У судьбы свои причины

В доме на Кинг стрит уже второй день не гас свет. Гермиона беспрерывно бегала от кухни до гостиной, периодически проверяя готовность пирога. Вокруг летали чашки и тарелки, мягко приземляясь на голубую скатерть. Хозяйка дома изо всех сил старалась устроить идеальный вечер, ведь сегодня из Хогвартса пребывала ее единственная дочь. Гермиону охватило приятное волнение, когда дочь сообщила, что приедет не одна, а в компании своего парня. Она ещё не знала, кто оказался счастливчиком, достойным внимания Розы, но была уверена, что, если дочь решила познакомить ее со своим избранником, то он точно был особенным. Гермиона добавляла последние штрихи макияжа, когда раздался дверной звонок. Она строго посмотрела на своё отражение в зеркале, вздохнула и, собравшись с мыслями, отправилась встречать гостей. Первым делом в гостиной появилась Роза. Её широкая улыбка, казалось, наполняла весь дом светом и теплом. Она сразу же угодила в объятия матери и крепко сжала ее талию. Следом за Розой в дверях появился высокий молодой человек с платиновыми волосами. Он осмотрелся по сторонам и легко улыбнулся. — Мам, — начала разговор Роза. — Это… — Скорпиус, — перебила Гермиона. — Я знаю. Возлюбленные переглянулись в недоумении. — Мы с твоим отцом, — продолжила Гермиона, — учились вместе. Я помню тебя совсем маленьким. Издав легкий смешок, Скорпиус протянул Гермионе руку. — Я очень рад знакомству, Миссис… — Зови меня, Гермиона. Роза посмотрела на мать и сделала легкий кивок, словно в знак одобрения. Она не могла не переживать о том, как Гермиона примет ее выбор. Она знала, что семья Малфоев имела дурную репутацию в прошлом и слышала много историй о поведении отца Скорпиуса. Ей хотелось верить, что ее мама — свободный от предрассудков человек, способный давать людям второй шанс и не определяющий характер человека по поступкам его родителей. И хотя в глубине души Роза уже знала, что Гермиона примет ее парня, ей было приятно убедиться в этом. Все трое направились к столу и Роза ненароком подумала о том, что бы сказал ее отец, увидев все это, будь он ещё жив. Рон редко разговаривал о семье Малфоев, но если уж кто-то упоминал эту фамилию, он, насквозь пропитанный воспоминаниями, начинал вдаваться в подробности обо всех издевательствах и несносных поступках Драко. Роза не придавала этому большого значения до тех пор, пока не влюбилась в Скорпиуса. Теперь ей казалось, что отец не одобрил бы ее выбор и от этого на душе становилось не по себе. Однако, вскоре мимолетная тоска прошла и девушка увлеклась разговорами о последнем году в Хогвартсе. Некоторое время спустя Хьюго тоже присоединился к ужину. Он рассказывал о своих успехах в квиддиче и мечтах об изучении драконов. Розе казалось милым, что Хьюго, несмотря ни на что, упорно продолжал идти к цели, поставленной самому себе ещё в раннем детстве. Тогда, пообщавшись со своим дядей Чарли, Хьюго принял решение, что пойдет по его стопам. В тот день никто не воспринял слава шестилетнего мальчишки всерьёз, но теперь, Роза была уверена, ее брат уже точно знал, чем будет заниматься по жизни. Роза восхищалась уверенностью брата, ведь сама она еще сильно сомневалась в своих желаниях. Ее интересовало так много вещей, что выбрать что-то одно казалось невозможным. Иногда она погружалась в раздумья о карьере колдомедика, в другие дни задумывалась о преподавании а порой и вовсе раздумывала о замужней жизни, не включающей в себя наличие работы. Девушка перевела взгляд на мать. Интересно, как она выбрала свою профессию? Неужели всегда знала, чего хочет? А что насчёт отца? Родители Розы всегда создавали впечатление людей, точно знающих, что им нужно и потому девушка никогда не задумывалась, как они пришли к выбору дела своей жизни. Про себя отметив, что сегодняшним же вечером нужно зайти к Гермионе и поговорить с ней о профориентации, Роза отвела взгляд и начала рассматривать колдографии на деревянной полке. Вот молодая Гермиона, а рядом с ней Рон и Гарри. А здесь счастливый Рон с малюткой Розой на руках. В углу расположилась обычная, цветная фотография, где Хьюго дурачится с плюшевым драконом, а Роза грозно смотрит на брата. «Кажется, это было только вчера», — подумала девушка, внезапно ощутив прилив ностальгии. Гермиона отлично проводила время в компании дочери и Скорпиуса, но внешний вид парня доставал из нее воспоминания, закопанные далеко в душе. Уж слишком сильно он походил на своего отца. Его серые глаза невольно заставляли вспомнить о других, таких же серых и бездонных. В какой-то момент любопытство Гермионы взяло над ней вверх и она робко спросила: — Как поживает твой отец, Скорпиус? Она тут же пожалела, что спросила. Ей казалось, что таким образом она выдаёт себя и своё странное отношение к отцу собеседника. Хотя, разумеется, все эти переживания были лишь у неё в голове. И хотя Гермиона уже успела проклясть себя за чрезмерную заинтересованность, Скорпиус, не увидев в этом вопросе ничего странного, спокойно ответил: — Он в порядке, кажется… Скорпиус внезапно замолчал. Его выражение лица выражало задумчивость, а уголки губ словно опустились вниз. — Если честно, не думаю, что когда-либо видел его по-настоящему счастливым. Не поймите меня неправильно, мы здорово проводили время в детстве. Да и сейчас, можем устроить шутливый поединок, а потом смеяться до упаду. Но…в последнее время я замечаю, что его глаза как-будто полны боли и утраты. Может это связано с его, кхм, — Скорпиус отвел взгляд от собеседниц и, выдержав небольшую паузу продолжил, — темным прошлым. В прочем, не знаю, зачем я все это вам рассказываю. В воздухе повисла неловкая пауза и, пытаясь ее разбавить, Гермиона мягко сказала: — Мне знакомо это чувство. Мы пережили войну, а она никогда не проходит бесследно. Прошло уже много лет, но мне до сих пор иногда снятся кошмары о том времени. Скорпиус ничего не ответил, лишь кивнул, грустно улыбнувшись. Роза медленно коснулась его ноги, нежно поглаживая. Парень накрыл ее руку своей и оба почувствовали приятное ощущение безопасности и покоя. Остаток вечера они провели за разговорами, а когда Хьюго начал зевать стало ясно, что уже давно стемнело и пора спать. Гермиона последовала к себе в комнату и подошла к книжному шкафу. Она аккуратно достала «Джейн Эйр» старого издания, сдула с неё пыль, уверенно открыла, нашла нужную страницу и в очередной раз прочитала подчеркнутую цитату: «Быть вместе — значит чувствовать себя так же непринужденно, как в одиночестве, и так же весело, как в обществе». Затем она достала небольшую колдографию, которая была надёжно спрятана здесь долгие годы. На неё смотрели два юных, прекрасных человека, верящих, что любовь способна преодолеть любые преграды. Парень на фото нежно целовал девушку в макушку, а она в свою очередь широко улыбалась. Той девушкой была Гермиона. Она долго рассматривала колдографию и теперь уже не могла сдерживать нарастающий в горле ком. Первая слеза упала на страницу, заставляя бумагу поморщиться. За ней последовала вторая и третья и вскоре Гермиону поглотили собственные слёзы. Так сильно, что она напрочь забыла запереть дверь или нанести заглушающее заклинание. Она лишь медленно проследовала к кровати, все ещё сжимая в руке колдографию и зарылась в одеяло, уткнувшись головой в подушку. Она пролежала в слезах несколько минут и вероятно продолжила бы лежать так всю ночь, но внезапный стук в дверь заставил ее быстрым движением руки смахнуть с лица слёзы и сделать глубокий вздох. — Мам, я хотела спросить, — начала Роза, заходя в комнату. — Постой…ты что, плакала? Что случилось? — Все в порядке, дорогая, — незамедлительно ответила Гермиона, стараясь совладать с собственным голосом. — Вы…ты и Скорпиус…такая красивая пара. Я очень рада за вас, это слёзы счастья. Роза присела на край кровати и положила голову матери на плечо. — При всем уважении, мама…я тебе не верю. Я уверена, ты рада за нас и все такое…но я вижу, что с тобой что-то не так. Не пытайся меня обмануть. Гермиона нежно погладила дочь по голове, перебирая в руках ее огненные волосы. Она не сомневалась, что ее дочь не поверит в дурацкую отговорку, ведь считала Розу гораздо умнее и сообразительнее себя. Но попытаться все-таки стоило. — Так уж и быть, — начала Гермиона, — Все дело в том, что вы напомнили мне о моей первой любви. Знаю, немного глупо. — Вовсе нет! Ты никогда не рассказывала мне. Я думала папа был твоей первой любовью, — удивлённо ответила Роза. — Твой отец был моей самой главной любовью, — продолжила Гермиона, — Мы всегда были неразлучны, он веселил меня и помогал смотреть на мир чуточку проще. С долей иронии. — Но…был кто-то другой, не так ли? — Да, да ты права. — Расскажи мне. Я хочу знать. Гермиона было собиралась начать свой рассказ, как вдруг дверь в комнату открылась вновь. — Роза! Вот ты где! Я повсюду тебя ищу, — вскрикнул Скорпиус. — Ой, простите, Гермиона, я не знал, что это Ваша комната. — Все в порядке дорогой, мы просто беседуем. — Конечно, не буду Вас больше тревожить, — спокойно сказал Скорпиус, медленно поворачиваясь к выходу. — Можешь остаться, — громко сказала Гермиона. — Если хочешь, — добавила она уже гораздо тише. — Скорпиус слегка улыбнулся и молча последовал к собеседницам. Он сел на пол, опираясь спиной о стену и обвил руками колени. Гермиона без лишних предисловий приступила к истории.