У судьбы свои причины

Гермионе было уютно в его объятьях. То, о чем раньше даже подумать было страшно, теперь стало явью. И, как оказалось, совсем не страшной. Девушка нежно выводила пальцем неразборчивые слова на груди Драко, подбирая слова для разговора, который она пыталась начать еще пятнадцать минут назад. Гермиона боялась нарушить их шаткую выстраданную гармонию, но гриффиндорские любопытство и отверженность все равно взяли над ней верх. — Я кое-что заметила, — промолвила она, аккуратно прикасаясь к предплечью левой руки Драко. Там, рядом с поблекшей меткой, виднелись тонкие порезы. Некоторые из них уже затянулись, изображая белые, едва заметные шрамы. Другие были бордовыми и глубокими, и лишь от одного взгляда на них Гермионе становилось больно. Гриффиндорка точно знала, как уродливые метки появились на руке Драко. «Такая красивая и тонкая аристократическая рука. Такой безобразный маггловский способ самоповреждения», — подумала она. — Грейнджер… — напрягся Драко. Малфой не гордился тем, что делал и не любил обсуждать свои моменты слабости. — Давай начнём издалека, — предложила Гермиона, смотря в глаза парню. — Давай поговорим. Какой у тебя любимый десерт? — Серьезно? — раздраженно спросил Малфой. — Хочешь обсудить десерты? — Драко, пожалуйста. — У меня нет любимого, — выдохнув, ответил Малфой. — Я равнодушен к сладостям. — Ты просто не пробовал шарлотку моей мамы, — сказала Гермиона, моментально окунувшись в воспоминания о детстве и растянула губы в легкой улыбке. — В жизни не ела ничего вкуснее. — Ты пересмотришь своё мнение после первого же ужина в мэноре, — улыбнулся Драко, невольно представляя Грейнджер в окружении своих родителей, и сразу же подумал, что Люциуса бы наверняка хватил сердечный приступ, узнай он, чем его сын занимается с маглорожденной волшебницей. — Хорошо… — смущённо продолжила Гермиона. — Самый приятный комплимент? Драко загадочно ухмыльнулся и издал легкий смешок. — Фу, Малфой, — закатив глаза, сказала Гермиона. — Не такой комплимент. — Не знаю, — честно ответил Драко. За свою жизнь он слышал много разных слов, но все они не имели никакого значения. Нарцисса всегда была любезна с ним, а Люциус был суров. И даже тысяча приятных материнских слов, никогда не помогут ему забыть разочарованный отцовский взгляд. Да, ему хотелось бы хоть раз услышать от Люциуса слова одобрения. Он мечтал, что когда-нибудь сможет рассказать отцу простую забавную историю и не получить в ответ нотацию о бесполезности развлечений и ценности времени. И если Драко и понял что-то за свои восемнадцать лет, так это то, что любые комплименты незначительны, если тебе не важен человек, который их дарит. — Дай угадаю, — заговорил Малфой, стараясь увести внимание Гермионы от своей персоны. — Тебе нравится, когда тебя называют мудрой и сообразительной. Я прав, самая умная ведьма своего поколения? — Это приятно, но я и без того об этом знаю, — вздернув нос сказала Гермиона и рассмеялась. — А вот мою внешность редко кто-то комментирует, — призналась она. — Может неспроста меня все детство называли уродливой, — пожав плечами тихо сказала она. Грейнджер много лет работала над тем, чтобы создать образ девушки, которую не заботит мнение окружающих. Особенно, если это мнение касается ее внешности. А потому, признаваться Драко в том, что ее ранят злые слова, было совсем не просто. — Кто… — Ты, — быстро сказала она и сжалась от неуверенности. «Ну конечно, ты, идиот», — отводя взгляд от девушки подумал Малфой. — Из-за тебя я стала стесняться своих зубов, — продолжила Гермиона, решив, что сейчас самое подходящее время для откровений. — И своего роста, — добавила она. — Из-за тебя никогда не ношу короткие юбки, потому что ты сказал мне, что у меня кривые ноги… — Я говорил это только потому, что это привлекало меня в тебе больше всего, — сжимая девичью ладонь, перебил Драко. И они вновь погрузились в тишину, разделяя общие воспоминания. Гермиона погрустнела, едва заметно помотав головой из стороны в сторону, а лицо Драко приобрело мрачный оттенок стыда. — Хочешь знать откуда это? — разорвав паузу, заговорил Малфой, указывая на собственное предплечье. — Я ненавижу себя каждый день. Я ненавижу себя за то, что был груб с тобой, за то, что завидовал. Ненавижу эту гребанную метку и то, что стал разочарованием для всех. Драко сделал глубокий вдох и продолжил: — С тех пор, как меня выгнали из команды, я перестал ходить на квиддич. Смотреть, как Слизерин играет и не иметь возможности присоединиться для меня равнозначно пыткам. Но я пошёл на игру с тобой, Грейнджер. Знаешь почему? Потому что когда ты рядом, я ненавижу себя чуточку меньше. Гермиона сама не заметила, как по ее щеке скатилась одинокая слеза. Девушка решила, что никакое банальное «ты мне нравишься» никогда не сравнится с этим сумбурным откровением и с новой силой угодила в объятья парня, крепче сжимая его тонкими руками. *** — Мне пора, Грейнджер, — сказал он, нарушая их молчаливую идиллию. — Если ты, конечно, не хочешь, чтоб твои подружки застукали твою голую задницу в моих объятиях. Гермиона рассмеялась, медленно расстегивая рубашку, чтобы отдать ее парню. — А может хочу? — игриво спросила она и закусила губу. — Перестань быть такой соблазнительной. — Какой? — спросила Гермиона, медленно стягивая рубашку с плеча. — Ну все. Ты сама напросилась. Слизеринец накрыл девушку собой, оставляя быстрые поцелуи на ее лице. Гермиона закрыла глаза, наслаждаясь приятными прикосновениями к ее носу, лбу, щекам и, наконец, губам. — Ты это слышал? — резко спросила Грейнджер, разрывая поцелуй и вытаращила глаза. — Сюда кто-то идёт. Девушка отчетливо расслышала звуки приближающихся шагов и оперативно вскочила с кровати. — Черт, — шепнула она, стягивая с себя рубашку и бросая ее парню. Гермиона открыла ящик и схватила первые попавшиеся футболку и шорты. — Спрячься, — все еще шепотом, но достаточно строго сказала девушка, параллельно натягивая на себя одежду. — Куда? — спросил Драко, разводя руками. — Под этой кроватью даже мышь не пролезет! Гермиона задумалась и огляделась по сторонам, оценивая ситуацию. Затем, решив, что думать уже некогда она запрыгнула в постель и резким движением закрыла шторки кровати. — Отличный план, Грейнджер. Просто восхитительный, — пожаловался Драко. — У тебя есть идеи получше? — яростно шепнула она. Дверь отворилась и в комнате появилась Джинни. — Гермиона? — приподняв одну бровь, тихо спросила Уизли. — Ты уже ложишься спать? — Да, — притворно сонным голосом ответила девушка. — Я…не слишком хорошо себя чувствую. — Мне кажется, я знаю почему, — тоскливым голосом сказала Джинни. — Я тоже по ним скучаю, — выдохнув, добавила она. — Я присяду? — Я…думаю не стоит, — тихо сказала Грейнджер. — У тебя точно все в порядке? Ты не заболела? — обеспокоенно спросила Джинни. — И почему твое платье валяется на полу? Младшая Уизли была в замешательстве. Бросать вещи на пол и прятаться было совсем не в стиле ее подруги. Скорее наоборот: Гермиона порой была слишком собранной и аккуратной и сильно возмущалась, когда кто-то не соблюдал порядок. — Я, — замялась Грейнджер, — я уберу его завтра. — Ладно, — растерянно сказала Джинни. — Я могу сама сложить твое платье, — предложила она подходя к кровати. — Не стоит, правда, — промолвила Гермиона. — Все в порядке, мне не трудно. При помощи волшебной палочки Джинни левитировала и аккуратно сложила платье в воздухе. Затем опустила его в свои руки и легким взмахом палочки выдвинула ящик. Увиденное в ящике заставило девушку перемениться в лице. На смену легкой растерянности резко пришло неприятное чувство негодования и озадаченности. — Это…шарф Слизерина? — спросила она. По телу Гермионы пробежала дрожь. Стараясь сохранять спокойствие, девушка аккуратно приоткрыла шторку и вылезла из кровати. Джинни сразу же обратила внимание на взъерошенный вид подруги, что отвлекло ее от первоначального вопроса. — У тебя новый парфюм? — спросила Уизли, оглядев Гермиону с ног до головы. Грейнджер нервно рассмеялась, подходя ближе к Джинни. — От меня странно пахнет? — принюхиваясь к себе, спросила Гермиона. — Может это парфюм Тео? — предположила она, хоть и прекрасно понимала, как глупо это звучит. Джинни скептично сощурила глаза и ее лицо вмиг потеряло привычный оттенок дружелюбия. — Ты отказалась покупать шарф на стадионе, убеждала меня в том, что ты «не такая фанатка», а сама хранишь у себя это? Какого хрена? — яростно спросила Уизли, вытягивая перед собой зеленую ткань. — Я, — нервно смеясь начала Гермиона. — Я отобрала его у Д… — запнулась она, — у Малфоя. Он вёл себя как идиот, когда мы готовили проект по магловедению и в отместку я забрала у него шарф. — По твоему я похожа на идиотку? — громко спросила Джинни, от чего Гермиона не на шутку испугалась. Ей было хорошо известно, что ее подруга страшна в гневе. — Мы делали гребанный проект пол месяца назад! За это время, Малфой бы скорее попал в Азкабан за убийство, чем оставил бы тебе хоть что-то принадлежащее ему! Пока Джинни обвиняла ее, Грейнджер старалась придумать достойное объяснение, но от чего-то мысли продолжали путаться, образовывая в ее голове сумасшедший комок, и на ум приходили лишь несуразные идеи. — Кстати, я почти не видела его сегодня на балу, — почти про себя прошептала Джинни, отводя взгляд. И вдруг ее глаза словно блеснули от внезапно пришедшего озарения. Все встало на свои места, образуя идеальный пазл: странное поведение, взъерошенный вид, мужской парфюм, секреты, зеленый шарф — все то, что до этого момента казалось Джинни совершенно не связанным друг с другом, теперь образовало крепкую цепочку, где не было ни одного лишнего звена. Девушка вытаращила глаза и приоткрыла рот. — Малфой? — спросила она, закрывая рот рукой. — Я все объясню, — затораторила Гермиона. — Просто успокойся и дай мне объяснить, — подходя еще ближе к подруге продолжила она. — Я…ты…вы, — словно потеряв дар речи, невнятно говорила Джинни. В этот момент шторка кровати отворилась, демонстрируя девушкам Драко. Он сидел в наполовину расстегнутой рубашке, согнув ноги в коленях и еле сдерживал смех. Конечно, ему было жаль Гермиону, но это не делало ситуацию менее абсурдной, а от того комичной. — Привет, — расслабленно сказал Малфой. Джинни вскрикнула от неожиданности, а затем принялась беспрерывно переводить взгляд от Драко к Гермионе и обратно. — Драко, — нежно сказала Грейнджер, — оставь нас, пожалуйста. Малфой быстро поднялся с кровати и почти вплотную подошёл к Гермионе. — Так я теперь могу поцеловать тебя на прощание? — тихо спросил он. — Драко, — строго сказала она. — Я понял, я понял, — улыбнувшись сказал он и поспешно направился к выходу. Дверь закрылась, оставляя Гермиону наедине с подругой. Девушка жалобно смотрела на Джинни, тщетно пытаясь понять, что происходило в ее рыжей голове. Но гриффиндорка казалась совершенно опустошенной. На ее лице не было места ни злости, ни отвращению, ни даже разочарованию. Она просто смотрела на подругу непонимающими стеклянными глазами, в ожидании объяснений. — Ты злишься? — тихо спросила Гермиона. — Да, — спокойно ответила Джинни. — Но не потому что ты с ним… — стараясь подобрать достойное слово начала она. — Не потому что ты с ним. А потому, что ты мне не доверяешь. И если подумать, я даже не имею права на тебя злиться. Мы ведь не выбираем кому доверять. Гермиона села на пол, жестом призывая Джинни сделать то же самое. Они не раз сидели так, вдвоём, на холодном полу, и делились своими переживаниями друг с другом. Джинни сделала глубокий вдох и присела рядом с Гермионой. — Я боялась твоей реакции, — призналась Грейнджер. — Я сама не до конца понимала, что было между нами и мне не хотелось впутывать в это тебя. — А теперь поняла? — искренне поинтересовалась Джинни. Несмотря на то, что в глубине души девушке хотелось рвать и метать, она старалась отнестись к ситуации рационально и услышать точку зрения подруги. — Наверное. — Я буду честна с тобой, — смотря подруге в глаза, начала Джинни. — Я не понимаю. Пытаюсь понять, но пока не могу. Но я очень хочу, чтобы ты была счастлива, и если эти…отношения делают тебя счастливыми, то я не стану им препятствовать. — Правда? — спросила Гермиона и почувствовала, как внутри загорается лучик надежды. — Правда. Но больше никаких секретов, — поднимая указательный палец, сказала девушка. — Обещаю. — Так как все началось? — улыбнувшись, спросила Джинни. Гермиона рассмеялась. Искренне и свободно. Может она бы предпочла, чтобы подруга узнала ее секрет иначе, но ей все равно было невероятно приятно наконец освободиться от тяжелого груза тайны. Теперь дело оставалось за малым: нужно посвятить Джинни во все подробности. А значит, вечер обещает быть длинным.