Не отпущу

— ПРЕКРАТИ МНЕ СНИТЬСЯ! В стену полетела бутылка дорогого вина, оставляя бордово-алые потеки на белых обоях. Кирилл Гречкин рухнул в кресло, закрывая рот рукой и зажмуриваясь. Без рубашки и в домашних штанах он не выглядел как избалованный сын богатенького папаши. Он производил сейчас впечатление загнанного и пугливого зверя. Телефон, что валялся где-то в осколках разбитой бутылки, тихо недовольно пиликнул, оповещая о входящем вызове. «Рваные джинсы» Элджея разнеслись по всей комнате, но как-то хрипло. Видимо динамику кранты. Ну и похуй. Купит ещё один. Денег много, Кирилл мог себе позволить. Он привык огромные суммы спускать в VIP барах за какие-то несчастные два часа. Звонок продолжался, мелодия, в воспаленном усталостью мозге, действовала словно дрель. Блондин встал с кресла и поднял телефон. И пожалел. Это был Он. Он, из-за которого Гречкин не спит ночами напролет. Он, мучающий Кирилла в кошмарах. — А-Алло? — Жду через час в отеле «Санкт-Петербург». — коротко проговорил Птица и повесил трубку. Кирилла прошибла, на удивление, приятная дрожь. Голос Птицы действовал на богатенького мальчика словно доза дорогой наркоты. Он готов ради этого голоса поехать куда угодно. Вот и сейчас Гречкин рвал по скоростной трассе, жаря спидометр, заставляя стрелочку заходить за двести км/ч. Полчаса и блондин был уже у дверей номера, что прислал ему Птица. Парень тихо постучался. Виски пульсировали, кровь отдавалась в ушах молотками. Губы пересыхали от волнения. Наконец, за дверью послышались шаги и на пороге возвысилась статная фигура Разумовского с бокалом " Шардонэ». Бледные тонкие губы искривились в уже привычной усмешке. — Похвально, Гречкин. Ты уложился в. — Птица взглянул на часы, — тридцать пять минут сорок девять секунд. — Нахуй числа, Птица! Нахуй разговоры. — Кирилл втолкнул Разумовского в номер и прижал к стене, проходясь руками по груди, которую прикрывал дорогой шелковый халат. Медноволосый чуть не расплескал вино и ухмыльнулся. Он отстранил от себя парня и поставил бокал на полку. Затем резко поменял их местами, впиваясь в глаза молодого человека своим желтым взглядом. — Спешишь, Кирь. Спешишь. — покачал головой Птица. — Спешу? Ты же любишь без прелюдий. — голос Кирилла дрогнул, но он скрыл это за легким приступом мнимого кашля. — Ты думаешь, что я могу позвать тебя только из-за секса? — темная бровь Птицы взметнулась вверх. Этот вопрос поверг Гречкина врасплох. Ведь именно так парень и считал. Считал себя личной секс-игрушкой рыжего дьявола. Ведь Разумовский успешный бизнесмен, известная личность. Нахер ему сдался такой как Кирилл? Птица смотрел на замершего парня с неприкрытым скептицизмом. Он щелкнул перед лицом блондина пальцами, возвращая в реальность. Тот, встряхнув головой, нерешительно посмотрел Разумовскому в глаза. — У меня есть к тебе предложение, Кирилл. — растягивая слова, произнес медноволосый, проводя по горлу молодого человека кончиком указательного пальца. От действий этого беса, у Гречкина едва не подкосились ноги и он чуть не упал, но его удержала вторая рука миллиардера. — Ч-Что ещё за предложение? — голос дрожал от накатывающего волнами удовольствия и желания, вызывая болезненный спазм, что сдавливал горло, мешая нормально говорить. Птица ухмыльнулся ещё шире и, отдернув полу халата, встал на колено. Из внутреннего кармана он достал маленькую бордовую бархатную коробочку и открыл. Белая платина сверкнула в свете потолочных ламп. Гречкин непонимающе посмотрел сначала на кольцо, потом на Разумовского и снова на кольцо. — Ты… Ты… Птица коротко закатил глаза. — Блять, да. Ты выйдешь за меня? Ошарашенный блондин смог только дерганно кивнуть и проследить как, секунда, и безымянный палец правой руки украшает платиновое кольцо, ограненное по кромке россыпью мелких каратов. Птица встал и ухмыльнулся. — Вот теперь можно начинать, малыш. Я знаю, что ты себя очень плохо вел сегодня. Не так ли это? — глумливая усмешка блеснула на губах бизнесмена. — Заткнись! Кирилл схватил Разумовского за грудки и впился в губы, страстно сминая своими. Птица расположил одну руку по правой стороне от головы Гречкина, а другую запустил в короткие волосы парня. В поцелуй послышался тихий стон, что сорвался с губ блондина и вибрацией отразился на губах миллиардера. Тот, в свою очередь, сжал между пальцами светлые волосы и низко зарычал, кусая за нижнюю губу и чуть оттягивая. Желание и чувства срывали крышу Гречкину. Он всем телом прижался к горячему телу Птицы. Руки скользнули вниз, к поясу халата. Пальцы быстро развязали узелок и Кирилл стянул с Разумовского не нужную сейчас вещицу, отбрасывая подальше. В поощрение, медноволосый прошелся ногтями по гладкой коже шеи избалованного мальчика. Кирилл откинул голову назад, открывая пространство для действий, и издал тихий развратный стон. Бизнесмен усмехнулся. Он отстранился от губ парня, поцеловал в щеку, очертил нижнюю скулу кончиком языка и спустился на шею, прикусывая и чуть затягивая в рот нежную кожу, оставляя розово-красный засос. Последующий за этими действиями стон был ещё более развратным и интригующим. Гречкин уже изнывал от желания, ворочался и дергался от поцелуев-укусов, которыми сегодня так щедро сыпал Разумовский, в благодарность не сдерживал стоны, которыми, с видом маньяка, упивался Птица. — Блять, Разумовский… Блять, пожалуйста. — голос блондина звучал до тошноты жалобно. — Фу какой ты некультурный. Тебя нужно перевоспитать. — миллиардер хищно ухмыльнулся и, подхватил Гречкина под бедра. — Блять, мы, надеюсь, не как в прошлый раз?.. — Ты хочешь повторить? — Все, что я сейчас хочу, сука, так это чтобы ты заткнулся и взял меня уже. — недовольно пробурчал Кирилл, обиженно целуя рыжию бестию в губы. — Ладно, так уж и быть… Он проснулся от того, что ему было очень холодно. Чертовски холодно. Этот холод словно рвал душу изнутри на части. Кирилл открыл глаза. Блондин привстал на локтях и оглядел комнату. Птицы не было. Не было даже никаких следов от того, что происходило сегодня ночью между ними. Гречкин укутался в одеяло, поджал колени к груди, сворачиваясь калачиком, и зарыдал. «Сука, да что ты за скотина такая, Разумовский?! Почему ты как обычно меня бросил, а?! Какого хрена?!» — эти вопросы сиреной звучали в голове папиного сынка. Он сжимался под одеялом все сильнее, шипя тихо от холода и вновь медленно погружаясь в сон. Холодно. Очень холодно. А теперь. Теперь теплее. Да, теплее! Гречкин распахнул глаза. Рядом сидел Птица, обнимал его одной рукой, прижимая к себе, а второй держал книгу, молча читая. Кирилл рванул от него прочь, забиваясь, отползая куда-то на край кровати. Глаза вновь начали слезиться, а на горло словно одели тугой ошейник. Блять, чертовы слезы. Разумовский приподнял одну бровь и отложил книгу на тумбочку. — Кирилл, ты чего? — Да нихуя! — Тихо, спокойно. Объясни, что с тобой. Что случилось? — Нихуя не случилось! Ты просто меня бросил, как бросал все те разы, что мы с тобой трахались! — в голосе парня звучала злость и обида. Птица поджал губы. — Кирилл… Послушай. — Да нихуя я не хочу слушать! — Кирилл. — Заткнись! — КИРИЛЛ! Бизнесмен взял его за руки и притянул к себя, обнимая. Гречкин попытался вырваться, но Разумовский был сильнее. — Кирь. Просто запомни, что я тебе скажу. Пожалуйста. Я знаю, что делал тебе больно прошлыми разами… Но больше такого не будет. Ты отныне моя жизнь, мой свет, мой спасательный круг. И я тебя ни при каких обстоятельствах больше не брошу, слышишь? Я клянусь тебе в этом. Больше я никому и себе не позволю сделать тебе больно. Кирилл, ещё подрагивающий от перенесенной тихой истерики, шмыгнул носом и воззрился на миллиардера. — Обещаешь?.. — Клянусь.