***
— Арсюх, ты понимаешь что-нибудь? — Ну вроде. — На самом деле, Арсений мало что понимал. Например, он не понимал, зачем экономистам философия и почему они должны по три часа готовить несчастный доклад про Платона. Но сами идеи Платона до него, кажется, дошли. Хотя если Серёжа спросит про диалектику... — И о каком мире идей здесь написано? — Иронично. Зато не диалектика. — Ну смотри... — Идеи дошли, а как их выразить — непонятно. — Печенья. Их же сначала вырезают из теста формочками, а потом какие-то подгорают, какие-то ломаются, какие-то расползаются. То есть, есть какая-то исходная идея печенья, а при переходе в наш, чувственный мир, эта идея деформируется и получается какое-то конкретное печенье. Вот так со всем. Есть идея лошади, идея книги, идея ручки, идея... — Твоей девушки. — Что? — Ну ты встречаешься только с русыми зеленоглазыми девушками, да и парни у тебя такие же, вот я и подумал... А Арсений не думал. Он и не замечал за собой какого-то типажа. Хотя, если подумать, Юля, Лена, Андрей — да, они действительно подходили под это описание. Но это же не значит, что он искал какой-то идеал. Да и кто был этим идеалом? Мысль, что Лиза, вообще-то, тоже была русой и с зелёными глазами, Арсений быстро отогнал. — Да не, Серёг... Бред какой-то. Так вот, Платон...***
Как-то раз Серёжа позвал его на днюху какого-то Димки. Арсений отказываться не стал — какой студент откажется от вечеринки? С порога его загрёб в охапку какой-то огромный парень. — О! Ты ж Алексий? — Арсений... — Да какая разница? Ща тебя со всеми познакомлю. После, кажется, сотого «А это Алексий!» Арсений решил запереться на кухне, только чтобы не объяснять людям, что у него нормальное имя. — Так. А где он? А, наверное, бухло делает. — Но и на кухне кто-то был. Там стоял какой-то высоченный (даже выше Арсения) парень в розовой толстовке, который действительно что-то мешал в кастрюле. Лицо у него какое-то знакомое. Русые волосы. Большие зелёные глаза. Родинка на носу. Куча колец на пальцах. На запястьях браслеты. Да не, быть не может. — А это Шаст. Он вообще Антон, но у него фамилия Шастун, поэтому Шаст. «Шаст» в ответ только неловко улыбается. Глаза пытается спрятать. Неужели реально знакомы? Фамилия не такая уж частая. Но тогда получается... Транс? Охуеть. — Да мы знакомы. — Арсений надеется, что голос не дал петуха. — За одной партой в школе сидели. — О! Ну тогда пообщайтесь тут, а то утомил ты меня, Алексий. Шаст, бухло готово? Тот... (Та? Наверное, лучше всё-таки тот.) Тот как-то угукает и отдаёт ему кастрюлю с... чем-то. — Алексий, значит? — как-то нервно усмехается Антон (Антон же?) после того, как парень уходит. Охереть у него голос низкий. — Да не, он просто... — Да я понял. Не обращай внимание. С ним такое бывает. Ну я это, пойду. Спасибо, что не сказал ничего. Развлекайся тут. — Чего он заторопился? — Не буду портить тебе вечер. — Стой, э-э-э... Антон, да? Ты куда? Давай пообщаемся. Мы ж чёрт знает сколько не виделись. А? Останься. — Тебе... правда не противно? — Арсению кажется, он сейчас заплачет. — С чего бы? Мне, вообще-то, интересно, где ты пропадал всё это время. — Или сейчас. — Хорошо... — Антон пару раз глубоко вдыхает и достаёт из холодильника пару бутылок. — Поговорим. Под пиво разговор завязывается легче. Хоть Арсений и задаёт иногда довольно странные вопросы: — Слушай, а почему Антон? Почему не тот же Алексей? Лёша, Лиза — похожие имена. — Так я и хотел что-нибудь вообще не похожее на Лизу. Когда у мамы спросил, она сказала, что если б я родился мальчиком, меня б назвали Антоном. Мне понравилось. Коротко, звучно. — То есть, твоя мама не против? — Насколько Арсений помнил, она была обычной женщиной, смотревшей вечером новости и не интересовавшейся... ничем таким. — Да я сам удивился. А она поддержала, вопрос начала изучать. — Везёт. — Арсений грустно улыбается. — А мои вот — погнали меня в экономический, чтоб профессия нормальная была. А я, может, актёром хочу быть. — Совсем не изменились, да? Помнишь, свою кучу репетиторов? — у Антона даже голос немного теплеет. — Точно, — Арсений усмехается. — "Я ждала у двери щелых двашать минут, где вы были?" — Как же сложно пародировать тех, кого толком и не помнишь! Но Антон чуть ли не задыхается от смеха: — Бедная... боже... бедная Елена Петровна! Она так кричала всегда! Точно. По идее, Арсений должен был прийти домой в два, а в три - открыть дверь старушке-репетитору, но иногда он забывал о занятии и шёл гулять с... Лизой. Тогда — с Лизой. — Ты даже помнишь её имя? — Арсений поверить не может. Шесть лет же прошло, если не больше. — Такое не забудешь! Новые ощущения... — Ой точно, у тебя из проблем только то, что юбка грязная, значит в сарафане идти надо, а его застегивать сложно. — Вот не умеет Арсений вовремя затыкаться. Антон же теперь парень! — Извини... Я не хотел. — Что не хотел? — Но Антон улыбается. — Напоминать о том, что теперь мне можно ходить в юбках только на сцене КВН-а? Нет, мне конечно грустно, но не вини себя — я... я справлюсь. — И вытирает невидимую слезу. — Ты скучаешь по юбкам? — Арсений не понимает. Разве не в этом смысл... этого всего? — Ну сейчас да. Они удобные, красивые, проветривается всё... Да спрашивай уже! Неужели Арсений настолько легко читается? — А зачем тогда пол менять? Нет, я не против, просто понять пытаюсь. У нас же 21 век. Можно быть девочкой, носить юбки и быть... Что там парни обычно делают? Я к тому, что можно быть собой и без операций. Я, например, ногти крашу — и ничего. — Не, там прикол в другом. — Что Антон очень терпеливый, он тоже понимает. — Я, блин, как носил розовый, так и буду, и похер, что мне скажут. Проблема же не в том, что люди считают неправильным, что у тебя... не знаю, волосы короткие, а в твоей голове. Вот тебе... Тебе же комфортно осознавать, что ты парень, что у тебя член, или когда кто-то говорит тебе «молодой человек». — Арсений кивает. — Значит, всё ок. Мне вот было некомфортно. — Ну не знаю... Многим не нравится их внешность. О! Девушки постоянно жалуются на месячные. В любой женский паблик зайди — обязательно что-нибудь будет. И в чём разница? — Так. Как тебе объяснить? Ну вот есть мысли типа «я ненавижу эту боль и то, что крови слишком много и она постоянно протекает», а есть типа «мне отвратителен сам факт того, что из меня что-то течёт, даже если это без особых неудобств». Понимаешь? В итоге до Арсения что-то доходит. В том числе и то, что с Антоном неплохо было бы встретиться ещё раз. А потом ещё раз. И ещё. В конце концов, он перестаёт обманывать себя и зовёт его уже на полноценное свидание. Так их отношения и начинаются. Антон — хороший парень. Хотя какое «хороший»? Он невероятный. Он ярко улыбается и звонко смеётся. У него потрясающе живая мимика, из-за чего он словно оживший мультик. Он немного неуклюжий и неловкий из-за своего роста. И невероятно тактильный. Он потрясающий рассказчик, который может увлечь кого угодно чем угодно. Даже Арсения футболом. И при этом он всегда готов сам выслушать и поддержать. В него невозможно не влюбиться. Конечно, Антон не идеален. Он редко высказывает своё мнение, чтоб не портить отношения с людьми. Он импульсивен. Он часто не задумывается о последствиях своих поступков. Но у кого нет недостатков? А ещё Антон носит утяжку и колет тестостерон. И уже на это Арсению абсолютно плевать. Главное, чтоб самому Антону было комфортно. А он поможет накопить денег на операцию. Нет, конечно, Арсению не плевать на такой важный аспект, но если б его не было, в их отношениях ничего бы не изменилось. Нет, стоп. Изменилось бы. Но не сильно. Например, секс.***
— Ты уверен, что хочешь этого? Можем продолжить, как раньше. Я не против, правда. — Антон, всё в порядке. Я просто хочу, чтобы и ты получил удовольствие. Не только я. В этом же смысл. Ты не хочешь? Или в чём проблема? Скажи. — Да не, я хочу тебя, Арс, правда. Я просто...— он разводит руками в воздухе, подбирая правильные слова. — А вдруг тебе не понравится? — Неужели ты считаешь, что я брошу тебя из-за этого? Антон, я люблю тебя. Не то, что у тебя в штанах. — Ладно. Но я... Я всё равно не знаю, что получится. Это ж... Я ж раньше никогда ничего такого не делал. — Я понимаю. И постараюсь быть осторожным. А если тебе что-то не понравится — ты говори. Я остановлюсь. Правда. Ты никак меня не обидишь. — Хорошо, Арс. Попробую. И это... Я тебя тоже. — Иди сюда. Целоваться с Антоном приятно. У него мягкие губы и широкий язык. Он инициативный, но не пытается залезть в глотку. Арсению хочется большего. Хочется прикоснуться к голой коже, увидеть, как напрягаются мышцы. Хочется вылизать каждый доступный сантиметр. — Можно снять с тебя футболку? — Да... Давай. — Антон дрожит, но говорит уверенно. Это радует. Под футболкой надета утяжка — топ, похожий на спортивный лифчик с 8 крючками, но абсолютно плоский. (— Как выглядит, хоть? — Ну там и так ашка была, а от уколов ещё уменьшилась... и обвисла, так что вообще...) Живот твёрдый, покрытый небольшим пушком. Сбоку виднеется пара родинок. Вроде, ничего особенного, но такое доверие поражает. Антон же ни перед кем больше не раздевался. А сейчас... — Ты там чего завис? — Антон нервничает и пытается закрыться руками, но Арсений берёт его ладони и опускает на простыню. — Ты прекрасен, — даже шепчет от интимности момента. Он возвращается к животу. Пару раз проводит по нему носом, вдыхая запах пота. Принимается вылизывать кожу, в какой-то момент начиная поскрёбывать зубами, отчего Антон смеётся в голос. Хорошо. Значит, расслабился. — Можно снять штаны? — тоже шёпотом, на ухо. — Да. С трусами давай. Чтоб сразу. — Антон даже глаза закрывает от страха. Арсений не спешит. Он оглаживает руки, немного сжимая мышцы, ныряет носом в шею, ещё раз целует живот и только потом поддевает пальцами треники с боксёрами. Антон приподнимает таз, чтобы всё снять, и раздвигает ноги, сгибая их. Лицо закрывает ладонями и весь замирает. Застывает, как будто. Арсений смотрит вниз и... не видит ничего страшного. Про клитор в пять сантиметров и с эрекцией он уже читал. А в остальном, ну промежность и промежность. Волосы подстрижены. Дальше он пытается не смотреть — Антон и так весь на нервах. — Эй. Мне всё нравится, — Арсений говорит как можно ласковее, чтобы не спугнуть и успокаивающе гладит бёдра. — П-правда? — Антон удивлён, даже руки от лица отнимает. — Ну конечно. В своих силах Арсений уверен меньше — в минете (надо бы сказать Антону, что здесь получается именно он) он никогда не был мастером. Так, максимум синий пояс. С другой стороны, здесь же и не требуется навыков глубокой глотки. Так что он лижет головку, а когда Антон вплетает пальцы в его волосы, проходится губами по всей длине. Кожа упругая, влажная и очень нежная. Арсений боится даже касаться её пальцами, поэтому руками мнёт бёдра. Внезапно он слышит всхлип и прерывается посмотреть, в чём дело. — Н-не останавливайся. — Антон снова всхлипывает и тянет его обратно. Это придаёт Арсению уверенности, и он аккуратно, чтоб, не дай бог, не задеть ничего зубами, насаживается глубже. Головка упирается в нёбо, а нос щекочут лобковые волосы, и сглатывать практически невозможно, но Арсений старается. Он двигает головой, пытаясь использовать язык. Антон что-то бормочет, иногда постанывает и в какой-то момент с воем сдавливает Арсению голову бёдрами, вцепляясь в волосы. Кончает. Самому Арсению хватает буквально пары десятков толчков в собственный кулак. Когда он поднимает голову с бедра Антона, тот всё ещё лежит неподвижно. И только спустя пару минут, когда Арсений уже лёг повыше, выдавливает недовольное: — Вот чего ты раньше не предлагал? Конечно, они оба смеются.***
— Ну вот ГМО... — Что ГМО? — Арсению категорически не нравится интонация Антона. Что он такой задумчивый? — Ну вот помнишь, твоя мама говорила, что это против природы и всё такое? Арсений встречается с удивительным человеком, который может загнаться в кондитерском отделе Пятёрочки. Причём, при выборе торта на Новый год. Хотя это первый совместный Новый год с родственниками и оливье. Может, это с самим Арсением что-то не так, раз он не волнуется? — И что? Я вот считаю, что ГМО полезно. И ел бы его с радостью. Слышал о рисе, который зрение восстанавливал? — Слышал, что поля с ним сожгли. А ещё что крысы бесплодными становились. — Такое тем более. Внуков никто требовать не будет. Хотя, к сожалению, это исследование каким-то левым было. А зачем мне что-то левое, если можно выбрать что-то правое? — И как ты определяешь, что есть левое, а что есть правое? — Серьёзно? Может, Арсений уже достаточно взрослый, чтобы самому выбирать? — Ну есть же научные критерии, двойное слепое что-то там... Или ты хочешь, чтобы я пересказал какой-нибудь скучный голливудский монолог типа «Следуй за сердцем»? — Антона эти слова успокаивают. Вроде. — Двойное слепое что-то там есть, а поля все равно сжигают. — А, нет. Успокаивают всё-таки не до конца. — Ну невежественные люди везде есть. Не будем тогда ничего нового придумывать. Кому-то же может не понравиться. — Вот сейчас всё хорошо. Если судить по мимике. — Кстати, если не хочешь, чтоб и тебя сожгли, положи на место Птичье молоко. Папа его не переносит. Даже несмотря на отсутствие ГМО. — Да? — Улыбается. — Да. Ему вообще коньяк больше по душе.***
Когда-нибудь потом Антону сделают все операции, и он больше не будет ненавидеть своё тело. Когда-нибудь он трахнет Арсения собственным членом, а не страпоном, и чуть не заплачет от счастья. Хотя, скорее всего, заплачет. Когда-нибудь они поедут в тур по Европе и спонтанно распишутся в небольшом городке. А может быть, они и поедут ради этого, и устроят красивую церемонию со смокингами и лепестками роз. Или в стиле Гарри Поттера. А может, они сначала переедут и только потом поженятся (и будут долго спорить, кто же из них жена). Арсений не знает. Он вообще многого не знает. Не знает, кто с кем воевал в Столетней войне. Не знает архитектора Зимнего Дворца. Не знает даже, кто сказал, что краткость — сестра таланта. Но зато он точно знает, что у него лучший парень на свете.