императрица привезет с собой Эшфорда, он бы наплевал на нудное сидение в библиотеке и нашел бы способ, пусть даже и в обход всех правил, чтобы показать старому изобретателю свое творение. Но теперь нечего было об этом и думать. Торжественная часть подходила к концу и скоро все ученики должны были оказаться в классах, на своих местах. Императрица выразила желание понаблюдать за «нормальным учебным процессом», а потому подростки должны были весь день провести в душных аудиториях, изображая безмерную тягу к знаниям. Во избежание эксцессов, они были доходчиво предупреждены о том, что малейший инцидент может грозить каждому из них куда большими неприятностями, чем исключение из школы. Да они и сам знали. Монархия — последние, с чем стали бы шутить британцы. Императрица тем временем благосклонно кивнула собравшимся, сказала пару слов директору и скрылась из виду в холле главного здания, держа пасынка под руку. Собственно, на этом все закончилось. Нет, конечно, Ее Величеству будет устроена детальная экскурсия по территории школы, после которой она, вероятно, скажет пару слов восхищенным подросткам. Остальное же учеников не касалось. Их делом было показывать, что лучшая школа империи оправдывает свое звание. Сидя на математике, Ллойд никак не мог сосредоточиться. Его пальцы дрожали от волнения и досады. Обиды добавляло и то, что сегодня они проходили какую-то легкую до нелепости тему, а он никак не мог уследить за объяснениями учителя. Впервые с тех пор, как в пять лет он заглянул в учебник по математическому анализу для первого курса университета, он не понимал ни слова. Впрочем, так уж совпало, что сегодня и без него желающих ответить было предостаточно. По-видимому, увещевания директора о недопустимости провала заставили основательно подготовиться даже тех, для кого математика обычно была непосильным грузом. Ученики лезли из кожи вон, в то время как Ллойд напряженно думал о том, есть ли у него хоть маленькая возможность «случайно» наткнуться на лорда Эшфорда в коридоре. Даже если предположить, что он сможет рассчитать, когда и по какому маршруту поведут императрицу, а также сбежать из-под строгого надзора преподавателя, то всё равно не миновать было столкновения с дежурящими повсюду старостами или снующим по этажам персоналом школы. А они, в свою очередь, тут же отправят его обратно со строгим выговором. А если даже ему каким-то чудом удастся их избежать, то нет никакой гарантии, что... -Асплунд! Ллойд удивленно поднял голову и наткнулся взглядом на учителя. Судя потому, что тот нависал непосредственно над ним, фамилия юноши была названа уже не в первый раз. -Извините?.. -Вы ответите на вопрос? - лицо и тон преподавателя ясно говорили о том, что не только у учеников сегодня был нервный день. Ллойд рассеянно захлопал ресницами. Он мало того что не слышал вопроса, так еще и напрочь не помнил, что им весь урок объясняли. Посмотрев на доску, он увидел обозначения синуса и тангенса. Стало быть, тригонометрия. Пробежав глазами по строчкам на доске, Асплунд понял, что ничего не понял. Учитель, нахмурившись, ждал, одноклассники удивленно смотрели в его сторону. Еще не бывало такого, чтобы Ллойд Асплунд не знал ответа на математике. Набрав в легкие побольше воздуха, Ллойд было открыл рот, но в этот момент, к его величайшему облегчению, раздался стук в дверь. Не дожидаясь позволения преподавателя, стучавший распахнул дверь, и в кабинет шагнул Его Высочество второй принц. Учитель тут же порывисто склонил голову, а ученики повскакивали с мест. Ллойд внезапно поймал себя на мысли, что еще ни разу не видел Шнайзеля в классе и знать не знал было ли подобное обращение исключительно в честь сегодняшнего знаменательного дня, или оно являлось обыденностью. В последнем случае оставалось лишь пожалеть одноклассников принца, поскольку учиться в подобной обстановке было невозможно. -Прошу прощения, мистер Андерсон, - как ни в чем ни бывало начал Шнайзель, - Могу ли я украсть у вас Асплунда на пару минут? Он обещал помочь нам в одном деле... Учитель неохотно кивнул: -Как будет угодно Вашему Высочеству... Ллойд, понятия не имевший в чем он там обещал помочь, молниеносно сгреб все свои вещи в сумку и вылетел в коридор, вслед за покинувшим класс принцем. Шнайзель шагал в сторону лестницы быстро и не оглядываясь. Ллойду пришлось почти бежать, чтобы догнать его. Этикет требовал, чтобы он шел позади, а потому увидеть лицо принца ему не удавалось. Пару раз он порывался было пошутить, но, как назло, ничего остроумного в голову просто не приходило. Шнайзель же казалось и вовсе позабыл о его присутствии. Через один лестничный пролёт и пару поворотов до Ллойда начало доходить, куда они идут. Шнайзель вел его к директорскому кабинету. Асплунд запаниковал: а что если принц и правда забыл, что у него есть провожатый и просто отправился по своим делам? Но тогда зачем он вообще вытащил Ллойда из класса? Пока юноша гадал, Шнайзель остановился перед дверью того самого кабинета и взялся за ручку. -Ваше Высочество... - судорожно выдохнул Асплунд, решаясь наконец напомнить о своем присутствии. Принц нажал на ручку, в пол-оборота посмотрев на подростка. -Пойдем, - бесстрастно ответил блондин, шагая за порог. Асплунд, будучи не в том положении, чтобы перечить, шагнул следом. Несмотря на количество народа, собравшегося в комнате, было на удивление тихо. Императрица сидела в центре кабинета с чашкой чая в руке, перед ней стояли директор и его заместитель и тихо что-то объясняли улыбающейся женщине. Остальные придворные коротали время в небольших группах, ведя негромкую беседу. Появления двух юношей никто не заметил, кроме девушки в военной форме. Прищурившись, она собралась что-то сказать принцу, но тот поднял руку, прерывая ее: -Извини меня на минуту, Корнелия... - сказал он, оглядывая помещение. Наконец заметив кого-то, принц направился к группе джентльменов, попивающих бренди у дальней стены. Низко опустив голову и мечтая провалиться сквозь пол, Ллойд потащился следом. -Лорд Эшфорд, - к вящему удивлению Асплунда протянул Шнайзель, - Прошу прощения, что я позволяю себе прервать вашу, без сомнения, увлекательную беседу. Однако мне бы очень хотелось Вас кое с кем познакомить. Ллойд вскинул голову и впился взглядом в того, с кем так хотел поговорить. Эшфорд добродушно смотрел на принца, его лицо раскраснелось от выпитого напитка, он обмахивался платком. -Аааа… Ваше Высочество... Вы нисколько не побеспокоили нас, - ответил мужчина, жеманно хихикнув. - О, представить? Надеюсь, это будет прекрасная юная дева! - теперь он рассмеялся во все горло. Его усы странно шевелились, предавая ему сходство с простуженным моржом. Молодой изобретатель рассматривал во все глаза Эшфорда. Почему-то он совсем не так представлял себе этого ученого с мировым именем. Шнайзель же, по-видимому привычный к подобным вспышками веселья, никак не среагировал. -Нет-нет, это юноша. Не менее очаровательный впрочем, - нетерпеливо проговорил принц. -Юноша? - протянул Адриан. В голосе его, пусть и едва заметно, прозвучало разочарование. Принц сделал шаг в сторону и указал на своего спутника, который до того был почти скрыт от глаз Эшфорда: -Ллойд Асплунд, сын четвертого графа Асплунда. Прошу, примите мои искренние рекомендации. -Ааа... Асплунд... Как же, как же, наслышан… - легкая рассеянность на лице и в голосе ученого не оставляла сомнений, что тот понятия не имеет, кто такие Асплунды. -Молодой Асплунд увлекается наукой, - продолжил принц, не давая Ллойду даже слова вставить, - И у него есть то, что, возможно, могло бы Вас заинтересовать. Я думаю, он с удовольствием продемонстрирует вам свое скромное открытие, если вы пройдете вместе с нами. -Ээээ... Конечно, Ваше Высочество, я бы с удовольствием посмотрел на... открытие молодого человека. Тем не менее... Не может ли это немного подождать? Я опасаюсь, что господин директор будет немного расстроен пренебрежением к его гостеприимству, - видно было, что Адриану ужасно неохота идти куда-то с непонятным подростком в очках, - К тому же директорский бренди оказался так хорош... - хихикнул он, изо всех сил пытаясь смягчить шуткой то, что принц крови мог посчитать грубостью. Шнайзеля, впрочем, попытка отказа ничуть не смутила: -Мне кажется, что господин директор будет столь польщен великодушием, проявленным к его ученику, что, узнав, что вам пришлось пожертвовать из-за этого вашим аперитивом, неприменно придержит пару бутылок... специально для вас. -Какой благородный человек... - пробормотал Эшфорд, протирая платком свой монокль, - Что ж, юноша, пойдемте, посмотрим, что вы натворили. К середине дня погода испортилась и подул пронзительный ветер. Ученики, вновь собравшиеся во дворе, чтобы послушать короткое обращение императрицы и проводить кортеж, опасливо косились на затянувшееся облаками небо. Им повезло, и дождь не хлынул в тот момент, когда Марианна произносила свою речь, стоя на ступенях парадного входа. В целом государыня осталась довольна своим визитом. Ее напутствие молодому поколению на оригинальность не претендовало: империя крайне нуждается в талантливых и образованных людях, особенно в эти тяжелые времена (впрочем, Ллойд так и не понял, что в их временах такого тяжелого). Она так же выразила приятное удивление по поводу школьной организации. Ее фрейлины изредка кивали головами в знак полного согласия. Между женщинами затесался лорд Эшфорд, который не кивал, поскольку на экскурсию по школе так и не попал. Ученый провел в комнате Асплунда без малого два часа. Сначала он детально и придирчиво рассмотрел затейливый механизм, стоявший в шкафу школьника. Потом, периодически издавая очень странные звуки, прочитал все расчеты и записи о ходе эксперимента в тетради Ллойда. Три раза. После чего устроил мальчику пространную лекцию о том, почему нельзя создать охлаждающую систему для реактора, работающего на сакурайдате, используя те принципы, на которых юноша основывался в своей работе. В завершение же, послав свои собственные слова к черту, заявил, что, кажется, Ллойду все-таки удалось это сделать. К тому моменту, как в комнату явился Шнайзель, сообщивший, что императрица собирается уезжать, Эшфорд уже всучил ликующему парню свою визитную карточку. И велел позвонить ему в пятницу, чтобы они могли договориться о совместных испытаниях охлаждающей системы. Как только кортеж скрылся из виду, Асплунд тут же стянул с себя расшитую парадными эмблемами форменную куртку, наплевав на прохладу. Усталые ученики расползались по своим корпусам, но Ллойд пока не собирался в помещение, у него было незаконченное дело здесь. Торопливым шагом он направился к принцу, который тоже почему-то не спешил уходить со двора. Асплунд хотел поблагодарить своего покровителя и в этот раз сделать это немедленно. -Ваше Высочество... - обратился он к подростку, немного заторможено повернувшему к нему голову, - Спасибо... – Ллойд замялся, понимая, что сказать ему, в общем-то, нечего. И все же он продолжил, впервые в жизни, кажется, желая выразить искреннюю признательность: - Я... Для меня знакомство с лордом Эшфордом величайшая честь... Я даже и не надеялся когда-нибудь в жизни встретить его... Если бы... Если бы не визит императрицы... -Да, - обыденным тоном прервал душеизлияние молодого изобретателя Шнайзель, - Было бы очень скверно, если бы она не согласилась. Путь от Пендрагона все же не близкий... Ллойд, кивнул: -Да, если бы она не согласилась... - тут Асплунд оборвал сам себя, насторожившись, - Подождите... Согласилась? На что согласилась? Принц беззаботно пожал плечами: -Навестить нас. Ллойд запустил пальцы в волосы: -Я думал, она сама решила приехать... -Что? Да нет, - ответил сын императора, рассеянно глядя куда-то в сторону, - Леди Марианна не большая поклонница путешествий на вертолете. Она как-то упомянула, что хотела бы, чтобы брат тоже учился в школе, но не уверена, что здесь действительно подходящая обстановка, - юноша вдруг усмехнулся, - Я просто сделал так, чтобы она захотела приехать и увидеть все своими глазами. Асплунд недоуменно захлопал ресницами: -Но... Зачем? Чтобы показать, что у Вашего Высочества свита еще больше, чем у нее? - юноша зажал рот ладонью, хотя было уже поздно. «Ллойд, тебе действительно надо научиться вовремя прикусывать язык!». Впрочем, его собеседник не обратил на ехидство внимания: -Иначе бы она не отпустила от себя Эшфорда. Не сейчас. Марианна серьезно думает о том, чтобы вернуться в доблестные ряды нашей армии, пока братья Эшфорды перебирают Ганимед по гаечке, - принц нахмурился и пробормотал: - Странно, я думал, что приедут они оба. Видимо Рубэну снова нездоровится... Теперь Ллойд не смог бы сдержать своего любопытства, даже если бы очень старался. Юноша подался вперед и прищурился: -А вам-то Эшфорды зачем? -Они одни из лучших специалистов в области инженерии и естественных наук. Из тех, что мне известны. Ллойд едва не рассмеялся. Он переполошил всех обитателей школы и притащил сюда императрицу и половину ее двора просто потому, что ему понадобился один из ее людей? Во истину, этот мальчишка предпочитает действовать масштабно! А что было самым интересным... -Вы сделали это из-за меня! - почти ликующе воскликнул юноша, махнув руками. - Только вот зачем? - он вновь с любопытством прищурился. Принц внезапно повел себя очень странно: подняв лицо к небу, он тихо проговорил: -Мне было видение. Ты сделаешь мне машину, с которой я пойду против Европы... против мира. И поставлю его на колени. Асплунд, помолчав с полминуты и хлопнув пару раз ресницами, пришел к выводу, что не все в порядке в датском королевстве: -А. Ну ладно. А вам какого цвета? Принц опустил голову, на его лице мелькнула игривая улыбка. Ах так! Извольте! Ллойд улыбнулся в ответ: -Вызов принят, Ваше Высочество, - помолчав еще немного, - А если без шуток: зачем Вы это сделали? Усмехнувшись, второй наследник империи подался вперед. Его лицо оказалось настолько на таком небольшом расстоянии, что близорукий подросток мог рассмотреть каждую озорную искорку в глазах, имевших столь необычный оттенок. -Потому что я тоже люблю эксперименты, Асплунд, - почти прошептал Шнайзель, так, что Ллойд почувствовал его теплое дыхание на своей коже. Не дав собеседнику опомниться, принц резко отстранился и, обойдя протеже, неторопливым шагом направился в сторону своего корпуса. Ллойд Асплунд остался во дворе в одиночестве, с улыбкой думая, что некоторые вещи никогда не изменятся.