потому что странно

когда сэро заваливается к нему в комнату весь растрёпанный и запыхавшийся, бакуго делает ставки. потому что вчера каминари устроил «сногсшибательные эксперименты» в результате чего героически пал ковёр в гостиной, после смерти которого в комнате ещё пару часов стоял запах сгоревшего ворса, а неделю назад изуку не рассчитал с силой и вдребезги разъебал окно теннисным мячиком. у них целая общага казалось бы адекватных студентов, но решать все проблемы зовут отчего-то самого неуравновешенного кацуки. сэро делает ещё пару глубоких вдохов, да, подъём на четвёртый этаж по лестнице, это вам не шутки, осторожнее, дети, не повторяйте таких убийственных экспериментов дома. потом наконец открывает рот и: - там тодороки, кажется, сломал себе руку. бакуго приподнимает в удивлении брови. в их шебутной компании тодороки обладает самым спокойным ебалом, чем одновременно бесит и успокаивает. по крайней мере от него не было проблем, а это уже достижение. ключевое слово «было», потому что тодороки всегда действует на все сто и когда проёбывается, видимо, тоже. - мы вообще в бутылочку играли, ну и каминари ему загадал, мол, давай станцуй нам, а тодороки полез на стол. - слезать видимо он не умеет? сэро фыркает и мотает головой. бакуго, когда подавал документы в самый престижный университет города, никак не думал, что закончит свою карьеру в няньках. очень агрессивных и склонных к насилию, но всё ещё в няньках. спустившись в гостиную, ситуация принимает совсем уж комичный оборот. тодороки сидит на полу, с нарисованным чёрным маркером хуем на щеке, с куском замороженного мяса из морозилки у руки и всё таким же спокойным лицо. мина снимает истории в инстаграм, не переставая ржать, каминари с джиро утирают в сторонке слёзы и врубают в колонках инстасамку. у бакуго начинает болеть голова, и серо утешающе кладёт ему руку на плечо, сам направляясь к буйной парочке успокаивать и угрожать жестокой расправой в виде смены пароля от местного вайфая да так, чтобы они его никак не узнали. каминари с ужасом выключает музыку и теперь только шепчет хитрые планы джиро на ухо, которая на это закатывает глаза и отодвигает чужую наглую морду от себя подальше. бакуго присаживается на корточки перед изрядно потрёпанным тодороки и смотрит в осоловевшие глаза. - ну и что делать с тобой будем, золото ты наше? - любить, кормить и никому не отдавать. тишину можно намазать на хлеб и плотно так позавтракать. бакуго даже жалеет, что такой тишины никак не достичь во время сессий, когда она так нужна. он только слюнявит палец и пытается стереть с щеки хуй, не получается вообще ничего и он злобно смотрит на мину, которая с милейшей улыбкой выкидывает черный перманентный маркер в мусорку. бакуго кажется, что он коньки откинет раньше, чем выпустится из универа и всё по вине кучки слабоумных. сэро присаживается рядом, предлагает позвонить айзаве, на что бакуго отмахивается и ведёт тодороки в больницу сам. еле вытаскивает из цепких пальцев кусок мяса и просит серо разогнать всех дураков спать и самому долго во всей этой суете не задерживаться. сэро кивает, посылает ему воздушный поцелуй и идёт раздавать недовольным мягких пиздюлей. бакуго его обожает и не скрывает даже, потому что от сэро хрен дождёшься проблем, весь он такой понимающий и спокойный. тодороки рядом мычит и пытается поддержать больную руку здоровой, в итоге делает только хуже и приваливается к плечу бакуго от боли и неспособности справиться с ситуацией самому. бакуго вздыхает только тяжело и поддерживает тодороки за талию весь путь до травмпункта. медсёстры смотрят на щёку тодороки, потом на бакуго и только потом на пострадавшую руку. укоризненно качают головами, на что бакуго лишь вскидывает руки, он и сам не особо понимает, как так вышло. в итоге они проводят в больнице всю ночь, потому что тодороки не только руку сломал, но ещё и отравился чем-то, пришлось делать промывание и отлеживаться на больничной койке. бакуго засыпает на неудобном стуле рядом, проклиная своё безграничное чувство ответственности за всяких безмозглых придурков, а ещё проклиная тодороки за то, что тот в итоге тоже оказывается безмозглым придурком. утро начинается со звонка сэро, который тихим голосом вводит бакуго в курс дела, докладывает, что привёл гостиную в порядок, и что из больницы бакуго может сразу переться на пары – учебники и форму для тренировок ему передаст киришима. бакуго смотрит на проснувшегося с абсолютно белым лицом тодороки и обещает покупать сэро обед на протяжении всей недели. шото похож на человека, который потерял родителей, вылетел из университета и влез по уши в кредиты и теперь не знает, что с собой делать. на руку он смотрит как на самозванку и в неверии проводит пальцами по гипсу, кацуки подпирает ладонью щёку в ожидании, когда тодороки наконец примет свою судьбу и уже поднимет жопу с койки. он не приходит в себя даже через 15 минут, и бакуго приходится брать всё в свои руки. - ты вчера решил устроить всем ахуенное представление, танцуя на столе, в итоге свалился с него и вот результат, ещё напился всего подряд и траванулся. на пары через час, так что приходи в себя и в темпе вальса вали в универ, с тренировок у тебя освобождение до полного восстановления руки. - я устроил…что? бакуго цыкает и, разминая затекшие конечности, выходит из палаты. тодороки умный мальчик, второй в табели по успеваемости, явно сможет в ближайшее время осознать, что к чему. а у бакуго расписание, хотелось бы ещё успеть поесть по дороге в универ, а не торчать всё это время в пропитанной хлоркой и чужим непониманием палате. в универе его встречает криком и громким хлопком по спине киришима, всучивает сумку в руки и спрашивает в первую очередь конечно же про реакцию врачей на хуй на щеке тодороки. бакуго отвечает лаконично и чётко по делу, что все ахуели и подумали, что автор этого искусства бакуго. киришима заливисто ржёт, а бакуго бьёт его локтём под рёбра, потому что ну сколько можно, заебал, лучше бы помог вчера. в аудитории сэро со слипающимися глазами машет им рукой. бакуго садится рядом, треплет его по макушке и отдаёт купленные по дороге онигири, убеждает, что запишет конспект лекций и даст его потом переписать, а пока ханта может поспать. киришима недовольно ворчит с другого бока, что бакуго для него таких поблажек никогда не делал, а бакуго рыкает, что если бы киришима также помогал ему бороться со злом как ханта, а не примкнул бы к этому самому злу, то и его отношение бы изменилось в лучшую сторону. к этому моменту сэро уже засыпает и приваливается к тёплому боку бакуго, поэтому на последующие возмущения киришимы, кацуки просто затыкает его рот своей ладонью и зло шикает. эйджиро весь сдувается и показушно отворачивается, говоря, что бакуго больше не его самый лучший и любимый бро. бакуго изрядно так заебался, а ещё только утро. тодороки заявляется уже после начала пары, извиняется перед преподавателем, на что айзава только уничижающе молчит и продолжает монотонно рассказывать про комплексные числа. тодороки пробирается на ряд к мидории и достаёт телефон. лаконичное «спасибо» приходит кацуки в сообщения с громким пиликаньем, потом тодороки находит его взглядом и коротко кивает. бакуго закатывает глаза и пишет в ответ: «больше не чуди, половинчатый, заебёшь.» сэро под боком ворочается и кацуки выключает звук телефона. на следующей их вечеринке, бакуго просто вынужден присутствовать, потому что сэро пишет, что каминари откопал в кладовке общежития фейерверки и ну. либо фейерверки запускает бакуго, либо вся общага будет в огне. в итоге он весь вечер слушает как каминари с джиро на пару поют малинки такие вечеринки, как мина предлагает разрисовать всем лицо, от чего вся компания, завидев перманентные маркеры, благоразумно отказывается. бакуго орёт на урараку, которая пытается развести его на игру в бутылочку, и в итоге с этой же бутылкой уходит на кухню. потому что сколько можно, десять часов вечера, бакуго уже спать должен, а не нянчиться с группой придурков. он и под дулом пистолета не признается, что уходит на кухню, еле сдерживая смех, потому что все его друзья дураки те ещё, но они уже почти не бесят. он открывает окно, устраивается на подоконнике, свесив одну ногу из окна и открывает бутылку. третий этаж совсем пустяковая высота, а раз уж весь его режим итак канул в лету, то одна банка пива погоды не сделает. через какое-то время, когда он выпивает уже половину бутылки, он слышит крики каминари и причитания сэро. уже через секунду каминари с абсолютно зелёным лицом убегает в ванную, а сэро смиренно ждёт его, прислонившись к стене и прикрыв глаза. бакуго осматривает сэро с ног до головы и в который раз делает вывод, что каминари достался слишком хороший для него парень. но сердцу не прикажешь и вся эта чушь, которую ему доказывал сэро, когда приходил жаловаться, что каминари слишком тупой, раз не замечает самых откровенных подкатов с его стороны. кацуки делает ещё глоток, когда слышит тихие шаги. тодороки заходит на кухню весь помятый и растрёпанный, со спутанными волосами, следом от подушки на щеке, разноцветными носками, футболкой наизнанку и разрисованным ураракой бандажом. бакуго хмурит брови и отводит от застывшей в проёме фигуры взгляд. когда тодороки не двигается ещё с минуту, кацуки раздражённо рычит: - да проходи ты, боже мой, я не кусаюсь. - можно просто тодороки шото. бакуго поворачивает голову в его сторону так резко, что слышит, как внутри что-то хрустит. в последнее время тодороки ведёт себя всё более и более непривычно – то учудит танцы на столе, то вон, даже подкалывать научился. перемены не особо значительные, но слишком уж неожиданные. кацуки движением руки манит его к себе, шото беспрекословно подходит ближе, смотрит сверху вниз и не рыпается. все бы так его слушались, и целостность общежития значительно возросла. от тодороки исходит почти неслышный запах алкоголя, мятного геля для душа и медикаментов. бакуго вперивается взглядом в разномастные глаза. - ты чего чудной такой в последнее время? дома чё случилось? тодороки закусывает губу и отводит взгляд в сторону, сдвигая брови домиком. ага, думает бакуго, в яблочко. не в его стиле лезть в чужие дела, особенно личные и семейные, но тодороки рядом стоит как побитый котёнок, который только из упрямства не хочет принимать помощь. тодороки, сам о том не зная, бросает бакуго вызов, а он не привык отступать. кацуки поворачивается к нему всем корпусом, оставляя открытое пространство оконной рамы за спиной. перекатывает остатки пива на дне бутылки и поднимает взгляд на тодороки. - помощь нужна? тодороки качает головой. - а излить душу надо? протягивает полупустую бутылку, которую тут же опрокидывают и опустошают в два жадных глотка. - у тебя час. потом шоу фейерверков. тодороки кивает. по истечении часа, у бакуго даже чешутся кулаки прописать отцу тодороки знатный такой коронный хук с правой и желательно разбить нос в кровь. чтобы долго и болезненно срастался. потому что бить ребёнка за то, что тот не поступил на нуднятинский юриспруденческий факультет, это уже верх маразма. кацуки трёт пальцами переносицу и делает пару глубоких вдохов, не помогает от слова совсем и бакуго в очередной раз шлёт нахуй все эти психологические приёмчики. тодороки совсем разморённый алкоголем в какой-то момент усаживается на полу, через какое-то время стягивая туда и бакуго. кацуки прислоняется к батарее и ёжится – из открытого окна дует нехило, но сейчас вставать и закрывать его совсем лень и не хочется. тодороки тоже теперь излив всю злость, не постеснявшись пару раз неплохо так выругнуться, кацуки даже в уме записал парочку выражений, качается из стороны в сторону. - в общем, вот такой вот он мудень, теперь пилит меня каждый день, что не добьюсь я ничего в экономике и мой будущий бизнес пойдёт ко дну, и вообще ни на что я не гожусь, позор семьи и всё в этом роде. ну я и послал его на эмоциях. он, кажется, такого не ожидал, поэтому даже не сказал ничего, когда я забрал оставшиеся монатки из дома. и сейчас он вообще игнорирует моё существование, но так даже лучше. жаль только даже сестру не проведать, возвращаться в это логово дракона не хочется. - он не дракон, а змея подколодная. бакуго бормочет сонно, не особо соображая, но слыша тихий смех, понимает, что сказал всё правильно. они сидят так ещё какое-то время. в тишине, совершенно спокойно, и бакуго даже начинает казаться, что в уютности тишины, тодороки смог переплюнуть ханту, что кажется сюрреалистичным. ну а потом к ним врывается каминари с ужасным грохотом, потому что спотыкается о стул и падает. сэро опускается на колени и бакуго не может понять плачет он, смеётся или это просто истерика. каминари переворачивается на спину и поднимая руку в небо бубнит, что бакуго обещал им фейерверки, а в итоге сидит и милуется с тодороки, совсем про бедную разбитую душу каминари денки забыл и не пригласил на свадьбу и вообще какой из него друг. сэро всё-таки всхлипывает. бакуго встаёт под кряхтения каминари, собирается уже пинками выгонять разнывшегося каминари из кухни, но тодороки упирается лбом в его коленку. ага, думает бакуго, ну пиздец. он подтягивает тодороки наверх за здоровую руку, на что шото лишь бормочет, что отец тот ещё козёл, и утыкается носом в плечо. сэро утаскивает каминари с кухни, утирая слёзы из глаз и показывая бакуго большой палец. и вот в такие моменты бакуго хочется применить к нему удушающий. потому что ну. а что делать. он перекидывает руку тодороки себе на плечо, кладёт руки на бёдра и приподнимает, отрывая чужие ноги от земли. шото мычит что-то в плечо и наваливается всем весом. и, окей, бакуго не для того тренируется в зале, но это можно назвать приятным опытом. потому что тодороки тёплый и пахнет слишком уютно. он выходит в гостиную, где все взгляды тут же устремляются на него, а точнее на тодороки в его руках. кацуки клацает зубами и шипит, чтобы за те 10 минут, что он относит тодороки в комнату и возвращается обратно, они не натворили дел. в ответ он слышит улюлюканье киришимы и мины и в голове помечает разобраться с этими придурковатыми, как только выдастся такая возможность. до комнаты тодороки они доходят без происшествий, также без происшествий бакуго сбрасывает тодороки на кровать, рассчитав траекторию падения так, чтобы случайно не задеть повреждённую руку. шото не просыпается, лишь сводит брови к переносице, пока белый смешивается с красным на подушке. это странно. бакуго не привык убегать. ни от противника, ни от самого себя. потому что это глупо – ты не можешь убежать от того, что так или иначе тебя настигнет, а лучшая защита это нападение, именно с таким девизом бакуго живёт почти всю жизнь. но это всё ещё странно. потому что это тодороки. он тот, с кем бакуго подрался в начале первого курса. при том подрался так, что в итоге они оба лежали в больнице весь первый семестр на грани отчисления. просто потому что тогда тодороки был раздражающей язвой, который назвал бакуго вшивой псиной, а на больничной койке дополнил, что бакуго ещё и бешеный. это странно, потому что потом тодороки почти не бесил. потому что был самим спокойствием и рассудительностью, привлекал своей леденцовой башкой и спокойными глазами. потому что на тренировках тодороки гнулся так, что бакуго не мог отвести взгляд. потому что ну. это странно. бакуго никогда не задумывался над тем, кто его привлекает. у него нет разделения на мальчиков, девочек. у него по жизни всё своё и заново отстроенное, поэтому людей он делит на бесящих и не бесящих. первым человеком, который его не раздражал был сэро. бакуго не знал куда девать все свои накопившиеся чувства, поэтому после того, как поцеловал сэро во время игры в марио карт, потом всю ночь гуглил, что такое платонические чувства. после этого группа не бесящих разделилась ещё на две: тех, кого хочется поцеловать и тех, с кем хочется смотреть тупые ромкомы и играть в приставку. сэро сразу же перекочевал во вторую, после чего бакуго ещё долгое время покупал ему его любимые печенья с шоколадной крошкой. в качестве извинения за украденный первый поцелуй и поломанную психику. а с тодороки всё сложно. и странно. так как это тодороки - половинчатый, с которым хочется и целоваться и смотреть тупые ромкомы, а ещё временами сломать нос. потому что дурной и творит глупости, из-за которых у бакуго начинается тахикардия. он вспоминает о десяти минутах только когда сэро присылает ему фотку каминари, сидящего возле коробки фейерверков с подожжённой челкой и лицом, выражающим не то ужас, не то дикий восторг. бакуго пишет лаконичное «блять» и выходит из комнаты, стараясь на эмоциях не хлопнуть дверью со всей силы. в течение следующих недель своей жизни бакуго кажется, что он становится параноиком. или же тодороки шото в его жизни и впрямь становится слишком много. он подсаживается к нему на парах, иногда они вместе обедают в столовой, занимаются в гостиной, объясняя друг другу непонятные темы и сидят, чуть ли не закинув друг на друга ноги во время еженедельного просмотра фильмов вместе со всеми. бакуго начинает напрягаться от любого прикосновения, от шепота тодороки прямо в ухо и медленно, но верно сходит с ума от чужой улыбки. и, окей, это более, чем странно, потому что кажется тодороки шото открыл ещё одно ответвление в группе не бесящих людей – тех, кого хочется любить? сэро смотрит на него как на дурака, и бакуго клацает зубами, огрызаясь на брошенное: - знаешь, ты сейчас так напоминаешь каминари в своём нежелании признавать очевидное. и, окей, сэро прав, он всегда прав, но они собачатся и дерутся подушками ещё около часа, пока оба не выдыхаются и не валятся, еле дышащие, на пол. - знаешь, ты ведь не умрёшь, если попробуешь встречаться с ним, не правда ли? - нет. - ну тогда какого хрена ты убегаешь. и да, сэро умеет бить словами чётко и по больным местам. это ещё одна причина, по которой бакуго его обожает. он отлично умеет приводить в чувства. правда, тодороки пропадает на неделю. не отвечает на звонки, не появляется в общежитии и безбожно прогуливает все пары и тренировки. у бакуго чешутся кулаки, потому что это именно та черта в тодороки, за которую его хочется поколотить, чтобы пришёл в себя и понял, что за три года обучения в университете у него появились друзья и люди, на которых можно рассчитывать. он объявляется посреди ночи на вторую неделю своего отсутствия. стучится бакуго в дверь, и когда тот открывает, беспрекословно выслушивает все крики, стоя с опущенной головой и напряжёнными плечами. бакуго дергает его за эти самые плечи на себя и закрывает дверь. у тодороки лицо в кровоподтеках и опухшие глаза, он смотрит на бакуго долго и пронзительно, потом шепчет тихое прости и прячет лицо в сгибе ключицы. кацуки чувствует мокрые дорожки на собственной коже и не знает куда деть руки. кулаки чешутся потому что очень хочется набить ебало. но не тодороки, а старому мудню, который считает, что имеет право так относиться к своему ребёнку. у тодороки трясутся плечи, и бакуго отстраняется, берёт себя в руки, тащит шото в ванную, чтобы умыть лицо и обработать чужие ссадины. лицом правда всё не заканчивается, потому что у шото весь торс и спина в синяках, а только недавно сросшаяся рука опасно опухла. бакуго чертыхается под нос, делая холодный компресс. тодороки молчит как партизан, не отвечает ни на один вопрос, упрямо сжимая губы в тонкую линию. - значит так. ты либо полнейший дурак и идиот, либо просто мазохист, если уж по собственной воле пошёл в тот дом, где тебя не ждало ничего другого. и если честно, я не совсем понимаю, что лучше. но слушай меня. если в следующий раз опять полезешь в пасть к тигру, то хотя бы возьми с собой того, кто в случае чего распорет этому тигру брюхо, то есть меня, не зря же я вшивая бешеная псина. тодороки фыркает, но улыбается благодарно. бакуго щипает его за расцветающий синяк, чтобы неповадно было, но заметно успокаивается, когда с тодороки слетает вся спесь настороженности и боли. он пишет сэро, что тодороки нашёлся и что он, наверное, сегодня переночует у бакуго. у них реабилитационный вечер, и они собираются почти всю ночь смотреть сплетницу и пить припасенную на такие случаи газировку. сэро сначала пишет, что невероятно оскорблён, что его – главную сплетницу – не позвали смотреть сериал века, и лишь потом интересуется признался ли бакуго? бакуго не признался, но ещё немного и его сердце пробьёт грудную клетку, потому что тодороки слишком близко и потому что он слишком увлечённо смотрит сериал, где весь сюжет строится на обманах и изменах. у бакуго красным над головой, в голове, и прямо перед глазами мигает надпись: обнять, зацеловать и защитить. и ему честно становится немного дурно, потому что он не привык чувствовать себя размазнёй, которые так часто играют главную роль в тех самых тупых ромкомах. однако бакуго любит осознанность действий. поэтому, когда он запускает ладонь в цветные волосы, смотрит в глаза, где его волнами захлёстывает прослеживаемое доверие, когда он притягивает тодороки к себе и касается чужих губ своими, он делает это осознанно. он осознанно дышит одним воздухом с тодороки и осознанно проводит языком по треснутым губам, задевая подсохшие корки и слизывая выступившую кровь, ловя тихий стон шото своими губами. он осознанно прижимается своим лбом к чужому, крепко держа тодороки за шею. он шепчет прямо в губы, обжигая горячим дыханием. - только попробуй пропасть так ещё раз, и я сначала придушу твоего папашу, а потом спрошу с тебя деньги за мои больничные счета, потому что тахикардия – это тебе не шутки. тодороки смотрит удивлённо, весь раскрасневшийся с приоткрытыми губами и выдыхает только тихое: - почему? бакуго молчит. вспоминает снова своё разделение на группы, подбирает слова, а потом посылает всё к черту, потому что: - ты мне нравишься. тодороки округляет глаза, выдаёт негромкое оу и облизывает губы. у кацуки, прослеживающего траекторию языка, дёргается кадык. потому что и впрямь «оу». в комнате темно, и свет исходящий от экрана компьютера ни капли не помогает, подсвечивая блеск в разномастных глазах и мокрые губы. кацуки проклинает всё на свете за то, что тодороки, сам по себе слишком интимный и противозаконный, сводящий кацуки с ума, превратил его в размазню из ромкомов и сидит довольный, притираясь носом к виску и тихо посмеиваясь, что до кацуки долго доходило. кацуки бурчит, потому что главное, что до него вообще дошло и нечего тут смеяться. а потом целует тодороки снова – нечего выделываться, кацуки всё ещё бешеный пёс, творит, что вздумается. потому что кацуки наконец дорвался. каминари с телефона сэро пишет бакуго, чтобы не забыл пригласить на свадьбу, а он постарается составить ему прекрасный плейлист. кацуки без зазрения совести шлёт его нахер.