Серый райдер

Серой трассой могла стать любая. В любой момент, если выполнены все условия. Конечно, приятнее, если в нее переходила ровная пологая Панорама или Лабиринт в самом начале, поэтому их Макс оставлял напоследок. Если задумывался. Но чаще просто катал по всем подряд. Обычно начинал с противной зеленой рано утром, когда ее еще не заполнили соскребающие плугом ученики с инструкторами, быстро пролетал с заездом на трамплины, чтобы задеть Шале, потом пройти по синим на северном склоне и уйти на Южный. Иногда надоедало, конечно. Хотелось просто по пухлячку, пока фрирайдеры не раскатали тайные тропы, уйти в южный лес или первым зайти в цирк с северного склона. Потеряться в искрящейся снежной россыпи, раствориться в тишине. Где-то под четырехметровым одеялом спят рододендроны, прячутся в тишине лисы, ждут смелых и отважных «потеряшек» на закуску медведи. А если соблазниться хваленым паудером за пределами цивилизованных лесочков, можно попасть на пограничников… Макс знал обо всех опасностях, знал каждый куст и камень, снежные ловушки над ямами или скрытые ветками ручьи, где можно переломать ноги. Хотя и ему иногда попадался тот призрачный серый райдер, который мог увезти в опасную зону любого катальщика. Появлялся он всегда неожиданно, как и серая трасса, которую Макс искал весь сезон. Вроде едешь один, в тумане или под слепящим солнцем, и вдруг режущий кантом наст звук, нервирующий до дрожи, будто лыжебордер вот-вот на всей скорости собьет с ног. Но он проносится мимо, и невозможно устоять, чтобы не погнать следом. Потому что кажется, будто сделал он так нарочно, да и обогнать наглеца на трассе вроде не так уж и сложно. Но это иллюзия. Как раз вчера Макс едва на него не повелся. Он вот-вот почувствовал приближение своей призрачной «серой» трассы – этакое медитативное расслабленное состояние, когда лыжи едут сами, и внезапно вместо ярко-голубого неба накрывает густым молочным облаком – вокруг исчезает все, оставляя только белый туман. В нем растворился пейзаж, даже не видно стало края трассы, исчезли и обе лыжницы прямо перед Максом в одинаковых комбинезонах с монограмой Диор. Он должен был обогнать их, но проехал туман один – и впереди оказалась пустая ратраченная трасса, чистый вельвет, как рано утром. Это и была она – серая трасса, исполняющая желания. Можно ехать прямо – и она станет бесконечной. Можно подумать о матче на банановом, и тут же впереди появится съезд к киоску Сурф кофе с раскиданными вокруг подушками. Можно подумать о Леше на шезлонге… который зажмет стакан с глинтвейном рискуя залить колени, снимет маску и зажмурится под лучами горного солнца, улыбаясь еще ярче его бликов… Можно было бы представить все, если бы не этот чертов призрачный райдер! Страж волшебной трассы, который рушит любые мечты. Обломщик восьмидесятого уровня. Для Макса это единственное, в чем Райдер мог ему насолить, но для обычных лыжебордеров он представлял серьезную опасность. Именно Серый райдер уводил катальщиков с безопасных трасс, срезал над ними лавины, прокладывал следы к скальным обрывам, где те либо ломались либо ждали спасателей. Конечно, и у призрака были правила – он ничего не мог сделать с предупреждающими знаками, не мог убрать сетки и ограждения, но люди сами не обращали на все это внимание. Впадая в драйв и поддавшись азарту Райдера, они прыгали за ним в опасные кулуары, спускались к ручьям, попадали в «Мышеловку», из которой еще ни один лыжебордер не выезжал сам. В лучшем, самом лайтовом варианте, если жертвы стража умели катать, они получали кайф от спуска перед тем, как влететь в пограничников, и это удовольствие хоть как-то скрашивало испорченный отдых. Так ему рассказывал Леша в их первый вечер. Звучало полной чепухой, но Макс зачарованно слушал, потому что хотел слушать вообще все. Что бы тот не нес, хоть про серого райдера хоть про аннунаков с Нибиру, или вообще на другом языке – не смог бы оторваться, как под гипнозом. Ни с кем он так быстро не сходился, причем совершенно неожиданно, в незнакомой компании в снятом доме, залип на случайного парня и весь вечер слушал его рассказы. Вообще без какого-либо подтекста, но к утру казалось, что он знал его всю жизнь, и всю жизнь ждал этой их встречи. И пофиг, кто это, какой он, пофиг, если бы его оглушающее чувство близости не было взаимным, Макс тогда понял, что не прочь любого варианта. Дружба на самом то деле штука такая же редкая, как любовь, потому что это то же самое, только без секса. А любовь сексом еще и заменяют, путаясь в понятиях. Но даже секс потом случился, также внезапно и неожиданно, как само собой разумеющееся. Ничего в голове не щелкнуло, когда после ночи полутрансовой болтовни на софе в общей гостиной они ушли к Максу и, не выходя из зачарованного состояния, он позволил незнакомому парню рулить и дальше. Кайфанул даже. Хотя и не помнил, как все произошло, как лежал под ним или после, как лениво и нежно целовались голые в лучах горного солнца за окном. Как будто так и должно быть. Друзья этого парня либо полные пофигисты, либо такие же чокнутые – ни один не удивился. Макс, правда, после того, как проснулся в чужих объятиях, пытался слегка морозиться. Даже пожалел на какой-то миг, что согласился катать с незнакомой компанией и дом снял с ними. Но уже за завтраком смеялся со всеми, когда Леша на шутливый вопрос «Это у вас что, любовь с первого взгляда?» повернулся и просто положил голову ему на плечо. Вместо всех объяснений. Теперь он каждый день вспоминал все слова из его рассказов. Перебирал ту ночь, как сундук с сокровищами. Единственное, что у него осталось. И помнил, чем опасен Серый Райдер – страж волшебной трассы. Уведет под лавину, бросит на высоком уступе, между деревьями подставит снежную ловушку… Все это не грозило Максу. Но призрачный Райдер его неизменно отвлекал от волшебной трассы, исполняющей желания. Не давал ему вернуть Лешку. И за это он ненавидел сторожа. И только поэтому погнал за ним сейчас, потому что никем другим сноубордист в ярко-красной куртке, лихо подрезавший его по траверсам крутого начала Примулы не мог быть в принципе. Причем дальше он пошел на прямой спуск, разгоняясь, и Макс повторил его траекторию следом. Это получилось само собой, будто и против его воли, зацепился за яркое пятно и больше ничего не видел вокруг! Райдер шел по самому краю, и вдруг резко остановился, будто специально ожидая Макса, обернулся, бросив быстрый взгляд и – аж дыхание перехватило – прыгнул в сторону, уходя на изрезанное траверситами поле фрирайда. Макс еле удержался, чтобы не уйти следом. Он знал, что будет потом: Райдер поведет его прямо и через несколько десятков метров заманит в снежную яму или приведет к погранцам. И выкапывайся потом до ночи, как умеешь. Прошлый раз он едва не заманил его в овраг с ручьем, Макс тогда поддался скорее из любопытства. Он заметил серого Райдера (хотя какой он серый в такой яркой куртке) у ежегодно нарядной елочки под подъемником Эдельвейс. Ему издалека показалось, что этот страж вешает на нее что-то и это было настолько необычным, что Макс съехал с хребта по его следам. Райдер заметил его почти сразу и прыгнул, съезжая на борде к оврагу. Иногда он был на узких лыжах, иногда менял куртки. Но Максу казалось, что он все равно один и тот же. Проверить, правда, было все равно невозможно. Вот Леша был спец по местным байкам. Он бы объяснил подробнее, от чего зависит смена деталей Райдера. Макс жалел, что не воспринимал эту чепуху всерьез и не особенно прислушивался. Ну кто же знал, что после несчастного случая он в первый же день попадет на Серую трассу, точь в точь, как описывал Леша, и увидит его – живого и невредимого? Макс тогда испугался и сбежал. Не понял, что произошло, не помнил, как вокруг все стало белым от тумана, как перешел на другую сторону - на покрытую вельветом трассу, а с нее – мягкий нежный офф-пист. Только понял, что спускается уже не один, а вместе с Лешей, прям как до того случая. Они ушли вперед от группы, недалеко, но по ощущению словно были одни на всем склоне. Леша показал на заснеженную елку, увитую гирляндой, и там они и остановились без риска закопаться в пухляке. Он подумал, что Леша снимет шлем, и тот снял. Подумал, что хочет прикоснуться к его обветренным губам, и Леша усмехнулся, слегка подпрыгнув на борде ближе. Нет, это не могло быть так просто, и не могло быть правдой, - почему-то решил Макс, и внезапно все исчезло. Леша в ужасе посмотрел за спину Макса, крича ему что-то, но было поздно, их обоих накрыла тьма. Холодная, тяжелая, как огромные мощные челюсти, в которых человека безжалостно перемалывает и ломает вместе со шлемом и снаряжением. Даже удушья от забившего нос и рот влажного снега уже не успеешь почувствовать, просто чернота. Очнулся тогда Макс возле трассы, на высоком уступе. И понял, что во всем виноват Страж. Призрачный райдер, который спугнул его с волшебной трассы самым жестоким образом. Мог бы хоть подождать, пока Макс порадуется! Но нет, зараза, даже поцелуя лишил. Иногда хотелось догнать его, проткнуть палкой, или огреть лопатой из легкого титанового сплава, которая всегда за спиной. Должны же быть у призрака слабые места? Или хотя бы спросить у него, почему он так жесток? Забрал Лешу в реальности, и не дает вернуть в иллюзии. Макс не стал уходить вниз на Южном, свернул на север по Обер Хутор, зашел в кабину канатки. В последний момент к нему успел подсесть лыжник, и Макс отстраненно подумал, что предпочел бы ехать в одиночестве. Просто потому, что народу не было, кабинки пустые, нет же, надо было залезть именно в его! Но, взглянув на соседа, оторопел. Красная куртка, черный шлем, серые штаны. Лыжник поставил палки между колен и снял перчатки. Через радужно-зеркальную маску не было видно глаз, а балаклава закрывала лицо. Макс носил обычную противотуманку, и знал, что его глаза видны, но все равно смотрел. Лыжник достал мобилу, не обращая на него внимания. Потом опустил балаклаву на подбородок и поднял маску. Этого просто не могло быть на самом деле, - думал Макс. Призрачный Райдер, его персональный страж серой трассы просто не мог быть этим парнем с обгоревшим носом, который лыбится, листая мобилу. Да Райдер даже не поднимается на канатках, он же призрак! И вообще, мало что ли лыжебордеров в красных куртках? - Слушай, а не ты вчера с Примулы в лес ушел? – Спросил вдруг Макс просто для того, чтобы что-то спросить. Парень поднял на него глаза. Яркие, голубые, на контрасте с малиновым кончиком носа и щеками смотрелись как в каком-то фильтре с подкрученной насыщенностью. Лицо его тоже казалось странно знакомым, но Макс бы ни за что не вспомнил. Скорее всего, просто казалось. - Вчера? – Переспросил парень. – Нет. Не я. Я первый день катаю. - И уже обгореть успел? – Удивился явному вранью Макс. Злым солнце было только вчера, а сейчас небо заволокло серой дымкой. - Так это у моря, - объяснил парень. Макс хотел было едко заметить, что обгоревшая полоска скул и кончик носа выдавали надетую перед загаром маску, но попутчик кивнул на торчащие в держателе широкие лыжи Макса: - Один катаешь? Знаешь норм маршруты? - Обычно с группой, - ответил Макс, хотя весь сезон не брал групп. – В качестве гида. Сейчас один, погода не та. Никто не хочет в пластилине ехать. - Ну вы тут зажрались! Такого снега несколько лет не было, чтобы еще и в конце марта сыпало! Макс против воли усмехнулся. Утром действительно было в кайф, пока солнце не прогревало склоны в кашу. - А сейчас работаешь? Макс окинул взглядом его снаряжение и лавинный рюкзак и пожал плечами. - Нет, но если умеешь ездить, я не против. - Круто! – Обрадовался тот и протянул руку. - Алексей. А ты Макс? Макс уставился на протянутую ладонь и завис, пока парень не уточнил: - У тебя на куртке бейдж. Он и забыл, что в рабочую куртку было вшито имя, на автомате пожал руку, но странное тревожное чувство не отпускало. Как будто он упустил нечто очень важное, а теперь летит с обрыва, потому что таких совпадений не бывает. В голове даже что-то разболелось от напряжения, он смотрел в голубые глаза неожиданного попутчика и не понимал, то ли его жестко выставляют идиотом, то ли он реально идиот и зря переживает. А вот он и проверит! - И где катать хочешь? - Везде, - рассмеялся Алексей беззаботно. – Тебе лучше знать, где сейчас еще не раскатали. Макс кивнул, мысленно прикидывая, откуда начать спуск. Так, чтобы этот Райдер не сразу понял, куда он его заведет. Интересно, это вообще возможно? Поедет он за ним к Мышеловке? Или лучше погнать к ловушкам в лесу? Там, где подмываемые пласты съезжают трещинами в несколько метров глубиной? И пусть потом расскажет, как и зачем он преследовал Макса всю зиму, куда исчезал с волшебной трассы, стоило только отвлечься… Пусть объяснит, зачем он вызвал ту лавину, которая накрыла Лешу? Макс сжал зубы, ему хотелось все это выяснить здесь и сейчас, но они приближались к станции. Или все это он надумал себе, весь этот бред, и запутался в своих мыслях? А может, и нет никакого призрачного Райдера. И Серой трассы нет. Он просто не может прийти в себя после несчастного случая, но каждый справляется с горем как умеет. А Макс только так. Катая весь сезон, бесконечно и бессмысленно, будто надеясь, что однажды все станет, как прежде, а несчастье испарится, его никогда не было, и Леша подсядет рядом на подъемнике, или придет к нему вместе с компанией, как тогда. Но нет, Райдер был. Был каждый раз, когда он приближался к цели. Когда он находил свою бесконечную трассу, с которой нет съездов. И мешал ему уйти по ней к Леше. Вместо этого пытаясь увести за собой – к обрывам, пропастям, погранцам. А теперь обнаглел настолько, что сидит рядом и лыбится обветренными губами. Нет, Макс не сумасшедший. И все он сделает правильно – сам уведет этого Райдера в ловушку, а потом найдет наконец исполняющую желания трассу, и никто ему не помешает. Он знал, что это будет легко, с каждым разом она появлялась все быстрее и проще… Он повел Алексея в кулуар, с которого был уход к оврагу с ручьями. Знаки предупреждали об опасности, но Макс был уверен, что тот и не заметит. Взять еще правее и назад можно не вернуться, Райдер не отставал, катал действительно отлично. Даже догнал перед пересечением трассы, указывая в другую сторону, на блестящую издалека игрушками низкую ель. И поехал через нее, не оглядываясь на Макса. Он хотел крикнуть ему – чтобы остановился, но не стал. Те пару гирлянд вешал Леша, и мелкий диско-шар тоже. Макс потому и объезжал это место обычно, не оглядывался в ту сторону. Райдер остановился перед елью и помахал ему рукой. А затем пошел дальше вниз, к оврагу. Это Макс должен был его туда отвезти! Это была его ловушка! И не здесь, а дальше, это место было местом его памяти, именно там их накрыла лавина, и теперь его разобрала злость. Чертова красная куртка ярко виднелась на белом фоне, Райдер шел ровно, быстро, никаких траверсов, четко к тому месту, куда он не имел права идти. Снега было очень много. На какой-то миг ему пришла идея срезать над ним лавину. Покончить с неразберихой, творившейся в душе. Зачем он пришел, зачем мучает его – а теперь не осталось никаких сомнений, что это был именно Серый Райдер, его персональный страж, не дающий надежды увидеть Лешу. Не смог справиться с ним на трассе, явился лично, привел сюда, на место трагедии. На какой-то миг красный лыжник потерялся из виду, затем вышел на пологом склоне. Следом за ним из-за холма появился еще человек, и только теперь Макс заметил отставших поодаль еще троих. Тоскливое чувство грозящей им всем беды накрыло с головой. А он не мог ничего сделать, не мог даже пошевелиться, только смотрел, как цветные точки вдали приближаются к опасному месту, как красный лыжник чуть тормозит, когда тот, что был за ним оборачивается, смотрит вверх. Грохота не было, словно Макс смотрел немое кино, как и прошлый раз. Будто его заранее оглушило, и он видел себя со стороны. Второй лыжник толкнул красного дальше, проехав за ним, и попал под стену снега, неловко, сминаемый белым тяжелым потоком как игрушечный. Макс сорвался с места, желая помочь, точнее – хотел сорваться, но его остановили. Его попутчик ударил сбоку палкой, несильно, но настолько неожиданно, что Макс едва устоял на ногах. - Что ты делаешь?! – Обернулся он. На какой-то миг голова снова закружилась, он ведь видел, как Алексей спускался! Он и сейчас видит красную точку на месте съехавшего пласта снега. - Постой, Макс. Все будет хорошо, вот увидишь. - Что хорошо? Там же человек! - Он живой! – Он снова помешал Максу уехать, схватив за куртку. – Сейчас его найдут. Вон, смотри, уже копают. Подожди немного. Вызовут спасателей. Все будут живы. - Да кто ты вообще такой? Это же ты заманил их под лавину? Я же шел за тобой! Кто ты? Он смотрел в зеркальное радужное стекло его маски, видя только свое отражение. Чувствуя, как сердце стучит гулко и тяжело, будто загнанное в пустой колодец. - Ты – серый Райдер. - Нет, Макс. – Алексей усмехнулся, покачав головой. – Это все сказки, которыми девчонок по пьяни пугать. Я тебе насочинял все, чтобы хоть что-то говорить в тот первый вечер. Не мог тебя отпустить. И сочинял все подряд… ну знаешь, такое чувство было, что первый раз в жизни встретил кого-то очень важного, нельзя было упустить. Вот и придумывал сказки… Если и есть тут серый Райдер, так это ты сам. Макс покачал головой, она стала совсем тяжелой, перед глазами цвета потеряли яркость, будто кто-то подкрутил диммер на солнце. - Стой, не уходи, - его поймали за руку. – Макс, останься со мной. Не исчезай, посмотри, что будет. Скоро приедут спасатели, немного осталось. Смотри! Макс нехотя повернул голову. Пострадавшего лыжника нашли под завалом, укрыли куртками и фольгой, он не шевелился. Лица Макс не видел, перед ним сидел на коленях тот первый, который снял сейчас свою красную куртку, сбросил шлем. Издалека было слышно сирену снегохода, Макс хотел и боялся увидеть лицо лежащего, но его тянули вперед, дальше, чтобы он смотрел. - Если бы ты не толкнул меня, все было бы наоборот, - сказал слишком знакомый голос рядом. – А у меня бипер был выключен в тот день, представляешь? С утра забыл включить, потом только понял… Вряд ли бы меня нашли, снега много, тяжелый, а тебя успели в самый последний момент вытащить. Но поломанного… Макс, пора возвращаться. Это последний раз, когда я смог сюда прийти. Каждый раз найти тебя все сложнее, врачи говорят, уже не выйдешь из комы. Слишком далеко ты уходишь, слишком надолго ты здесь застрял. - Я не верю. Ты – не Леша! Он погиб на моих глазах, и я верну его на серой трассе. А ты… Леша развернул его к себе за плечи, заставляя смотреть в лицо. Знакомое до боли, невыносимо знакомое, но Макс не хотел его узнавать. - Нет меня на серой трассе! Там ничего нет! Там пустота и чернота! А я жду тебя в больнице, сижу рядом с койкой в отдельной палате реанимации, чтоб ты знал! Я живой и здоровый, Макс, а ты застрял здесь, потому что… черт, пожалуйста. Посмотри сам. Ну, давай, последний раз. Тот Леша внизу теперь сидел с другой стороны от неподвижного тела, подъехавшие спасатели распаковывали носилки, и Макс видел свое собственное бледное лицо с посиневшими губами. Видел, как шевелятся губы склонившегося над ним парня, как он, не замечая никого вокруг, склоняется и быстро целует его в содранную льдом скулу. Макс сбросил перчатку и провел пальцами по своей щеке, будто ощущая то прикосновение, но вместо него подушечками пальцев скользнул по влаге. - Надо уходить отсюда, Макс. Давай, хватит катать, закрывай сезон. Макс обернулся к нему, боясь поверить окончательно, отпустить вину вместе с надеждой, попрощаться с уютными трассами, отказаться от бесплодных поисков. - И ты правда меня ждешь? Леша улыбнулся, схватил за плечи, притягивая к себе, отчего взгляд расплылся в голубое искрящееся пятно. - Правда. Жду. Откроешь глаза и сразу увидишь. Если узнаешь, конечно… все-таки мы едва знакомы, да? Макс зажмурился, чтобы провалиться в теплую темноту, словно уходя на дно. Нащупать его, похожее на упругую поверхность трамплина, которая вытолкнет обратно, и взлететь, выдохнуть на самом верху. Возвращение было на редкость неприятным, с шумом в ушах, дикой слабостью – казалось, даже дышать было лень и требовало сознательных усилий, а все мышцы превратились в кисель. Разве что веки послушались дикого напряжения, и Макс распахнул глаза, пытаясь сфокусировать взгляд сквозь мерцающие круги. Во что бы то ни стало нужно было что-то увидеть, он ведь обещал, или ему обещали? Нужно было открыть глаза. Он не понимал, где оказался, как и что вообще происходит, но все это стало неважным, когда кто-то взял его за руку, слегка пожав пальцы. Он скосил глаза на парня с покрасневшими щеками – то ли от мороза, то ли от солнца, или от избытка эмоций, не поймешь. Ужасно знакомое лицо, родное, будто знал его всю жизнь. Невозможно было не узнать даже если забыл всё на свете…