Равноденствие

***

«Все счастливые семьи похожи друг на друга». Толстой, возможно, и сказал это, но прямо сейчас Джон уже не так в этом уверен. Он счастлив, что они с Шерлоком вместе. Он любит Шерлока и знает, что тот любит его. Однако любовь не так проста. Недели, прошедшие с тех пор, как они с Рози переехали к Шерлоку, доказали это. Может быть, на самом деле они и не семья, хотя Шерлок, похоже, так и думает. Они с Джоном никогда бы не использовали это слово, чтобы описать, кем они были много лет назад, когда стали жить вместе в качестве соседей по квартире. Если и существовало слово, обозначающее дни беспорядочной домашней жизни и ночи охоты на преступников, то это была не семья. Но Джон помнит, как был счастлив тогда. Теперь они похожи на пародию на семью. Двое мужчин и одиннадцатилетняя девочка: Джон пытается заставить Рози чувствовать себя нормально, та уже проявляет признаки угрюмого подросткового возраста, а Шерлок − сам по себе, рассеянный, эксцентричный и вряд ли станет ответственным взрослым в ближайшее время, несмотря на то, что ему исполнилось в январе сорок девять лет. Джон удивляется. Его «О боже, да», когда Шерлок притянул его ближе и попросил вернуться домой, было честным, от самого сердца. Он был одинок и устал от попыток склеить жизнь для Рози и для себя. Большую часть дней он просыпался с мыслью: «Неужели это всё? Неужели это остаток моей жизни?» Он скучал по Шерлоку. «Вернись ко мне». Он не мог сказать ничего, кроме «О боже, да». «Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Они с Мэри были несчастливы, но он не любит зацикливаться на этом. Когда они встретились, он горевал и цеплялся за возможность того, что может быть счастлив с ней, но никогда не признавал своих настоящих чувств, никогда не присматривался внимательнее к женщине, появившейся как раз тогда, когда он думал, что не сможет продолжать. Было слишком поздно, когда он решил, что всё понял неправильно. Он причинил боль Шерлоку, тому самому человеку, которого должен был любить, и остался с человеком, который чуть не убил его. После того, как Шерлока выписали из больницы, Джон наблюдал за ним, ожидая знака, которого так и не последовало. У него должен был родиться ребёнок. Что бы ни сделала Мэри, у него были обязательства перед своим ребёнком, которые перевешивали всё. Шерлок велел ему вернуться к Мэри, велел простить её. Даже когда Джон намекнул, что не уверен, что сможет вернуться к ней, Шерлок сказал: «Ты выбрал её». Теперь он выбрал Шерлока. Он вернулся домой, посвятив себя тому, чтобы сделать их троих семьёй. Это оказалось труднее, чем он себе представлял. Вчера они поссорились из-за какой-то глупости. Ничего необычного; они всегда ссорились из-за пустяков. Однако сейчас он чувствовал себя по-другому. Зловеще, как начало перемен. Это беспокоит его. В ту ночь, когда они стояли на мосту и целовались, он знал, что это всё изменит, но он был уверен, что его сердце укажет путь. Это никогда не было бы легко, но... ну, это было нелегко. И что-то изменилось. Он не уверен, что это значит. Может быть, это потому, что прошлой ночью он спал один. После ссоры Шерлок не ложился спать, работая над чем-то, и спал на диване, когда Джон готовил завтрак для Рози. Даже не пожелав доброго утра, он встал и направился прямо в спальню, закрыв за собой дверь. Это что-то новенькое − вот так жить вместе. Спать в одной постели, быть больше, чем соседями по квартире. Партнёры. Любовники. Он счастлив, счастливее, чем когда-либо за последние годы. Но каждое утро − это новый вид хаоса. А иногда и по вечерам тоже. В то время как Шерлок более внимательно относится к кухонной зоне, особенно после того, как они превратили старую комнату Джона в лабораторию, даже провели водопровод и установили небольшой холодильник для вещей, которые не должны смешиваться с курицей, которую Джон планирует приготовить сегодня вечером. Нет, не сегодня. Джон согласился работать в клинике в тот же день до шести. Это снова должна была быть еда навынос. Шерлок редко готовит, а Джон готовит всего один или два вечера в неделю. Слишком часто это еда навынос. Он знает, что это вредно для здоровья, но он чувствует себя напряжённым, слишком мало терпения, слишком мало энергии, слишком много дел. Шерлок время от времени упоминает о своём блоге. − Тебе следует снова начать описывать дела. − Ты ненавидел мой блог, − отвечает он. О чём он на самом деле думает, так это о том, когда у него когда-нибудь будет на это время. Когда-то он мечтал опубликовать свои рассказы в виде сборника, но потом Шерлок ушёл, и писать стало не о чем. Когда он вернулся, ситуация была напряжённой. Ему не нравится думать о тех днях. − Возможно, я ошибался на этот счёт, − говорит Шерлок. − В любом случае, тебе это нравилось. Он помогает Шерлоку во время расследований, когда может, и думает об этом, но слова не приходят. Он выходит из автобуса в нескольких минутах ходьбы от своей операционной и идёт пешком. Видит Бог, ему нужно делать упражнения. В последние дни у него всё чаще болит голова, а вчера у него пошла кровь из носа. Он знает, что ему следует лучше питаться, поэтому старается сократить потребление печенья, пирогов и чипсов. В то же время он всегда уговаривает Шерлока поесть, и наличие этих продуктов рядом означает, что, возможно, Шерлок что-нибудь съест. Он не опасно худой, но всё равно переходит все границы, слишком часто работая буквально на пустом бензобаке. Они уже не так молоды, как раньше. Каждый день − напоминание об этом. Он входит в двери операционной как раз в тот момент, когда часы бьют девять. Удивительно, но для него не было большим шагом признать, что он гей. Та ночь на мосту, недели, предшествовавшие тому моменту, когда Шерлок сказал: «Вернись ко мне» − он только знал, что что-то внутри него, что было сломано, начало заживать, и он не хотел позволить себе сломаться снова. Если бы он перестал думать об этом за те годы, что они не разговаривали, он мог бы понять, что «Я скучаю по нему» на самом деле означало «Я люблю его». Магнетическое притяжение, которое он всегда испытывал к Шерлоку, было силой большей, чем секс. Не имело значения, что он никогда раньше не целовался с мужчиной, что он не хотел секса с другим мужчиной. Он не думал о том, что встречался только с женщинами, что всегда думал, что когда-нибудь женится и заведёт детей, как все остальные. Он знал только, что Шерлок был самым важным человеком в его жизни, и он не мог потерять его снова. Может быть, он и не гей. Это не имеет значения. Ему посчастливилось найти человека, с которым он хочет провести свою жизнь. Если бы он был внимателен, когда целовался с Шерлоком на том мосту, он мог бы услышать, как «Ватсон-Три-Континента» прошептал «Прощай». Но повседневная жизнь − это не грандиозный роман. И именно мелочи становятся зернистостью на линзе, ложкой дёгтя в бочке мёда. В полдень он звонит Шерлоку, чтобы напомнить ему, что тот должен забрать Рози после её урока игры на фортепиано. Она пойдёт пешком к дому своей учительницы после школы, но это слишком далеко, чтобы вернуться на Бейкер-стрит, когда она закончит. В одиннадцать лет она способна справиться с большей частью хаоса, но Джон не хочет, чтобы ей приходилось это делать. В её возрасте он ездил на автобусах и работал после школы, но он слишком быстро повзрослел. Слишком большая ответственность, недостаточно времени для мечтаний. Он не хочет этого для Рози; ей нужно быть ребёнком, пока она может. Это его работа − следить за тем, чтобы ей не приходилось брать на себя слишком много. Шерлок не отвечает; Джон оставляет сообщение. Он забыл взять что-нибудь на обед, поэтому выбегает и покупает бутерброд. К тому времени, как он мчится обратно в клинику, у него раскалывается голова и в боку колет. Сара останавливает его, когда он проходит мимо двери её кабинета. − Джон, ты в порядке? − Да, просто... − Тогда он чувствует это, кровь течёт у него из носа. Нахмурившись, она протягивает ему салфетку. − Ты раскраснелся. Подойди и сядь. − Она жестом указывает ему на стул. − Ты ужасно выглядишь, Джон. Что происходит? Он издаёт тихий смешок. − Просто обычный хаос. Есть расписание Рози, которому нужно следовать, а ещё есть Шерлок, который большую часть дней занимается расследованиями. Никогда не знаешь, когда я его увижу. А я... ну, я, наверное, в центре этой карусели. Он проверяет свой телефон; от Шерлока по-прежнему нет ни слова. Если он не получит от него вестей к тому времени, когда закончатся занятия в школе, Джону придётся что-то придумать, возможно, поменяться с кем-то своей поздней сменой. А ещё есть поездка, в которую отправляется её класс на следующей неделе − он ведь должен был что-то подписать? Сара берёт его запястье между пальцами и считает. − Немного головокружительно, я полагаю. Ты сказал, что теперь живёшь с Шерлоком? − Да. Мы... вместе. Это хорошо, но в то же время... непредсказуемо. Трудно... чтобы все придерживались расписания. Детям это нужно, ты же знаешь. − Он всё ещё тяжело дышит. Нехорошо. Может быть, ему стоит пойти в спортзал, но когда у него будет время пойти туда и позаниматься? Может быть, он мог бы начать ездить на работу на велосипеде... − Я бы хотела измерить твоё кровяное давление, Джон. − Слушай, я просто выбежал за едой и вернулся сюда, так что, естественно... − И ты всё ещё задыхаешься. А как насчёт кровотечения из носа? Это часто случалось? − Сейчас зима. Воздух такой сухой... − Головные боли? Он послушно закатывает рукав. − Я думаю, всё дело в напряжении. Сегодняшний день был довольно... неделю. Она надевает манжету и слушает. − 150 на 90. − Взгляд, который она бросает на него, ясен. − Оно слишком высокое, Джон. − Послушай, сейчас оно высокое, но скоро станет нормальным. Я проверю это ещё раз позже. − Он закатывает рукав обратно и застёгивает его. Он надеется, что Шерлок получил его сообщение. Самый быстрый способ напомнить ему о чём-то − это написать ему сообщение. Если он занят, то не отвечает на звонки, но всегда не забывает проверять наличие сообщений. Спор был глупым. Рози играет на пианино уже два года, и, похоже, ей это нравится. У миссис Хадсон есть пианино, хотя она редко играет, поэтому, когда они переехали к Шерлоку, это казалось идеальным − пока она не увлеклась скрипкой и не попросила её научить. Она брала уроки рисования и бросила это, и какое-то время, казалось, интересовалась балетом, и была неделя, когда она ходила и всё фотографировала старым фотоаппаратом, который они нашли в шкафу. Но теперь она решила стать музыкантом. Два дня назад Джон пришёл домой и обнаружил, что они с Шерлоком уже договорились пойти посмотреть на скрипки. − Шерлок, ты должен был спросить меня, − сказал он. − Это мой подарок ей, − ответил Шерлок. − Она хочет учиться, и лучше всего начинать в её возрасте. У неё явно есть музыкальный талант... − Нет, − сказал он. − Она не может просто всё время перескакивать с одного на другое. Она должна научиться держаться за вещи. Одну неделю она хочет быть фотографом, а на следующую бросает это занятие и думает, что станет ветеринаром. И ещё она просит собаку. Ей всего одиннадцать, и в её жизни достаточно событий. Шерлок ничего на это не ответил, и Джон почти забыл об этом до вчерашнего дня, когда Рози пришла домой и спросила, собираются ли они всё ещё покупать скрипку в выходные. Джон должен был быть тем, кто скажет ей «нет». Так было всегда, когда Мэри не было рядом, чтобы разделить бремя, но теперь, когда Шерлок здесь, он хотел бы, чтобы они могли работать в команде, а не постоянно сталкиваться с разными целями. После того, как Рози ворвалась в свою комнату и захлопнула дверь, Шерлок бросил на него извиняющийся взгляд. − Ей скучно играть на пианино, Джон, − сказал он. − Я действительно не пытался уговорить её играть на скрипке. Она спросила, а когда ребёнку интересно, я думаю... − А что ты знаешь о детях, кроме того, что сам был одним из них? − ответил он. − Я не хочу потакать каждой её прихоти. Как ей может быть скучно с тем, что она даже не освоила? Иногда ответ − «нет». Ей нужно научиться некоторой дисциплине. − А затем он произнёс фразу, которая вызвала тишину. − Ты тоже мог бы попробовать. Честно говоря, ты и сам иногда ведёшь себя как ребёнок. Он ещё не извинился, и, может быть, именно поэтому он чувствует себя так паршиво. Что он должен был делать? Он родитель-одиночка и делает всё, что в его силах. Ему бы хотелось иногда быть снисходительным, потому что, честно говоря, он устал. Он уже видит, каково это будет, когда она станет подростком. После того, как он осмотрел трёх пациентов одного за другим, у него появился перерыв. Обед вызывает у него изжогу, так что ему, вероятно, не нужна кружка кофе, которую он только что налил себе. Секретарша просовывает голову в его дверь. − На линии школа вашей дочери. Сказать им, что вы перезвоните? Он отвечает на звонок и сразу же выходит за дверь, направляясь в школу. Никакой чрезвычайной ситуации, просто бланк, который он забыл подписать, нужен был сегодня. Рози должна была попросить его подписать. По его просьбе они выводят её из класса. Кажется, она понимает, что он недоволен. − Я забыла, − говорит она. − Ты тоже кое-что забываешь. − Только не забудь свой урок игры на фортепиано. Шерлок заедет за тобой позже. − Он забудет, − говорит она. − Если бы ты дал мне телефон, я могла бы позвонить и напомнить ему. − Он не забудет. Я напомнил ему. Она кивает. − Если бы у меня был телефон, ты мог бы написать мне, чтобы сообщить, что он за мной заедет. Он вздыхает. − Я не дам тебе телефон. − Я не буду использовать его в классе, − говорит она. − Я буду очень ответственна. − Ответ по-прежнему отрицательный, Рози. Тебе не нужен телефон, и мы не будем спорить об этом. Ты слишком молода. − Когда мне исполнится двенадцать, я буду достаточно взрослой. − Зачем тебе нужен телефон? − Он есть у всех. Я могла бы использовать его, чтобы искать ответы на домашние задания... − Ты используешь для этого мой ноутбук. − Но он твой. Я хочу свой собственный... − Мы не будем спорить с этим сейчас, Рози. Мы поговорим сегодня вечером. − Он достаёт свой телефон, проверяет время. − Я должен вернуться к работе. − Прости, − говорит она. − Я должна была напомнить тебе подписать его вчера вечером. Если бы у меня был телефон, я могла бы сделать себе напоминание... − Рози. − Он на мгновение закрывает глаза, чувствуя, как кровь стучит в висках. − Мне нужно идти. − Он быстро целует её, радуясь, что не слишком стар для этого. − Увидимся вечером. Когда он входит в дверь операционной, Сара ищет его. − Я подумала, что мы могли бы снова проверить твоё кровяное давление, но я уже вижу, что оно не будет ниже. − Забыл подписать чёртов бланк, − говорит он. − Пришлось съездить в школу Рози и обратно, а теперь меня ждёт пациент. − Я заберу пациента. Ты садись. А ещё лучше, иди в кабинет и приляг на полчаса. Я приду за тобой. Он ложится на жёсткий диван и быстро засыпает. Когда Сара трясёт его за плечо, проходит уже пара часов. Она застёгивает на нём манжету и накачивает её, прежде чем он успевает запротестовать. − Сейчас, после обеда, оно должно упасть, но оно такое же высокое, как и раньше. − Она складывает руки на груди. − Сколько тебе лет, Джон? − Пятьдесят один. − Через неделю у него день рождения, ему исполнится пятьдесят два. Его собственный отец умер в сорок восемь лет. Инфаркт миокарда. − Когда ты в последний раз проходил полное обследование с анализом крови? − Э-м-м... я не могу точно вспомнить. Пару лет назад, я думаю. − Это ложь; он не проходил полного обследования с тех пор, как Мэри умерла, и это было − Боже, неужели уже десять лет? Ему неприятно это признавать, но он ужасно относится к такого рода вещам. Он рассуждает так, что обычно питается здоровой пищей, его вес в порядке, и он бы знал, если бы что-то было не так, потому что он врач. Но это нехорошо. Он водит Рози к педиатру, ворчит на Шерлока по поводу его привычек, но когда дело доходит до его собственного здоровья, он обманывает себя, думая, что с ним самим всё в порядке. Он вздыхает. − Я поговорю с Дианой, попрошу её назначить мне встречу. − Нет лучшего времени, чем сейчас. − Сара улыбается. − Смотровая комната №2 открыта. Он выходит на станции Бейкер-стрит, в его голове всё ещё пульсирует. В кармане у него есть несколько рецептов: статин для снижения уровня холестерина, мочегонное средство от высокого кровяного давления, а также бета-блокатор и ингибитор АПФ. То, чего он избегал, теперь ясно: он идёт по тому же пути, который привёл его отца к сердечному приступу, который убил его. Кровяное давление высокое, холестерин, скорее всего, тоже высокий, судя по семейному анамнезу. Его вес в порядке, но ему нужно больше физических упражнений. Он не может продолжать есть, как они делают большинство вечеров − в основном еду навынос и всё то, что миссис Хадсон печёт для них. Снеки. Слишком частые стаканы скотча. Сара велела ему завтра остаться дома, начать принимать лекарства и дать своему организму несколько дней на адаптацию. Но в хирургии не хватает персонала, один врач находится в отпуске по беременности и родам, а медсестра в отпуске. Оставаться дома будет напряжённо, думая о своих перегруженных коллегах. Он чувствует себя старым и ненавидит это. Его волосы поседели с тех пор, как ему исполнилось тридцать пять, а если его суставы стали немного жестче, чем были, когда он завербовался в армию, это просто нормально, не так ли? Эти небольшие боли, головные боли и одышка − нежеланные гости в его теле. Когда анализ крови будет готов через несколько дней, он уже знает, что тот покажет. Он стал как его отец. Хэмиш Ватсон был человеком, у которого могли быть мечты. Он женился молодым, потому что собирался стать отцом. Джон родился через пять лет после Гарри, и к тому времени он, должно быть, выглядел так, как Джон его помнил. Он ходил на работу, послушно оплачивал счета и спрашивал своих детей, чему они научились в школе, и проводил каждый вечер со стаканом виски, уставившись в телевизор. Мечты, какими бы они ни были, рухнули под тяжестью повседневной жизни. Он не всегда был таким. Джон знал это, не понимая, откуда он это знает. Его отец был пустым человеком, формой без наполнения. Разочарование опустошило его. Когда он умер, это было так, будто тот ждал этого. Он не был удивлён, не сопротивлялся этому. Когда Джону исполнилось сорок восемь, он подумал о своём отце и наконец понял. Он не хотел умирать, исполненный долга и опустошённый, с иссякшими надеждами и мечтами. Вот почему он почувствовал себя таким готовым, когда Шерлок сказал: «Вернись ко мне». Тихое отчаяние от потери Шерлока преследовало его днём и ночью, и он знал, что ему нужно что-то изменить. Может быть, ему не нужно было следовать зову сердца. Шерлок хотел, чтобы он вернулся, но, возможно, теперь он передумал, когда увидел, каково это − иметь ребенка и всё, что с этим связано. Шерлок скучает по нему во время расследований, но Джону тоже нужно работать. Дети стоят дорого, и то, что им нужно, не окупается само по себе. Как это вообще может сработать? Он поверг всю их жизнь в хаос, следуя своим собственным желаниям. Когда он приближается к 221Б, он видит, что Шерлок оставил свет включённым для него. Он скоро вернётся с Рози, так что, может быть, Джон сможет разобраться с ужином до их приезда. В холодильнике ничего нет, вспоминает он, значит, опять что-то вроде еды навынос. Он думает о своих новых диетических ограничениях и задаётся вопросом, не проще ли было бы просто съесть суп и бутерброды, но они делают это достаточно часто, чтобы все устали от этого. Он устал от этого. Он хочет лазанью, или Пад-Тай, или курицу с апельсинами. Яичные рулетики или тирамису. Пиво или стакан скотча. Он тащится вверх по лестнице и толкает дверь, открывая её. Шерлок что-то делает на ноутбуке Джона. У него стена увешана ужасными фотографиями, которые одиннадцатилетнему ребёнку, вероятно, не следует видеть, но Рози уже привыкла. − Ты вернулся. Рози наверху, в своей комнате? Шерлок поднимает голову, моргает. Снова моргает, хмурится. Затем его глаза расширяются. − О, Боже! Осознав, что произошло, Джон чувствует, что его голова вот-вот взорвётся. − Ты забыл? Разве ты не получил мои сообщения? − Да, я получил, − Шерлок лихорадочно оглядывается в поисках своих ботинок, пиджака, пальто. − У меня были некоторые новые доказательства по делу Льюиса... Куда я положил свои... Я просто... Джон, прости... − Она ребёнок, Шерлок. Одиннадцать лет. Ты не можешь просто забыть где-то ребёнка, как ты теряешь свои перчатки или телефон. Она зависит от нас, чтобы убедиться, что она в безопасности. − Его сердце колотится; на лбу выступает пот, даже в холодной комнате, где Шерлок забыл включить отопление. − Как ты можешь быть таким безответственным? Шерлок опускает голову. − Прости. Я сейчас найду её. Если бы ты дал ей телефон, она могла бы... Ну, у тебя есть номер телефона её учителя игры на фортепиано? Мы могли бы позвонить и сказать ей... Джон открывает свой телефон, находит номер и нажимает на соединение. Сейчас нет смысла злиться; ему нужно убедиться, что она в безопасности. Позже он оторвёт Шерлоку голову. − Миссис Сирс, это Джон Ватсон. Не могли бы вы передать Рози, что я буду там, как только... Что? Она ушла? Но она всегда брала трубку... Что она сказала? Звонок отключается, он дышит быстро, неглубоко, в ушах стучит. Он чувствует струйку крови на губе. − Джон, − начинает Шерлок. − Она сказала миссис Сирс, что должна была ехать домой поездом. Она никогда не ездила на поезде одна − как она должна... − Чувствуя слабость, он опускается на стул. − Ты дал ей карточку Oyster. На крайний случай, ты сказал. Она каждый день ездит на поезде с одним из нас. Мы убедились, что она понимает, как читать карту. Я уверен... − Ей одиннадцать! − орёт он. Прежде чем он успевает сказать ещё хоть слово, он, пошатываясь, направляется в туалет, где его снова и снова рвёт в унитаз. Когда его больше не тошнит, он ложится на кафельный пол, гадая, что с ним происходит. Шерлок стоит рядом с ним, беря его за запястье своими прохладными пальцами. − Тебе нужно успокоиться, Джон. Позволь мне разобраться с этим. Я знаю, на каком поезде она бы поехала, могу оценить, где она находится. − О, Боже, − стонет он, сворачиваясь калачиком на полу. Он чувствует себя так, словно кто-то вонзил нож ему в левое плечо и отрезает руку. Шерлок наливает стакан воды и заставляет его выпить. − Ты не здоров, Джон. Иди и ложись на диван. Позволь мне разобраться с этим. − Он поднимает Джона на ноги, с тревогой изучая его лицо. − Я вызываю скорую помощь. − Я не... − Но это есть. Он знает симптомы. Боль в плече, одышка, тошнота. Он слабо стонет. − О, Боже. Рози. Он лежит на диване; боль теперь сильная, будто его грудь раздавлена валуном. Шерлок разговаривает с оператором 999, даёт их адрес, объясняет симптомы. − Я думаю, у него сердечный приступ, − слышит Джон его слова. Затем он опускается на колени рядом с Джоном, держа в руке две таблетки. − Они сказали, что ты должен принять аспирин. Жуй таблетки, это быстрее попадёт тебе в кровь. Шерлок кладёт таблетки Джону в рот и смотрит, как он их жуёт. − Теперь тебе нужно лежать спокойно. Я попрошу миссис Хадсон подождать с тобой, пока я пойду поищу Рози. Когда прибудет команда, не говори им, что с тобой всё в порядке, что это пустяки или что тебе не нужно ехать в больницу. − Он бросает на Джона суровый взгляд. Джон ничего не может сделать, кроме как кивнуть. Шерлок с грохотом спускается по лестнице, колотит в дверь миссис Хадсон. Он слышит, как её голос повышается, встревоженный, и они вдвоём возвращаются. − О, Джон! − восклицает она, когда видит его. Он, должно быть, ужасно выглядит. Ему кажется, что он умирает. − Шерлок, − выдыхает он. − Прости. Шерлок надевает пальто. − Я вернусь. − Мне нужно сказать тебе... Он одаривает Джона мимолётной улыбкой. − Я знаю, Джон. Я понимаю. − Если я... − Этого не произойдёт. − Он опускается на колени рядом с Джоном, целует его в лоб. − Ты не умрёшь. − Откуда ты знаешь? − Ты слишком упрям, чтобы умереть, прежде чем закончишь ругать меня как следует. − Встав на ноги, он наматывает шарф на шею. − Если она ушла из дома своей учительницы сразу после урока, она должна быть... Хлопает входная дверь. Лёгкие, быстрые шаги по лестнице. − Я дома! − кричит Рози. Она бросает сумку на кухонный стол. − Движение было ужасным. Что за день! Мне нужно что-нибудь попить. Кто-нибудь додумался купить молока? − У кухонной двери она останавливается, поворачивается, чтобы посмотреть на них. − Что не так? Почему папа лежит? − Прости, Ватсон, − говорит Шерлок. − Я забыл, который час. Она пожимает плечами. − Всё в порядке. − Ты поехала на поезде? − спрашивает Джон. − Конечно. Ты дал мне карточку Oyster. И Шерлок показал мне, как читать карту. − Она хмуро смотрит на отца, подходит к нему. − Что не так? Они слышат сирену, доносящуюся с Бейкер-стрит. − Твой отец болен. Мы принимаем меры предосторожности и везём его в больницу для обследования. Она морщится, но её голос твёрд. − Я поеду с тобой. − Ты останешься со мной, милая, − говорит миссис Хадсон, заключая её в объятия. − Как только его осмотрят, Шерлок даст нам знать, когда можно будет прийти к нему. Парамедики дают ему тромболитическое средство. Врачи назначают больше лекарств. Его отвезли на томографию, сделали рентген грудной клетки и эхокардиограмму. Затем ангиограмма, которая показывает небольшую закупорку. Прежде чем его отвезут на ангиопластику, он берёт Шерлока за руку. − Прости, − говорит он. − Я был зол. − У тебя были на то веские причины. Я обещаю тебе, что ничего подобного больше никогда не повторится. − Нет, я не должен был навязываться тебе. У тебя есть свои дела, и ты не всегда можешь быть доступен... − Для Ватсона я всегда буду доступен. Для обоих Ватсонов. − Он сжимает руку Джона. − Если я дам тебе обещание, ты должен быть в состоянии рассчитывать на это. Мне жаль, что я подвёл тебя. − Может быть... может быть, это слишком, я и Рози... − Остановись. Ты − всё, чего я хочу. Я знаю, на что похожа жизнь без тебя. Я не буду возвращаться к этому. Никогда. Медсестра что-то вводит ему в капельницу. − Вы будете в сознании во время процедуры, но под действием успокоительного. Почти сразу же он начинает чувствовать лёгкую сонливость. − Я люблю тебя, − бормочет он. Шерлок целует его. − Скоро увидимся. Он помнит ангиопластику, но всё расплывчато. Когда его везут в реанимацию, Шерлок уже там. Выражение его лица − нарочитое спокойствие. Джон видит, что он держит себя в руках. Как только они остаются одни в палате, где Джон проведёт ночь, Шерлок достаёт свой телефон и начинает что-то писать. − Миссис Хадсон? − спрашивает Джон. − Рози. Я позволил ей оставить твой телефон. Она хотела, чтобы я написал ей, что с тобой всё в порядке. − С ней всё в порядке? − Всё хорошо, просто беспокоюсь о её отце. − Он улыбается. − Она говорит, что мы все станем веганами. Должно быть, искала в Гугле, как предотвратить ещё один сердечный приступ. − Он бросает на Джона взгляд. − Ты был в сильном стрессе. Это тоже должно измениться. Он вздыхает. − Прости. − Что случилось, Джон? Слёзы щиплют его глаза. Может быть, это действие анестезии заканчивается, но он чувствует, что его сердце разбито, совсем немного. − Почему всё так сложно? − Ты имеешь в виду... − Лицо Шерлока печально. − Ты имеешь в виду, почему это так сложно? − Он жестом указывает между ними. − Я люблю тебя, − отвечает Джон. − Но я чувствую, что терплю неудачу во всём. Я отвлекаюсь на работе, беспокоюсь о тебе и Рози. Дома я кричу на тебя и чувствую себя виноватым из-за того, что сделал твою жизнь такой... Боже, всё так сложно. Я не знаю, что делать. − Перестань пытаться быть совершенным. − Шерлок не улыбается, но в его глазах есть нежность. − То, что было между нами тогда, никогда не было идеальным. − Что ты имеешь в виду? − Если бы мы могли вернуться в прошлое, признаться в нашей любви до... ну, до того, как я всё испортил... это тоже было бы нелегко. А теперь мы другие люди. Прошло шестнадцать лет с тех пор, как ты, прихрамывая, вошёл в лабораторию, и я был достаточно нахален, чтобы одолжить твой телефон, потому что подумал, что ты интересный. − Его щеки краснеют. − И красивый. − Ты думал, что я красивый? − Я подмигнул тебе, не так ли? Шерлок Холмс не подмигивает кому попало. Думаю, тогда я понял, насколько ты будешь важен для меня. Разве я когда-нибудь говорил это? Скорее всего, нет. Я вроде как запаниковал, когда подумал, что ты интересуешься мной. Потребовалось время и много страданий, чтобы привести нас сюда, Джон. − Я знаю. − Он закрывает глаза. − Может быть... может быть, это не сработает. Может быть, уже слишком поздно. Он слышит, как Шерлок тяжело вздыхает. − Я предпочитаю думать, что мы наконец пришли к тому месту, где это может сработать. Мы не были готовы раньше. Теперь мы это заслужили, заплатили за всё, через что прошли. Прошло всего несколько месяцев, и мы не можем ожидать, что всё будет улажено. Может быть, это никогда не будет идеально, но это путешествие, а не пункт назначения, и на дорогах всегда есть несколько ухабов. − Чего ты хочешь, Шерлок? − Тебя. Я хочу тебя и Рози. Теперь ты моя семья, и я слишком сильно люблю тебя, чтобы сдаться. Всё по-другому, но всё в порядке. Мы доберёмся туда. Не успеешь оглянуться, как Рози вырастет, и мы уйдём на пенсию. Но прежде чем это произойдёт, я хотел бы поделиться некоторыми новыми воспоминаниями со своей семьёй. − Я тоже этого хочу, − говорит Джон. − Я просто не был уверен, что ты этого хочешь. − Конечно, я этого хочу. Я просил тебя вернуться, и я это имел в виду. Навсегда. Я хочу этого на всю оставшуюся жизнь. Наши жизни. − Он бросает на Джона строгий взгляд. − Но тебе придётся лучше заботиться о себе. На самом деле, я беру на себя ответственность за это. Ты делаешь перерыв в своей работе. Я уже написал Лестрейду, сообщив ему, что буду заниматься более лёгкими делами, может быть, просто нераскрытыми делами, некоторое время. Мы будем гулять каждый день. Больше никакой еды навынос. Веганская домашняя кухня. Рози согласна со мной. − Что? Ты переписывался с ней, пока мне вводили катетер в вены? − Это успокоило её, узнать, что происходит. И я дал ей задание внести изменения в наш распорядок дня. Я думаю, она будет довольно строга с тобой, − он улыбается. − Она очень умный ребёнок, Джон, и её интересует так много вещей. Взрослея так быстро, она превращает нашу жизнь в хаос, и я боюсь, что это не изменится в ближайшее время. Обычные люди переживают подростковый возраст своих детей. Мы не обычные; мы выжившие, и мы выживем. Они держатся за руки, пока Джон засыпает. Он остаётся в больнице на ночь и на следующий день. Шерлок не уверен, что он вернётся домой так скоро, но Джон нетерпелив. Ему даны послеоперационные инструкции и предупреждения, от каких лекарств ему следует воздержаться и какие он может принимать, какие виды деятельности он может возобновить − всё, что он знает. Шерлок внимательно слушает и задаёт вопросы. Джон не напоминает ему, что он врач и знает, что делать; знание не помогло ему избежать этого. Дома он старается быть хорошим пациентом, но терпеть не может, когда вокруг него суетятся. Шерлок терпит его сварливость с нежной улыбкой и мягким упрёком, приносит ему лекарства по расписанию. Миссис Хадсон печёт яблочный пирог без масла, который не так уж плох, но он скучает по её песочному печенью. И он скучает по мясу. Шерлок решает, что рыба − это хорошо, но бекона нет. Он готовит овсянку на завтрак, запечённого палтуса с овощами на ужин. Несколько вечеров в неделю они с Рози пробуют веганские рецепты, и все они голосуют, стоит ли их повторять. Лестрейд останавливается на досье с нераскрытым делом и несколько минут болтает, сочувствуя нетерпению Джона и напоминая ему, что все они хотят поскорее увидеть его на ногах. Джон лежит на диване, размышляя о смерти своего отца и о своей собственной жизни. Он думает о Рози и Шерлоке и о том, что бы это значило, если бы он оставил их. Если он умрёт. Шерлок напоминает Рози, чтобы она сделала домашнее задание и готовилась ко сну. Он слышит их на кухне каждое утро, когда они готовят завтрак и убирают. После школы она репетирует свои пьесы внизу, на пианино миссис Хадсон. В день урока Шерлок установил напоминание, чтобы забрать её. Он ходит по магазинам и стирает, Рози моет посуду. Они с Шерлоком прекрасно обходятся без него. Но они беспокоятся о нём, и это всё его вина. − Ты слишком много суетишься, − говорит Рози с мудрым выражением лица. − Я не ребёнок. Теперь я могу многое сделать. Он бросает на неё оценивающий взгляд. − Если я позволю тебе начать уроки игры на скрипке, ты готова какое-то время продолжать играть на фортепиано? − Конечно. Шерлок объяснил мне, почему я должна научиться лучше играть на пианино, прежде чем начинать играть на скрипке. Я собираюсь больше практиковаться, чтобы быть готовой к этому. − Я тут подумал, − говорит он, − может быть, ты могла бы начать прямо сейчас. Шерлок говорит, что у тебя есть талант, и не стоит ждать, пока ты им воспользуешься. Но ты должна придерживаться этого какое-то время, чтобы увидеть. Не расстраивайся и не уходи, если это тяжёлая работа. Она бросает на него взгляд, который почему-то напоминает ему Шерлока. Раздражение с оттенком снисходительности. − Я знаю, что это тяжело, папа. Я намерена быть очень хорошей, поэтому, естественно, мне придётся очень много работать. Его первая вылазка − в музыкальный магазин, чтобы выбрать скрипку. Рози пробует несколько, Шерлок даёт советы, и когда Джон достаёт свою карточку, чтобы заплатить за ту, которая ей понравилась, Шерлок кладёт свою руку поверх руки Джона и говорит: − Пожалуйста. Может ли это быть моим подарком ей? Он позволяет Шерлоку заплатить, убеждается, что Рози понимает, что это очень особенный подарок от её папы. Позже Шерлок объясняет: − Ты дашь ей много вещей, когда она вырастет. Хотя у нее нет общего со мной генетического наследия, я надеюсь поделиться этим с ней. Я хочу быть частью её жизни. − Ты будешь. Она любит тебя, а я... − Он качает головой. − Жизнь без тебя была совсем не жизнью. Ты − моя жизнь, Шерлок. Никогда не сомневайся в этом. К его удивлению, глаза Шерлока наполняются слезами. Улыбаясь, он кивает. − Я не могу представить свою жизнь без тебя. Он снова начинает писать. Сначала это дневник выздоровления, в котором отмечаются все этапы его прогресса, рассматриваются все изменения в его жизни. Затем он задумывается о корнях своих разочарований и привязанностей. Он пишет о своём детстве, об отце, вспоминает, каким он был, когда Джон и Гарри были маленькими детьми. Он описывает, как ходил на похороны своего отца, рос без него, постепенно понимая, что он изо всех сил старался быть хорошим отцом и никогда не чувствовал, что его для них достаточно. Он провёл свою жизнь, сожалея о том, что не был кем-то большим. Джон не его отец. Он сожалеет о многих вещах, но учится отпускать их, стремясь к равновесию в своей жизни, которого никогда не было. У него замечательная дочь, и у него есть Шерлок, его лучший друг, любовь всей его жизни. Если у него и есть какие-то обязательства, так это позаботиться о себе ради них. Он откладывает свой биографический дневник в сторону и описывает последнее дело, которое они раскрыли. Это была восьмёрка по шкале интереса Холмса, и он никогда ещё не видел Шерлока таким гениальным, его озарения приходили как вспышки света. Вывод мог бы быть трагичным, но Шерлок дождался своего Проводника Света, и вместе они загнали подозреваемого в угол как раз вовремя, чтобы Скотланд-Ярд появился и арестовал его. Никто не пострадал, и было несколько весёлых моментов, над которыми они могли посмеяться за пинтой пива с Лестрейдом. Когда он это написал, он показывает это Шерлоку. − Ты всегда делаешь меня лучше, чем я есть, − говорит Шерлок. Джон качает головой. − Ты делаешь то же самое для меня. Я недостаточно часто благодарю тебя за это. Я только хотел бы... Шерлок обнимает его. − Никаких сожалений, Джон. Я подозреваю, что мы всего лишь люди. − Даже ты? − Даже ты. Мы оба. Он молча воспринимает это, понимая, что Шерлок имеет в виду. Жизнь − хрупкая штука. Они всего лишь люди, а люди нуждаются друг в друге. Признание этой потребности − это не слабость; это то, что делает их сильными. Джон возвращается на работу, но сокращает свои часы в операционной. Он ходит пешком каждый день, иногда катается на велосипеде сейчас, когда тепло. Ему всё ещё приходится принимать слишком много таблеток каждое утро, думает он, но Шерлок даёт ему стакан воды и смотрит, как он их проглатывает. К началу лета его показатели выглядят намного лучше, и кардиолог поздравляет его. − Никаких серьёзных повреждений. Вам нужно будет следить за этим, но все меры, которые вы приняли для улучшения своего здоровья, сработали. Если вы будете продолжать в том же духе, то нет причин, по которым вы не сможете прожить долгую и здоровую жизнь. Он планирует это. В июне они едут в Исландию, потому что Шерлок хочет увидеть полуночное солнце, а Рози хочет посетить вулканы. Они празднуют Йонсмессу в Акурейри 21 июня. Шерлок советует Джону, что они должны валяться голыми в утренней росе, чтобы вылечить все физические недуги. Это местный обычай в канун летнего солнцестояния. Когда солнце начинает выглядывать из-за горизонта, они раздеваются и валяются в траве рядом с большой группой ревностных верующих, один из которых девяностолетний старик. Это странно бодрит. Рози решает, что все взрослые смешны и что её папы слишком взрослые, независимо от того, сколько глупостей они совершают. Затем она говорит, что хочет найти говорящую корову, ещё одно местное суеверие или тюленя, превращающегося в человека. После этого она хочет отправиться на поиски Халдуфолка, более известного как эльф. − Нам просто нужно подождать на перекрёстке, − говорит она. − Если я найду одного, я принесу его домой. Они не обзаводятся домашним эльфом, и в настоящее время нет активного извержения вулкана, но Рози довольна тем, что увидела ту́пиков. Она просит забрать одного домой, но в конце концов соглашается, что он, вероятно, будет скучать по своей семье в Исландии. Они возвращаются в Лондон. Рози проводит остаток лета с Гарри, как и в прошлом году. Для неё хорошо, что в её жизни есть женщина, тётушка, которая может немного побаловать её. Гарри сохранила трезвость и после серьёзного разговора со своим врачом о своём холестерине попыталась последовать примеру Джона в заботе о себе. Иногда он думает о Мэри, гадая, какой он увидит её в Рози, когда она вырастет. Мэри не планировала заводить детей, но была полна решимости быть хорошей родительницей, несмотря на свой катастрофический выбор карьеры. Рози упряма, но, возможно, это то, что она унаследовала от Джона. Она бесстрашно независима, как и её мать. И она любит музыку, как Шерлок. По мере того как кажущиеся бесконечными летние дни становятся короче, начинается ещё один учебный год. Рози была принята в школу для музыкально одарённых учеников и очень хочет начать, хотя это означает, что она должна жить там в течение каждого семестра. Джон сопротивляется, думая, что она слишком молода, чтобы быть вдали от дома, но он доверяет Шерлоку. − Она готова, Джон, − говорит он. − У неё есть талант и желание усердно работать. Отпустить её − это правильно. Кроме того, это меньше чем в часе езды отсюда. У нас всё будет хорошо, у всех нас. Они приезжают на первые два уик-энда, потому что скучают по ней. Рози говорит им, что они не должны приезжать каждую неделю. Дома они гуляют в парке, видят, как зелёные листья становятся ярко-жёлтыми, красными и оранжевыми. А потом коричневыми, хрустящими у них под ногами. Они идут рука об руку, обсуждая последнее дело, что приготовить на ужин и интересуясь, как дела у Рози. Всё пришло в равновесие. В конце концов всё изменится, выйдет из-под контроля, но пока жизнь находится в равновесии. Дни становятся короче. Сегодня влажный и холодный день в середине октября. Дел нет, а миссис Хадсон уехала на неделю, так что они остаются в постели, занимаются любовью, спят и снова занимаются любовью. Шерлок обернулся вокруг Джона, положив свои ноги (сейчас тёплые) на ноги Джона. − Мы семья, да? − Джон смотрит на него снизу вверх. В угасающем свете Шерлок прекрасен; его тёмные кудри с красно-золотым оттенком делают его похожим на бога закатов. − Так и есть. Он думает о рассказе, который кто-то мог бы написать. Два человека, влюбляющиеся друг в друга. Это могла бы быть счастливая история, два человека, живущие долго и счастливо. Или не счастливо. Два влюблённых человека сталкиваются с чем-то, что положит этому конец. Один уходит или умирает. Два влюблённых человека, ни один из которых не осмелился сказать об этом. Они никогда не узнают, что могло бы быть, пока не станет слишком поздно. Это печально, даже трагично. Он не из тех людей, для которых слова даются легко. Как писатель, он навсегда застрял бы в тупике, думая об этих двух безответно любящих в подвешенном состоянии. Если бы Шерлок не ухаживал за ним год назад, его бы сейчас здесь не было. Его бедное сердце, возможно, не пережило бы того, через что оно только что прошло. То, что у них есть, не идеально, но это то, чего хочет его сердце. − Я счастлив, − говорит он. Шерлок сонно бормочет: − Я тоже.