Знай, мой друг, вражде и дружбе цену И судом поспешным не греши. Гнев на друга, может быть, мгновенный Изливать покуда не спеши. (с) М. Магомаев «Берегите друзей»
Серая сова из Хогвартса прилетела на следующий же день. Как я и подозревала, для директора было важно, что магглорожденная ведьма поедет учиться и на школу новый договор не навешивает дополнительных обязанностей, а кто там будет отвечать за ученицу на каникулах, и кому писать письма и уведомлять о взысканиях, ему было всё равно. С семейством Фейн разговор прошел труднее. Мы втроём пришли к ним на ужин. Днем довольная и радостная Лери испекла замечательный мясной пирог. Я же вчера поздним вечером вспомнила-таки о Статуте секретности и теперь старательно учила чары конфиденциальности, надеясь, что ещё не поздно их наложить. Встретили нас не очень дружелюбно. Видимо, вчера Илана перебывала в шоке от навалившихся известий, но за ночь и, скорее всего, после разговора с мужем настрой у женщины сильно поменялся. Надеюсь, что хотя бы до священника она вчера не добежала, иначе от штрафа нам с профессором Моуд не отвертеться. Пока сидели за столом, наслаждаясь ароматным чаем и ещё горячим пирогом, никаких серьёзных тем не поднимали. Отец семейства — Джон — сетовал на необычно жаркую для Лондона погоду, Илана рассказывала об успехах детей и расспрашивала дочь о нашей жизни, Лери отвечала, старательно обходя тему магии и своих необычных для семьи способностей. Но вот на тарелках остались лишь крошки, чашки опустели, и я достала из сумочки договор, где уже значились подписи директора Хогвартса и моя собственная: — Мистер и миссис Фейн, — получилось несколько излишне официально, но я немного нервничала, — дирекция Хогвартса не возражала против изменения договора на обучение Леноры. Ваши данные я уже внесла, а потому вам осталось только подписать, вот чернильница и перо. Илана беспомощно взглянула на мужа, тот отрицательно покачал головой: — Нет, мисс Гонт, мы не будем подписывать эти бумаги. — Что? — хоть я и пыталась приготовиться к любым неожиданностям, но такой поворот беседы всё равно оказался неприятным. — Но я же вчера Илане всё объяснила! Ленора обязана поехать в школу! — Нет, моя дочь не будет учится всяким ведьмовским штучкам. Если вам уже не нужна домработница, что ж, я слышал Престли ищут посудомойку, а у меня там хороший знакомый конюхом работает, думаю, замолвит словечко перед леди. Вы же дадите рекомендации? Бедная Ленора даже побелела от испуга: как же так, родители отказывают ей в заветной мечте! В глазах девочки заблестели первые слёзы, а руки сильнее обхватили сидящего у неё на коленях Даниела. Надо было срочно решать проблему. — Мистер Фейн, я вижу, вы не до конца осознаёте ситуацию и возможные последствия своего опрометчивого решения. Ваша жена вчера уже дала согласие на обучение Леноры… — Я глава семьи! И мне решать, где и чему будут учиться мои дети! Видя искреннее возмущение мужчины, я не смогла удержаться от саркастичной усмешки: — Тут, в маггловском мире и согласно маггловскому же законодательству, бесспорно, вы — глава семьи и имеете право решающего слова, но вы столкнулись с другим миром. Хогвартс существует уже почти тысячу лет. И с самого момента основания туда принимали всех одарённых детей, независимо от их происхождения и материального положения. Но если для магов получить письмо о зачислении было праздником и очень важным событием в жизни ребенка: в честь этого организовывали торжества, а в богатых семьях даже устраивали приёмы, то, как вы догадываетесь, в семьях обычных людей ситуация была иная. Я на секунду умолкла, переводя дух и оглядела всех собравшихся. Так, дети Фейнов слушали меня, затаив дыхание: было видно, что они пока не очень понимают о чем вообще речь, но история о каких-то магах и давно минувших днях увлекла ребят, да и воспитание препятствовало влезанию во взрослый разговор с уточняющими вопросами. Лери смотрела на меня с надеждой и затаённым отчаянием, Джон хмурил свои кустистые брови и в целом выглядел очень недовольным, Илана же уткнулась взглядом в пол и, кажется, вообще мечтала куда-нибудь исчезнуть из комнаты, избежав неприятного разговора. Я продолжила: — Родители детей из обычных семей, как правило, были категорически против обучения своих чад непонятно где и непонятно чему. В те времена, для безопасности и, чего уж таить, простоты представитель школы, не спрашивая у родных никакого разрешения, забирал ребенка в школу, стирая родным воспоминания о его существовании. Всё равно спустя семь лет молодой волшебник вряд ли захочет возвращаться в деревенскую избу или городские трущобы. Так продолжалось довольно долго, пока лет сто назад маггловское правительство не начало более тесно сотрудничать с Министерством Магии и одновременно усилило контроль за своими подданными. С тех пор для отправки ребенка в школу стало необходимым получить устное согласие совершеннолетнего родственника или опекуна маленького волшебника. После этого ребенок переходит под ответственность магического права, и маггловская сторона становилась над ним уже не властна. Говорят, у обоих министров есть специальные свитки, где перечислены все несовершеннолетние маги Британии с разграничением, к какому миру принадлежит тот или иной ребенок. Но тут уж не поручусь, сама я этих списков не видела. В любом случае, вчера, после согласия Иланы, Ленора была передана магическому миру и теперь обязана отправиться в Хогвартс для обучения и знакомства с обычаями и законами магического мира. Письменный договор — это новшество последних двух десятилетий. Он призван более чётко очертить обязанности сторон по воспитанию маленького мага и служит защитой в первую очередь его интересов. Это понятно? Судя по лицам старших Фейнов, понятно не было, но проблему они осознали, а значит — надо было их дожимать. Я не собиралась позволять им ломать жизнь Леноре! — Так что отказавшись подписать данный договор, вы ничего не измените: Лери всё равно первого сентября отправится в школу, вот только защиты у неё там не будет, и если её там убьют, изнасилуют или вообще сожрёт какая-нибудь магическая тварь, ответственности никто нести не будет. А нам даже не позаботятся сообщить о её беде. Вы желаете зла своей дочери? — я требовательно уставилась в глаза мужчине. — Н-н-нет, — растерялся тот, — но… — Никаких но! Если вы хотите Леноре добра, то вы сейчас же подпишете этот чёртов договор. Ну! Фух, получилось: мистер Фейн, взяв перо, немного неуклюже поставил свою закорючку под текстом. Стоило ему оторвать кончик пера от пергамента, как свиток вспыхнул белоснежным светом, распался на три экземпляра, после чего один из них исчез с негромким хлопком, а два плавно спланировали передо мной и мужчиной. — Вот и хорошо, — я удовлетворенно кивнула и вытащила свою волшебную палочку. Фейны испуганно отпрянули прочь, — Что? Ой, это не то, о чем вы подумали. Я не собираюсь стирать вам память, лишь небольшие чары для вашей же безопасности. Заклятье конфиденциальности мягко опутало всё семейство Фейнов, понятное дело, кроме Леноры. Теперь обсуждать способности своей дочери и сестры они смогут только в семейном кругу, а не с каким-нибудь священником или соседкой. — Для всех любопытствующих Ленора переедет в другой город вместе с семьей, в которой работала. Осенью я действительно планирую переехать из Лондона, так что никаких противоречий возникнуть не должно. Я умолкла, собеседники тоже подавленно молчали. Немного помявшись, Илана всё же спросила: — Мисс Гонт, а что насчёт денег? Я украдкой поморщилась: после предыдущего разговора давать им денег мне абсолютно не хотелось, но слово вчера было сказано, так что у меня, собственно, тоже теперь не было выбора. — Поскольку мы собираемся отсюда уезжать, то платить вам еженедельно мне будет совершенно неудобно, — я предпочла не заметить облегченный выдох взрослых Фейнов, — С банками связываться тоже не хочется, а потому предлагаю принять от меня выкуп, скажем в сорок фунтов стерлингов, — на стол опустился мешочек, туго набитый монетами, — что позволит вам решить ваши текущие финансовые проблемы. Вы же в свою очередь пообещаете по мере сил поддерживать дочь и не пытаться навязывать ей свои убеждения и мировоззрение. Не думаю, что вы будете часто видеться, но на каникулах я не буду препятствовать, если Ленора захочет вас навестить и мне бы не хотелось после этих посещений успокаивать ребенка. Мы договорились? — муж с женой немного заторможено кивнули. — В таком случае, мы, пожалуй, пойдем. Уже на пороге я всё же на миг приостановилась, обернувшись к застывшим в прихожей Фейнам: — И не сомневайтесь, пожалуйста, вы поступили правильно. Ей там правда будет лучше. Всего доброго. За моей спиной, тихонько скрипнув, закрылась входная дверь. Что ж, я — молодец, проблема решена с минимальными потерями. Я взглянула на застывших на тротуаре детей: — Ну что, мои хорошие, хотите мороженного? Ответом мне был радостный писк детворы.* * *
Тем же вечером произошло продолжение разговора. Убаюкав Даниела, я зашла к Леноре пожелать спокойной ночи. В комнате царил полумрак. Из распахнутого окна лился лунный свет, легкий летний ветерок колыхал занавеску. Но девочка не спала. Стоило мне войти, как она немедленно подняла голову, на щеках блестели слёзы: — Мисс Гонт, почему они так? — Они так — что? — уточнила я, всё же отвечать лучше на нормально сформулированный вопрос, а не на собственные догадки. — Я же всегда старалась им помочь, а они… Получается, им деньги важнее меня? Я думала, они меня любят!.. — и ребенок опять заревел, вытирая слезы краем одеяла. — Ох, милая, — я присела на край кровати, — тут всё не так просто, как кажется. Как бы тебе объяснить? — я на мгновение умолкла, подбирая слова. — Вот ты любишь маму? — Да, а она… — Не спеши, пожалуйста. Итак, ты любишь маму. Но ведь когда ты жила с ними, тебя же не обижали, верно? И потом она шила нам с тобой мантии, поздравляла с праздниками, или ты забыла? — Нет, я помню, но… — Подожди. Как видишь, она о тебе тоже в меру своих сил заботилась, а значит — любит. Но у неё же есть и другие дети, правильно? — Да. — Как ты считаешь, где тебе будет лучше: в моём доме и Хогвартсе или посудомойкой и домработницей в каком-то лондонском поместье? — У вас, конечно! Я не хочу ни в какой дом! — Чего ты разнервничалась, а? — я успокаивающе погладила девочку по плечу. — Мы же уже решили эту проблему, забыла? Итак, мы выяснили, что родители тебя любят, но в магическом мире тебе будет лучше. Как думаешь, насколько нужными и важными для семьи были деньги, что ты приносила домой? — Ну… — девочка в задумчивости уставилась в окно. Я тоже замолчала, давая ей время на раздумья. Наконец, она подняла на меня взгляд: — Наверное, довольно сильно. Папа как-то сказал, что сейчас плохо с деньгами, а мой заработок был всегда одинаковым и вовремя. — Молодец, — я постаралась ободряюще улыбнуться, — видишь, отпустив тебя в Хогвартс, они приняли очень невыгодное для себя решение, рискуя остаться без денег. Ведь они же сперва согласились, а потом уж спросили про деньги, помнишь? — Лери подавленно кивнула. — Значит, они тебя любят и позаботились о тебе, как могли, но им же и о других детях надо думать, и именно для того, чтоб решить эту их проблему я и дала им денег. Ведь ты же тоже хочешь, чтоб твои сестры и брат были счастливы и не голодали, верно? Девочка кивнула, а потом шмыгнув носом всё же уточнила: — То есть, получается, в Хогвартс родители мне разрешили поехать ради меня, а деньги попросили, беспокоясь об остальных своих детях? — Именно. Им сейчас тяжело, вот они и попросили у меня помощи. И дать им денег — это уже моё собственное решение помочь твоим родным, потому что я тебя люблю и хочу тебе добра. Привстав с подушки, девочка на мгновение обняла меня, после чего улеглась обратно на постель: — Спасибо вам. Я тоже очень люблю и вас, и Даниела. Поправив ей одеяло, я встала: — А теперь засыпай и ни о чем не тревожься. Всё будет хорошо… — Спокойной ночи, мисс Гонт. — Спокойной ночи, Лери.* * *
Следующим утром, когда я уже почти собралась усесться за учебники, на меня налетел Даниел, что до этого играл на заднем дворе: — Ма, дай яйсо. Это Саса, и она осень голодная! — Ну если Саса голодная, то конечно дам, — время, проведенное практически наедине с маленькими монстрами, научило меня ко всему относиться с долей здорового пофигизма, даже к малиновым ужам на руках у любимого сына, — Милый, а давай ты её вернёшь на травку, и уж там мы её обязательно покормим, а? Она же и укусить может. — Неть, — Даня замотал головой, — Она мне сказала, что говолящих она не ест. Сказала? Видимо, у Даньки парселтанг прорезался, как бы теперь из-за этих шипящих не пришлось к логопеду ходить. Я повнимательней всмотрелась в пресмыкающееся: — А цвет ты ей поменял до этих слов или уже после? — Маленький говоря-с-щий с-сказал, так я крас-сивей выгляс-жу. И моё имя — Сасша. — Очень приятно, а я — мама этого говоря-с-щего. Вам дейс-ствительно очень идет этот цвет. Так где будем кус-шать? — Я предпочту в траве-с. — Вот и ладненько, — и мы пошли на улицу. Естественно, змея осталась у нас, поселилась у Дана под кроваткой и приучилась, выползая на завтрак, желать мне ясного солнца. Ульфрик сперва, кажется, счел новую питомицу своей конкуренткой, но постепенно привык и в дождливую погоду даже пускал её греться рядом с собой на подстилку у камина. Жизнь шла своим чередом.* * *
В один из дней в середине августа когда я уютно устроившись в подвале, что постепенно превращался в мою мастерскую, мастерила очередной простенький амулет в качестве домашнего задания, меня отвлек едва слышный скрип двери. В комнату проскользнула Ленора, осторожно замерев на пороге: — Мисс Гонт, у нас под окнами кто-то стоит. Я сперва думала, это просто случайный прохожий на минутку остановился, задумавшись, но он уже полчаса как не уходит. Посмотрите, а? — Хорошо, — я отложила инструменты в сторону и поднялась из-за стола, — в любом случае, молодец, что обратила на него внимание. Мы поднялись в прихожую. Не включая свет, я выглянула в окно: на улице уже постепенно сгущались вечерние сумерки. Недалеко от входной двери действительно виднелся мужской силуэт в плаще и старомодной шляпе. Лица было не видно, но что-то мне подсказывало, что я знаю этого человека. Отдёрнув штору, я обернулась к девочке: — Лери, всё в порядке. Я разберусь с этим. Кстати, я немного засиделась, вы с Даниелом уже выпили молоко? — Да, мисс Гонт. Я, собственно, шла к вам спросить укладывать ли мне Дана спать, а то он уже вовсю глаза трёт, но этот незнакомец сбил меня с мысли. Я на секунду замешкалась с ответом, ещё раз украдкой взглянув на силуэт в окне. — Я постараюсь к вам подняться, но лучше не ждите. Не знаю, сколько времени у меня займет решение этого вопроса. — Может, стоит позвать кого-нибудь? — Нет-нет. Всё правда в порядке. Я догадываюсь, кто это. Так что тебе не о чем переживать. Уложи Даниела и сама отдыхай… Девочка неуверенно кивнула и пошла наверх. Я проводила её взглядом, пока за ней не закрылась дверь в детскую, после чего резко выдохнула и вышла из дома. Он спокойно стоял в тени раскидистого клёна в полуметре от входной двери. Такой же статный и представительный, как и в нашу первую встречу, только одетый в маггловский костюм вместо привычной мантии. — Вечер добрый, — Долохов слегка улыбнулся уголками губ. — как видите, я строго следую вашим указаниям: ни шагу на порог без разрешения. — Думаете, я вам его дам? — моя обида давно прошла, я вообще быстро забываю плохое, но оставалось разумное опасение и идеологические противоречия, и вопрос прозвучал язвительно и сухо. Впрочем, несмотря ни на что, в глубине души я всё же была рада его видеть, но демонстрировать это не спешила. — Пожалуйста, мисс Гонт, — голос у него был уставшим и каким-то приглушенным, — мне нужно с вами поговорить. — С дружками-приятелями своими разговаривайте! — Нет у меня больше «дружков». Я вышел из партии, — Долохов ответил спокойно, без лишних эмоций. — И не вперед ногами? С трудом верится! — и чего спрашивается, я кидаюсь на человека? Сама не знаю. Но взять себя в руки пока не получалось. Но Долохов лишь серьезно кивнул: — Мне тоже, — и пробормотал едва слышно, видимо не удержавшись: — Всё пошло совсем не так, как мне когда-то представлялось. — А что так? Резать и жечь никак не начнёте? — Наоборот. Все как с ума посходили! — мужчина с горечью тряхнул головой, умолкнув на мгновение, но затем решительно продолжил: — Я думал, у нас будет своя политическая программа, агитация, мы убедим людей, установим лучший порядок. А тут… На собраниях открыто обсуждаются способы силового захвата власти, каждый раз обговаривают, как будем вычислять и ликвидировать «извращенцев», — и вдруг взорвался: — А у меня перед глазами спящий Данька на моих руках. И ваши слова в ушах набатом. Те, сказанные в парке… Отец, как узнал о моём вступлении, так и слова мне не сказал, просто не замечает. Всё оказалось совсем не так… Розье притащил проститутку, подбивал покуражиться, мол, хоть на что-то сгодится, — он запнулся, взглянул мне в глаза с какой-то затаённой беспомощностью и растерянностью, — И ведь нашлись паскуды, кто согласился! А мне на следующее дежурство протокол писать об обнаружении тела с явными признаками магического воздействия. Дьявол! Да там за милю магией несло! — Но вы же сами утверждали, что магглы — рабы и слуги, вот ваши единомышленники и решили использовать их, как им заблагорассудится. Чем же вы теперь недовольны? — Забудьте! Мисс Гонт, умоляю, забудьте тот разговор! Я был не прав. Я знаю, понимаю, что такое не сотрёшь из памяти, и вы вправе не доверять мне, но пожалуйста, не оказывайте в общении. Я сейчас как в аду живу: из аврората чуть не выгнали, мы же там все давали слово быть вне политики, а тут такое… Отец заступился, но сам теперь в упор меня не видит. И сестре запретил со мной разговаривать. К знакомым из партии я и сам не подойду, а больше и нет никого. Знаю, я сейчас не очень хорошая компания для общения, но вы — моя последняя надежда, если и вы отвернётесь — останется только шагнуть с моста или яда выпить. У меня уже просто нет сил. Мужчина умолк, я тоже молчала, вглядываясь в знакомые черты. Михаил действительно был на грани: небольшая щетина, круги под глазами, чуть смятая одежда для аккуратиста и щёголя Долохова было тревожными признаками. Думаю, в нормальном состоянии он бы никогда не стал бы так откровенничать: сильные люди не любят показывать свою слабость. Я не понимала, как так вышло, что окружающие ничего не замечали, но во мне креп страх, что, если я сейчас закрою перед ним дверь, он-таки способен что-нибудь с собой сделать. Наконец, резко выдохнув, я отступила: — Проходите в дом. Вам не помешает чашка чая. Он мягко и по-доброму усмехнулся: — Милая добрая мисс Гонт как всегда готова напоить всех гостей чаем с пирогами. Я тоже улыбнулась, чувствуя, как постепенно начинает спадать напряжение, висящее в воздухе: — Вот уж чего нет, так это пирогов. Могу предложить овсяное печенье, будете? На кухне я поспешила к плите, стремясь занять руки и скрыть от неожиданного гостя свою нервозность и неуверенность. В отражении в окне я краем глаза наблюдала, как Долохов сел за стол и с интересом рассматривает меня и окружающую обстановку, словно ища произошедшие за год изменения. Наконец, заварив чай и достав из буфета печенье, я присела напротив гостя. — Итак, вы говорили, что хотите поговорить. Я вас слушаю. Долохов поднял на меня глаза и мгновенно посерьезнел: — Мисс Гонт, вам необходимо в ближайшее же время переехать из столицы. Я тоже резко стёрла с лица улыбку и, оперев локти на стол, осторожно уточнила: — Что-то угрожает именно нам? — Нет, — он успокаивающе покачал головой, — персонифицированной угрозы пока нет. Однако жители больших городов сейчас в зоне риска, зная лично членов Организации, боюсь, на развлечениях с магглами они не остановятся, — правильно оценив выражение моего лица, Михаил поспешил добавить: — Да, было бы замечательно обезопасить всех жителей Британии, но увы, это невозможно, так зачем подставляться самой и подвергать угрозе своих детей? Я кивнула: — Я уже думала об этом. Как только Лери уедет в Хогвартс, у нас запланирован переезд. Думаю, за осень мы должны управиться. Но пожалуйста, поясните мне как аврор, почему нельзя просто переловить всех членов этой чертовой Организации и дело с концом?! — А за что их сажать? — Долохов развел руками, — С той магглой куражилось человек пять от силы, но, согласно действующему законодательству, им грозит максимум штраф или исправительные работы. За разговоры у нас тем более не сажают, и что им вменять? К сожалению, мои бывшие друзья отнюдь не дураки: Организация за тот год, что я в ней состоял, ни разу не собиралась в полном составе и в одном и том же месте; действует система паролей, как я подозреваю, есть разные уровни доступа к информации. Накрыть такое одним ударом невероятно проблематично. — Аврорат не планирует внедрить в состав Организации своих шпионов? Долохов немного ехидно усмехнулся: — Мисс Гонт, увы, вы явно переоцениваете значимость моей должности в аврорате. Человеку, что только недавно закончил стажировку, и уже успел запятнать себя добровольным, — он выделил это слово, — членством в Организации, ни один руководитель не доверит информацию о шпионских играх и дезинформации противника. Мне теперь минимум лет пять придется доказывать свою благонадежность и заниматься всякой нудной и бесполезной по сути работой в отделении… — Мужчина тряхнул головой. — Впрочем, сам виноват, я справлюсь. — Конечно, вы справитесь, — я улыбнулась. — Любой может ошибиться, но далеко не каждый из нас успеет вовремя остановиться. Думаю, ваше руководство это тоже понимает. — Несомненно, — мне послали тёплую улыбку и сменили тему: — Вы сказали, что Ленора едет в Хогвартс. И как она отреагировала на письмо? — О! Это было действительно очень забавно! — расслабившись, я откинулась на спинку стула и принялась рассказывать события последних месяцев. Долохов неспешно пил чай, периодически задавая уточняющие вопросы и кивая в нужный момент. В кухне воцарилась тёплая уютная атмосфера. За окном окончательно стемнело, и зажглись уличные фонари. Вечер был прекрасен как никогда в последнее время.* * *
Долохов вернулся в нашу жизнь, как будто и не было этой размолвки и года обоюдного молчания. Опять возобновились дуэли и чайные посиделки по воскресеньям. А в будни совы как прежде курсировали меж нашими домами. Признаться, эта ссора в результате даже пошла на пользу нашему общению: высказавшись и наговорив друг другу гадостей, мы опустили львиную долю того официоза, что ранее сопровождал наши беседы. Конечно, сомневаюсь, что Долохов когда-либо сможет обращаться ко мне на «ты» но и нынешние достижения чрезвычайно облегчили мне жизнь. После свободного двадцать первого века все эти расшаркивания и словесные реверансы немного раздражали. Михаил с видимым удовольствием присоединился к моим поискам собственного дома, которые активизировались после примирения. Шумный, перенаселенный и, откровенно говоря, грязный Лондон совершено перестал удовлетворять моим потребностям в тишине и уюте, а учитывая ежедневных сов с заказами, возросшую необходимость в различных травах для зелий и артефактов, которые намного дешевле было вырастить у себя на грядке, чем заказывать в аптеке, то переезд нам стал просто жизненно необходим. Да и в целом за последние пару лет в столице становились всё ощутимее всеобщая нервозность и безнадежность. Мировой экономический кризис всё ещё собирал свою жатву, а газетчики наперебой орали националистические лозунги и рассказывали про козни коммунистов. Я не хотела вариться в этой истерике. И, в конце-то концов, сколько можно жить в съёмном доме? Цены на недвижимость наконец упали, а фунтов стерлингов в пересчёте у меня стало даже больше, спасибо гоблинам и стабильности магической валюты. На самом деле, даже начав активные поиски нового дома, быстро решить этот вопрос мне не удалось: слишком уж много разнообразных требований я к нему выдвигала. Так, мне хотелось, чтобы наш дом был довольно старым, постройки как минимум прошлого века, но при этом чист от каких-либо проклятий и темных пятен в своей истории. Обязательным условием шло его расположение в маггловском мире. Магические кварталы я не согласна была рассматривать даже теоретически: я плохо себе представляла грядущую магическую войну с Гриндевальдом, но прекрасно понимала, что шансы Косого переулка или той же Годриковой лощины остаться невредимыми — крайне малы. В то же время это не должен был быть и один из хотя бы мало-мальски промышленных городов и поселений на восточной части страны: так глупо подставляться под бомбёжки в мои планы совершенно не входило. По этой же причине отпадали одинокие поместья в чистом поле: не хотелось бы потом внезапно оказаться в центре военного лагеря или же вовсе на поле сражений. Крошечные деревушки не подходили по другой причине: ходить в церковь и активно общаться с местными жителями я не собиралась, а за такое консервативные селяне могли и затравить. Таким образом, мне требовался комфортный домик с садом на отшибе небольшого городка на юго-западе страны. Увы, пока всё, что мне попадалось, было или в отвратительнейшем состоянии, или слишком маленьким для нашей семьи, или банально не нравилось мне без каких-либо внятных причин. Мне потребовалось больше двух недель ежедневных аппараций в разные части Англии, чтобы найти устроивший меня коттедж. Уорминстер был небольшим городком на двадцать тысяч жителей, существующим в основном за счет сельского хозяйства. Понравившийся мне двухэтажный домик находился почти на самом краю города, и пустовал уже больше десяти лет, но при этом сохранился в довольно неплохом состоянии. Меня он покорил двумя комнатками на чердаке, под самой крышей. Когда-то в детстве я мечтала о подобной, и чтоб обязательно там была покатая крыша и круглое окошко. Тут, правда, окна были самые обычные, но со взрослой точки зрения так было даже лучше — больше света попадет в помещение. Кроме комнат под крышей в доме на втором этаже располагались три спальни и кладовка, которую вполне можно будет переоборудовать в ванную, на первом же этаже были кухня, столовая и довольно большая гостиная. Кроме того под всем домом располагались подвальные помещения, что после доработки смогут служить надежным бомбоубежищем. Кроме того, во дворе также были теплица, сарай и небольшой домик-сторожка. Последний располагался на небольшом отдалении от дома, а значит, я наконец-то смогу оборудовать себе мастерскую по всем правилам безопасности. А то я, конечно, не зельевар, но взрывы и ошибки у меня тоже иногда случаются, и мне бы не хотелось однажды из-за какого-нибудь не слишком удачного эксперимента остаться без крыши над головой. В сарае же можно, как обживемся, оборудовать курятник или стойло для коровки: годы идут, и война всё ближе. Одним словом, домик мгновенно запал мне в душу. Он был просто идеальным, и лучше я, пожалуй, уже не найду во всей Британии. Однако для очистки совести и перестраховки, я показала его Долохову, который, осмотрев каждый угол и просканировав всё парой десятков различных заклинаний, покупку одобрил и даже вызвался помочь с защитными чарами. Отказываться я, естественно, не стала.