Давай заключим соглашение?

Ван Ибо проснулся от слабого сигнала будильника, который завел с вечера. После возвращения из Америки, когда он только начинал работать в компании, Ибо заставлял свой организм привыкать к определенному режиму. Поэтому вставал рано, где-то в 05:30 утра. Иногда бегал. Иногда – занимался упражнениями. А к восьми утра уже был в компании. Только раньше Ван Ибо мог уходить оттуда и в десять вечера, и в двенадцать ночи. А мог вообще уснуть на диване в кабинете. Дело привычное. Сейчас, однако, Ван Ибо кардинально пересмотрел свой старый распорядок. Он так же вовремя приходил и рано вставал, но вот уходил строго в 17:30, если, конечно, не было чего-то сверхсрочного. Возвращался в эту маленькую простенькую квартирку, где в последние месяцы жил с Сяо Чжанем, но возвращался совершенно иным человеком. Ван Ибо в компании - это господин Ван, Ван Ибо с Сяо Чжанем - это Бо-ди. И тот, и другой - это все он. И единственное, чего хотелось Ван Ибо после рабочего дня – чтобы никто не беспокоил вечером. Это время принадлежало им двоим. Прошло уже четыре месяца после той аварии, но Ван Ибо старался не вспоминать об этом. Сейчас ему впервые в жизни было просто хорошо. Никто не знал о них в его семье, ни в семье Сяо Чжаня. Двое просто жили для себя, наслаждаясь друг другом. Когда Сяо Чжань распрощался с остатками своей стыдливости в ежедневных постельных марафонах, выяснился его не менее требовательный, иногда капризный и ревнивый характер. Сцены ревности оба устраивали друг другу на ровном месте: поздний звонок, посторонние лайки в соцсети, долгий взгляд официанта в ресторане. Ван Ибо уже понял, что ревность у Сяо Чжаня проявляется кардинально иначе, нежели у него – он замолкает и перестает разговаривать со своим диди. Но все эти ревнивые вспышки заканчивались одинаково – срыванием одежды. А еще они постоянно лупили друг друга. Тычки и пихания были нескончаемой прелюдией, которая так удивляла людей, видевших их вместе. Однажды Сяо Чжань потер место, куда только получил удар, и недовольно заворчал: - Почему ты все время меня бьешь? Посмотри, люди на нас смотрят. А ты все время лупишь меня. - Чжань-гэ, ты разве не знаешь выражение: «Кого люблю, того и бью»? Вот я и реализовываю. Сяо Чжань замер. Он, конечно, понимал, что, хотя слово «любовь» не звучало между ними, но что еще это могло быть? Тем не менее, услышать такое все равно приятно. И надо попровоцировать. - Хочешь сказать, что любишь меня? - А ты хочешь сказать, что не знаешь этого? - Откуда? Ты никогда не говорил… - Да я каждую ночь тебе это демонстрирую во всех позах! – Ван Ибо подошел к нему вплотную и прижался носом к носу. – Каждый день… Сяо Чжань, кажется, утопал в этих говорящих о своих желаниях глазах: - Скажи это… - Ты готов услышать? Тебя не напугает, не смутит? - Я давно готов, баобей*, – широкая улыбка. Ван Ибо обожал ее. Она как будто была адресована его члену персонально – он моментально отзывался. - Я люблю тебя, Чжань-гэ. Не могу без тебя. Улыбка стала еще выразительнее. Ван Ибо почувствовал легкую дрожь ожидания. - Люблю тебя, Бо-ди. Не могу без тебя… Все, что угодно тебя… Может быть слишком много счастья? Такие важные слова так просто и обычно были сказаны. Но разве это уменьшает их важность? Когда они зашли в ресторан «Бяньифан», который специализируется на особом приготовлении утки по-пекински, и сделали заказ, Сяо Чжань вдруг сказал: - Тебе не кажется, что нам пора немного социализироваться? Ван Ибо нахмурился. Вот ему точно не хотелось социализироваться. Хотелось забрать Сяо Чжаня подальше от всего и запереться с ним в этом подальше навсегда. А социализируются пусть жаждущие дешевой славы… Сяо Чжань усмехнулся явно читаемой реакции и сделал глоток белого вина, которое им только принесли. Вино было идеальной температуры и очень красивого цвета. Сяо Чжань тут же стал вертеть бокал с содержимым, стараясь выудить и рассмотреть все оттенки цвета. - Я имел в виду, что хочу познакомить тебя со своими родителями. Ван Ибо все еще опасливо относился к социализации. - И как они могут отреагировать? - Не знаю. Мама-то спокойно, мне кажется, а вот отец… Но я заранее «почву подготовлю», не волнуйся. Или ты боишься? В любви признался, а как ответственность взять – сразу в кусты… Сяо Чжань получил новый тычок под столом. - Ай! - Хорошо, давай социализируемся. Рано или поздно они все равно узнают. Но вот моей семье я пока говорить не хочу. Не потому, что стесняюсь или еще что-то… Просто поверь, гэгэ, так спокойнее. Да им и нет особого дела, как я живу, лишь бы прибыль в компании росла. Легкие слова, однако, не описывали всю остроту ситуации. Ван Ибо понимал, что чем дольше отец ничего не знает, тем безопаснее для Сяо Чжаня. Какая реакция может быть у него – предугадать несложно. Сложно другое – уберечь гэгэ. Ван Донгэй проблемы решает проверенным способом – рубит на корню. К тому же, он вскоре вновь озаботится браком наследника. Вопрос времени, когда старший господин Ван найдет новый вариант брачной сделки. - Ты уверен в таком пессимистичном подходе, Бо-ди? Может, вам надо нормально поговорить хоть раз? - У меня есть младший брат – А-Тао. Когда увидишь разницу в общении родителей с ним и со мной, поймешь сам. Просто поверь на слово. - Верю. Но мне очень жаль. - Забей. Я давно живу в этом. Привык. - А к тому, что у тебя есть я, привык? - Слишком быстро, Чжань-гэ. Слишком… - это была правда, которой Ибо до сих пор удивлялся. С этим парнем Ибо мог быть... Собой? Сяо Чжань коварно улыбнулся. Ван Ибо в ответ показал губами воздушный поцелуй. Сяо Чжань тут же сжал свои, принимая его, и легонько пнул его под столом. - Отомщу, как домой вернемся, – свои обещания диди всегда держал. Сяо Чжань взял палочки и положил рычащему львенку в тарелку гору кинзы из блюда с овощами. Разговор состоялся в пятницу. А в понедельник Сяо Чжань позвонил матери и после долгого разговора про ее здоровье и бытовые проблемы, молодой человек, наконец, решился: - Мам, ты помнишь, спрашивала меня, откуда у меня такие деньги на твое лечение и операцию? Вы с отцом беспокоились, что у меня будут проблемы из-за этого… - Конечно, сынок. Так ничего и не объяснил. Отмазался какими-то фразами о друге…Хотя таких друзей еще поискать. Сколько денег он тебе занял, что я так долго проходила восстановительный курс? Расскажешь, наконец? - Расскажу. Поэтому и позвонил. Тогда не готов был, еще не понимал… - Что ты понимал, сынок? - Мама, деньги на твою операцию дал мне один человек, парень… Но он мне не друг… - Не друг? А кто, враг? Кто даст такую сумму легко? - В общем, этот парень удивительный. Очень заботливый и самый лучший для меня. Понимаешь, мам? Если бы не он, я не знаю, что было бы… Госпожа Сяо удивленно замолчала. - Ты говоришь о нем так… - Я влюбился в него. Сильно. Впервые в жизни. Прости меня. Влюбился, мам… Сяо Шан от неожиданного признания присела на стул. - Сынок… А ты уверен, что это любовь? Может, просто благодарность или увлечение… Пройдет через время? – желание понянчить внуков для женщины сейчас безнадежно растворялось в дымке. - Я не знаю, мам. Как мы можем загадывать? Но прямо сейчас я люблю его всей душой. И хотел бы познакомить вас, если, конечно, вы сможете… - Сяо Чжань нерешительно осекся. - Я обязана жизнью этому парню. Кстати, кто он? - Зовут Ван Ибо. Ему 24, – ну, почти… - Младше тебя… Хорошо, сынок. В любом случае, мы познакомимся и примем его, раз он дорогой для тебя человек, но, может, не сразу... Слишком многим ему обязана наша семья. Он тебя тоже любит? – последняя фраза далась госпоже Сяо очень нелегко. - Конечно, мам… И я очень надеюсь, что мы пройдем эту жизнь вместе. Только вот с папой не знаю… – громко. Слишком громко. И патетично. Черт с ним! Он действительно на это надеется. - «Желаешь обрести сердце другого, никогда не бросай его». Хорошо, Чжань-эр. Привози свое сокровище. Насчет отца не уверена, но я постараюсь… Мы должны увидеть того, кому ты отдал свое сердце через столько времени. Сяо Чжань выдохнул. Кажется, одной проблемой стало меньше. Вот только не представлял, что самая главная проблема, как раз, впереди.