Sweet Dreams

SWEET DREAMS. «Ах как нам хочется, как всем нам хочется Не умереть, а именно уснуть». В. Высоцкий. ...Я стою посреди пустыни. Совершенно один. Лишь кактус с редкими иголками составляет мне компанию в этом прожженном солнцем месте. Я смотрю на светящийся в небе диск сквозь очки-половинки, наподобие тех, что были у Дамболдора. Через пару секунд я отвожу взгляд от солнца, и перед глазами начинает плыть черное пятно, мешающее, как следует, разглядеть одинокое растение. Но, к счастью, с каждым мгновением черное пятно становится все прозрачнее и в итоге сводится на нет, давая возможность разглядеть фигуру мужчины, который до этого стоял за кактусом, а теперь направляется ко мне. -Мистер Кобб? - спрашиваю я у человека в строгом костюме. Интересно, с чего я взял, что его зовут Кобб? -Вы осознаете происходящее? - спрашивает он, и смотрит на меня немигающим взглядом. Я не знаю, что ему ответить. Поняв мое замешательство, Кобб повторяет вопрос. Я опять молчу. Его лицо кажется мне очень знакомым, поэтому я решаю снять очки, чтобы приглядеться к нему внимательней. Однако вместо дамблдоровских половинок на моем носу теперь красуются солнцезащитные очки в виде звездочек, точно таких же, как у Шварцнегера в фильме «Терминатор 3». Стоит мне взять их в руку, и я чувствую, что держу уже не очки, а что-то деревянное. Это бумеранг. Данная метаморфоза меня ни сколько не беспокоит, и, размахнувшись, со всей силой бросаю чертову деревяшку куда-то вверх. Та уносится в неизвестном направлении. -Вы осознаете происходящее? - не унимается Кобб. -А должен? - как оказалось, разговаривать мне крайне трудно, будто жвачка склеила мои зубы, и я едва могу раскрыть рот. Окончательно во мне разочаровавшись, Кобб медленно разворачивается и уходит в сторону кактуса. Его фигура, как мираж, растворяется в воздухе. Я пытаюсь крикнуть ему, чтобы он не уходил, но дурацкая жвачка не позволяет мне этого сделать. В следующую секунду мне в лоб ударяет что-то тяжелое. Я падаю ничком и удивляюсь тому, что песок холодный. Врезавшийся в меня предмет лежит около моей головы. Я пытаюсь нащупать его левой рукой, и когда мне это удается, понимаю, что это злосчастный бумеранг. *** Я еще не открыл глаза, но уже понял, что лежу в своей кровати. Благодаря тому, что я уткнулся лицом в подушку, солнечные лучи не смели меня беспокоить. Но мать смела. -Вставай, охламон. Уже полвторого. Ты во сколько лег вчера? Подушка мешала мне говорить, поэтому я был вынужден оторвать от нее лицо. -Часов в десять. -Десять?! И до двух часов ты спишь? -Ну, может в одиннадцать. Мать выругалась, и с причитанием о том, что все подростки как подростки, а ее сын только и делает, что спит и ест, отправилась на кухню. Во рту был вкус, сравнимый с тем, если бы я накануне прошелся по своему кварталу и уломал всех местных уличных собак нагадить мне в рот. Это и не удивительно. Всю прошедшую неделю я проспал, отвлекаясь от этого занимательного времяпрепровождения лишь на туалет и еду. Благо, лето позволяет ничего не делать. То есть, абсолютно ничего. Только в это время года я мог посвящать достаточное время своему главному увлечению — сну. Из-за моего, кажущегося окружающим странным «хобби», все те часы, которые я провожу бодрствуя, мне остается лишь отмахиваться и уворачиваться от нападков со стороны родителей. Каждую секунду со мной они посвящают нравоучениям и критике, иллюстрируя это примерами из собственной жизни и жизни моих сверстников. Сегодняшнее утро не стало исключением. Почистив зубы, я вышел на кухню, где меня уже встречали рассерженная мать, недовольный отец, и улыбающаяся мордашка пчелки на коробке из под хлопьев. Пчелке я был рад. -Проснулся? - начал отец. - Ну, давай — жри. Потом в сортир сходить не забудь, и давай опять на боковую. -Пап... – попытался отвязаться я. -А что, разве я не прав. Вот скажи, мать, не прав я что ли? - ища поддержку для готовящейся атаки, обратился отец к матери. Тяжелая артиллерия не заставила себя ждать. -Прав. ПРАВ! Ты вообще от жизни чего хочешь-то? - разговор уже пошел на повышенных тонах, поэтому я решил не накалять обстановку своими ответами. - Всю жизнь проваляться хочешь? Давай тогда отец тебе вмажет чем-нибудь по черепушке, и ты в коме будешь дрыхнуть сколько влезет... Дальше я уже не слушал, сосредоточившись на завтраке. Тарелка с хлопьями была уже почти пуста. Оставалось лишь пару ложек молока и пять штучек хлопьев. Я подумал, что данная картина в моей тарелке напоминает иллюстрацию к «Деду Мазаю и зайцам». Вот большой желтый овал — непосредственно Дедуля, а остальные маленькие — это несчастные зайцы. Себе я поручил спасти не только ушастое зверье, но и полоумного старика, решившего, что он бессмертный и море ему по колено. Ловким движением я зачерпнул тонущих на спасательную ложку. Полюбовавшись на свою работу, я немного позлорадствовал над тем, что радостные Дед Мазай и зайцы благодарят сейчас бога о спасении и не подозревают, что их жизни продлены ради более жестокой смерти. Я отправил ложку-шлюпку в рот. Однако мое доброе сердце сжалилось, и я не стал прожевывать, а заглотнул их целиком. С Дедом Мазаем и зайцами покончено. -Бляха-муха! Да он теперь не только в кровати спит, но и за столом. Ты слышишь, что тебе отец говорит?! Я медленно поднял взгляд на орущую мать, секунды две посмотрел ей в глаза, а затем поблагодарил за завтрак и был таков. *** -…уж не будут листвой крылатой Надо мною звенеть тополя. Не знаю, зачем я читал стихотворение Есенина. Видимо алкоголь ударил в голову, и я решил, что таким способом привлеку внимание Светы. Хотя о каком внимании я говорю? Из-за приличной порции коктейля и оглушительной музыки она точно ничего не понимала, и уж тем более не слышала. Зеленый луч лазера на долю секунды осветил девушкино лицо, и я вдруг подумал, что она страшно похожа на Фиону – супругу Шрэка. В клуб мы приехали уже поддатые. Мы – это я и Славик. Славик умел оттягиваться. Именно поэтому я позвонил ему. Не смотря на то, что мне очень хотелось спать, я решил посвятить вечер нормальной жизни среднестатистического студента. Откинув в кассу по две сотни рублей, мы направились зажигать на танцпол – в мир веселья, алкоголя, доступных девушек и невыносимо громкой музыки. Уже через тридцать минут Славику удалось подцепить двух, как он любит говорить, «телочек» - Свету aka Фиону и еще одну жутко тупую блондинку, которую он сразу схватил за талию (на пацанском языке это значит, что он выбрал блондинку себе и просит не мешать им). С Фионой мы плясали часа два. Кровь в моем теле разогналась до такой степени, что мне казалось – остановись я хоть на минуту, и сердце тут же взорвется. Останавливаться я и не собирался. Но пришлось. Славкина рука вытащила меня из густой чащи танцующей молодежи. С огромной неохотой я тащился за ним, то и дело, сталкиваясь с телами пьяных, словно слепой гонщик на трассе, полной людей. -Ты еще долго танцы танцевать будешь? - орал Славка мне на ухо, когда мы добрались до барной стойки. -А чё? Мы разве не за этим сюда притащились? Славка, усмехнувшись, снял очки. Никогда не понимал на кой черт в ночном клубе, где и так темно как в норе у крота, носить солнцезащитные очки. Неужели я так отстал от жизни? -Ты, братец, собираешься со своей телочкой что-нибудь делать? Или потанцуете малясь и по домам разойдетесь? Признаюсь. Алкоголь действует на мои мозговые функции губительно. Особенно сегодня, когда я влил в себя столько выпивки, сколько не выпивал я за всю жизнь. Что уж удивляться – я жутко тормозил. -Ты что - баран что ли? - продолжал орать Славка. – Ты свою телку будешь такого? - чтобы я лучше понял, он ударил два раза ладонью по кулаку. -А! – произнес я, когда, наконец, пазл в голове собрался в единую картинку, на которой я и Фиона резвимся под одеялом. – А что ты предлагаешь? У меня родители дома. Куда я ее поведу? Славка нацепил на лицо свою коронную улыбку, говорящую: «братец, у старины Славика все схвачено, он уже все для тебя придумал». Слава понял, что я расшифровал его мину, и он одобрительно пошлепал меня по щеке. -Ну, иди, зови свою телку, братец. Разумеется, я пошел. Вернее пробрался до Фионы, и, не свойственным мне движением, притянул ее к себе за талию. Славка бы точно мной гордился. -Поехали отсюда, - предложил я, решив не тянуть корабль за якорь, и сразу перейти к делу. -А чё? Поехали, - сразу было видно – Фиона отказывать не любила и делала это крайне редко. Примерно раз семь в месяц. – Только я в туалет сейчас схожу, и сразу поедем. Дожидался я Фиону возле барной стоки, облокотившись об нее спиной так, чтобы видеть дверь уборной. Шло время. Ди-джей – улыбчивый бородач в ковбойской шляпе – призывал толпу «бухать и веселиться». Толпа не возражала. -Вы едете или нет? – торопил меня Славка. -Едем. Сейчас она из сортира выйдет, и сразу пое… - меня перебил мой же зевок, которому мог позавидовать даже лев из заставки к фильмам компании «Metro Goldwyn Mayer». -Ого. Вот это оскал, блин. Эй, - позвал Славка бармена. – Налей-ка ему чего-нибудь бодрящего. Бармен послушно поколдовал за своим рабочим местом и выставил передо мной бокал с какой-то коричневой жидкостью. Осторожно понюхав содержимое, я провозгласил, что пью за здоровье бармена и опустошил бокал. На вкус было лучше, чем на вид. И в самом деле, через несколько минут я почувствовал, что жижа с кофейно-водочным вкусом придает мне сил. И спать уже совсем не хотелось. -Черт, ну где там твоя?! – судя по тому, что Славка нервничал, ему явно не терпелось уединиться с блондинкой. -Блин, и вправду задрался ждать. Пойду, потороплю ее. В мужских туалетах всегда было достаточно людно. Везде вались куски туалетной бумаги, воняло мочой, и на раковине красовалось полупустая вазочка с презервативами. В женском ни чего подобного не было. Пахло духами, вазы-безопасности нигде не было видно, писсуары отсутствовали. Последний факт меня изрядно озадачил. Я все не мог взять в толк, как они обходятся без писсуаров? -Фиона-а-а! – пытался докричаться я, так как нигде ее не видел. – Фиона-а-а! Фио…тьфу ты…то есть Света-а-а! Света! Ответа не последовало. Неужели она сбежала. Но как? Я начал осматривать помещение в поисках форточки. И – вуаля – она нашлась. Ликуя, будто нашел лекарство от рака, я попытался дотянуться до форточки. Не вышло. А уж у Фионы не вышло бы и подавно - она на голову ниже меня. Я еще раз глянул на форточку и увидел в ней свое отражение. Боже, какой у меня заспанный был вид. Круги под глазами, взъерошенные волосы, щетина и нездоровый цвет кожи. Я устало закрыл лицо руками и протер глаза. Открыв их, я в ужасе отшатнулся. Теперь на меня пялилась не моя несвежая физиономия, а какое-то лицо незнакомого мне мужчины. Или не совсем не знакомого? -Мистер Кобб? Парень из моего сна смотрел на меня ничего не выражающим взглядом. Я изрядно испугался и начал лупить себя по щекам. Когда те начали уже отниматься, я, в надежде, что галлюцинация ушла, вновь посмотрел на форточку. Мистер Кобб и не думал исчезать. -Угомонитесь, - велел он. – Слушайте внимательно, и не вздумайте меня перебивать, от этого зависит многое. В последней кабинке туалета лежит ваша мертвая подруга Света, она же Фиона. Она умерла от передозировки наркотика. Не удивляйтесь. Она выходила не носик припудрить. Кто-то уже нашел ее труп и вызвал скорую, а вместе с ними и полицейских. Вам надо немедленно уходить. Вы весь вечер провели с ней. Толпа свидетелей может подтвердить это. Вы держались с ней за руки, следовательно, частицы героина есть и на ваших ладонях. Рекомендую немедленно покинуть это заведение, отмыть дома руки и в течение нескольких месяцев не появляться поблизости. Тогда все уляжется. Да, и еще: перед тем, как лечь спать, заведите будильник на шесть часов, и вам многое станет понятным. Сказать, что я пришел в ужас – ни чего не сказать, и даже не сделать вид, что хотел что-то сказать. Моя галлюцинация из моего же сна говорит, дает рекомендации. От такого можно тронуться умом, и до конца жизни пускать слюнки на белую рубашку с длинными рукавами, упершись в стеночку, оббитую поролоном. Я был пьян и пытался списать явившегося ко мне парня из сна на алкоголь. Доказать неправоту Кобба, а значит и то, что его не существует, можно легко – заглянуть в последнюю кабинку. Ни о чем не переживая (ведь у меня всего лишь были глюки) я распахнул заветную дверцу. Если рвотный рефлекс мне удалось подавить, то со слезами и криком я не справился. Фиона сидела на толчке, упершись головой о боковую стенку кабинки. Из носа тянулась засохшая дорожка крови, а изо рта капало что-то белое. Переборов страх и отвращение я протянул руку, чтобы пощупать пульс. Потыкав пальцами ей в горло, я понял, что из-за дрожащих рук ни чего не выйдет. Утерев глаза, я заметил, что Фиона держит что-то в кулаке. Чувствуя себя мародером, я принялся отгибать один палец за одним. Прямо как в том стишке, с помощью которого я смог выучить название пальцев: У девочек и мальчиков На руке пять пальчиков: Палец большой - парень с душой, Палец указательный - господин влиятельный, Палец средний - тоже не последний. Палец безымянный - с колечком ходит чванный, Пятый - мизинец, принёс вам гостинец. Гостинцем оказался маленький пакетик с коричневым порошком внутри. Я поднял его к свету лампы, висевшей на стене, и разглядывал его так, как делал бы это Гамлет, если бы ему выпала возможность изучить пузырек, в котором хранился яд, отравивший его отца. Неожиданно дверь хлопнула – зашли две хохочущие девушки. Стараясь прикрыть лицо, я прямиком бросился к выходу. *** …Комок снега врезается прямо в мою небритую щеку, от чего ту начинает жечь. Толпа ребятишек начинает дружно хохотать, не стесняясь при этом показывать на меня пальцами. Утерев физиономию, я нагибаюсь, чтобы взять в руку горсть снега, из которого делаю увесистый валун. Я очень долго целюсь и попадаю прямо в жбан одному из озорливых мальчишек. Теперь толпа ржет над ним. Я иду вдоль заснеженной аллеи, черпая кроссовками снег. Но мне не холодно. Это странность кажется мне жутко знакомой, будто я уже встречался с чем-то подобным. Однако, как я не напрягаюсь, воспоминание, подобно мылу в руках, ускользает. Мое внимание привлекает мальчик на лавочке – тот самый, которому я угодил снежком по голове. Он сидит грустный, в полном одиночестве, раскачивает ногами, обутыми в промокшие сапоги. Его шапка-ушанка съехала на бок, а шарф причудливо перекрутился на шее. Такая картина вызывает во мне чувство умиления и еще непонятную эмоцию, от которой почему-то начинает давить в груди. Проходить мимо пацана мне совершенно не хочется, а даже если бы и хотелось, то я вряд ли бы смог. Поэтому я устраиваюсь рядом с ним на деревянной лавочке. -Зря вы, дядь, в меня кинули, - неожиданно говорит мальчишка. – В вас Валерка попал снегом, а не я. Я просто рядом стоял. -Зато ржал надо мной больше всех, - ответил я. -Ни чё не больше всех! Больше всех Ирка – дура смеялась. Гоготала как лошадь. Хотя, конечно, смешно было. Бам! – вам по черепушке, прямо в лоб! – пацан начинает смеяться, да так сильно, что через секунду загибается пополам. А мне ни капли не обидно. Даже приятно. Хоть что-то в жизни хорошее сделал – вот мальчонку развеселил. -Как тебя зовут? – интересуюсь я. -Сережка, - говорит он и начинает улыбаться, демонстрируя отсутствие переднего зуба. -А чего ты тут один сидишь? -Да все к Валерке пошли в «сегу» играть, - в его голосе чувствуется огорчение. -А ты чего от всех отстаешь? -К нему домой не больше четырех человек можно, - тяжело вздохнув, говорит он. -Выходит – ты пятый? -Ага, - грустный Сережкин взгляд начинает сверлить лежащий у ног грязный снег. -А знаешь чего, Сережка! – завопил я. – Давай кто до того столба последний – тот ребенок навозного жука и Бори Моисеева, - и не дожидаясь согласия пацана, я срываюсь с места и бегу навстречу заветному столбу. -Эй! Стойте! – доносится позади меня. Естественно, я сбавил скорость, давая Сережке обогнать меня. Он, чувствуя свое превосходство, начинает выкрикивать всякие дразнилки. А я, дабы поставить его на место, начинаю бросаться снегом. Первым к финишу пришел Сережка. Его радостный крик «Я первый! Я первый!» явно стоил того, чтобы немного пробежаться. Запыхавшийся не то от счастья победы, не то от небольшой пробежки, Сережка предлагает бежать на перегонки до следующего столба. Но тут… Тут я слышу звон будильника, и все встает на свои места. Я вдруг вспоминаю, как накануне вернулся из треклятого клуба, долго блевал от выпивки и от увиденного в женском туалете, и о том, что перед тем как отойти ко сну, я поставил будильник на шесть часов. По непонятным мне причинам, я не просыпаюсь в своей комнате, укрытый зеленым одеялом, а остаюсь здесь – на заснеженной аллее. Я верчу головой в поисках Сережки, но его не где нет. Даже многочисленных следов от его ботинок нигде нет. -Вы осознаете происходящее? - раздается спокойный, но властный голос Кобба. -Сегодня – да. -Вы соблюли инструкции – это разумно. Кобб был по-прежнему невозмутим. Даже пушистые снежинки не смели падать на него, ловко пикируя вокруг его тела. -Должно быть, к этому моменту у вас накопилось изрядное количество вопросов, - спрашивает Кобб. -Представьте себе, - бросаю я. -Ну, так не теряйте возможность – задавайте свои вопросы. Я ведь вам обещал, что многое станет понятным. -Кто вы такой, блин? Мой глюк? Кажется слово «глюк» позабавило Кобба, и он, даже, слегка улыбнулся. -Нет, я не «глюк». Я, если хотите, высшее существо. У меня нет телесной оболочки, как таковой. Я лишь сгусток энергии. Но очень мощной энергии. Давным-давно человеческая раса беспрепятственно контактировала с такими, как я. Но со временем это умение было утрачено. Люди стали уделять большее время логике, науке, таким образом, отрезав себе путь к своему подсознанию. Однако вы – тот человек, до подсознания которого добраться оказалось не так сложно. -Это еще почему? – оскорбившись, спрашиваю я. -У современного человека подсознание наиболее активно во время сна. А вы спите порядком больше, чем среднестатистический человек. -Именно поэтому вы пробрались в мою башку? Все дело в том, что я много сплю? Этот разговор меня подбешивает. -Вас что-то не устраивает? – хмыкнув, спросил Кобб. – Кажется, не так давно я спас вас от крупной передряги. -Вы от меня должно быть чего-то хотите? Мне убить кого-то за вашу помощь? Подняв одну бровь от удивления, Кобб спрашивает: -Зачем мне хотеть, чтобы вы убили кого-то? -Не из чистого же самаритянства вы этим занимаетесь. -Вы любопытный экземпляр и только. Я могу наблюдать за всеми землянами, но вступить в контакт могу только с вами. А та помощь, которую я оказал вам – это мелочь, которая занимает у меня столько же усилий, сколько у вас сходить в туалет. -Я уже один раз сходил в туалет…женский. -Да вы не переживайте так. А то снег вокруг вас уже растаял. И действительно. Я смотрю себе под ноги и вижу, что стою уже не на снегу, а на сыром асфальте, образовавшимся вокруг меня ровным кружком. -А теперь, - начал Кобб. - Зажигай граммофон. -Что? -Надевай помпон. -С вами все в порядке? – недоумеваю я. -Попытайся, покемон. *** -Просыпайся, охламон! – разбудил меня выразительный голос матери. С трудом разлепив глаза, я увидел стоящую надо мной мать. Она уперлась кулаками в пояс и была явно чем-то недовольна. И я догадывался чем. -Двадцать часов! Двадцать часов! - мамин голос, словно сирена, постепенно становился все громче и громче. -Что «двадцать часов»? Ответ был и так очевиден, но не спросить я не мог. -Ты спишь, зараза! Поняв, что нашей беседе уже не быть продуктивной, я устало закрыл слипающиеся глаза. -Мы с отцом на дачу уезжаем. Найдешь что поесть. -И почему эту информацию нельзя было доверить записке, и потребовалось сообщить это мне лично? -Сонным слова не давали, - раздался голос обувающегося отца. Благополучно проводив родителей, я вспомнил свой давешний сон. Снежки, Сережка и Кобб. Как можно догадаться, последний меня немало беспокоил. Высшие существа лезут мне в голову только потому, что я много сплю? Бред сумасшедшего. Такой сюжет не подошел бы даже для дешевого голливудского фильма. А что делают люди, когда в их жизни появляются персонажи, утверждающие, что они, мол, круче тебя в разы, и помогают просто потому, что твоя проблема – это фигня-вопрос, и им не влом эту фигню решить. Вероятно, обращаются к врачу. Мои скудные финансы явно не рассчитаны на поход к квалифицированному специалисту, но думаю, что и не полностью квалифицированный тоже подойдет. Кажется, сестра Славика учится на психолога. Наверное, сейчас уже курсе, так, на третьем. Можно рискнуть и закинуть невод в надежде, что она проведет консультацию исключительно из интереса или желания попрактиковаться. В худшем случае, траты ограничатся коробочкой «Raffaello». -Алло, - ответил женский голос, заставивший меня вновь взглянуть на экраны мобильного, дабы убедиться, что я звоню именно Славику. - Алло-о, - протяжно повторила девушка. -Здрасте, а Славика можно? -Минутку, - вежливо ответила она. – Слав, Слав, просыпайся. Тебе звонят. Через не самый короткий промежуток времени, Славка, наконец, ответил: -Аллё, братишка, который час? Я, как бы, дрых тут. -Вообще-то уже восемь вечера. С кем ты там? -Хе-хе. Блондинку из клуба помнишь? – ответил он. – А, кстати, а чё это с тобой было? Выбежал из клуба, как подстреленный. Кажется, в ответ я промямлил, что-то вроде того, что у меня появилась куча неотложных дел. -Так ты чего хотел-то? – прямо спросил Славка. -У тебя сестра на кого учится? -Старшая или младшая? -Младшая еще в школе – она ни на кого еще не учиться. Я про старшую. -Старшая – на доктора-психотерапевта. А у тебя, что – мультики средь бела дня начались? -Да, нет. Это, в общем, не мне нужно, а родителям…Короче, дай телефон и иди к своей блондинке, она явно устала тебя ждать. -Ничего она не устала. Свалила только что. Надо будет все в доме осмотреть, может, сперла что-нить. У меня уже такое было: прихожу тут с одной, резвимся всю ночь, а на утро –бабам-с! – ни мобилы, ни кошелька. И ищи ветер в космосе… -Слав, ты номер дашь? -Да дам, дам. Достал уже. Сейчас, смс-кой пришлю. Только ты смотри: удумаешь с моей сестрой позабавиться – убью и верну родителям. Все равно они разницы не заметят. -Пошел ты! Всё. Бросаю телефон и жду сообщения. *** Оторопевшая от неожиданного звонка Лера – сестра Славика – согласилась выслушать меня и, по возможности, помочь. Встретиться договорились в ее квартире. Придя в условленное время в условленное место, я потарабанил в обитую поролоном дверь, который заглушал любой, даже самый мощный, удар по двери. Дабы издать, хоть какой-то слышимый звук, я постучал костяшками пальцев о дверную ручку. Замки начали щелкать (по ощущению их было штук пятьдесят) и в узком дверном проеме я увидел Леру. -Привет. Я друг Славика. Мы с тобой созванивались. В качестве жеста, обозначающего самые благие намерения, я просунул в дверной проем коробочку «Родных просторов». Увы, на «Rafaello» финансов не хватило. Цепкая лапа схватила конфеты и затащила их в свою нору. Вслед за бесследно ушедшими «Просторами» захлопнулась дверь. Я уже начал думать, что меня нагло обманули из-за каких-то дешевых сладостей с вафельной стружкой, но, жалобно пропищав, дверь открылась, и на этот раз полностью. Теперь я мог разглядеть Леру: передо мной стояла не высокая девушка, на голове которой болтались две, ни как не вяжущиеся с ее возрастом, косички; сквозь очки Гарри Потерра на меня смотрел взгляд человека, которого оторвали от спасения мира, ради того, чтобы он помог вытащить занозу из пятки. Говорила девушка соответственно. -Проходи, - велела Лера. Я вошел в уютный, но тесный коридор, и принялся развязывать шнурки. -А вот этого не стоит делать, - остановила меня девушка. -Чего «этого»? – не понял я. -Разуваться. На улице сегодня жара, и мне не хочется, чтобы ты разрушал ауру и умиротворение моего жилища «ароматом» своих носков. Смутившись, я завязал шнурок, который развязал секунду назад, и встал с колена. Лера, без слов, ушла вглубь своего «жилища». Мне ни чего не оставалось, кроме того как последовать за ней. Стоило мне войти в зал (или как там называла Лера эту комнату?) мне в нос ударил сильный запах, похожий на запах горелых трав. Я даже пожалел, что не снял обувь, и не облагородил своим благовонием эту квартиру. -Это ароматические свечи, - пояснила Лера, вероятно, заметив мою реакцию. Комната представляла собой смесь культурных наследий Индии и Китая. На стенах весели холсты, с искусно нарисованными на них иероглифами. В центре комнаты, на журнальном столике развалился золотой Будда. Там же дымились свечи, источавшие невыносимый запах. От всего этого винегрета начинала кружиться голова. Лера велела сесть мне на диван, а сама устроилась в кресле напротив. -Можешь начать рассказывать, в чем твои проблемы. Я предельно подробно описал все наши встречи с Коббом, и даже упомянул о несчастной Фионе, разумеется, перед этим убедившись, что Лера чтит врачебную тайну. -Забавно, - сказала она, и на ее лице появилась едва заметная улыбка. – Вот как мы поступим, - Лера вскочила, и метнулась к несгораемому шкафу. Она извлекла оттуда еще одну свечу, после чего, так же резво, заняла свое место за креслом. Вся эта история довольно сильно завела девушку: ее глаза горели, а на щеках выступил румянец. -Так что мы предпримем? – поинтересовался я. -Гипноз. -Гипноз? -Гипноз. Я введу тебя в состояние транса, а ты попытаешься найти в своей голове Кобба и пообщаться с ним снова, - о предстоящем гипнозе Лера говорила так, будто для нее это было обычным времяпрепровождением в свой выходной: банальное занятие, вставшее в один ряд с готовкой и стиркой. -И зачем мне с ним говорить? Я хочу от него избавиться, вроде как. -Во время разговора, ты будешь искать в Коббе, своего рода, «дыры», которые помогут тебе осознать тот факт, что он просто плод твоей фантазии. Ты готов? -Что, уже?! Погоди. А как я найду эти «дыры»? -На месте разберешься. -На месте? Ты вообще уже занималась подобным? – я приходил в чрезвычайное волнение от Лериной легкости. -Слушай, приятель. Это ты приперся ко мне с дешевыми конфетками, а не я к тебе. Нужна помощь – слушайся, а нет – «Родные просторы» в зубы и вперед - бредить дальше. Я чувствовал себя маленьким мальчиком, отруганным за разбитую вазу -Хорошо. Действуй, босс. Лера, с довольством на лице, принялась зажигать благовония. Комната начала наполнятся запахом, отличавшимся от прежнего. От него у меня начали слипаться глаза, и уже через секунду я мирно посапывал, облокотившись головой о спинку кресла. *** …Все поле изрыто. Когда-то красивая поляна, усеянная ярко зеленым газоном, превратилась в пятнистый ковер. В голове тут же мелькает сравнение с юнцом, на чьем лице начали появляться первые прыщи и угри. -Ищи Кобба, - раздается ни то сверху, ни то снизу. -С кем имею честь? – на всякий случай, решаю я соблюсти вежливость. -Ищи Кобба, - настойчиво повторяет голос. Я прекрасно понимаю кто такой Кобб. Но я понятия не имею о том, кто сейчас со мной говорит. -Ищи Кобба! -Да ищу я, ищу! Спорить явно не следует. В конце концов, я могу обдумать все во время поиска Кобба. Хотя зачем он мне нужен? Этот вопрос следовало задать. -Зачем мне искать Кобба? -Не задавай вопросов, просто ищи! От чего-то, я начинаю чувствовать себя собачкой, которую выгуливает злой хозяин. Мне то и дело, хочется понюхать мусорный бак, а он дергает за поводок и тащить меня за собой. Подчинившись воле хозяина, я начинаю поиск. Я иду вперед, по разрытым ямам и каналам, все время, спотыкаясь и падая в них лицом. Слава богу, боли не чувствую. Вскоре, мне открывается чудесный вид на водоем. Его величина поражает. Скорее всего - это Океан. Не знаю, какой именно. Просто - Океан. Я чувствую, что весь измок от долгой прогулки под палящим солнцем: моя футболка сырая насквозь. Непреодолимое желание тянет меня, прямо в одежде, нырнут в Океан с головой. Подобно кокетке, я снимаю кроссовки, заворачиваю штанины и пикантно мочу ножки. Вдруг какая-то необъяснимая сила начинает тянуть меня в воду. Я начинаю уходить в нее все глубже и глубже: сначала по колено, затем по пояс, а потом и вовсе с головой. Я тщетно сопротивляюсь и понимаю, что нужно бы перед смертью помолиться. Как назло, ни одна молитва в голову так и не приходит. Я падаю на дно Океана, взбаламутив весь песок. Неведомая сила отпускает меня, но, вопреки здравому смыслу, я не всплываю, а остаюсь лежать, будто бы я вовсе не под водой, а на берегу. Тяжелая рука хлопает по моей ляжке. -Эй, друг, чего разлегся? Поднявшись с пола, я вижу перед собой молодого человека, сидящего в позе лотоса. Из одежды на нем лишь штаны и бандана. Парень пытается раскурить трубку, что вызвало у меня смех. -Чего смеешься, друг? – спросил он. Интонация, с которой он говорит, медленная, плавная – дающая понять, что все мирские суеты ему глубоко по барабану. -Мы же под водой. А ты пытаешься трубку раскурить. -И что? – удивляется он. – Будешь? – парень протягивает мне маленькую трубку из слоновой кости. Я осторожно беру ее двумя пальцами, верчу в руках и совершенно не понимаю, что с ней делать. -Просто затянись разок, друг? – поясняет незнакомец. Я следую его совету. Густой едкий дым наполняет мои легкие. Проходит еще мгновение, и мне кажется, что дым распространяется по всему моему телу, и теперь я – и есть дым. -Нормально так, да? – улыбнувшись, говорит парень. Затем он берет из моих рук трубку и сам затягивается, только в несколько раз сильнее, нежели я. Его тело становится прозрачным, и он тоже становится дымом. -Теперь мы на одной волне. -Кто вы такой? – спрашиваю я. -Гринадий, - поклонившись, говорит он. – Друзья называют меня Грином, а враги – Адием. Выбирай, как будешь меня называть. Я чешу своей дымчатой рукой свою дымчатую голову, и спрашиваю: -А можно звать вас Гринадием? Гринадий довольно кивает головой. Он пару раз обходит вокруг меня, как бы осматривая. -Зачем ты тут? – глядя мне в глаза, говорит он. -Ищу кое-кого. -Зачем тебе кое-кто? – в голосе Гринадия не чувствуется и доли стеснения. -Поговорить хочу. -Так поговори со мной, дружище. -Я должен поговорить не с вами, а с Коббом. -А чем я хуже Кобба? – едва заметная нотка обиды прорезается в речи Гринадия. -Кобб – высшее существо. Мне к нему надо. -Это он тебе так сказал, да? Я неуверенно киваю головой. -Эх, балбес ты, друг. -Почему? – недоумеваю я. Гринадий больше не жалеет мне отвечать. Он отходит от меня на пару шагов и роется в песке. -Нашел! – радостно кричит он. После чего, Гринадий достается из-под песка золотую цепь и изо всех сил тянет на себя. -Вам помочь? Как только я любезно предлагаю ему свою помощь, то слышу оглушительный по громкости хлопок. От боли я зажимаю уши и закрываю глаза. Открыв их, я вижу, что передо мной вьется огромный торнадо – это Гринадий открыл пробку на дне Океана, и теперь всю воду и песок засасывает в отверстие. Торнадо медленно подбирается ко мне, а я, в свою очередь, пытаюсь пятиться назад, боясь и одновременно восхищаясь величием торнадо. Уйти мне не удается и меня засасывает. У меня получается схватиться за самый край отверстия, но проклятые дымчатые пальцы меня подводят, и я падаю в неизведанную темную пучину. *** Я испуганно открыл глаза. Передо мной стояла Лера и пялилась мне в глаза. Неожиданно для себя я отметил, что вблизи она очень хороша. Правильные черты лица, слегка выпирающие скулы и большие глаза. Такая девушка достойна выйти замуж за Джонни Деппа. -Ну что, нашел «дыры»? – казалось, еще секунда и Лера начнет от радости пищать и рушить все в комнате. -Да, нашел одну, но не ту что искал, - угрюмо сообщил я. -В смысле? Что ты там вообще видел? – расстроившись, Лера присела на краешек дивана. -Да фигню невменяемую. Ладно, Лер, спасибо тебе большое, но эксперимент не удался. Я не смог найти Кобба и отыскать в нем «дыры». И вместо этого словил очередной глюк. Я встал с кресла и побрел в сторону входной двери. Все происходящее со мной изрядно меня удручало: вот я становлюсь глюкомэном, и даже специалист не может мне помочь. -Погоди меня, - попросила Лера, за секунду до того, как я открыл дверь, ведущую в подъезд. - Мне в магаз надо. Вместе спустимся. В начале, я обрадовался возможности провести с Лерой пару лишних минут. Но уже потом начал жалеть, что согласился ее подождать. Прошла чертова уйма времени, а Леры все не было и не было. Меня всегда поражала способность женщины невыносимо долго заниматься своим внешним видом. И чего ради? – спрашивается. Ради похода в магазин? Когда распахнулась дверь из лериной спальной, я ожидал увидеть перед собой девушку с укладкой на голове и в вечернем платье, которое она так долго шила у себя в комнате. Но, вопреки моим фантазиям, передо мной по-прежнему мельтешила Лера, точно такая же, как и бесконечное количество минут назад. Разница была лишь в том, что до этого она красовалась в оранжевой футболке, а теперь в зеленой кофте. -Я не сильно долго? – интересно, Лера и вправду не знала ответа на этот вопрос? -Ну что ты?! Подобно молоту и наковальне, двери лифта с грохотом захлопнулись, продемонстрировав нам нарисованные мужские гениталии. -Вот ведь козлы! – выругалась Лера. – Опять разрисовали. Она начала рыться в сумке, шубурша разным хламом. Казалось, что в этой сумке есть все на любой день или случай: даже если настанет зомби-апокалипсис, уверен, там будет флакончик с противоядием от укусов. Лера вынула влажную салфетку и принялась усердно тереть мужское достоинство, нарисованное на двери. Лифт медленно спускался, скрипя всякий раз, как мы проезжали очередной этаж. Ни что не предвещало беды. Кроме ужасного скрежета, раздавшегося откуда-то сверху. Лифт резко затормозил. Свет выключился. Мы застряли. -Собачий случай! – прокричала Лера, и врезала кулаком по стене. Не знаю, совпадение это или нет, но сразу после удара свет в кабине лифта появился. -Здорово? – спросил я. -Здорово, - подтвердила Лера. Оглядевшись, я заметил, что гениталии были стерты ровно на половину, а салфетка, которая уже не была влажной, валялась на полу. Лера сказала, что следует позвонить лифтеру. Я спорить не стал, и нажал на кнопку экстренного вызова. Проведя милую светскую беседу с женщиной бальзаковского возраста, у которой в жизни явно не все получилось, нам стало понятно, что в ближайшие пару часов мы точно будем на свободе. Да здравствует ЖКХ! Я обратил внимание на то, что панель, на которой располагались кнопки, была железной и прекрасно отражала все вокруг. Я пару секунд полюбовался на свое отражение, а затем неожиданно отпрянул в сторону. Мне показалось, будто в лифте есть кто-то еще. Некто третий, инкогнито пробравшийся в, и без того, тесную кабину, чей образ на секунду отразился на блестящей панели «Она ваша» - раздалось у меня в голове. Долго гадать не пришлось, я сразу узнал вкрадчивый безэмоциональный голос Кобба. «С Фионой не вышло – так не упустите Леру». Голос был настолько властный и требовательный, что спорить с ним было даже боязно. Разум тут же выдвинул все факты, голосующие против того, чтобы поразвлечься с Лерой, однако чаша весов практически мгновенно перевесила в другую сторону Я попытался состроить томную мину и не спеша шагнул в сторону скучающей Леры. -Ты чего? – удивилась она. Говорить не хотелось, а разве и надо было? Я схватил ее за бедро, и моя рука плавно поползла прямо под юбку… Одеваться мы начали только тогда, когда лифт начал внезапно опускать нас вниз. Такого по-армейски быстрого одевания мир не видел со времен Адама и Евы. И то, первым людям необходимо было лишь приложить по паре листочков к нужным местам и всё – считай, модно оделся во всесезонную коллекцию «Zima-Leto». А нам же пришлось напяливать на себя кучу одежды, а на ней, на минуточку, десятки пуговиц, застежек и крючков. -А чем теперь займемся? - с надеждой спросила Лера. -Пожалуй, пора вздремнуть. *** В моей комнате было душновато, поэтому я открыл форточку. Меня тут же обдало вечерней прохладой. Мне невыносимо хотелось лечь на свою любимую кровать. Я относился к процедуре засыпания с таким же пиететом, как китайцы к чайной церемонии. Сперва, я, не торопясь, стянул с кровати зеленое махровое покрывало: только делать это следовало очень аккуратно, чтобы вместе с ним не стянуть и одеяло. Когда зеленое покрывало уже было отделено от кровати и скручено в пухлый валик, то можно было заняться подушкой. Ей следовало неплохо намять бока, поэтому я всегда представлял, будто я АльКапоне, мутузящий стукача-шестерку. После того, как я надрал зад подушке, можно было преступать к одеялу: взявшись за верхние углы, я стал убирать его в сторону, наподобие того как открывается упаковка с йогуртом. Теперь, когда процедура укладывания была почти завершена, я позволил себе с минуту полюбоваться той прелестью, в которой мне предстояло провести несколько часов. Завершив созерцание моей колыбели снов, я, крайне осторожно, заполз под одеяло, боясь разрушить всю идиллию и красоту, которую так долго создавал. От такого прилива счастья и удовольствия мое лицо озарила блаженная улыбка. Глаза начали слипаться. Я медленно моргал, и с каждым разом вновь открыть глаза становилось все труднее и труднее. Мир сновидений уже было затащил меня в свою обетованную, но тут мой покой нарушили (кто?) – верно – отец. Не разуваясь, он завалился в мою комнату. -Вставай. На даче помочь надо, - приказческим тоном сообщил он. -Вообще-то, я сплю, - сказал я, отворачиваясь к стене. С каждой секундой дыхание отца становилось все чаще и тяжелее – это ярость вспыхивала в нем. -Вот, что ты за человек?! – ругался отец. – Воспитывали тебя, воспитывали с матерью, все в тебя вкладывали, а отдачи – ноль. В институте одни трояки, на работу ты идти летом не желаешь, просишь тебя о помощи – хрен! Что из тебя получится, охламон! С ранних лет я нашел удобную позицию в таких случаях – не реагировать. Но, по видимому, сегодня содержимое моего внутреннего вулкана начала переливаться через край. Вся магма, копившаяся на протяжении нескольких лет, сейчас была готова с огромным грохотом выплеснуться наружу. Взбешенный, я вскочил с кровати, и, глядя отцу в глаза, высказал все, что тогда думал: -И это ты мне говоришь? Ты?! – тыча пальцем в отца, кричал я. – А от тебя проку то много, а? Приходишь со своего завода, где у тебя зарплата семь двести и как овощ сидишь возле телека. И так всю жизнь! Ты хоть раз со мной поговорил как отец с сыном? Одни упреки всегда: «то – не так», «это – не то», «да кто из тебя получится, охламон?». Я не знаю, кто из меня получится, но я буду молиться всем богам, чтобы не быть таким как ты! В тот момент меня всего трясло от ярости. Возможно, еще быть чуть-чуть и я набросился бы на отца с кулаками. То ли от злости, то ли от обиды, подбородок на его побагровевшем лице трясся. С минуту он, ошарашенный, смотрел на меня, затем развернулся, и пошел к выходу, напоследок с горечью бросив мне: -Сопляк. Ни о каком сне уже речи и быть не могло. Приход отца сбудоражил меня, и теперь злые мысли уснуть мне точно не дадут. Лучший способ привести голову в порядок – это прогуляться. Сегодня как раз был хороший прохладный вечерок. «Прогуляюсь, приду домой, поем и тогда, наверняка усну» – решил я. Джинсы, майка, носки, кроссовки, ключи и кошелек. Я был готов. Я всегда любил вечером прохаживаться мимо стеклянных витрин. На улице уже почти стемнело, а в магазине по-прежнему горит свет. Тихо, уютно, а главное безлюдно – то, что нужна, чтобы бурлящая каша в голове успокоилась. «Ну как отец с матерью могут так говорить, - шел по дороге, и думал я. – «Кто из меня вырастит?». Разве я плохой сын? Я учусь в институте, не бухаю (по крайней мере, не часто), не курю, слава богу. Неужели взрослому родителю нужен повод, чтобы просто любить своего ребенка таким, каков он есть? Неужели маме и папе нужно доказывать, что ты достоин их любви? Разве обязательно побеждать на школьных олимпиадах, показывать им зачетку с одними пятерками, строить успешную карьеру в банке? Без этого всего любви не добиться? Одни вопросы, ответов – ноль. Иногда так хочется, чтобы тебе просто сказали: «Спасибо, сынок, что ты есть у нас. Мы любим тебя таким, и другого нам не надо». И чтобы повода у этих слов не было, и звучали они просто так, за завтраком. Жаль, что приходится добиваться любви родителей». Я не заметил, как прошел несколько кварталов. Витрины уже давно остались позади, и я стоял на совершенно темной улице. Пора было поворачивать назад, пока неприятности не прилетели ко мне виде местной гопоты. -Какие люди? – послышалось за моей спиной. Сердце упало туда, где у меня была до этого печень. Я мысленно выругался, что сглазил себя дурными мыслями. Я мужественно повернулся навстречу опасности, и тут мое сердце вернулось обратно в нужное место. Передо мной стоял Славка. -Здорова, Слав, - радостно сказал я. -Ну, здорова, братец, - отчего-то, интонация, с которой он говорил, заставила меня напрячься. -Ты как тут оказался? – протягивая руку, спрашиваю я. -Да так, гулял, бродил, - Славка не стал протягивать руку мне в ответ. -Ты чего, Слав? – не понял я. -А того! – он резко дернулся и схватил меня за грудки. – Я тебе что на счет сестры своей говорил, иуда?! Какой ты мне друг после этого?! – наши лица были настолько близки друг к другу, что я ясно ощущал, чем ужинал Славка. -Слав, так вышло, дружище, - хрипел я, стоя на носочках. -Не называй меня другом, козел! У Славки не выдержали нервы, и он врезал мне своим мощным кулаком по морде. Основной удар пришелся на челюсть, однако в ушах мгновенно зазвенело, а голова начала трещать так, будто ее положили под гусеничный трактор. «Ударьте его в ответ, - сквозь звон прорезался голос Кобба. – Он позволил себе лишнего и заслуживает получить сдачи». Незамысловатая фраза Кобба, несущая в себе довольно очевидную смысловую нагрузку, произвела на меня весьма неожиданный эффект. Я крепко сжал кулак и, подобно Мухаммеду Али, двинул Славку в ухо. Он, держась за ушибленное место, отшатнулся назад. Потерев ухо, Славка начал бежать в мою сторону, при этом рыча как росомаха. «Шаг влево и удар по щеке» - посоветовал Кобб. Так я и поступил. Не ожидав от меня такой прыти, Славка повалился на землю. Однако уже в следующую секунду, он вновь бежал на меня, размахивая кулаками. «Вот так вот, два лучших друга готовы были пойти на взаимное убийство» – подумал я. «Присядьте, и поставьте подножку». После того, как я выполнил инструкции, Славка опять повалился на землю. На этот раз, я не дал ему возможности встать. Я сел на него, и принялся лупцевать его по лицу, выкрикивая разные ругательства. Его лицо уже начало покрываться ссадинами, из обеих ноздрей потекла кровь. Только после этого я встал, отдышался, потер костяшки рук и ушел восвояси, оставив Славку валяться на земле. -Вы поступили правильно, - констатировал Кобб. -Сомневаюсь. Вообще-то он - мой друг…то есть, был моим другом. -Разве друг станет бить по лицу своего друга? – спорил Кобб. -Я поступил не по-джентельменски с его сестрой. -Наоборот, вы поступили так, как должен был поступить всякий настоящий мужчина. Меня начло раздражать то холоднокровие, с каким говорил Кобб. -Знаешь что, умник? Пошел к черту! -Вы зря на меня сердитесь, ведь я вам помог. -Уйди из моей башки. Слышать тебя не желаю! И тут Кобб выдал то, что от него услышать я не как не ожидал: -Нет. -Это не просьба. Иди на хрен! – кажется, последнюю фразу я сказал вслух. Поозиравшись, я убедился, что меня ни кто не слышал. -Ваша телесная оболочка мне нравится. И теперь я от вас ни куда не денусь. В висках мучительно застучало. Я не знал, что мне делать. Кобб не желал выходить из моей головы. Он все говорил и говорил. -Теперь у нас союз. В случае если вы согласитесь на него, то у вас будет роскошная жизнь – это я гарантирую. Откажетесь – переселитесь в дурдом. Я не выдержал и закричал. Я бежал и кричал, пока не добрался до дома. Я затыкал уши, но этим нельзя было остановить Кобба. -Прошу вас, примите решение немедленно. Его вкрадчивый голос пилил мне мозг, будто ножовка разрезала кусок металла. Трясущимися руками я достал из джинс свой телефон и набрал номер Леры. -Чего тебе надо? - обиженно спросила она. -Лера! Помоги мне. Он в моей голове. Я не могу его прогнать. -Знаешь что? Да не пойти бы тебе?! Я поднял глаза и увидел перед собой зеркало. Из него на меня смотрел Кобб. -Вот видите: Лера не хочет вам помогать. Помочь вам могу лишь я, - сказал он. -Заткнись, - прокричал я. -Что? Это ты мне?! – сказала Лера. – Всё, пошел ты, скотина! Еще раз позвонишь, я на тебя в полицию заявление напишу. -Стой, стой, Лера! Это я не тебе. Раздались печальные гудки – Лера бросила трубку. -Боюсь, у вас нет выбора, мой друг. Ну, так что? Каким будет ваш ответ? Я посмотрел на говорящего со мной из зеркала Кобба. Злость обжигающе разлилась по моему телу. Я сильно сжал телефон, от чего у него начала трещать панелька. -Мой ответ – нет, - холодно ответил я и, размахнувшись, бросил телефон прямо в зеркало. Со звоном, по полу рассыпались тысячи осколков. С Коббом нужно было что-то делать. И я знал, кто мне сможет помочь. Но вот как до него добраться? После случившегося уснуть я точно не смог бы. Все тело так и горело, ныли ссадины, а мысли путались. Как же мне добраться до своего подсознания? В отчаянии, я сел на кровать, упершись локтем об подушку. И тут я вспомнил о судьбе пакетика с порошком, который я извлек из кулака умершей Фионы. Куда же я его дел? Я вскочил с места и начал нарезать круги по комнате. Я четко помнил, как держал его в руке, когда выбегал из клуба. А что дальше? Я резко остановился, уставившись в подушку. Бинго! Находясь в состоянии стресса, я засунул пакетик в первое, что подвернулось мне под руку. Я набросился на подушку и растерзал ее руками и зубами. По всей комнате разлетелся пух, и если бы не весь ужас ситуации, в которой я находился, то я бы нашел валявшийся повсюду пух даже несколько романтичным. Наконец я нашел пакетик с порошком. Я не стал задумываться над тем, как этим пользоваться. В кино люди просто втягивали его через ноздрю. Затянувшись покрепче, я откинулся на кровати. По носу побежал холодок, а затем он начал распространятся по всему телу. -Надо же, сначала вштырило мой нос, а уже потом все остальное, - заключил я. Я смотрел на потолок. По нему бегали странные силуэты. Сначала они были черно-белыми, а затем приняли окраску. Странные паукообразные Микки Маусы начали спускаться с потолка по паутине. -Идем с нами, - манили они. -Идемте, - согласился я. Они дружно начали обвивать меня паутиной, при этом напивая детские песенки из мультиков. Когда я уже висел вниз головой в прочном коконе, один из Микки Маусов сказал: -Сейчас не дергайся, а то упадешь. -Почему? – спросил я и, конечно, дернулся. Я услышал, как лопнула паутина, один конец которой закреплялся на моих ногах, а другой на потолке. С криком, я полетел вниз, однако кровати подо мной уже не было, и я провалился в темноту. *** …Я падаю вниз. Пролетаю мимо облаков. И падаю вниз. С высоты птичьего полета открывается наипрекраснейший вид: поля, лес, маленькая деревушка и… дымящийся вулкан. Из него пышет адское пламя, и разлетаются брызги лавы. Я готов приземлиться лицом в асфальт, но проклятый ветер несет меня именно в пылающую чашу вулкана. Я сопротивляюсь как могу: верчу головой, пытаюсь изгибаться телом, но ввиду того, что я облеплен коконом паутины, получается не очень эффективно. К счастью, мои старания не были тщетными – мне везет, и я падаю на самый край вулкана. Жар его лавы растопляет паутину, и я оказываюсь на воле. Оглядевшись, я, наконец, нахожу взглядом того, ради которого сюда прибыл – Гринадия. Он ровно по центру кратера вулкана ливетирует в позе лотоса. -Гринадий! – кричу. – Гри-и-на-а-дий! Никакой реакции. -И как прикажешь до тебя добираться? – задаю вопрос в пустоту, и через секунду происходит невероятное: вдруг, ни откуда не возьмись, из воздуха материализуются два каната. Они натянуты между мной и Гринадием. Еще через мгновение появляются деревянные дощечки, закрепляемые к веревкам. Дорожка подана! Боясь провалиться в бурлящую огненную жижу, я ступаю на, чудесным образом, появившийся мост. Каждый мой шаг отдается скрипом и треском, граничащим с поломкой доски. Со скоростью улитки я дохожу до зависшего в воздухе Гринадия. -Гринадий! – кричу ему я. На него это не производит ни какого эффект. Он все так же безмятежно висит в позе лотоса, да и еще при этом с закрытыми глазами. Если мой крик безразличен Гринадию, то вулкан на него реагирует весьма бурно. Поднимается огромная волна лавы и с грохотом обрушивается на часть моста. Меня не задевает, но лава сжигает практически весь мост, оставляя для меня небольшой пятачок. Путь назад отрезан. Тот факт, что мост не повалился прямиком в кратер и остался висеть в воздухе подобно Гринадию, меня не удивляет. Я в своей голове – тут может случиться что угодно. -Гринадий, твою мать! Мне нужна помощь! – пытаюсь докричаться я. – Пожалуйста, Грин! Внезапно глаза Грина вспыхивают синим цветом. Он глубоко вдыхает, будто все это время находился в вакууме. -Пришел, - не спрашивает, а скорее просто говорит Грин. -Да. Как мне избавится от Кобба? – моляще спрашиваю я. -Смотри, - Грин взмахивает рукой, появилась вспышка на мгновение ослепляющая меня. Когда зрение приходит в порядок, я вижу, что передо мной рядочком висят в воздухе Фиона, Лера, Славка и родители. Все они смотрят на меня с таким осуждающим видом, что мне хочется не задумываясь нырнуть щучкой в булькающую лаву. -Смотри, - повторяет Грин. – Всё это – Кобб. Всё то горе, все обиды, синяки, ссадины, ссоры – все это Кобб. -Погоди, - перебиваю его я. – Но Фиона – она умерла по собственной вине. Ни кто не заставлял ее штыриться наркотой. -Идиот, когда ты вошел в туалет, она была еще жива, ее можно было спасти, но Кобб наплел тебе что-то и ты, как трусливая псина, поджал хвост и побежал домой. От ужаса услышанного я хватаюсь за волосы. -Боже, боже, Фиона, - еще секунда и из глаз текут слезы. -Про остальных, я так понимаю, объяснять ненужно. Ты хочешь избавиться от Кобба? -Да! Естественно хочу! -Перестань быть им. Грин закрыл глаза, и синий свет перестает литься. Мост исчезает, и я, в полном понимании того, что необходимо делать, падаю в кипящую лаву. *** Запах рвоты заполонил всю комнату. Голова раскалывалась на три разных части. Собравшись с силами, я встал с кровати, чтобы открыть окно. Вся моя футболка была заляпана рвотой. Я оглядел комнату – с ней было не лучше: на кровати красовалась огромная лужа моей блювотни, а на полу валялись осколки вперемешку с перьями, выпотрошенными мною из подушки. Убираться не было ни сил, ни желания. В голове был по-прежнему тартарарам, но теперь я знал, что делать. *** -Я купил пива, - радостно объявил я, после того, как Славка резко отказался открывать мне дверь и велел катиться к чертям. -Знаешь куда залей себе это пиво? – раздалось с другой стороны двери. Вина сжирала меня изнутри. Мне было так плохо, что впору было бы разбить бутылку о голову и разрезать получившейся «розочкой» себе вены. -Слав, я пришел получить твое благословение, дружище. Дверь отварилась, и передо мной появилась расквашенная физиономия Славика. -Боже, - сказал я, увидев дело своих рук. И это мой лучший друг. Что я за чудовище? – Господи, Слав, прости меня. Я не знаю, что на меня… -Что ты там нес про благословение. И тут я ему рассказал. Рассказал о том, что мне чертовски нравится его сестра Лера. О том, что я хочу с ней встречаться. И самым прекрасным во всем этом было то, что я говорил чистейшую правду. Мне ни когда не было так хорошо, после осознания того, что Лера мне нравится. Разговор со Славиком мы продолжили уже сидя в его квартире, мерно попиваю пивко. Он меня простил и сказал, что я надрал ему зад случайно, сославшись на больную ногу. Проведя со своим лучшим другом полдня, я направился замолять другие свои грехи. *** Ненавижу автобусы. Всем своим телом, душой и еще бог весть чем – ненавижу. Пыльные сиденья, ворчащие старушки, вредные кондуктора, трясучка во время пути – вот каким испытаниям подвергается человек, путешествующий на автобусе. А что в результате? Болящая голова, испорченные нервы и ноющий зад в придачу. Но у меня выбора не было: ни чего, кроме автомобилей и автобусов, на дачу не ходит. Вывалившись из автобуса, я на ватных ногах поплелся в сторону нашего участка. Судя по времени, предки сейчас должны отдыхать: отец, наверное, читает газету, а мать смотрит сериал. -Родители, здравствуйте, - объявил о своем приходе я, когда мое измученное тело стояло на пороге. Отец обиженно уткнулся в газету, но я заметил, что он украдкой смотрит на меня через дырку в ней. Мать удивленно спросила: -Ты чего тут? -Пап, где краска? -В сарае, - меланхолично ответил папа и вновь сделал вид, что с интересом читает газету. -Зачем тебе краска? – не поняла мама. Я решил не отвечать, а сразу перейти к делу. Забор был не крашен уже года три. Именно три года назад я пообещал покрасить его, но руки, как говорится, не доходили. Аккуратненько, мазок за мазком, и на замену облупившейся голубой краске приходит сочно-зеленый. Три часа медитативной работы, во время которой удалось обдумать многое, - и забор стал как новенький. Даже лучше новенького. Шокированные мама и папа, на протяжении всех трех часов, наблюдали за процессом с крыльца дома. Поначалу они просто молча стояли. Затем отец принес семечки, и они с мамой почувствовали себя как в кинотеатре, хотя точнее будет сказать как в цирке. Причем интерактивном цирке, где можно влиять на ход происходящего. Папа развлекся вдоволь, подтрунивая меня разными фразами, типа: «Ты вон там не прокрасил, сынок». Мама, довольная примирением, хохотала. Работу я закончил, и можно было переходить к самому тяжелому. -Мам, пап, простите меня. Я больше ни когда не буду спать.…В смысле столько много спать. Я постараюсь стать хорошим сыном, и вы будете гордиться мной. -Сынок, - пустилась в слезы мама и крепко обняла меня. Папка обнял нас обоих. -Ты хороший сын, - начал он. – И мы тебя любим даже сонным. Ты прости нас – стариков, крышечка от чайничка отошла уже, вот мы и орем безумолку. Ты не обращай внимания. Мы тебя любим. -Я тоже вас люблю, - прошептал я. Тепло от родительских рук согревало меня. Давно я не чувствовал себя таким защищенным и любимым. -Пап, у меня есть к тебе просьба. -Выкладывай, - велел он. -Одолжи мне свою «Яву» на денек, - робко попросил я. -К девахе? – полюбопытствовал папа. -Ага, - выдавил я из себя. -Ну, если к девахе, тогда одолжу. *** Вот это машина. Вот это вещь. С автобусом ни когда не сравнится. Я мчал как угорелый, и только залетающие в рот мушки мешали погрузиться в эйфорию. С «Явой» я был как на крыльях, поэтому вскоре очутился возле лериного подъезда. Пока я искал место, куда пристроить мотоцикл, мимо меня кто-то прошел. Я бы не обратил внимания на этого человека, если бы не своеобразный запах, шлейфом протянувшийся за ним – это был аромат благовоний и духов. -Лера! – радостно крикнул я. Она не остановилась, и даже не обернулась. Я побежал за ней. -Стой, Лер. -Чего ты хочешь от меня? – сказала она, когда я перекрыл ей дорогу к подъезду. -Состариться с тобой, - говорил я. – Ну, сначала пожить лет шестьдесят молодыми, а потом можно будет и состарится. Мы купим домик… -У реки? – с надеждой в голосе спросила Лера. -Нет, извини, не у реки, а в лесу. У нас будет коза. Ты будешь доить ее по утрам, чтобы я смог добавить его в утренний кофе, который принесу нам в постель. Еще у нас будет кот, и назовем мы его Альбертом, в честь Эйнштейна. Кот будет рыжим и с белым пятнышком на лбу и лапе. Не переживай, если он тебе не понравится. Надоест в доме, мы постелем ему на улице. – После небольшой паузы я добавил. – Лер, прости меня, но я должен тебя увезти. Ты позволишь мне увезти тебя? Мотоцикл ревел. Машины проносились мимо, оставаясь далеко позади. Лера крепко сжимала меня сзади, периодически вскрикивая, когда нас слегка подбрасывало на кочках. -Куда поедем? - крикнул я Лере. -На Ниагарский водопад, - сказала она мне на ухо. Мы неслись по шоссе навстречу закату. Самое время включить грустную музыку, пустить титры и в конце разместить красиво выписанную надпись «The End».