Реванш

      Никита знает, что Денис никогда не упустит возможности его подколоть, но неизменные изречения в его сторону почему-то не выводят его из себя, почему-то даже поднимают настроение. Денис балансирует на грани добрых шуток и открытого буллинга, ему это с легкостью удается. Никита, правда, пока не понимает, как. Денис коверкает его фамилию, шутит про мать и не чувствует ни капли стыда за свои выходки, лишь порой улыбается чуть шире и резво пожимает Никите руку в примирительном жесте.       С первого взгляда может показаться, что их взаимоотношения – это скорее вражда, чем дружба, но только локальные шутки отличают лучших друзей от обычных, верно? Им нравится слушать рэп, они пытаются его писать.       Одиннадцатиклассники, которым следует думать только об экзаменах, остаются после школы на лавочке небольшой компанией, фристайлят, плетут рифмы из воздуха. Начерта им экзамены, если в них нет ни капли жизни, ни капли молодости и уходящей в никуда юности, которую никому еще не удавалось остановить?       Невинные забавы с рифмами и панчами медленно перетекают в некое подобие рэп-баттла, а потом парни входят во вкус. Они собираются на заброшенной стройке, где всюду грязь, разбросанный мусор, и потолок пугает своей хрупкостью, будто вот-вот намерен обвалиться. Никита украдкой наблюдает, как на лице Дениса пляшут тени, изредка гонимые светом, сочащимся из дырок в потолке. Остальные располагаются по кругу, оставляя противникам немного пространства посередине. Все смеются, перешептываются, ожидая зрелищ, - в этом баттле оппоненты пришли подготовленные, они не станут импровизировать. Это больше созвучно слову «качество».       В шестидесятых годах кто-то дал бы этой компании романтичное название «Общество мертвых поэтов», однако в суровом двадцать первом веке «обществу» суждено было преобразиться в «Притон слишком живых рэперов».       Денис самодовольно выдыхает клубы белого дыма, готовясь к раунду. Никита знает, что его оппонент хорошо готовился, ведь они договаривались о баттле заранее. Денис начинает читать уверенно, громко, насмешливо, красуясь своими панчами, ожидая от Никиты кивка одобрения и – о боже! – получая его. Публика то и дело взрывается смехом, свистит, аплодирует, подбадривает Дениса, а под конец… отдает ему свои голоса. Никита собирается с мыслями, читает, пародируя то Эминема, то Оксимирона. Его поддерживают, просят не останавливаться, не сдуваться, не отступать.       «Громче!» — звенит в ушах. — «Ты на ебаной стройке, тебя никто не услышит кроме нас и пиздюков, которые тут бегают!»       Но хорошо подготовленный, выученный текст плывет перед глазами, Денис сверлит Никиту испытующим взглядом, не содержащим в себе ни доли победного тщеславия, а лишь искреннее переживание за своего друга. Никиту это бесит, он замолкает и снисходительно уступает победу своему другу.       — В среду здесь же, — громко заявляет Никита не столько публике, сколько Денису. — Я намерен взять реванш.       Денис пожимает плечами, с его уст не сходит добродушная улыбка, но Никита не намерен проигрывать. Жар азарта разгорается где-то у него в груди, не желая отступать перед возможностью победить Дениса, чтобы прояснить для них обоих и для всех в том числе: он читает не хуже.       Никита пишет вечерами текст, вспоминая все подробности жизни Дениса, чтобы больнее уколоть, чтобы приправить текст щипоткой высокосортного стеба, чего-нибудь более оригинального, чем шутки про мать. После проигрыша Никита чувствует, как его сердце заполняет непонятная ненависть, которую он готов использовать как ресурс для творчества.       Ненависть питает его строки, он пишет без остановки, не особо вчитываясь и не возвращаясь к началу всю ночь, и только на утро осознает, что его текст больше походит на эталон есенинской лирики. Никита судорожно пробегает взглядом написанные им же строки, не веря, что их создал именно он. Он шумно выдыхает, нажимает «удалить», чтобы эти стихи исчезли не только из его телефона, но и из его жизни.       Один вопрос его донимает. Один единственный. Когда он успел?       Он все так же здоровается с Денисом за руку в школе, быть может, чуть дольше задерживая взгляд на его кофейных глазах, так же болтает с ним на перемене, только смотрит на него украдкой, когда тот не видит. И смотрит дольше, чем следует.       Это бесит, выводит из себя. Никита злится, не до конца понимая, что злится не на Дениса, а на себя и на этот глупый рэп, неизменно перерастающий в нечто неправильное. Он переписывает одни и те же строчки снова и снова, стараясь не думать ни о кофейных глазах, ни о доброй улыбке, ни о чем, что есть положительного в его друге.       Он прыгает из крайности в крайность, пальцы бегают по клавиатуре, снабжая текст наиболее дерзкими и циничными подробностями, отвергая всякую чувственность. Никто ничего не заподозрит. Никто и ничего…       И вновь они стоят друг напротив друга. Денис в красочных подробностях описывает под бит, как он «проводил время» с матерью Никиты, Никита качает головой, зная одно: за Дениса сегодня если и будут голосовать, то только из жалости.       Настает его очередь, и он не скупится на оскорбления, не скупится на резкость своих строк и кричит. Он кричит неистово, так, чтобы все, не только пиздюки, но и прохожие слышали, что он думает о Денисе. Его голос гармонично сочетается с битом, публика ликует, покачивая головами в такт, что прибавляет Никите уверенности.       Он приближается к Денису, дразня его, поливая его с ног до головы матерной бранью. Никита стоит прямо напротив Дениса, курящего свою неизменную электронку. Дым поднимается к потолку, растворяясь в воздухе. На Денисе его черная шапка, Денис улыбается Никите в лицо, кивает, будто специально мотивируя его продолжать, а Никита делает еще они шаг вперед, так что их лица находятся всего в нескольких сантиметрах друг от друга.       Никита почему-то ненавидит Дениса. Ненавидит его за то, что он не злится, не обижается, а продолжает слушать. Внимательно, одобряюще кивая.       Никита смотрит Денису прямо в глаза, продолжая читать. Денис пялится на него, не моргая. На его губах – та же неизменная улыбка. Он выдыхает через рот белый дым с запахом лесных ягод. На мгновение Никите кажется, что он ослеп в этом тумане. В следующую секунду его нагло затыкают чужие губы, не давая ему дочитать до конца. Чья-то рука властно ложится на его затылок, намереваясь углубить поцелуй, и Никита не сопротивляется. Он больше не чувствует ненависти к Денису, все стало на свои места.       Публика молчит, охваченная шоком. Среди этой тишины Денис медленно отстраняется и смотрит на Никиту поразительно ласковым взглядом.       — Если ты кого-то и хотел выебать, то точно не мою мать, — констатирует Никита, чувствуя, как у него трясутся руки.       Он отводит взгляд, чтобы не смотреть на Дениса, краснеет, пытается найти спасение в обомлевшей публике, и говорит чуть громче:       — Раунд!