Танец для двоих

Думаю, сегодня я готов. ДВ Как угодно. ШХ Смена была простой, ни одного тяжёлого случая. Заканчиваю через час. ДВ Хорошо. ШХ Я волнуюсь… очень ДВ Не стоит. ШХ

***

«У меня есть немного времени, чтобы завернуть на минутку в паб, пропустить стаканчик», — пожалуй, за последний час, это его самая разумная мысль. Джон толкнул дверь и ввалился в душное прокуренное помещение. Оглядевшись, с облегчением убедился, что свидетелей его позорного страха будет не так много. Быстро подойдя к стойке, он приветственно кивнул бармену и заказал порцию виски. Одну. Только убрать мерзкое тянущее ощущение в районе живота, словно там свило себе гнездо непонятное ненасытное существо, злобно царапающее стенки желудка. В данный момент Джон чувствовал себя загнанным в угол, не понимая, как это всё могло произойти, и если бы сейчас его спросили, кто был инициатором всего предстоящего безумия, доктор промямлил бы лишь то, что ни черта не помнит последние несколько дней своей никчёмной жизни. Он, отставной военный, боялся идти домой, опасался того, что ждёт его за дверью 221Б по Бейкер-стрит. В любом другом случае, будь обстоятельства хоть на чуточку изменены, Джон просто рассмеялся бы и обругал сам себя за излишнюю драматизацию. Но грёбанные обстоятельства были беспощадны, им не хотелось простых путей, они сложились крепкой кирпичной кладкой, возвышаясь перед Джоном и предлагая его ноющему лбу проверить их на прочность. А Джон, как распоследний болван, решил, что он чёртов танк, и попёр прямиком в ловушку, из которой просто не было выхода. Все манёвры были испробованы, каждая малейшая возможность отсрочить катастрофу использована, и вот сегодня он сдался. Если уж ты сам завязал узел на верёвке, накинул себе петлю на шею и влез на хлипкий стульчик, то осталось одно лёгкое движение, и больно не будет, просто хрустнут позвонки и — здравствуй, Люцифер. Как поживаешь? Готово ли самое жаркое пекло для того, кто согласился взять урок танцев у Шерлока-мать-его-Холмса? Джон вздрогнул и немедленно заказал ещё виски. Бармен услужливо поинтересовался, отчего завсегдатай их заведения так бледен и не случилось ли чего с его другом? Доктор отрицательно помотал гудящей головой, залпом выпил огненную жидкость, закашлялся, и тут пискнул телефон, оповещая о принятом смс-сообщении. Джон замер от этого звука, словно в кармане у него лежало взрывное устройство, возвестившее, что секунды на таймере обнулились и сейчас здесь всё разнесёт к такой-то матери. Он достал телефон, в глубине сознания надеясь, что это вызов из больницы, хотя прекрасно знал: оттуда идут звонки, а перепиской развлекается лишь один человек — Шерлок-чтоб-его-Холмс. Не самая лучшая идея — заходить в паб, Джон. ШХ Вот и всё. Джон сунул телефон в карман, низко склонил голову и пошёл на эшафот. Но, по мере приближения к знакомому крыльцу, внутри просыпалась злость, плавно переходящая в лютую ненависть, и, когда Джон распахнул дверь гостиной, в нём бушевал невообразимый огонь ярости. К себе, за слабость и страх, но ещё больший к Шерлоку, за его попытки всё перевернуть с ног на голову, да ещё и в такой важный для Джона период жизни. Сейчас, вот сию секунду он выскажет этому умнику все претензии и уйдёт с гордо поднятой головой. Вот прямо сейча… Свечи. На столе горели свечи. Их тёплый свет выхватывал из полумрака гостиной высокую фигуру в белоснежной сорочке и чёрных брюках, что прислонилась к стене, сбоку от камина, сложив руки на груди. Рукава были аккуратно подвёрнуты чуть ниже локтя, открывая бледные предплечья. Джон с трудом сглотнул вязкую слюну и сделал несмелый шаг в сторону своего кресла. Ему нужно присесть, причём срочно, а лучше вообще скоропостижно скончаться от разрыва сердца, печени, взрыва почек и вообще, пусть его прямо сейчас разнесёт в клочья и плевать он хотел на любимые обои миссис Хадсон. Шерлок медленно отлепился от стены и плавно пошёл навстречу, загадочно улыбаясь лишь уголками губ. Его глаза невероятной расцветки, прикрытые пушистыми ресницами, мерцали каким-то потусторонним свечением. Чёрные кудри невообразимо органично и прекрасно обрамляли бледное лицо, подчёркивая высоту и остроту скул. — Ты заготовил для меня целую речь, Джон? Забудь. Сегодня здесь только ты, я и танец, — Шерлок потянул с потерявшегося друга куртку, и тот безропотно позволил снять её.  Потрясенный неожиданной заботливостью Шерлока, Джон растерянным взглядом бездумно смотрел, как детектив аккуратно кладёт замшевую куртку на диван и возвращается обратно. Тонкий палец осторожно провёл по вороту его рубашки, пока вторая рука медленно поднимала свитер, неуловимо скользнув по рёбрам. — Это тоже лучше снять. Подними руки, — мягко попросил детектив и Джон послушно исполнил просьбу. Он не мог оторвать взгляда от лица Шерлока, и пусть его прикончат прямо здесь, но он будет жадно наблюдать за влажными припухлыми губами, из которых патокой течёт самый сексуальный голос в мире. Джон понимал всё, что происходит, осознавал это, видел, чувствовал горевшей кожей. Сейчас перед ним стоял Секс, в самом совершенном своём обличии. И исходящие от него волны вожделения, желания почувствовать, притронуться, вкусить этот запретный плод, топили, крутили в водовороте, ломая тело о крутые пороги запретов, понятий, клятв. Но змей-искуситель уже обвился вокруг шеи, поднося на кончике хвоста красное яблоко, сжимая чешуйчатые кольца своего тела, выдавливая вместе с хрипом кислород, вынуждая разомкнуть губы, чтобы с удовлетворённым шипением вложить между зубов кусочек сладчайшего, истекающего нектаром фрукта. Раздвоенный язычок мелькает, легко касаясь кожи щеки, слизывая сладость греха, расцветающего сейчас красивейшим бутоном в груди падшего и покорившегося Джона. Шерлок очарован открывшейся картиной, этим безусловным шедевром, и он ходит вокруг, прикасаясь, стремясь запечатлеть в памяти всю невероятность произошедшей перемены. Он чувствует поглотившее Джона возбуждение и едва сдерживается, чтобы не сломать этого мужчину до конца так быстро. Это его лучшее произведение, и Шерлок подмигивает змею, прося взглядом отпустить на некоторое время это тело, дать ему свободу дышать, двигаться, ведь это необходимо, невероятно нужно сейчас им обоим. Змей послушно растворяется в воздухе, и Джон глубоко, шумно набирает полную грудь воздуха. Невидимые цепи рвутся, и грохочущей лавиной обрушиваются к ногам Джона. Шерлок улыбается: — Я поведу, ты не против? Джон не успевает закончить кивок, когда на его поясницу ложится обманчиво хрупкая левая рука, ладонь правой властно обхватывает похолодевшие пальцы Джона, а высокое тело практически впечатывается в него. Комнату окутывает нежная музыка, и Шерлок делает шаг назад, утягивая Джона за собой. Их тела на мгновение отстраняются, но рука резко давит чуть ниже спины, и Джон чувствует, ощущает возбуждение, окутавшее пространство вокруг. Они, сильно прижавшись друг к другу, одновременно замирают, тяжело дыша. Шерлок до боли сжимает ладонь Джона, а затем делает небольшой шаг влево, заставляя ведомого почти лечь на него и установить одну ногу между бёдер ведущего. И Шерлок быстро скользит твёрдым членом по бедру Джона, тихо застонав и откинув голову назад. Джон смотрит на это красивейшее и чистейшее наслаждение, и его рука плавно ведёт по напряжённому плечу Шерлока, перетекает на шею и обнимает кудрявый затылок, легко массируя, вырывая этим ещё один глубокий стон. Шерлок резко поднимает голову, глядя прямо в затуманенные страстью глаза Джона, и плавно уходит на шаг назад. Сейчас они невероятно, просто катастрофически далеко друг от друга, и Джон резко сокращает это расстояние, со всей силы вжимаясь в торс своего учителя. Он перемещает горячую ладонь с шеи Шерлока на его грудь и нежно, через ткань проводит по твёрдому соску. Шерлок сладостно дёргается от этого прикосновения и опускает взгляд, наблюдая, как пальцы Джона расстёгивают его рубашку. Как только открывается бледная кожа, Джон прижимает горячую ладонь к напряжённому прессу и ведёт её вверх, слегка надавливая, заставляя Шерлока наклонить корпус назад. От этого движения ткань распахивается и открывается вид на тёмные ореолы. Джон дрожит, сходя с ума от запаха, одуряющим потоком хлынувшего в ноздри — это аромат предвкушения, замешанный на горячей, покрытой испариной коже, с нотками ещё не сорванных поцелуев, и небывалом количестве нерастраченной животной страсти. И Джон пьёт его до дна, впервые касаясь губами дышащего жаром тела. Он достойный ученик и может продолжить этот танец в роли ведущего. Осторожный шаг вперёд, и Шерлок оказывается прижатым к стене. Его пальцы обхватывают подбородок Джона, приподнимают голову, и губы останавливаются в миллиметре от губ. Змей, в предвкушении обвивший их ноги, недовольно шипит на эту секундную заминку и толкает Джона вперёд. Губы соприкасаются, и вовлечённые в этот танец страсти мужчины одновременно выдыхают, покорно отдавая себя на растерзание ласковому и жестокому зверю — похоти. Джон нежно проводит языком во рту Шерлока, ощущая ровный ряд зубов, ребристое нёбо, и толкается дальше, где его встречает хозяин этого храма наслаждений. Короткая схватка, из которой Джон выходит победителем, слыша, как Шерлок стонет и прогибается, прижимаясь к сильной груди, беспорядочно и почти лихорадочно блуждая ладонями по спине, резко выдёргивая рубашку из-под ремня джинсов. И Джон целует покрытую испариной шею, грудь, одновременно помогая освобождать себя от одежды. Его рубашка летит на пол, куда секундой позже следует и белая сорочка Шерлока. Джон осторожно проводит по обтянутому тканью бедру, а затем накрывает ладонью пульсирующий член Шерлока, и детектив почти умоляюще стонет, роняя голову на раненое плечо солдата: — Мне так тесно, так больно, освободи его… — Сейчас, потерпи, — шепчет Джон и с трудом расстёгивает натянутую молнию, в одно касание вытолкнув пуговицу из петли на поясе. Джон спускает брюки вниз, удивляясь, как Шерлок вообще умудряется в них втиснуться. Он снимает сначала один ботинок, затем другой, и Шерлок просто стаптывает с себя осточертевшую деталь одежды. Джон поднимается и даёт, наконец, волю своим жадным рукам. Он прижимает Шерлока к стене и запускает пальцы под хлопок белья. Там его встречают жар и влага, он осторожно проводит большим пальцем по гладкой головке, и в его шею сильно вцепляется ладонь Шерлока, которого толкает резким импульсом вперёд, навстречу ласке. Он безудержно рвётся к обрыву, зовя с собой Джона, расстёгивая его джинсы, обхватывая член у основания и быстро несколько раз проходя по всей длине своими тонкими пальцами. И Джон громко протяжно стонет, находя губами жаркий рот, целуя жадно, неистово, обречённо. Сейчас он готов ко всему, даже к смерти, пусть только ещё несколько мгновений продлится это сладчайшее безумие. Шерлок стаскивает с себя бельё, поворачивается лицом к стене, сцепляет руки в замок за спиной, широко расставляет ноги, принимая позу арестованного. От этой картины Джон сходит с ума повторно, а Шерлок, склонив подбородок на своё плечо, тихо шепчет: — Пожалуйста, Джон, я хочу этого безумно. Джон разводит его руки и утверждает их на стене чуть выше уровня плеч. Он расстёгивает ремень, одним движением спускает джинсы с бельём и прижимается к вздрогнувшей спине Шерлока. Облизывает два пальца и погружает их в узкое нежное тепло. Шерлок, сжав кулаки и ударяя ими по стене, громко выкрикивает, прогибаясь, подаваясь навстречу: — Господи, да! Сильнее! Джон добавляет третий палец, и Шерлока словно ломает. Он почти сваливается вниз, как тряпичная кукла. Джон едва успевает обхватить его талию и крепко прижать к себе. — Шерлок, что ты? — испуганно шепчет Джон и пытается убрать пальцы, но на это злобно рычат: — Продолжай! Я желал тебя слишком долго, чтобы сейчас остановиться! — Просто иди сюда, — успокаивающе говорит Джон и тянет трясущегося Шерлока вниз. Он укладывает детектива на бок, лицом к стене, сам ложится позади. Поднимает и сгибает его левую ногу, подхватив её под колено, наблюдая, как Шерлок упирается раскрытыми ладонями в стену. — Не ты один здесь страдал, поверь. Шерлок замирает от этих слов, и что-то кошмарно-тёмное спускается сверху, погружая всё в вязкий и обжигающий мрак. Вот оно — откровение, и Шерлоку мучительно-сладостно от осознания своей победы. Он протяжно стонет, откидывая голову назад, подставляя голодные губы Джону и чувствует, как в него проникает напряжённая плоть, резкими и грубыми толчками разрывая, наконец, всю недосказанность, все недомолвки и недопонимание. Джон тяжело дышит, целуя губы, плечо, шею, погружаясь всё дальше в неизбежное, но прекрасное. Шерлок ныряет в ощущения, невероятным ураганом гуляющие по нервам, и не успевает понять, чего же он сейчас хочет больше: разговора по душам или животной страсти, когда в его грудь толкается раскалённый шар, распространяя пожирающее пламя оргазма по всему телу. Он отчаянно вскрикивает, закидывает руку назад, со всей силы прижимая к себе голову Джона, а бледное тело сотрясают волны удовольствия. Сейчас, в этом танце, он один, и Джон зачарованно смотрит, как на стене появляются белесые капли семени. — Господи, Шерлок, ты ведь даже не прикасался сейчас к се… — Джон не смог договорить, он уткнулся лбом в плечо любовника, сильно зажмурился и шагнул за грань, выплёскивая внутрь узкого тепла обжигающе-горячую сперму. Джон услышал умоляющий шёпот: — Обещай мне, что это останется навсегда. — Что именно, Шерлок? — спросил ничего не понимающий разомлевший Джон. К нему повернулось серьёзное лицо и серая сталь проницательных глаз пустила стрелу в синеву неба: — Только ты, я и танец. Джон нежно коснулся сжатых губ и когда они дрогнули, раскрываясь, он ответил: — Обещаю. Ведь это был лишь первый урок.