they were roommates

      Сначала все вокруг становится тихим, будто тебя окружают толстые стеклянные стенки, как в аквариуме. Звуки снаружи приглушены, плавают на поверхности, но не проникают внутрь. Глаза закрыты. Руки и ноги тяжелеют, будто свинцовые, тянутся вниз, остаётся только ещё чуть-чуть, чтобы… — Чонгук, твою мать, сколько можно там намываться? Я ссать хочу, — нет, все же один голос до меня доносится. Громкий, слишком громкий и раздражающий голос моего соседа по комнате. — Да выхожу я уже, перестань так орать, — так же громко и отчётливо кричу я, выныривая из-под воды.       Вытаскиваю затычку из ванны, обсушиваю тело полотенцем, накидываю его на голову и поспешно одеваюсь. — Наконец-то, устраивай свои банные процедуры, когда меня нет дома, — недовольно бурчит Тэхен.       Я молча закатываю глаза и прохожу мимо к своему шкафу. Тупой Тэхен, ты же должен был пойти на ту тупую вечеринку в футбольном клубе, подцепить какую-нибудь девчонку и появиться только утром, как обычно.       Надеваю монашеский балахон, как окрестил чёрное худи и джинсы мой дорогой сосед, шумно запихиваю в рюкзак альбом с карандашами и выхожу в коридор, где, конечно же, сталкиваюсь с Тэхеном. Он кривит свои губы в насмешке: — Вау, принцесса, встаёшь на колени, чтобы извиниться передо мной? — и разваливается на своей кровати, не обращая больше на меня ровно никакого внимания.       Тупой Тэхен, видимо процесс завязывания шнурков Вашему Превосходительству незнаком. Надеваю наушники и только за входной дверью шумно вздыхаю, сжимая кулаки так, что ногти больно впиваются в ладонь. Как же он меня бесит.       Погода на улице стоит премерзкая: птички щебечут, на небе ни облачка, стайки студентов бездельничают на травке — в общем, идиллия. Врубаю погромче музыку — сегодня слушаем арктических мартышек и упиваемся жалостью к себе — и иду дальше, вглубь кампуса. Вот она, моя драгоценная обитель спокойствия и добродетели, маленькая кофейня в стороне от главной дороги. Местный бариста частенько наливает мне большой напиток вместо маленького. Или просто добавляет больше льда в айс-американо. В общем-то и неважно, пока объём становится больше. — Здравствуйте, вам как обычно? — он милый, особенно со своими ямочками на щеках, когда приветствует меня и улыбается так широко. Он кажется искренним и дружелюбным.       Я просто киваю в ответ. Забираю свой стакан и трубочку с барной стойки, промямлив: «Спасибо», — сажусь за самый любимый дальний столик в углу. Может, я скажу ему сегодня больше, чем дежурное приветствие. Чимин — даже его имя такое милое, как он сам, губы сначала складываются в овал на первом слоге и растягиваются в улыбке на втором. Ищу чистую страницу в альбоме, беру карандаш и украдкой набрасываю его профиль. Боже, как сладко улыбается девушке, у которой берет заказ. Как мило смущается, принимая бумажку с номером ее телефона! Подождите, что? Они что, флиртуют? Пак Чимин, ты смял мое сердечко как ненужный клочок бумаги. Вздыхаю уже в который раз за вечер, откидываясь на спинку кресла. Да что ж за день такой. — Извините, сегодня мы закрываемся раньше из-за технических обстоятельств, — нетнетнетнет, Пак Чимин, у тебя вообще есть совесть? ты решил убить меня сегодня дважды? — Д-да, конечно, я уже собираюсь, — ничего я не собираюсь, я хотел проторчать здесь до ночи под мелодичный блюз, чтобы не оставаться в комнате со своим тупым соседом. Чимин, если ты называешь техническими обстоятельствами своё глупое свидание, то врать ты точно не умеешь. Наверное, я пялюсь на него слишком долго, потому что извиняющаяся улыбка сменятся на неловкую: — Через полчаса, вы можете посидеть здесь ещё чуть-чуть.       Бог любит троицу, так ведь говорят? Я безнадёжен. Но я всё-таки смогу закончить его портрет сегодня.       Линия, овал, штрих. Стереть ластиком лишнее, подправить черточку здесь и там. Выходит даже похоже. В наушниках начал орать какой-то Линкин парк, я сосредоточен, но вдруг перегорела лампочка? О нет. Это не лампочка погасла, а мое достоинство. — Красиво, — искренне говорит Чимин. — Я… это… ты… ты не против, что я тут так тебя рисую? — признаюсь, я в лёгком шоке, у него самая добрая улыбка в мире. — правда? — Наоборот, я даже польщен, — он что, подмигнул мне? — Я часто тебя тут вижу с альбомом, уже привык.       Глупый, глупый Чонгук. Я могу почувствовать свои горящие уши и щеки. Боже, я никогда не отмоюсь от этого позора. —Что ты делаешь сегодня вечером? — вдруг спрашивается меня Чимин. —Готовлюсь… к экзаменам? — я краснею и заикаюсь как шестиклассница. Судьба благоволит мне сегодня. Они действительно закрываются сегодня по техническим причинам? Чимин не идёт на свидание с той девушкой? Я отчаянно пытаюсь придумать убедительную ложь. Чимин слегка хмурится в удивлении: —Так рано? Ты, наверное, круглый отличник, если начинаешь готовиться ещё до середины семестра! —Д-да, у нас начинаются просмотры уже через неделю, — нервно отвечаю я. —О, так ты учишься на факультете искусств? — спрашивает с тёплой улыбкой. — Не совсем, я режиссёр, — почему же я чувствую себя таким смущенным? — Вау, классно! А наброски для чего? Раскадровки? Снимаешь фильм? Уже нашёл актеров? А сценарий? Пишешь сам или работаешь с кем-то? — я просто ошеломлён количеством вопросов. — Нет! Да… то есть, — какой я жалкий, я растерян. Чимин по-доброму смеётся. — В этом месяце мы придумываем историю и делаем раскадровки. Мне проще рисовать, — уже увереннее отвечаю я. — Слушай, мне нужно закрыть кафе, это займёт минут 20 — подождёшь меня? — он тараторит, склонив голову набок. Он выглядит так очаровательно, улыбнувшись, я не могу ему отказать. И, конечно, не могу отказаться от возможности позалипать на него подольше. — Мы можем пройтись до библиотеки или общежития, куда тебе там нужно? Я просто умираю с голода! Составишь мне компанию в столовой? — кричит уже откуда-то из подсобки. Я понимаю, что не ел с утра и живот урчит громче забытых наушников.       Спустя полчаса Чимин сидит напротив меня и болтает о какой-то ерунде. Он студент-первокурсник, как и я, изучает академический балет. Любит собак и живет в соседнем от меня здании общежития. Я завидую, что его сосед ну просто замечательнейший человек, который, к тому же, имеет привилегию видеть Чимина каждый день. Они стали друзьями сразу же: общительный располагающий Чимин не мог действовать на людей иначе. Они с Хосоком однокурсники и вместе ходят на занятия по классическому танцу. У них много общего, например, смотреть фильмы про зомби и вопить от ужаса, когда на экране появляется скример. Я уверен, что никто из них не раскидывает свои вещи где попало и не вламывается в ванную, или не шутит дурацкие пошлые шуточки в любой неподходящий момент, или не приводит в комнату новую девушку каждую пятницу, или… Этот список можно продолжать бесконечно. Я киваю каждому слову Чимина. Интересно, я выгляжу как влюблённый дурачок? Его губы мягкие и овальные, совсем не такие как у моего тупого соседа — так, стоп. Почему я о нем вообще подумал? Ким Тэхен, ты… — …самый хороший мальчик на свете.       Как же ты меня раздражаешь, Ким Тэхен. Ты самый хороший мальчик на свете. Опять, подождите-ка? Слова Чимина резко вытаскивают меня на поверхность из собственных мыслей. Фух, он, похоже, рассказывает мне о своей собаке Лаки, огромном золотистом лабрадоре, который остался дома с родителями. Чимин показывает мне все фото из папки на телефоне, посвященной ему: они похожи, я улыбаюсь. Спокойно, он же точно не знаком с Ким Тэхеном, которого никак нельзя описать как «хорошего мальчика». Хотя и в нем есть что-то от собаки: его кобелиная натура.       Мы заканчиваем наш ужин и идём до общаги, обсуждая Марвел. Он просто в восторге от первой части «Мстителей». Пак Чимин, ты еще лучше, чем в моих мечтах, мне хочется защитить тебя от всех Читаури в мире. Мы прощаемся, добавив друг друга в контакты на телефоне.       Дергаю ручку входной двери в комнату и задерживаю дыхание, морально приготовившись к очередному едкому комментарию от Тэхена. Выдыхаю. Тишина. Я ликую, он, похоже, всё-таки ушел на вечеринку. Наконец я могу побыть один. Я скидываю одежду и иду в душ. Я торчу там около часа, просто наслаждаясь одиночеством и обжигающе-горячей водой. Я устал. Я выхожу из ванной и пластом падаю на кровать. Мои веки тяжелеют, одеяло приковывает меня к матрасу, и наконец я проваливаюсь в темноту, не слыша ничего больше. Сегодня я говорил с Пак Чимином. Сон, милый сон. ***       День не задался с самого утра. Телефон разрядился ночью, будильник не прозвенел, а мой милый сосед уже ушел на пары, не удосужившись меня разбудить. Он, в общем-то, и не обязан, но я всегда бужу его, когда он не слышит своего будильника. Тем более, он знает, что по пятницам мне тоже к первой паре! Со стоном поднимаюсь с кровати и плетусь в ванную, хотя стоило бы бежать, будь ты проклята, музыкальная теория! Кое-как все же успеваю залететь в аудиторию на полсекунды раньше преподавателя. — Господин Ким, впредь будьте на занятиях вовремя, — приветствует он меня уже привычной фразой. — Всем добрый день, сегодня мы начнем разговор об «Учении о гармонии» Генриха Шенкера* и его методе анализа тональной музыки. Итак, начнем с биографии…       Преподаватель Мин неплохой мужик, увлечённый музыкой и своей работой. Он строг, но в меру, может и завалить на экзамене, но это будет справедливо. Преподаватель очень молод, сейчас ему… около 26 или 27 лет, не уверен точно. На своем курсе он был лучшим из лучших, выпустился с красным дипломом и уже в студенческие годы сотрудничал с известными компаниями и исполнителями в качестве продюсера. С ним интересно пообщаться и он никогда не отказывает в помощи с написанием наших собственных композиций. Как говорит нынешняя молодежь, ну просто краш. Внешне, кстати, он тоже хорош, а на фотках в Инстаграме так вообще… — Кто может дать мне определение тонического трезвучия? — вопрос для меня звучит неожиданно. Поднимаю руку: — Это аккорд, состоящий из трех звуков, расположенных по терциям. Каждое трезвучие содержит в сжатом расположении две терции и одну квинту. В зависимости от качества этих интервалов трезвучия делятся по своей структуре на четыре типа: мажорное, минорное, увеличенное и уменьшенное***. — Отлично, господин Ким. В шенкерианской теории…       Мне нравится преподаватель Мин, поэтому я стараюсь активно работать на его занятиях, даже когда хочется погреться на травке под цветущей вишней вместо протирания штанов в душной аудитории.       Наконец-таки лекция закончена, я иду к преподавательской кафедре, чтобы попросить преподавателя Мина о консультации в понедельник. Я сочинил композицию для итоговой семестровой работы, и хочу спросить совета. По спине хлопает мой лучший бро Намджун: — Хей, Тэхен-а, пойдешь сегодня на вечеринку? — радостно восклицает он, — господин Мин, спасибо за лекцию, — вежливо кивает. Умного и обаятельного Намджуна уважают все, а тетенька в столовой даже всегда накладывает ему лишнюю котлету… — Преподаватель Мин! У вас будет время в понедельник после нашего семинара? Я хотел кое-что вам показать, — очень волнуюсь. — В понедельник, — слегка хмурится и открывает напоминания на телефоне. Мельком подсматриваю, что каждый день у него буквально расписан по часам. Смогу ли я стать таким музыкантом, у которого встречи и репетиции будут забивать каждую свободную минуту? Или придется от безвыходности учить детишек играть на фортепиано, а ночами сочинять музыку в стол и причитать о несложившейся судьбе? — К сожалению, я буду занят, но ты всегда можешь прислать мне свою композицию по почте. Я постараюсь послушать до пятницы, — голос преподавателя выводит меня из транса. — Хорошо, спасибо! — хотя я и хотел посмотреть на живую реакцию преподавателя, я все равно ликую. — Да забей, — говорит Намджун, выходя из аудитории. — сыграешь нам на вечеринке? — меня часто просят спеть или сыграть на всяких сборищах. Я в общем-то и не против, но эта песня еще слишком сырая. В ней не хватает… чувства, пожалуй? — Я подумаю, — подмигиваю, но Намджун знает, что я не могу отказать такому красавчику, как он. Наконец идем перекусить, я просто умираю с голоду. И недостатка кофеина в крови.       Дальше у меня по расписанию две пары физической (бес)культуры. Я не имею ничего против спорта, но мы с ним подружки, а не сестрички. Но через три часа адских пыток я буду наконец свободен на два дня. Мы наворачиваем добрых пять километров по стадиону в качестве легкой разминки перед игрой в баскетбол. Неудачно принятый пас одногруппника я воспринимаю как манну небесную. Да, придётся сходить в медпункт, но хотя бы не придется дальше потеть. Молоденькая медсестра оказывается совершенно невосприимчивой к флирту, но теперь я хотя бы могу без боли согнуть мизинец. Свобода, жди меня.       Следующие два с половиной часа я провожу сидя в беседке. Пытаюсь доработать текст песни, напевая ее себе под нос, но не нахожу нужных слов. Собираю вещи и решаю зайти перед вечеринкой за своей гитарой в комнату.       Звук воды из ванной. Опять чудик принимает ванную средь бела дня. Мне тоже не помешало бы после забега на длинную дистанцию, но вроде и так сойдет. Настаиваю гитару, звучит нормально. Любовно провожу пальцами по ее темно-коричневому грифу с белыми колками. Я купил ее, свою малышку, на первые самостоятельно заработанные деньги. — Чонгук, твою мать, сколько можно там намываться? Я ссать хочу, — нет, я и правда хочу. Сколько он там уже сидит? Мой живительные поллитра кофе дают о себе знать. — Да выхожу я уже, перестань так орать, — и кто из нас тут орет? — Наконец-то, устраивай свои банные процедуры, когда меня нет дома, — бурчу, но это же не я каждый день оккупирую на два часа ванную. Он что там утопиться хочет? Мою руки, выхожу, и не могу сдержаться: — Вау, принцесса, встаёшь на колени, чтобы извиниться передо мной? — ему всегда абсолютно наплевать на меня и мои комментарии. Валюсь на кровать, беру гитару опять и наигрываю мелодию. Он ушел.       Вечеринку я почти не помню: играть из-за ушибленного мизинца было больно, играл в Бир-понг и отключился на диване в гостиной.