Приторная сладость

Алые очи вновь обжигают кислотно-розовые оттенки. Такая привычная, приятная комната, в которой, со временем, несмотря на предостережения касательно хозяйки — довольно уютно. Ощущение, будто здесь не поджидает опасность, пусть и книжки с библиотеки настоятельно рекомендуют не связываться с самым мощным и непобедимым монстром. Нечто, с которым не сравнится даже Соу, черты лица которого впечатались в подсознание с самой первой встречи, когда довелось очнуться среди остальных несчастных, проваливших первое испытание. Голос вызывал неописуемую тревогу, вне зависимости от того, что мужчина глаголит: то-ли делает одолжение, в виде подсказок и своеобразной помощи, которая ему не менее выгодна, то-ли гнетёт, стараясь избавиться от любых пут, связывающих игроков и образующих команду. Запудрить мозги наивным куклам, которыми движет лишь желание жить. Слишком больно лишаться такой возможности дважды, и наверняка, остальным этого не понять. Не понять, каково наблюдать за своей растерянностью, переносясь прямиком в тот злосчастный день сквозь временное пространство и экран. Миг. И тошнотворная каша из мозгов марает стены, а тело, словно тряпичной куклы, валится на пол, без шансов подняться самостоятельно вновь. Не смотря на то, что пекарь поддерживала, даже восхищалась свободной позицией Кью-Таро и излюбленной для всех Сары, касательно взаимоотношений между собой — за ней грех. Не какая-либо мелочь, а подобное, что заставляет моментально теряться, когда слово «союзники» доходит до ушных раковин. Никогда не заикнётся о том, когда именно, в первый раз, изумрудные глазницы изучили её вдоль и поперёк. Будто выпотрошили гнилую и лицемерную душу, не способную реабилитироваться после своего непростительного поступка в сторону Бургерберга. Не признается, к тому же, когда в последний раз посетила сессионный зал, ведь наверняка это вызовет уйму лишних, неприятных вопросов, уйти от которых станет проблематично. — Приветики! — уже доведя до автоматизма движения, грациозно помахивая бёдрами в такт шагов, горчичные каблуки неспеша ступают в сторону постели. В ноздри ударяет сладковатый аромат выпечки, вперемешку, предположительно, с корицей. Слишком знакомый для человека, профессия которого целиком и полностью связан с мучным. Внимание заостряется на блюдце, где как раз таки и поджидает печенье, — ты ведь сама пекла, верно? — пальцы бережно сжимают одно из них, поднося к устам, что моментально обхватывают с краю и отламывают небольшой кусочек. — Да-да. Не думаю, что я очень хороша в готовке, но насколько знаю, тебе нравится сладкое, поэтому предпочла хотя бы попробовать, — губы искривляются в улыбке, при виде того, как её старания заинтересовали приятельницу. С каждым днём, вся известная информация о, так грубо и неоправданно названном, «монстре», кажутся всё более абсурдными. Конечно, была вероятность, что эта оболочка, столь полюбившаяся девице — фальшивка, но она не готова принять её. Не готова даже рассматривать сей вариант. Мейпл приняла и поддержала, когда отчаянная Май, с трудом сдерживающая соль, пока ком в горле душил и мучал – явилась средь ночи. Успокоила, даже когда все остальные отвернулись, наплевав на то, что у всех манекенов были абсолютно идентичные цели — погуби партнёра, либо пожнёшь плоды милосердия сам, — как тебе? — Довольно вкусно, — признаться честно, была уйма недочётов, в том числе и чрезмерная чёрствость, а что касается подсластилетей, всё как раз таки худо, зато пряность перебивала вкус самого изделия. Озвучивать это было бы крайне грубо и некультурно, особенно учитывая чувствительность юной особы. Наверняка, даже малейшая критика бы расстроила, да и к тому же, Тсуруги элементарно не привыкла разбрасываться советами, если, конечно, не потребуют конкретики, — если хочешь, мы могли бы попробовать испечь что-нибудь вдвоём. Без длительных, муторных раздумий дама активно кивает. Так по-детски и умилительно, что в ответ ловит тихое хихиканье сквозь девичью ладонь, робко скрывающую источник. — Тебе, как всегда, чай с ромашкой заварить? — вопрос, обычно, был риторическим. Требовал лишь подтверждения, ради приличия, но не в этот раз. Вместо согласия последовал толчок, который заставил вновь продавить весом мягкий матрас. — Погоди. — в миг мышцы на лице расслабляются, меняя эмоцию на заметное напряжение. Мейпл замирает, ожидая дальнейших действий без каких-либо претензий или расспросов, — ты такая милашка, что, кажется, очень нравишься мне, — мёртвая тишина. Лёгкий румянец покрывает обычно бледные щёки. Всё словно замерло в тот самый момент, когда последнее слово соскользнуло с языка. Даже толком необдуманные, ведь признание не планировалось, и это неправильно. Хочется в компании хотя бы одной персоны чувствовать себя искренней, не погрязшей в путы лжи и эгоизма. Быть максимально откровенной, не утаивая даже чрезмерно личное, способное раз и навсегда разорвать недолгую дружбу. — Ой, — такое нелепое и неловкое вырывается, выдавая всё удивление. Даже не понимает как реагировать, что сама думает на этот счёт, да и разве это правильно? По логике вещей, обязана без промедления отвергнуть её, выставив за дверь. Так требуют. Но что-то удерживает, заставляет прокручивать фразу снова и снова. Странные ощущение. Тепло разливается по всему телу, а лёгкое волнение будоражит, прямо как тогда, при виде Мидори… А ведь довольно удивительно, что парень ни разу не посещал мысли в последнее время, в отличии от славной-славной Май, заметки о которой в личном дневнике пополнялись ежедневно, — думаю, ты мне тоже, — мягкие уста невесомо прижимаются к скуле, оставляя на чистой, молочной коже каралловый след от вишнёвого блеска. Смущается лишь пуще. Шаткий союз, реализация которого даже мысленно не укладывается. Если верить мастеру этажа, после главной игры, их вновь будут разделять стены и этажи, преодолеть которые гораздо сложнее, чем кажется. Нюансы сейчас кажутся сущими мелочами: Мейпл готова на всё, лишь бы сия леди выиграла, а Май — лишь бы сорвать с неё девственный поцелуй. Жалобный скрип проносится, несмотря на попытки отворить дверь максимально тихо и аккуратно, не привлекая лишнего внимание. — Почему ты так поздно вернулась? Я, честно говоря, волновалась, — вздрагивает. Всё-таки не спит, но даже на такие случаи уже созрело заранее продуманное оправдание, — предупреждай меня хотя бы, пожалуйста, — прежде чем ступить на ковёр, девица избавляется от обуви чуть-ли не у порога, высвобождая уставшие гладкие ступни. Бубнёж из-под простыней, в которых по самую макушку укутала себя Чидоин — даже смешил. — Прости пожалуйста, я в библиотеке задержалась, но честно, такого больше не повторится, — щебечет сладкую ложь, словно пташка на суку́ в раннюю осень. Это даже к лучшему. Определённо, возлюбленная не захотела бы знать горькую правду с отдалённым привкусом серы и плесени, — а теперь, сладеньких снов, моя мисс Сара, — платье, ещё мгновение назад обтягивающее пышные формы, отправляется висеть на спинке стула. Самоё сокровенное скрывают теперь лишь полупрозрачные белоснежные кружева. Девушка укладывается поблизости, забираясь под одеяло к сожительнице. Ледяные руки обвивают тонкую женскую талию. Когда даже Сара осудила её — бабочки сменились тошнотой.