Подари мне свое ничего

У всех бывают проблемы с подарком, особенно второпях. Бывает, обшариваешь карманы, не видя ответа в руках. Но ежели ты оттого не звонишь и обходишь мой дом стороной, Знай: я от тебя ничего не хочу. Мне нужна лишь пустая ладонь. Мне не нужно твоих богатств, даже если они и есть. Мне не нужно того, что в тебе, ведь в том, что в тебе, — не ты весь. А у дьявола целых четыре души, и одна для воскресных дней. Но ты подари мне пустую ладонь, подари мне лишь то, что в ней. (с) "Пустая ладонь" Тол Мириам

В данный момент Драко желал только одного: побыстрее добраться до своего кабинета и выпить двойную дозу зелья от мигрени по своей собственной усовершенствованной формуле. Он ненавидел День Святого Валентина. Особенно День Святого Валентина в Хогвартсе. Его личный кошмарный сон без возможности проснуться. Замок просто утопал в розовом, красном и белом. Не только Большой зал, но и кабинеты, коридоры, лестницы были украшены разномастными сердцами, цветами и херувимами. Доспехи были заколдованы угощать проходящих шоколадными конфетами, а Пивз весь день орал похабные "романтические" песенки, летая по всем этажам. Не обошлось и без инцидентов с любовным зельем, подлитом объектам вожделения в тыквенный сок. К счастью, Драко это предвидел и позаботился о том, чтобы у Помфри было достаточное количество антидота. Драко мечтал, чтобы этот день побыстрее закончился, но впереди был еще концерт для старшекурсников, и Драко в качестве одного из дежурных преподавателей должен был на нем присутствовать. Поэтому мысленно сделал себе пометку: не забыть захватить на него еще пару доз волшебного зелья. Заметил что-то странное он еще издалека, а когда подошел к кабинету, озадаченно приподнял бровь. К двери весьма бесхитростно — на обычное липкое заклятье — был прикреплен небольшой букет. Причем не из живых цветов, а скорее, из гербария. Драко без труда узнал валериану, лаванду, полынь, беладонну, люцерну... Не мог не узнать, потому что все эти растения входили в состав зелий, изучаемых в Хогвартсе. И выращивались в теплицах Хогвартса под присмотром профессора Гербологии. Драко тяжело вздохнул и с силой зажал переносицу. Да, ему однозначно, вот прямо сейчас нужно было это драклово зелье от мигрени. Этот фарс начался месяца три назад. Драко начал находить у себя в кабинете, обычно прямо на рабочем столе, ингредиенты для текущих проектов по зельям. Драко особо не распространялся на эту тему, но они с Поппи в последнее время начали тесно сотрудничать. Она обращалась к нему с просьбой о поставках зелий, заканчивающихся у нее или нужных под определенную задачу, а он их варил, часто с самолично улучшенной формулой. Причем зелья эти шли не только на нужды школы, но и отправлялись в Мунго. И вот перед началом таких больших проектов он начал находить у себя на столе недостающие ингредиенты. Без записок или других опознавательных знаков от загадочного анонима. На первый раз Драко великодушно промолчал, на второй — промолчал снисходительно, на третий — в очередной раз смирился с тугодумием даже бывших гриффиндорцев. Но вот с этим букетом на День Святого Валентина был уже явный перебор. И если у этого недотепы Лонгботтома до сих пор не выросли яйца, что ж, хорошо, Драко первый поднимет этот вопрос! Вот прямо сейчас пойдет в теплицы, бросит этот букет ему в лицо и поднимет вопрос! * * * В теплицах уже, даже не в столь поздний час, мягко горели магические лампы. Драко закрыл за собой дверь и тут же почувствовал, насколько высокая здесь поддерживалась температура и большая влажность. В зимней мантии мгновенно стало некомфортно, но Драко не стал раздеваться. В конце концов, он не собирался здесь задерживаться, он собирался всего лишь высказать Лонгботтому все, что он думал о его интеллектуальных способностях и методах ухаживания. И гордо удалиться, да. — Профессор Малфой? Вы что-то хотели? — раздался негромкий голос. У профессора Гербологии, Невилла Лонгботтома, видимо, с возрастом выработалась эта уникальная способность: цеплять внимание голосом. Мгновенно и намертво. Драко еще ни разу с тех пор, как вернулся в Хогвартс преподавателем Зельеварения, не слышал, чтобы Лонгботтом повышал голос. Он всегда разговаривал спокойно, тихо низким приятным тембром. И это, вкупе с врожденными доброжелательностью и приветливостью, приковывало к нему внимание собеседников и слушателей. Гербология еще никогда не была так популярна в Хогвартсе, как с приходом профессора Лонгботтома. Окружающая температура поднялась еще на пару градусов, Драко готов был поклясться в этом. Но все же спокойно выдохнул и обернулся, выставляя принесенный с собой букет, словно щит, на вытянутой руке. И замер, не в силах ничего сказать. Лонгботтом вопросительно приподнял густые брови. В теплице он обычно ходил в своей "рабочей" одежде: старых затертых магловских джинсах, футболке с короткими рукавами и замызганном фартуке с несводимыми пятнами. Сейчас он, по всей видимости, занимался перестановкой. Или пересадкой чего-то. Перед собой он держал большую деревянную кадку с землей и четырьмя бледно-зелеными всходами. И его голые большие руки с напряженными от нагрузки мышцами под загорелой кожей оказались прямо на линии взгляда Драко Малфоя. Драко краем сознания вспомнил что-то смутное из курса Гербологии про то, что к некоторым растениям нельзя применять магию, поэтому много работы в теплицах делалось вручную. Другим краем сознания подумал, что, скорее всего, именно это обстоятельство стало решающим фактором в преображении Невилла Лонгботтома из непутевого увальня в пусть и большого, но крепко сбитого мужчину. Все остальные края сознания временно работать отказывались. Драко позволил себе на мгновение закрыть глаза и перевести дыхание. В нос как-то по-особенному резко ударило смешение ароматов сотен различных растений и грибов. Скорее всего, именно это его так дезориентировало, да. А еще невыносимая духота. — Это мне? — между тем осведомился Лонгботтом. Драко открыл глаза и понял, что все еще держит перед собой букет. И молчит. — Нет. Это мне. Невилл снова поднял брови. — И не надо делать вид, что ты не знаешь, что это такое, — нахмурился Драко. — Это... гербарий? — Какая догадливость, — с издевкой произнес Драко и сделал то, что планировал с самого начала. Запустил букет в этого недотепу. Букет до Невилла, правда, не долетел и рухнул на грядку между ними. Невилл очень спокойно, даже с некоторой долей любопытства проследил за ним взглядом. У Драко сзади на шее выступили капельки пота. От духоты, конечно же. Нужно было быстрее сказать то, за чем он пришел, и убираться обратно в свои родные, темные и прохладные, подземелья. — Мне казалось, на Гриффиндор попадают только храбрые и сильные духом. Но, похоже, с твоим распределением Шляпа ошиблась. Невилл промолчал, лишь снова поднял на него взгляд темных глаз. Драко не позволил голосу дрогнуть. — Я уже понял, что ты не способен открыто признаться в своих чувствах, но, будь добр, избавь меня от своих подачек. И этот свой букет можешь... — Это не... — попытался было перебить его Невилл. — О, Моргана! — вдруг раздался звонкий девичий голосок. Драко резко обернулся. И как он сразу не заметил двух студенток в теплице? Те, наверное, помогали профессору или пришли на дополнительное занятие. Вид у них был растерянный: еще бы, стать невольными свидетелями такой сцены между преподавателями! А Миранда Грей, шестикурсница с Хаффлпаффа, еще и закрывала рот ладонью, будто в ужасе, и с мокрыми глазами смотрела на букет на земле. — Я-я... — проговорила она, заикаясь, но быстро взяла себя в руки. — П-прошу прощения, профессор Малфой, это я подарила вам этот букет. Но побоялась подписаться. Я-я... простите меня, пожалуйста. А профессор Лонгботтом здесь не при чем, он не виноват, он даже не... Драко больше не мог это слушать. Запахи стали нестерпимо густыми, на лбу выступила холодная испарина. Вдохнуть полной грудью не получалось из-за тяжелой зимней мантии и влажной вязкости в воздухе. Нужно было быстрее отсюда выбираться. — Все в порядке, мисс Грей. Он вышел, не оглядываясь. И никто не попытался его остановить. * * * Драко ненавидел День Святого Валентина. Его личный непрекращающийся кошмар. Когда он сам учился в Хогвартсе, это было в определенной степени забавно. Он получал валентинки с корявыми признаниями в любви, гору шоколада, и каждый год отбивался от Панси, считающей, что этот день они должны проводить непременно вместе. Правда, к шестому курсу даже Панси от него отстала, что уж говорить обо всех остальных. А потом был седьмой курс, война, суды, реабилитация. Какой, ко всем дракловым дементорам, День Святого Валентина!? Сейчас День Святого Валентина — лишнее напоминание, что в этом мире у Драко не осталось никого, от кого он мог бы услышать слово "люблю". Люциус скончался от воспаления легких, подхваченного в Азкабане, Нарцисса ушла вскоре вслед за ним. Друзей, настоящих друзей у Драко никогда не было, и "второй половинки" — тоже. И, раз уж она не появилась у него до войны, сейчас тем более не появится. Сейчас Драко нечего было предложить ей взамен, кроме бледного подобия себя прежнего. Но если прежний он никому не был нужен, разве нужно будет бледное подобие? Вот то-то и оно. Драко в который уже раз обматерил себя за то, что допустил даже мысль о том, что у такого человека, как Невилл Лонгботтом — честного, преданного, настоящего гриффиндорца, что бы там ни говорил сам Драко — могли возникнуть к нему чувства. У Невилла Лонгботтома вообще-то была невеста, Луна Лавгуд. А у Драко... шестикурсница с бесполезным гербарием. Драко застонал. Да с чего он вообще решил, что все те ингредиенты для зелий были от Лонгботтома?! Потому что он профессор Гербологии? Но не только же у профессора Гербологии был доступ к теплицам. Или к аптекам, если уж на то пошло... Драко выудил из кармана маленький бутылек с порцией зелья от мигрени, вырвал пробку и залпом выпил. Закрыл глаза и откинул голову назад. По телу тут же прошла теплая расслабляющая волна, будто окатило горячим воздухом, хотя сидел он на пронизывающем ветру снаружи. В зимней мантии, но без согревающих чар. Тяжелые навязчивые мысли словно накрыло туманное покрывало, и они заворочались медленнее, будто увязнув, запутавшись в нем. Из высоких окон на улицу лился свет, озаряя пространство под стенами. И даже здесь была слышна музыка. Драко, хоть и был одним из дежурных преподавателей, но позорно сбежал и сидел теперь на лавочке, вслушиваясь в звуки веселого празднества. Да, завтра наверняка его ждал бы разговор с директрисой, но он просто не смог там остаться. Лучше уж одиночество лавочки и пронизывающего ветра. Внезапно Драко услышал шаги, и кто-то сел рядом с ним. — Ты действительно подумал, что этот букет от меня? Драко медленно открыл глаза. Вздохнул. Бежать было некуда, да он и не собирался. Жизнь научила, что свои ошибки надо признавать. — Извини, я не должен был... — Здесь почти все испорчено, — Невилл, похоже, даже не собирался его слушать, он крутил в пальцах тот самый гербарий и слегка хмурился. — Люцерну нельзя сушить, для ягод белладонны нужны чары стазиса, и я почти на сто процентов уверен, что заунывник собран не в полнолуние... Я действительно настолько безнадежен по твоему мнению, Драко? Драко захлопнул открытый рот и моргнул. Лонгботтом перевел спокойный пристальный взгляд с букета на него: — Мне казалось, с предыдущими "подачками" все было в порядке. — Так они все-таки от тебя? — От меня, — подтвердил Невилл и снова нахмурился: — Только мне не нравится, что ты считаешь их "подачками", — вздохнул. — Прости, я, наверное, и вправду недостойный гриффиндорец, ты прав. Мне следовало сразу набраться храбрости и пригласить тебя на свидание. И стойко пережить отказ. И не устраивать такое... представление из простой передачи ингредиентов. В конце концов, это просто моя прямая обязанность как профессора Гербологии. Драко на пару мгновений потерялся: — Свидание? Отказ? — какой-то очень важный вопрос возник в сознании, все еще укутанном в туманное покрывало. — Про зелья ты у Поппи узнавал? Невилл кивнул, но явно не собирался углубляться в эту тему. И еще один вопрос буквально сорвался с языка сам собой: — А как же Лавгуд? — Лавгуд? — переспросил Невилл и даже снова посмотрел на него внимательными темными глазами. Они сидели рядом на длинной скамейке. Драко мог всего лишь протянуть руку и коснуться рукава его мантии. Ткань выглядела такой теплой и наверняка была бархатистой на ощупь. А еще Драко чувствовал его парфюм: что-то травяное и землистое. Или это был запах теплиц, навсегда въевшийся в его кожу? Неважно, вдохнуть все равно хотелось полной грудью. А еще хотелось, чтобы выветрился уже наконец туман из головы. Сколько там продолжалось действие одной порции? — Ты помолвлен с Луной Лавгуд. Невилл слегка удивленно приподнял брови: — Давно уже нет, — задумался. — Хотя, наверное, об этом знают только близкие друзья. Не люблю газеты... Драко не смог с ним не согласиться. — А почему... ингредиенты для зелий? Невилл пожал плечами: — Не знаю. Наверное, потому что это все, что у меня есть. Все, что я могу предложить такому, как ты. — Такому, как я? — эхом повторил Драко. Похоже, действие зелья заканчивалось, потому что голова наконец-то заработала в полную силу. Мысли заметались, и кусочки мозаики один за другим начали вставать на свои места. Храбрость, чтобы пригласить на свидание, уверенность в отказе, сомнения в собственных скромных достоинствах. Так было... давно, до войны, до всего. Холеный потомственный аристократ и неуклюжий, неуверенный в себе сирота при живых родителях. Два абсолютно разных мира и пропасть между ними. Хотя, если задуматься, сейчас тоже пропасть. Вот только они поменялись местами. — Невилл, ты хоть понимаешь, что я больше не избалованный сынок богатеньких родителей? — очень медленно начал Драко, глядя ему в глаза. — Я бывший Пожиратель Смерти, чудом избежавший Азкабана. У меня больше нет баснословного состояния, огромного поместья и связей в Министерстве Магии. У меня есть только запятнанное прошлое и сомнительное будущее. А ты, — он даже ткнул его пальцем в грудь, чтобы акцентировать свои слова, — герой войны. У тебя несколько военных наград, уважение общества и влиятельные друзья, готовые прийти на помощь по любому вопросу. Ты уверен, что не перепутал, кто тут кого и как достоин и насколько заслуживает? Невилл слегка улыбнулся и неожиданно положил свою руку поверх руки Драко, все еще упирающейся ему в грудь. Драко вздрогнул от обжигающего прикосновения, он и не заметил, насколько промерз, пока сидел здесь без согревающих чар. — Я уверен, Драко. Пальцы, осторожно поглаживающие его ладонь, были настолько нежными, почти благоговейно-нежными, что Драко вдруг осознал еще кое-что. — Только не говори, что ты вл... м, в меня... м, до войны?.. Невилл пожал плечами, но как-то чересчур небрежно: — Тогда у меня было еще меньше. Драко откинулся на спинку скамьи, свободной рукой закрыл глаза и очень натурально застонал: — Драко, запомни! Хорошенько запомни! На всю оставшуюся жизнь запомни!.. Никаких больше гриффиндорцев! Никогда больше не связывайся ни с какими дракловыми гриффиндорцами!.. Почувствовал, как его вторую руку выпустили из нежной хватки, и сквозь пальцы посмотрел на этого недотепу Лонгботтома. А тот, спрятав от него глаза, сжал челюсти так, что больно стало даже Драко от одного только взгляда на него. Видимо, так Невилл претворял в жизнь свою фразу про "стойко пережить отказ". Драко еще раз мысленно дал себе зарок не иметь в будущем никаких дел с гриффиндорцами и поднялся на ноги. И без колебаний и каких-либо предупреждений уселся Невиллу на колени: — Я разве просил останавливаться? Невилл удивленно моргнул. Но ответить ничего не успел, потому что Драко наклонился и коснулся его губ своими. * * * Драко ненавидел День Святого Валентина. Но, справедливости ради, переживать его в надежных объятиях сильных рук, обмирая от жарких поцелуев благоговейно-жадных губ, было куда как легче, чем в одиночестве на засыпанной снегом, промерзшей скамье.