Счастливое воспоминание

Тусклый свет осеннего солнца озарял своим теплом мрачное помещение учебной аудитории, в которой так часто были перебои электричества. При попытке нажать на выключатель можно было получить удар током, чего испытывать не хотелось никому. Начало нового семестра, когда летние воспоминания об отдыхе и беззаботности всё ещё не отошли на второй план и снова влиться в океан учёбы не так-то просто. Пик монотонно записывала очередную монотонную лекцию, иногда поглядывая, как за окном опадают первые листья и потихоньку уходит последнее летнее тепло. Это была уже вторая половина дня, приближаясь к вечеру, когда свечение солнца окрашивало окрестности в жёлто-оранжевый цвет, словно маленький ребёнок, впервые пробуя себя в рисовании, небрежно красил лист акварелью. Окно было открыто, лёгкий ветерок шевелил тонкую занавеску, проникая в помещение и чуть щекоча лицо. Пик от скуки высунула руку в окно, поднося её к свету и ощущая лёгкую щекотку: бабочка села на руку, синяя, большая и красивая. Таких Фингер ещё не видела. Да и вряд ли ей кто-то поверит, что бабочки всё ещё есть осенью. В университете было настолько скучно, а сна на этой неделе настолько мало, что глаза потихоньку начинали закрываться, сознание погружалось в неизведанную мглу, но из оцепенения вывело заунывное гудение звонка, сообщающее, что занятие окончено. Но впереди было ещё одно, последнее на сегодня. Пик была прилежной студенткой: скромная девушка с чёрными, чуть вьющимися волосами средней длины, с редкими веснушками на лице, всегда в аккуратной, выглаженной белой рубашке и длинной юбке. Но сейчас ей хотелось только уйти домой, выспаться наконец-то, отдохнуть. Она была сконцентрирована на этих мыслях всю перемену, но когда прозвенел звонок — вся решимость тут же испарилась. Это должна быть первая в семестре лекция по высшей математике, а значит — новый преподаватель. Это всегда интрига. Пик совершенно не понимала, откуда внезапно в учебном плане её факультета взялся такой предмет, если он ей по специальности совершенно не нужен. Она лишь бегала по сторонам скучающим взглядом, не ожидая чего-то грандиозного. Скорее всего, пришлют какого-нибудь старого профессора, который половину пары говорит о чём угодно, кроме самой темы или очередную злую великовозрастную мадам, которая будет брызгать слюной при любом неправильном ответе, словно студенты обязаны с первого раза понимать то, что она изучает пятьдесят лет. Но, на удивление, спустя пару минут ожидания, в аудиторию зашла она. Женщина, средних лет, старой назвать язык не повернётся. Тёмно-русые волосы, сколотые заколкой в небольшой, но пышный хвост, свободные брюки цвета хаки, белая рубашка, немного небрежно заправленная в брюки. Блестящие карие глаза и старомодные очки в овальной оправе. Этот образ Пик потом ещё не раз вспоминала скучными, угрюмыми вечерами. Эта женщина с первых минут показалась совсем не такой, как остальные преподаватели. Чувствовалось, что она другая, живая. Голос её громкий, звонкий, но совершенно беззлобный. Женщина представилась как Ханджи Зоэ, доцент кафедры «высшая математика». Ханджи быстро приступила к лекции и объяснению первой темы, чертя на доске различные фигуры и записывая длинные уравнения. Ткань закатанного рукава чуть съезжала, всё больше обнажая тонкую, но сильную руку со старомодными наручными часами. Зоэ старалась подавать учебную информацию с юмором и это у неё неплохо получалось: периодически по аудитории прокатывались смешки. Пик не была человеком весёлым, не из тех, кого легко рассмешить, но, тем не менее, и ей довелось пару раз скромно хихикнуть, прикрывая рот рукой. Новая преподавательница определённо хорошо освоила методику того, чтобы заинтересовать студентов, приковать их внимание к себе. Пик увлечённо её слушала и старалась успевать всё записывать, даже несмотря на усталость и сонливость и что буквы и цифры уже расплывались перед глазами. Даже скучный, далеко не самый удачный день закончился на позитивной ноте благодаря появлению Ханджи Зоэ. Идя по длинным холодным коридорам, спускаясь по лестницам, Пик могла видеть Имир и Хисторию — своих одногруппниц, которые всегда были вместе: вместе сидели на всех занятиях, были не разлей вода. Хоть Имир была не самой общительной и вежливой, можно даже сказать, в какой-то степени, нелюдимой, но рядом со светловолосой, низенькой, хрупкой и весёлой Хисторией она оживала, даже иногда смеялась. Порой выходя во двор, Фингер могла видеть, как они страстно целуются, как Имир иногда отводит взгляд, глядя по сторонам, боясь обнаружить, что кто-то за ними наблюдает, а Хистория просто заливисто смеялась, дотрагиваясь ладонью до подбородка недоверчивой подруги, отводя её голову обратно в свою сторону, продолжая нежиться. Когда они бывали на улице, в одной из рук Имир часто держала сигарету, довольно мощную. Такие обычно курят не студентки, а какие-нибудь дальнобойщики или бывшие детективы с тяжёлым прошлым. Сигаретный дым приторным запахом оседал на одежде, от него у Хистории слезились глаза, но она никогда не говорила что-то против. Они две противоположности, инь-янь, солнце и луна, но они счастливы друг с другом. Сами по себе каждая из них была бы так же несчастна, как порой чувствовала себя Пик. Озарив их быстрым взглядом, Пик поспешила уйти. Она не жаловалась, но порой, глядя на них, где-то в глубине души что-то дёргалось, заставляло завидовать и хотеть того же в своей жизни, а не быть одинокой прилежной студенткой. *** Уже на следующей неделе Пик шла на учёбу пешком, наступая на шуршащие разноцветные листья, ощущая на себе первые прохладные капли печального осеннего дождя. Погода совсем не учебная, свинцового цвета, затянутое тучами небо скалилось, злилось, желало залить всех, кто попадётся ему на пути. Подошла она к университету раньше, чем обычно. Пик совершенно не умела правильно расчитывать время, вечно боясь опоздать, потому всегда ставила будильник на ранний час и приходила в первых рядах. Ей часто удавалось увидеть такую прелесть, как почти пустой университет, где совсем тихо и пока ещё никого нет и даже белки не боялись слезать с деревьев. Большое дореволюционное готического стиля здание казалось сейчас безжизненным и нереальным, словно оно переместилось сюда из другой реальности. Совсем гробовую тишину прерывала лишь игра холодного ветра на листьях деревьев. Но потом Фингер заметила высокую тёмную фигуру вдалеке. Подойдя ближе и прищурившись, она поняла, что это Имир, Имир Фриц. Она курила, прислонившись к стене, её грязный кроссовок определённо оставит на светлой поверхности след. Пик не могла вспомнить, видела ли когда-нибудь Фриц не курящей кроме как непосредственно на занятиях. Когда-нибудь девушка уничтожит свои лёгкие. — Привет,— поздоровалась Пик, чуть улыбнувшись, стараясь быть дружелюбной. В её восприятии Имир излучала большой сгусток энергии пассивной агрессии, порой казалось, что она может сказать что-нибудь колкое любому, кто посмеет сказать хоть слово против. Имир посмотрела на неё, молча кивнула, снова опустив взгляд вниз, глядя на свои кроссовки, повидавшие многое и уже почти разваливающиеся после дождя. Имир была одета небогато: чёрные джинсы, причём непонятно было, они рваные — это потому что стиль такой или потому что износились, тёмная футболка явно из сэконд-хэнда и тканевый браслет на руке. Порой в голову Пик закрадывались мысли, что где-то в душе Имир её ненавидит, просто не говорит об этом. Из-за того, что Пик из более менее обеспеченной семьи, среднего класса, может позволить себе носить чистую одежду и покупать новую, а Имир многих прелестей лишена. Но сейчас в голове Фингер были мысли о сигаретах, которые курила Имир. Пик никогда не пробовала курить и не понимала, какие ощущения люди при этом испытывают. Если бы родители поймали её за подобным — вероятно, посадили бы под домашний арест и назвали позором семьи. И всё же, покурить хотелось. Здесь родители об этом не узнают. Пик стеснялась попросить, просто глядя на Имир несколько секунд. — Чё пялишься? — спросила наконец-то девушка. — Да так…— Пик отвела взгляд, подумав, что таким поведением вызвала лишь раздражение. — Ты просто куришь часто, а можно мне тоже попробовать? — Окей. — Имир достала пачку сигарет и зажигалку, покрутив её в руках и зажигая огонёк, протягивая сигарету Пик. Никакой агрессии словно и не исходило. Фингер сделала первую затяжку, которая оказалась слишком сильной, что заставило её закашляться. Имир, лицо которой обычно не выражало никаких эмоций, теперь даже немного усмехнулась. — Не надо так сильно, не перестарайся. Курево оказалось в самом деле неслабое, Пик с непривычки чувствовала, как трясутся руки, как никотин обжигает горло, во рту оставался странный привкус, скорее неприятный, горький. *** В аудитории какое-то время приходилось просто ждать, слушая редкие вспышки и раскаты грома за окном. Примерно на двадцатой минуте занятия в помещение влетела запыхавшаяся Ханджи, волосы были взъерошенные и мокрые, очки запотели и чуть сползли набок. — Фух. Я не опоздала? — произнесла она, стараясь отдышаться. Подобный исход уже никого не удивлял. Что преподаватели, что студенты, особенно те, кто живёт далеко от университета, часто опаздывали на первую пару из-за не самой удачной инфраструктуры в городе. — Что уж поделать инфраструктура в городе такая. — И Ханджи тоже пошутила на эту тему, пожав плечами. — Вот так у нас она создавалась, пальцем тык тык и готово. Зоэ предпочитала начинать занятия с шуток, дабы пробудить ото сна студентов, выглядевших, как сонные мухи. — Я понимаю, что погода сегодня как-то совсем нелётная, но всё же, начнём работу. — Она улыбнулась, раздавая студентам листы с заданием и методическими указаниями. Для Пик математика всегда была каким-то другим языком и она не могла вникнуть, что нужно делать, как бы сильно ни пыталась. Она просто беспомощно смотрела в лист, на формулы глядела, как на иероглифы, в надежде разобрать в них хоть что-то. Она шелестела тетрадными листами, пытаясь найти хоть что-то наводящее в записях лекции, но надежда покидала её всё больше. Девушка совсем растерялась, теперь просто делала умный вид, время от времени поправляя угольного цвета волосы, глядя в пустой лист, на котором так и не смогла ничего написать. — Помощь нужна? Организовать тебе спасательную математическую бригаду? — Услышала она, подняв взгляд, обнаруживая перед собой Ханджи. Фингер не смогла быстро сообразить, что тут сказать. Её физиономию окрасил страх и стыд. Пик практически всегда сидела одна, но теперь Ханджи села с ней за парту, улыбнулась и стала объяснять, что к чему. — Конечно, я не лучший специалист в объяснениях, но я честно честно постараюсь. Вот смотри, это делается так. Она объясняла минут десять, каждое действие, каждую мелочь, по сути, решила за Пик почти половину задачи, а когда дала ей волю сделать что-то самостоятельно, ещё половину поисправляла. — Но ты всё равно умничка, — улыбнулась Зоэ искренне. Её голос был мягким и доброжелательным. Она похвалила Пик, хотя та почти ничего не сделала сама, а в том, что сделала — было море ошибок. Но теперь то она уж точно постарается понять и стать лучше. Девушка и представить себе не могла, что математика может быть такой. Не той, где злой отец бьёт скалкой за любой неправильный ответ или неудовлетворительную оценку, а той, где преподаватель действительно прикладывает усилие, чтобы доходчиво объяснить и не обидеть, не напугать, не отбить желание. Пик часто совершала ошибки и на следующих занятиях, трясясь у доски, боясь ошибиться, но даже на неправильное действие Ханджи одобрительно кивала. Она вела себя нежно и снисходительно по отношению к каждому студенту. Пик краснела, когда Ханджи улыбалась ей и называла ласковыми словами. Когда Зоэ сидела возле неё так близко, что можно было уловить запах её лавандовых духов и тепло тела, когда она объясняла очередное скучное математическое задание так, словно это был анекдот или дружеская посиделка, Пик осознавала, что восприятие по отношению к этой преподавательнице вышло за грань допустимой нормы. Ханджи — это солнце, которое, к сожалению для Пик, светит одинаково для всех, а не только для неё одной. Фингер не хотела до конца жизни остаться одинокой, она хотела найти в университете хотя бы одного друга, получить хотя бы одно счастливое воспоминание на годы вперёд. В идеале, она хотела бы найти кого-то, кто дополнял её так же, как весёлая и лучезарная Хистория дополняет мрачную и неразговорчивую Имир. И судьба сыграла по-настоящему коварную шутку: выбор симпатии пал на преподавателя, который старше, наверно, в два раза. Порой Пик всё больше погружалась в себя, не особо думая на практических занятиях и на лекциях, лишь рисуя в своём сознании интересные истории, которые у неё могли быть с Ханджи Зоэ, но их не будет, потому что они не в тех отношениях, не в том месте и не в тех обстоятельствах. *** Уже весной, но в такое же пасмурное утро, Пик снова пришла рано, вдыхая запах озона перед дождём. Впрочем, запах сигаретного дыма его перебил. Снова довелось встретить Имир и вместе покурить в тишине. Это была тишина, но комфортная, в которой каждый мог подумать о чём-то своём. Занятия в тот день были скучные, очередной день рутинный. Хоть солнце взошло, птицы запели, а за окном зацвела сирень, стуча ветками в окно — настроение от этого лучше не было. В перерывах между занятиями Фингер ходила по коридорам, иногда замечая читающих студентов, сидящих на подоконниках или спешащих куда-то знакомых или незнакомых ей преподавателей. Потом на горизонте коридорного пространства появилась она. Ханджи несла стопку книг, видимо, в библиотеку. Мимо пробежал какой-то рассеянный студент, толкнув её и все книги с грохотом попадали на пол. — Эй, осторожнее надо быть! Растяпа, блин! — Это был первый раз, когда Пик могла наблюдать, чтобы Ханджи поднимала на кого-то голос. Подойти к ней было страшновато, но разум говорил, что вот так просто стоять неподалёку и ничего не делать — это совсем неправильно. — Вам помочь? — Аккуратно, почти неслышно подошла Пик к ней со спины. — Да, было бы неплохо. Фингер неуверенно подошла, начиная собирать книги с пола. Стопка только казалась не такой уж массивной, а на деле была довольно тяжёлая. Но Пик старалась не показывать, что что-то не так. — Дай мне часть книг, упадёшь ещё вместе с ними. — улыбнулась Ханджи, взяв где-то половину. — И куда их? — Пошли в библиотеку. Библиотека была старым и пыльным помещением, которому явно не помешал бы ремонт. Пыль и запах древних книг невозможно было выветрить, ибо библиотека находилась в подвальном помещении где-то в конце университета и, естественно, окон там не было. Библиотека была огромная и интересного в ней было не меньше. Но, к сожалению, до неё мало кто доходил. Зато стандартам и правилам она соответствовала: там всегда было тихо, но не из-за вежливых и уважающих друг друга студентов, а из-за полного отсутствия в ней людей в принципе почти всё время. Идя по лабиринтам коридоров в другой конец огромного здания, так ещё и с довольно тяжёлым грузом, Пик неслабо утомилась. Она очень обрадовалась, когда они наконец-то вошли, когда Ханджи открыла с ноги скрипучую деревяную дверь, в которой уже и так были небольшие дырки. В этом помещении дышать было непросто, но впрочем, через пару минут привыкнуть удалось. — Швыряй их сюда. — Указала Зоэ на старенький деревянный стол, кидая на него свою партию книг, а Пик последовала её примеру. — И всё же, для чего было нести их сюда? — Поинтересовалась Фингер, чувствуя слабость и неловкость, но в то же время радость рядом с этой женщиной наедине. — Да так, просто освобождаем место в книжных шкафах на кафедре, чтобы принести потом туда книги с информацией поновее. — Понятно, — слегка улыбнулась Пик, не найдя, как дальше продолжить разговор. Зоэ прищурила свои карие глаза, уже не раз замечая, что студентка ведёт себя странно и прекрасно осознавала, в чём дело. Ханджи прижала её к стене из книг, припадая своими губами к её губам. Пик почувствовала карамельный вкус, затхлый запах из смеси влаги тихого подвального помещения и бумаги старых книг и как собственное сердце стало биться чаще, в несколько раз быстрее, будто вот-вот выскочит из груди. Может, это очередная фантазия или сон, уж слишком реалистичная для правды? Но нет, это правда. Сны не передают столь острых ощущений волнения и наслаждения. Продолжилось уже всё на полу. Преподавательница, доцент кафедры и скромная студентка. Ханджи засовывает руку под её длинную юбку и Пик чувствует прилив греховного возбуждения, прикусывая губу, чтобы случайно не застонать. Руки Ханджи холодные, сначала словно больно и неожиданно жалят, но позже вытворяют невероятные вещи, и вот уже Пик чувствует себя совершенно мокрой и слабой. В этот день невинности её лишила женщина почти в два раза старше её самой. Они не должны были поступать так, но сильное, но тайное влечение студентки и животная страсть одинокой женщины решили иначе. Лёжа на холодном деревяном полу старой библиотеки эти двое понятия не имеют, как и дальше будут существовать вместе в одном учебном заведении. Ни одна из них не забудет, что это произошло между ними, а старые пыльные книги из разных времён и эпох — им свидетели. Но теперь Пик осознала, что хотя бы одно счастливое восприятие, связанное с унылыми учебными годами у неё было.