Серебряный Принц, или Одиночество - это поправимо

Глава 18

      — Малы-ыш. Малыш, просыпайся.       — Кто здесь!       — Не пугайся, это я.       — Митр?! — бешеный стук сердца постепенно успокоился. Спросонья привиделось, что это припёрся белобрысый. — Что случилось?       — Я другие серёжки принёс, а те, что Грейд купил — пусть сам и носит. Верни мои.       — Спасибо, — я поспешно снял с левого уха цангу и положил вместе с серьгой Митру в протянутую ладонь, но едва коснулся другого уха — прямо похолодел.       — Что случилось, не можешь расстегнуть? Давай помогу, придвинься.       — Н-нет!       — Та-ак, — в голосе отчетливо послышалась угроза, — Признавайся, где она?       — Я не брал! Честное слово, не брал! Я не крал Вашей серёжки! Я же всё время мочки спиртом обрабатывал, обе серьги были на месте! — и почему, пока уши протирал не обратил внимания, что чего-то не хватает!       — Давай вспоминай, куда ты ходил и когда пропажу заметил.       — Да я и на тренировке был, и в кабинете у Рина. Вы же сами меня там видели!       — Опять двадцать пять, не «Вы», а «ты».       — Что теперь делать! Что!       — Для начала — успокоиться.       — Возможность попасть в кабинет Рина появится только утром. В зале полно народу, на сцену не пройдёшь и за кулисами тоже не посмотришь. Если потерял в коридоре — её давно кто-то подобрал, а сюда уже приходили уборщики!       — Предлагаю начать поиски с малого. Ты в ванной был?       — Да. В туалет ходил, хотя док запретил мне это делать.       — Так тебе нельзя вставать?       — Да, но… — я предпринял попытку подняться.       — Лежи, сам посмотрю. Фонарик есть?       — Откуда!       — Тогда в сток мобильным посвечу, если больше нигде не обнаружу.       Вот я везучий! Почему всегда все беды валятся на мою голову!       — Ну, что там! — нетерпеливо крикнул я Митру.       — Ничего нет, — он с озадаченным видом вернулся в комнату. — Ни на полочке под зеркалом, ни за унитазом, ни на полу, ни в сливе. Малыш, под стеночку переляг, я в кровати поищу, только не шарахайся, бить не буду.       Пришлось перекатиться к стене и вжаться в холодные обои. За спиной зашуршали простыни. Митр снял покрывало и перетряхнул всю постель.       — Здесь тоже пусто. Куда ж она запропастилась? Погоди-ка, — рука еле протиснулась в узкую щель между кроватью и тумбочкой. — Вот, где она застряла… Есть! Смотри, маленький!       От облегчения у меня на глаза навернулись слёзы.       — Ну, чего ты? Пропажа же нашлась, а ты плачешь. Всё хорошо, перестань разводить сырость.       — На ней цанги нет, — всхлипнул я, глядя на ненавистный предмет роскоши. У-у противный! Сколько нервных клеток у меня отобрал, а они, между прочим, не восстанавливаются!       — Это уже ерунда, в ювелирке закажем новую. Не вытаскивать же из-за сущего пустяка всю мебель из комнаты, тем более это может оказаться занятием бесполезным. Если уборщики вместе с остальным мусором её в контейнер выбросили — там уже точно настолько мелкую вещь не найти. Главное, что серёжка цела. Всё, Малыш, отдыхай.       — Извините. И я безмерно благодарен за то, что Вы сами её отыскали.       — Не за что. Давай-ка помогу тебе серёжки надеть, раз уж я здесь.       — Спасибо.       — Ну, до встречи!       Митр ушёл, а я — всё с боку на бок крутился, даже после снотворного долго не мог уснуть.       Меня разбудил док, подключая новую капельницу. Да сколько ж можно, я здоров!       — Как дела? — спросил он, заметив, что я проснулся, когда запястье начали спиртом протирать. — Голова не кружится, не болит?       — Нет.       — Муж рассказал про ваше ночное приключение. Ты как, уже отошёл, или продолжаешь нервничать?       — Успокоился вроде. А где Айр? — может, в ванной? Но звука льющейся воды не слышно.       — Пока не пришёл, для него ещё слишком рано.       — Который час?       — Не забивай себе голову всякой всячиной, никуда не денется твой сосед, скоро будет.       И точно — через пару минут открылась дверь и в комнату ввалился (иначе не скажешь), бледный Рыжик, прихрамывая на левую ногу.       — Что случилось?! — вскрикнул я одновременно с доком.       — Ничего, — он прошкандыбал до своей кровати и лёг.       Док настроил систему, закрепил иглу пластырем, и повернулся к Айру.       — Покажи ногу.       — Я не музейный экспонат, нечего её разглядывать.       Никогда раньше не слышал, чтобы Айр сильно грубил, тем более доку. Что же произошло?       — Если ты подобным тоном и с клиентами разговариваешь, не мудрено охрометь и на обе ноги. Я тебя не на свидание приглашаю, чтобы выслушивать твой отказ. Покажи, я сказал!       Айр притих, и послушно выставил из-под простыни распухшую лодыжку. Док внимательно её осмотрел, осторожно ощупал, и констатировал:       — Перелома нет, похоже, растяжение. Сейчас наложу тугую повязку и на две недели ты, дорогуша, выбываешь из строя. На ногу старайся не наступать, если что — пользуйся «уткой», надеюсь, Малыш тебе поможет. Я смотаюсь домой и привезу костыли, потом вернёшь. Рина сам поставлю в известность.       — Спасибо, я всё слышал, пока шёл по коридору. У вас дверь осталась открытой, — за спиной дока появился Рин и обвёл нас недовольным взглядом. — Вы что, решили здесь устроить повальный лазарет? Айр, я жду объяснений. Что на этот раз вы не поделили с Грейдом?       Значит, его отделал не клиент? Я думал, Айр такой красивый пришёл после бурной ночки, а оказывается, это белобрысый…       — Чего молчишь, как партизан на допросе? Я, по-моему, тебя о чём-то спросил, будь добр, не отнимай моё время, я со вчерашнего вечера на ногах и еще не ложился.       — Почему Вы об этом спрашиваете меня? Лучше своего Грейда спросите.       — Во-первых, не указывай, что я должен делать, а во-вторых — с ним я уже поговорил, теперь хочу услышать твою версию.       — Он не принес морфий, хотя я вчера его об этом просил.       — Из-за этого ты полез в драку?       — Никуда я не лез, он первый меня с лестницы столкнул и повредил мне ногу.       — Детский сад какой-то, — вмешался док, — Ты же мог ко мне подойти, я бы что-нибудь придумал, а так — ты не ему, только себе хуже сделал.       — Да что бы Вы придумали! — взорвался Айр, — Не помогают мне Ваши долбаные таблетки! Вы же ничего не знаете! Меня каждый день берут практически на сухую, после того случая — не выделяется смазка! Я всегда возвращаюсь к себе в комнату позже всех, потому что не могу встать, отлёживаюсь до последнего, пока старики не приходят делать уборку! Да я потом сам по лестнице подняться не могу! Я Грейда предупредил, что на утро мне обязательно понадобится доза, у меня вчера был особо сложный клиент, а он…       — А для чего, интересно, там в каждом углу натыканы бутылочки с искусственным заменителем смазки? — неприязненно усмехнулся Рин, — Другой причины, получше этой, не придумал? Наркоман конченый.       — Да, я наркоман, но наркоманом стал по необходимости! Умный какой! Думаешь, я не пробовал ею пользоваться перед встречей с клиентом? Дашь мало — она впитывается, много — вытекает. Кроме того, висеть связанным приходится по нескольку часов, так что любая подготовка бесполезна. Я не с мужем в постели кувыркаюсь! Еще не дошло, что никто не станет обо мне заботиться, нет? Кому я нужен? Клиенты и о презервативе с трудом вспоминают, а когда просишь хотя бы смазать, они отмахиваются: «Нечего понапрасну время терять, потерпишь», как будто это долго: крышку открутить и немного выдавить! А если кого, иной раз, удаётся уговорить — капнут каплю, и хватит. Можно подумать, они эту смазку из дома принесли и на мне экономят! У здоровых омег она сама в процессе выделяется, а у меня…       Этот монолог недовольно прервал доктор.       — Занимательная история твоих анатомических особенностей, в данный момент не столь важна. Если бы ты хотел, то о своих проблемах рассказал мне раньше, и я бы обязательно выход нашёл, а сейчас меня интересует вот что — куда смотрел охранник, который должен был тебя сопровождать, где он был, когда вы повздорили с Грейдом?       — Не было там никого. Наверху только Грейд стоял, и смотрел, как я карабкаюсь на каждую ступеньку. Даже подняться не помог, просто наблюдал за моими мучениями и лыбился. А когда я с ним поравнялся и потребовал отдать то, что заказал, он взял и спустил меня с лестницы.       — Рин! — глаза дока сверкнули яростью. — Ты мой друг, поэтому скажу начистоту — утихомирь своего любовника, или это сделаю я. Уверен, это именно он отослал охранника. Посмотри, — док обвёл рукой комнату, — С такими темпами, на тебя скоро некому будет работать!       — Успокойся, — нахмурился Рин, — Я не слепой.       Доктор Дир, не церемонясь, его перебил.       — А если Грейд и дальше продолжит калечить вверенных мне людей, обещаю, ему самому сильно не поздоровится. Подброшу грусти так, что мало не покажется! Взял моду, понимаешь, обеспечивать меня лишней морокой, я и без его помощи, как заведённый, тружусь!       — С Грейдом я обязательно поговорю.       Едва док произнёс слово «любовник», я больше ничего не слышал. Выходит, тогда в машине я не ошибся, они действительно любовники! Значит, с Грейдом он спит, и это в порядке вещей, а со мной, после того же Грейда — брезгует?! Я принялся лупить со всей дури сжатыми кулаками по кровати, и орать во всё горло.       — Я люблю тебя! Люблю! — прозрачная трубка капельницы соскочила, лекарство потекло на пол. Игла осталась в вене, из неё хлестала кровь, впитываясь в матрас и скомканные простыни. Жгучие слёзы бессилия градом катились из глаз, я честно старался их сдерживать, но у меня ничего не получалось. Ко мне бросился док и попытался поймать руку, чтобы вынуть иглу и остановить кровь. Только я не давался, отчаянно от него отбиваясь — мне плевать, пускай хоть вся вытечет!       — Дир, отойди! — Рин старался оттащить дока за плечи. — В сторону, я сказал!       Док, тяжело дыша, отступил к кровати Айра. Надо мной склонился черноглазый брюнет. Быстро прижал ладонью лоб, другой рукой схватил меня за запястье, и я сразу затих. Почему? Почему на меня так действуют его прикосновения? Почему я не могу найти в себе силы сопротивляться? Не могу, или не хочу?       — Ну? Что случилось, Малыш? — он сел рядом, док тут же подсоединил к игле прозрачную трубку и лекарство снова закапало в вену.       — Теперь ты мне скажешь?       Я молчал. После того, что услышал, совсем не хотелось с ним разговаривать, всё равно не поймёт, какую боль мне причиняет.       — А давай я сам скажу? Ты столь бурно отреагировал, когда Дир назвал Грейда моим любовником, верно ведь? Можешь не отвечать, но кто дал тебе право меня ревновать?       Мне нечего было на это ответить, а он безжалостно продолжал вколачивать гвозди в крышку моего гроба.       — Я не твоя собственность, милый. Ты перепутал. Всё с точностью до наоборот. Это ты принадлежишь мне, и только я могу ставить тебе условия. Заруби себе на носу, повторять не буду — я запрещаю тебе ревновать, и чтобы такая истерика была в первый и последний раз, понял? Я сам решу спать или не спать с Грейдом, а может, мне понравится кто-то другой, тебя это никак не должно касаться. И я буду с тем, с кем сам захочу, мне никто не указ, уяснил? Вот и хорошо, лучше поспи. А для того чтобы в твою голову не лезла всякая глупость, думаю, пора тебя к делу пристроить. Омега априори не должен бояться никакой работы, в него природой заложено отвечать за быт и здоровье всей семьи, по сему, будешь в клубном баре по вечерам посуду мыть. Тебе запрещено с кем-либо разговаривать, будь то посетитель, или обслуживающий персонал — это приказ. Оттирать тарелки и бокалы, можно и с закрытым ртом, молча.       — Я против. Он пока слишком слаб, — вмешался док, немного увеличив скорость падающих капель.       — А я сейчас ничего и не требую, отлежится — тогда приступит.       — В любом случае это слишком большая нагрузка, если учесть, что тренироваться он тоже должен.       — Ничего, значит, будет работать по нескольку часов, возможно, даже не каждый день, там посмотрим. Пусть к обстановке привыкает. Понаблюдает, как в клубе проводятся вечера, и… Хватит, док, пойдёмте.       Как он мог превратить меня в судомойку, после того как я снова признался ему в любви! Раздавил, втоптал в грязь все мои светлые чувства, отнял всё, ради чего стоит жить! Я сомкнул мокрые, слипшиеся от застывших слёз ресницы, чтобы не видеть, как он уходит. Все усилия бесполезны, нужно смотреть правде в глаза — он никогда не признает меня своим, пора уже с этим смириться. Любовь либо есть, либо нет, её невозможно заслужить, сколько бы ни старался.       — Подождите, — остановил их Айр. До этого за всем безобразием он лишь наблюдал. — Рин, своим бизнесом ты обязан моим родителям. Это они дали деньги на раскрутку, без их помощи у тебя ничего бы не вышло. Так вот, хочу попросить — как только я соберу нужную сумму, отпусти меня, иначе, до окончания контракта я просто не доживу. Да и Малыш тебе не нужен, он всё равно не сможет с клиентами работать, какой от него прок? Понимаю, Грейд твой помощник, практически всё здесь держится на нём, и с ним ты не расстанешься, да и как с любовником — тоже, а нас он со свету сживёт, это точно. Я могу назвать причину, почему он срывает на мне злость — он знает, насколько я привязался к Малышу, видел, как ему помогаю, и сколько бы бесед ты с ним ни проводил, он не отступится. Теперь уже — нет.       Док молчал. Рин всё больше хмурился, он напоминал грозовую тучу. Сейчас начнёт метать гром и молнии.       — Долг твоим родителям я выплатил весь до копейки, причём в срок.       — Да, я в курсе, чего тебе это стоило, но в знак благодарности, можно же отступить от правил и пойти на небольшие уступки?       — Нет. Я согласился взять тебя на работу, только потому что знал, какие у вас в семье трудности. Считай, я уже отблагодарил, и не требуй с меня большего. Ты подписал контракт? Будь добр выполнять условия. Теперь, насчёт Малыша — при любых обстоятельствах он останется здесь и точка. Ты и так нарушил условия договора, где чёрным по белому написано: запрещено сближаться с соседями по комнате. Скажи спасибо, что я закрыл на вашу дружбу глаза, а не отдал обоих на растерзание Грейду. Цени и помни мою доброту, и впредь, не будем больше возвращаться к этому вопросу. Я всё сказал, — Рин развернулся, и вместе с доком покинул комнату.