Neutral Statements and Loving on Purpose

«Светящиеся существа — это мы, а не эта грубая материя». — Йода, «Звездные войны: Империя наносит ответный удар»

***

Лисы смотрели лучший фильм всех времён, только Нил не был точно уверен, как он называется и почему он должен быть таким потрясающим. Все они собрались вместе в гостиной Эбби на последний вечер кино перед тем, как новички прибудут в Пальметто и навсегда изменят динамику команды. Дэн казалась уверенной, но Нил заметил, как она сжимала руку Мэтта так крепко, что костяшки её пальцев побелели. Команда только что достигла своего успеха, добавление новых подростков с новыми проблемами потребует некоторой адаптации. Эллисон, казалось, это совершенно не заботило, но, похоже, таково было её общее отношение к жизни. Рене выглядела совершенно спокойной, но Нил всё ещё не был уверен, насколько её характер был искренним, а насколько наивным. С другой стороны, в прошлом году она, казалось, справилась со всей его драмой с изяществом, так что, возможно, у неё действительно было столько веры, сколько она показывала. Больше всего пострадали Кевин и Аарон. Кевин, наконец, почувствовал, что значит быть чемпионом по праву, и преследовал Дэн по поводу новых командных и индивидуальных упражнений, пока она не пригрозила сократить первую неделю тренировок, если он не оставит её в покое. «— Ты больше не помощник тренера и не мой парень, так что перестань лезть на мою задницу». Кевин был потрясён, но перестал её доставать. И вместо этого начал раздражать Ваймака. Аарон был обеспокоен совершенно по другой причине. Мир, каким он его знал, перевернулся с ног на голову. Ему впервые пришлось вывести свои отношения с Кейтлин из тени, его еженедельные сеансы терапии с трезвым братом также возобновились, теперь его поощряли интегрироваться в команду, которую он годами игнорировал, и он каким-то образом завоевал национальное уважение как спортсмен. Нил подумал, что это, должно быть, сбивает с толку, что он вдруг перестал так сильно ненавидеть жизнь, но при этом понятия не имел, что с ней делать. Он мог понять. Когда Дэн запланировала вечер кино, Эбби поспешила предложить свой дом. Всю неделю девочки гостили у неё в ожидании заселения в общежитие, а Мэтт побывал с мальчиками в Колумбии впервые после печально известного обряда инициации несколько лет назад. Поначалу это было невероятно неудобно, но это было единственное место, где Мэтт мог хранить свой набитый мебелью грузовик, пока не разгрузит его, когда откроются общежития спортсменов. Сначала он держался близко к Нилу, затем, после нескольких шуток и извинений от Ники, наконец позволил себе немного расслабиться. Нил мог признать, что всё это было странно, но в каком-то отдалённом смысле это не беспокоило его так, как некоторых других. Теперь, по крайней мере, мальчикам и Мэтту наконец-то стало легче друг с другом, чему девочки были рады. Разноцветные огни зажгли плоский экран, когда люди начали пытаться пронзить друг друга лазерными мечами. Хотя Нил был уверен, что все видели этот фильм сто раз, все задыхались от шока и восторга каждый раз, когда происходила драка или взрыв. Все, кроме Эбби. Хотя Эбби вызвалась предоставить свой дом, она ретировалась, чтобы поговорить о новых контрактах с Ваймаком. Когда он забрал её, Эллисон пробормотала: «Приятного свидания», что заставило Ники хихикнуть. Он не был уверен почему, но девочки и Мэтт лежали на полу поверх какого-то одеяла-подушки, оставив L-образный диван остальным. Может быть, это была вежливость, а может быть, это было утешение. Голова Мэтта лежала на коленях Дэн, она на протяжении всего фильма гладила его по волосам. Рене положила голову на колени Эллисон, которая делала то же самое. Плечо Дэн прижалось к плечу Эллисон, которая периодически упиралась головой в её голову. Это казалось милым. Уютным. Невозможно достичь такого на диване. Может быть, девушки и в самом деле были гениями. Расположение сидений на диване осталось почти таким же, как и в Пальметто: Аарон на углу, затем Кевин, затем Эндрю, затем Нил на краю буквы «L». Ники взглянул на ситуацию объятий девушек и Мэтта и решил добавить себя в эту кучу, заставив себя каким-то образом приспособиться к ним. По какой-то причине Нил вспомнил, как он относился к Кевину, когда впервые подписал контракт с Лисами. Его ненависть к тому, что было у нападающего, его потребность подобраться к этому как можно ближе. Зависть. Вот что это было. Он не был уверен в динамике отношений всех на полу, но Нил знал, что они чувствовали лёгкое утешение в себе, которое было инстинктивным и беззастенчивым. Что-то подсказывало ему, что это запрещено для него, но когда он ломал голову, пытаясь понять, почему, он не мог найти ответа. Однажды Эндрю спросил его, чего он хочет. После того дня Нил никогда не переставал задавать себе этот вопрос. Никогда не переставал пытаться выяснить, что ему разрешено иметь. Это, это то, чего он хотел. Знакомство. Близость. Может быть, ему и это было позволено. Его ноги были вытянуты в углу буквы «L», и было легко расположить его тело немного дальше, чтобы он мог принять лежачее положение. Когда он переместил своё тело, он почувствовал, как Эндрю смотрит на него, и ощутил, как его сердцебиение участилось. Почему-то это казалось важным. Он положил голову на крепкие бёдра Эндрю и поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Эндрю. Большинство людей увидели бы плоское выражение лица мужчины, каменное лицо, непоколебимые глаза и предположили, что они вот-вот получат удар под дых. Большинство людей не были Нилом. Губы Эндрю слегка скривились, выдавая его удивлённое любопытство, и расширение зрачков, не имевшее ничего общего с затемнённой комнатой. Длинные, уверенные пальцы зарылись в волосы Нила. Его глаза непреднамеренно закрылись, ошеломлённые ощущением. Когда он снова открыл их, Эндрю выглядел загипнотизированным. Его лицо вспыхивало чередующимся зелёным и красным светом цветов, исходящих от экрана, придавая потустороннее качество этому человеку, который уже казался таким непохожим ни на одного другого человека, которого Нил когда-либо встречал. Эндрю слегка потянул Нила за волосы, заставив его зажать нижнюю губу, чтобы он мог молчать. Так чертовски хорошо. Мозолистые пальцы успокаивающе прошлись по тому же месту, затем снова запутались в его локонах и продолжили странную смесь ласк и массирования головы. Он перестал притворяться, что интересуется фильмом, и снова закрыл глаза, погрузившись в деликатное удовольствие. «Я люблю тебя», — сказала женщина на экране. «Я знаю», — ответили ей Лисы в идеальной синхронности. Если бы только они могли быть такими сплоченными на поле боя, подумал Нил. — О, дерьмо, смотри, — тихо сказал кто-то. Это звучало как Эллисон, но Нила особо не волнует, что происходит по телевизору, поэтому он не открыл глаза. Кто-то на диване резко вдохнул через нос. Пальцы Эндрю на мгновение сжались в его волосах, а затем отпустили короткую вспышку напряжения. Нил предположил, что кульминация, должно быть, наконец наступила. Такое ощущение, что они смотрели этот фильм целую вечность. Вскоре пойдут титры, и все разойдутся туда, где собирались заснуть. А пока Нил позволил своим мыслям блуждать. Это был богатый событиями год, за которым последовало неожиданное лето. Неожиданность в том, что он был счастлив впервые на своей памяти. Он не знал, чего ожидать, когда началась предсезонка и школа. Он действительно собирался стать обычным учеником? Нормальным спортсменом? Нормальным человеком? Это казалось таким невозможным, как найти масляную лампу и понять, что джинны действительно существуют. У него были друзья, которые были одержимы идеей сделать его членом своей маленькой импровизированной семьи. За ним присматривали Тренер и Эбби, полные решимости сохранить его в целости и сохранности. У него был Эндрю, который, казалось, каким-то образом стал частью его самого, настолько запутанным образом, что он не был уверен, что они когда-нибудь смогут разлучиться. Не то чтобы он когда-либо планировал это. Потому что у Нила теперь было будущее. Он никогда не думал, что проживет достаточно долго, чтобы строить планы, но он продолжал думать о своей жизни, как о чём-то, что он мог сохранить и должен был остановиться, чтобы отдышаться, совершенно ошеломлённый. Это был первый из новых секретов, которые хранил Нил. Секрет номер один: Нил планировал будущее. Это был секрет по одной простой причине: Нил не хотел сглазить. Он не хотел говорить об этом вслух, словно от этого его жизнь растворилась бы вокруг него, как сон, который был слишком хорош, чтобы быть правдой. Он никому не сказал, что присматривался к костюму на свадьбу Ники. Он никому не сказал, что открыл настоящий банковский счёт. Он никому не сказал, что купил чемодан. Он всё еще не мог поверить, что у него достаточно вещей, чтобы заполнить чемодан. Секрет номер два: Нил терпеть не мог Аарона. Это было непросто. На самом деле Нил не ненавидел Аарона, но он не мог смотреть на этого парня. Этот человек был трусом, лицемером и зрителем собственной жизни. Это было всё то, что Нил больше всего ненавидел в себе. Он не мог смотреть на Аарона без огромной ярости и стыда, вырывавшихся из него. Сначала он свободно направил его на него. Однако через некоторое время он понял, что мог бы легко стать им, если бы его обстоятельства были немного другими. Нил думал, что Аарон был трусом из-за того, что скрывал свои отношения с Кейтлин. Но Нил был трусом, скрывавшим всю свою личность. Нил думал, что Аарон был лицемером из-за того, что держал убийство своей матери против Эндрю, когда он пошел и убил обидчика Эндрю. Но Нил был лицемером, который хотел обезопасить Эндрю и Кевина только для того, чтобы развернуться и подвергнуть команду опасности из-за своих собственных эгоистичных желаний. Нил думал, что Аарон был пустяком, позволяющим всем остальным диктовать, каким человеком ему разрешено быть. Но Нил жил по правилам трупа, слишком боясь, что его настигнет прошлое, чтобы жить каким-то подобием настоящей жизни, чтобы быть хоть каким-то подобием настоящего человека. Поэтому он не мог смотреть на Аарона. Это было ещё труднее сейчас, когда Аарон медленно освобождался от невидимых оков, которые он так долго таскал на себе. Как будто его преследовал собственный призрак. В конце концов, ему придётся с этим смириться, но Нил ещё не был к этому готов. Секрет номер три: Нил был влюблён в Эндрю. Это был секрет, к которому он возвращался, как к кубику Рубика, который не мог собрать, переворачивая его снова и снова в надежде, что все цвета совпадут, надеясь однажды получить это ах-ха! момент, когда всё встало на свои места, и он понял. Но он не понял. Хорошие вещи не случались просто так, особенно с такими людьми, как Нил. Он не сразу понял, что любит Эндрю. Он не понял этого, когда представил своё обожжённое лицо, Эндрю в наручниках и отказался позволить ФБР разлучить их. Он не осознавал этого, когда Эндрю впервые признался в своих чувствах в Колумбии после убийства Пруста. Он не понимал этого, пока Кевин не вернулся из Калифорнии и выглядел так, будто оставил половину себя в Университете Южной Калифорнии. «— Ты не можешь быть только этим, Нил. Этого недостаточно, чтобы жить». Ники сказал ему это однажды. Потребовалось много времени, чтобы слова до него дошли, но когда он увидел выражение лица Кевина, когда тот возвращался домой в Колумбию, он наконец понял. Кевин нашёл, ради чего жить. Что-то, что не было экси. Кевин выживет вне игры, и Нил не знал, почему это выпотрошило его, но так оно и было. Он так долго думал, что он и Кевин были зеркальным отражением друг друга. Был момент в его жизни, когда он был готов жить и умереть за экси, и он знал, что Кевин был таким же. Каким-то образом Нил дошёл до того, что готов жить и умереть за свою команду. Но всё это было переплетено вместе, не так ли? Кевин нашёл что-то для себя за пределами Южной Каролины. Что-то, что он пропустил, что-то, к чему можно вернуться. Это заставило Нила страдать пустой, отчаянной болью. Чего он хотел за пределами поля? Что манило его, как маяк, чтобы вернуться домой? Что он мог назвать своим домом? У Нила не было дома почти десять лет, и он не знал, сможет ли он ощутить чувство прибытия туда. Затем он пошёл в свою комнату и обнаружил, что она завалена их с Эндрю вещами. Тогда его осенило, и он не знал, как он упускал это всё время: мальчики продолжали называть Колумбию «домом»; они называли кровать, в которой спали, «своей кроватью»; и ни Кевин, ни машина, ни пачка сигарет не были освобождены от их общей опеки. Нил поселился среди Эндрю, и Эндрю дал ему ключ. Вот что такое любовь. Ему потребовалось так много времени, чтобы добраться туда, потому что он не понимал, что это не должно было оставлять синяки, не должно было вызывать у него кошмары, не должно было заставлять его оглядываться через плечо и крепче держаться за его ручную кладь. Любовь должна была заставить его захотеть остаться. Он хотел остаться. Но он не мог просто так исчезнуть, потому что… Потому что у него наконец-то было что-то, что он не хотел терять. Он не привык получать хорошие вещи. Что, если он вслух признается в этой страшной, ужасающей тайне, и всё уйдет? Что, если Ичиро передумает щадить их и убьёт всех Лис? Нил не смог бы притвориться, что он не заботится о них так сильно, как на самом деле, если бы сказал это вслух. Он не мог сказать Эндрю, что любит его, и рисковать такой болью. Не мог рискнуть признаться в этом самому себе, не мог рискнуть любить Эндрю и чертовски хорошо узнать, как больно будет потерять того, за кого он отдал бы что угодно. Но лицо Аарона преследовало его с запавшими глазами, полными насмешливого понимания. Несмотря на то, что глаза Нила уже были закрыты, он зажмурил их крепче, пытаясь выкинуть образ из головы. Трусливый. Лицемер. Отталкивающий. Он не мог больше так жить. Он был Нилом Джостеном, крикливым нападающим с проблемами в поведении. Он был ничьим сыном и Абрамом Эндрю. Он играл на победу, играл так, будто умирал. Но он больше не умирал и не бежал. Эндрю сказал ему остаться. «Стой на своём, Джостен», — подумал он про себя. Он открыл глаза, и его взгляд был полон вопросительного взгляда Эндрю. Поглаживание его волос прекратилось, но пальцы Эндрю всё ещё были зарыты в его корни, как будто они просто остановились, чтобы оценить психическое состояние Нила. Живи ради чего-то, Нил. — Я люблю тебя, — сказал он. Было тихо, но его голос не дрогнул. Нил не позволил. Брови Эндрю изогнулись вверх. — Адское время, чтобы так говорить, — ответил он. Слишком поздно Нил понял, что фильм уже закончился, и в комнате воцарилась тишина. — Он только что… — голос Ники прервал тишину. — О, чёрт, — глаза Нила расширились от паники. Он умоляюще смотрел на весёлые карие глаза Эндрю, не зная, о чем тот просил. Побег? Отвлечение? — Всё в порядке, милый, — ответил Эндрю так легко. И чёрт бы побрал всё это, если бы сердце Нила не сжалось в горле, когда он услышал, как его собственная нежность была направлена ​​на него. Он знал, что это была милость, способ переключить внимание с Нила на Эндрю. Но он также знал, что это Эндрю успокаивал нервы, жившие глубоко внутри Нила, Эндрю снова заботился о нём. Его пальцы снова начали расчёсывать его волосы, и вместе с этим Нил позволил снять часть своего напряжения. Он оглянулся на комнату, все уставились на них то ли с недоверием, то ли с какой-то сияющей улыбкой, которую он не понял. — Мне нужно больше алкоголя, — вздохнула Эллисон, её лицо исказилось от страдания. Она осторожно убрала Рене с дороги и небрежно переползла через Ники, чтобы взять ранее спрятанную бутылку водки. Когда она вернулась, она отказалась смотреть в глаза кому-либо из своей груды взаимосвязанных тел. Она пила прямо из бутылки, и Дэн одарила её понимающим взглядом, который Эллисон проигнорировала. Нил отложил разговор на потом. Как второй капитан в этом семестре, он должен был быть в курсе того, что происходит в команде. Мэтт, лежащий на коленях Дэн смотрел на него с мягким выражением лица. Он одними губами произнёс: «Молодец» и улыбнулся, и Нил не знал, что с этим делать. Он уткнулся лицом в колени Эндрю, чтобы скрыть смущённый жар, который, как он чувствовал, начал окрашивать его щёки. — Не смей отсасывать у моего брата прямо на глазах… Голос Аарона был прерван громким шлепком, когда Кевин хлопнул рукой, чтобы прикрыть рот близнеца. — Зат-кнись. Это был самый угрожающий вид, который Кевин когда-либо излучал за пределами поля, и самый близкий к защите другого человека, который Нил когда-либо видел от него. Может быть, Кевин начал меняться больше, чем Нил думал. Лицо Аарона было полно удивления, и Кевин опустил руку, когда убедился, что от него больше не будет комментариев. — Ну, в конце концов, это была интересная ночь, — пропел Эндрю. Аарон бросил на него злобный взгляд, но промолчал. Эндрю посмотрел на Нила с непроницаемым выражением лица. — Курить? — Боже, да, — ответил Нил, вскочив на ноги и покинув переполненную комнату со своим парнем, следовавшим за ним. Они вышли во внутренний дворик, где ночь начала остывать. Эндрю передал зажжённую сигарету Нилу, который начал жадно затягиваться никотином. Он задержал в лёгких отравленный воздух и подумал о хрустящих костях и искривлённых металлических каркасах машин. Он выдохнул дым и подумал о крышах и мальчиках, которые боятся высоты, но всё равно стоят на краю. Знакомые пальцы вырвали сигарету из его руки. Эндрю положил руку ему на грудь и толкнул его назад, пока тот не оказался прижатым к стене. Выражение его лица было мрачным, как будто Нил был дымом, которым он хотел наполнить свои лёгкие. — Значит, ты меня любишь, — протянул Эндрю. Нил задавался вопросом, чувствует ли Эндрю стук его сердца в груди. Он не сомневался бы в этом, Эндрю никогда ничего не упускал. Он почувствовал головокружение от поверхностного дыхания и учащённого сердцебиения и кивнул в ответ. — Да. С Эндрю всегда было «да». Губы Эндрю скривились в рычании на полсекунды, собственническом и полубезумном от намерения. Но он сдержался в последнюю секунду и сделал долгую затяжку, поднеся сигарету к губам. Однако вместо того, чтобы выдохнуть, он поднес свои губы к губам Нила и очень легко коснулся их. Понимание пришло к Нилу, и он открыл рот, чтобы выполнить безмолвную просьбу. Эндрю осторожно начал выпускать дым в его рот, и Нил всё принял, вдыхая заражённый кислород. Голова у него закружилась от прилива никотина и трепетного дыхания Эндрю в лёгких. Когда дуновение прекратилось, Эндрю сомкнул губы вокруг рта Нила и позволил своему языку исследовать его, ища доказательства того, что дым был там. Нил застонал в поцелуе и положил руки на бёдра Эндрю, где, как он знал, ему было позволено касаться. Эндрю прижался к телу Нила в ответ, а может быть, и в качестве предупреждения. На полсекунды ему в голову пришла дикая мысль, что Эндрю может попытаться взять его на крыльце дома Эбби, где все могут увидеть. Он был ошеломлён, осознав, что не был уверен, что сможет заставить себя сказать «нет» этому. Но Эндрю сделал шаг назад и разорвал поцелуй, освобождая Нила от внутреннего спора о плюсах и минусах полупубличного секса. Сбитый с толку собственными мыслями, Нил украл сигарету у Эндрю и позволил себе сделать последнюю затяжку для эмоциональной поддержки. В этот момент она была практически окурком, так что он уронил её и затоптал. В конце концов, он всегда мог взять у Эндрю следующую сигарету, если бы захотел. — Я знал, что ты наркоман с первого дня, — заметил Эндрю. Нил на мгновение задумался. — Ты еще больший наркоман, чем я. На самом деле у меня только один порок. Эндрю приподнял бровь. — Сигареты? Нил покачал головой, потом оттолкнулся от стены, чтобы прошептать ответ на ухо Эндрю. От его дыхания ушная раковина Эндрю дернулась, и Нил услышал прерывистое дыхание мужчины. — Экси, — очень серьёзно прошептал он. — Ты сукин сын… Нил схватил бедро Эндрю одной рукой, а его челюсть другой, наклонив голову, чтобы он мог нежно поцеловать то место на ключице Эндрю, которое сводило его с ума. Эндрю судорожно выдохнул. Нил продолжал оставлять мягкие поцелуи на его ключице, вверх по шее, водя по подбородку, пока не добрался до губ Эндрю. Он смотрел на него полуприкрытыми глазами и с покрасневшими щеками. Его губы были красными и потрескавшимися, но Нил никогда не видел ничего более привлекательного. — Я не могу играть в экси всю оставшуюся жизнь. Я знаю, что однажды мне придётся уйти на пенсию. Я знаю, что экси не ответит мне взаимностью. Нил проигнорировал губы Эндрю и прижался лбом ко лбу Эндрю. Он закрыл глаза и стал искать слова, которые были так близки к секрету, что он чуть не подавился ими. — Поле не мой дом. Я буду бороться за это, но я не буду жить ради этого. Он отстранился, чтобы посмотреть на Эндрю, ища в его лице понимание и находя там что-то мягкое и упругое. — Где твой дом, Нил? Ты, ты, ты, ты. — Я сказал тебе, что уйду, если ты мне скажешь. Я не говорил об уходе с поля. Я хотел остаться, и ты сказал мне, что я могу. Ты сказал мне, что я могу остаться, — сказал он, отчаянно желая, чтобы его поняли. Эндрю не дрогнул. — Где твой дом? Это ты, это ты, это ты. — На самом деле у меня есть только один порок, — повторил Нил и это было ответом. Эндрю схватился за шею Нила сзади и болезненно впился пальцами в его кожу. — Я не порок, я не убью тебя и не сделаю слабее. Нил сжал рукой лицо Эндрю, отчего его щёки слегка сморщились. — И я не несбыточная мечта. Я не исчезну и не обману тебя. Эндрю сморгнул своё удивление, затем отпустил шею Нила. Нил в ответ опустил руки. — Ты действительно чертовски опасен. — Тебе это нравится, — машинально ответил Нил. — А ты меня любишь, — парировал Эндрю. Нил почувствовал, как участился его пульс, но за поддразниванием Эндрю скрывалась нотка скептицизма, которую он не мог не заметить. — Я люблю тебя, — как ни в чём не бывало сказал ему Нил. — Я знаю, — тихо ответил Эндрю. Затем Нил поцеловал его. Ласково, крепко, уверенно. Это был поцелуй, который обещал, что не станет последним поцелуем, что никогда не будет последнего поцелуя. — Ты должен знать, — сказал Нил, переводя дыхание, — о сером костюме, который, я думаю, будет хорошо смотреться на свадьбе. Эндрю отшатнулся, чтобы внимательно изучить лицо Нила. — Что? Нил не мог не улыбнуться своему напряжённому, недоверчивому пороку. — На свадьбу Ники. Я нашёл костюм, который мне нравится. У меня нет официальной одежды, поэтому мне нужно купить её. Эндрю выглядел сбитым с толку, но на нём начала появляться улыбка. — Я куплю его тебе. — У меня есть деньги. — Я не спрашивал. Нил рассмеялся, радуясь безмерно и безумно влюблённо. — Отлично. Купи мне костюм, Миньярд. Эндрю вытащил пачку сигарет и несколько раз быстро ударил по дну портсигара, прежде чем вытащить новую. Нил полез в карман Эндрю, взял зажигалку и включил её. — Мне больше нравится, когда ты называешь меня «милый». Кончик сигареты вспыхнул красным, и он передал ее Нилу, прежде чем приготовить себе ещё одну. — Я обязательно буду называть тебя так, когда тренер вернётся, — рявкнул он. Эндрю ухмыльнулся, втягивая воздух, чтобы поджечь сигарету. — Это из-за юбки? Я чувствую, что ты всё ещё злишься из-за юбки. Нил сунул зажигалку обратно в карман Эндрю. — Я буду держать эту обиду на тебя до конца наших жизней. Эндрю на мгновение задумался, изображая беспокойство. — А как выглядит остальная часть нашей жизни, Нил Джостен? Нил не замер на вопросе. Он не паниковал, не вздрогнул. Он не торопился, втягивая очередную дозу яда, чтобы подумать об этом. «Мне действительно стоит присмотреться к никотиновым пластырям. Эти вещи убьют нас, если мы позволим им». Он выпустил дым со вкусом воспоминаний, без которых он мог бы выжить. — Я не знаю. Но мы разберёмся. У нас есть время. На крыльце зажёгся свет, и Рене распахнула дверь. — Эбби и тренер в нескольких минутах ходьбы. — Спасибо за предупреждение, — сказал ей Эндрю. Она ласково улыбнулась им и вернулась внутрь. Они бросили свои сигареты и затоптали их. Эндрю схватил маленькую метлу, прислонённую к стене, и передал съёмный совок Нилу. Они смели окурки и вытряхнули содержимое в мусорную корзину, которую Нил раньше не заметил. — Домой или внутрь? — спросил Эндрю. — Внутрь. Это последний раз, когда мы все собираемся вместе до того, как сюда прибудут новобранцы. Эндрю кивнул, соглашаясь с тем, что он собирается провести остаток ночи с группой людей, которых они оба предпочли бы проигнорировать ещё год назад. Невероятно, как всё могло измениться за такое короткое время. — Ладно, тогда пойдём внутрь, не несбыточная мечта. — Пойдём внутрь, не-порок. Эндрю открыл дверь, придержав её для Нила, который остановился в дверном проеме. — Хэй, милый, — сказал он. — Если мы больше не галлюцинации, не наркомания и не чьи-то дети, тогда кто мы? Свет лампы на крыльце запутался в золоте волос Эндрю. Прохожие, заглядывающие внутрь, могли даже обмануться, думая, что он ангел. Улыбка в форме полумесяца, которую он подарил Нилу, была менее невинной, чем всё это, но не менее красивой. Ни в коем случае не менее. — Светящиеся существа, Абрам. Мы чёртовы светящиеся существа.