***
Он добрался до офиса незадолго до шести, и все трое все еще были там. — Эй, Карен. Она махнула ему, чтобы он зашел. — Наш герой явился, чтобы наконец-то спасти нас от тоскующего Мэтта. Входи, Фрэнк! — Я не тоскую. — Ты тоскуешь и это отвратительно, — сказал Нельсон, — твое лицо побитой собаки хуже, чем у настоящей собаки! — Милее, Фогги. Слово, которое ты ищешь – милее. Карен закрыла свой ноутбук и облокотилась на открытую дверь в кабинет Нельсона. — Неправда. — Ревнуешь, Нельсон? — Фрэнк почувствовал, как рука Мэтта скользнула по его бицепсу, — кажется, твой дружок слегка ревнует, Красный. — Ну, он действительно однажды сказал, что ты выглядишь хорошо, – сказал Мэтт, – и звучал он слегка хрипло. Нельсон подавился воздухом. — Или может он запал на тебя, Красный. — Я вас всех ненавижу. — Неправда. — Ладно, неправда. Мэтт, ты все еще должен сходить с нами выпить. — Ты просто ждешь не дождешься, как сможешь допросить меня. Оу, на Люси все еще была ее шлейка. И Мэтт держал ее в руках. Фрэнк пытался не улыбнуться (и провалился). — Конечно жду, господин советник, — Нельсон с хлопком закрыл папку перед собой и встал, — хорошо, тогда, давайте закругляться. Моя не являющаяся убийцей девушка и я идем на свидание. — Марси становится убийцей в суде, и ты знаешь это, Фогс. — Пофиг. Кыш, иди и будь сентиментальным где-нибудь подальше. — Да-да, мы уходим, Фогс. Мэтт улыбался, когда они выходили из офиса, держа одну руку на локте Фрэнка, а другую на шлейке Люси. Каким-то образом ремень его портфеля опять оказался на плече Фрэнка. Фрэнк был очень глубоко в дерьме.***
Они остановились в тайском заведении, чтобы взять еду на вынос, и как только Люси сделала свои собачьи дела на обочине, они поднялись по лестнице в квартиру Мэтта. Фрэнка воротило от того, каким домашним и обычным все казалось: Мэтт прислонил свою трость рядом с рюкзаком Фрэнка и своим собственным портфелем около двери, а затем осторожно повесил свою куртку на вешалку. Снял обувь, прошмыгнул в ванную, их намыленные пальцы скользили вместе, когда они мыли руки в раковине. Мэтт, маленький засранец, вытер руки о рубашку Фрэнка. — Красный, — но он уже ускользнул на кухню достать тарелки из шкафа с широкой улыбкой на лице. — Красный, серьезно? — Что? — Обязательно было это делать? — Что, тебя уже пощупать нельзя? Я слепой, Фрэнк, — Красный пошевелил пальцами. — Но мне все еще нравится, ну, ты понял. — Нравится что? — Фрэнк подошел к Мэтту, который прислонился к кухонной стойке. Он закатал рукава рубашки, обнажив свои предплечья. Хотелось стереть эту его усмешку с его лица, — нравится что, Красный? Он не был сильно выше, может быть это было потому, что старался принять угрожающие размеры, тогда как Мэтт опирался на стойку. И все равно, он посмотрел вниз и снял очки с его лица, – с того лица, которое он бил и в которое даже стрелял. Он выстрелил ему в голову, а сейчас пытался загнать в угол на его собственной кухне. Красный стал извиваться, слегка обнажил зубы, и... нахер все. Нахер его. Фрэнк прижал его предплечья к стойке и наконец сделал это, поцеловал его прямо в красные губы и этот слишком умный рот и, дерьмо, Красный просунул свое бедро между его. Фрэнку нужно было постараться, если он хотел продолжать все контролировать. Он терся бородой об однодневную щетину Мэтта, и этот звук сразу же отозвался там. Блядь, это было... да, это было хорошо, – то, как Красный извивался, его язык, тихие звуки, которые он издавал, когда Фрэнк прикусывал его разбитую губу. Ему нравилась эта легкая боль. Фрэнк был совсем не удивлен. Он наклонился еще немного, заставил его еще немного нагнуться назад, заставил его... — Ой! — Черт, ты чего? Я тебе больно сделал? — Нет, нет. Прости, давай... — Нет. В чем дело? — Ни в чем. Мэтт выглядел ужасно несчастно, но Фрэнк не мог понять, было ли это из-за резкого завершения их поцелуев, или из-за боли, которая, казалось, появилась из ниоткуда. Но она точно не появилась из ниоткуда, верно? Он пропустил пару ударов в субботу вечером и в воскресенье. — Дай мне посмотреть. Фрэнк принялся за рубашку, снял галстук и начал расстегивать пуговицу одну за другой. Он был методичен и быстр, а лицо Мэтта выглядело виноватым. — Не дуйся, все в порядке. — Не совсем. Мэтт протянул руку по деревянной столешнице до тех пор, пока не нащупал свои очки, и надел их. Рубашка была быстро расстегнута, маленький крестик висел на веревочке — единственная вещь на торсе всех возможных цветов, кроме цвета невредимой кожи, которая не вызывала удивления. — Черт, Мэтт. Так же Фрэнк не ожидал такого количества шрамов. — Повернись. Мэтт фыркнул, а Фрэнк стянул ему рубашку на предплечья. Его спина выглядела не лучше, а почки были сплошным черным и синим цветом. Прямо в том месте, куда он вжал его в стойку. — Дерьмо. — Да ничего. Красный снова натянул рубашку и занялся столовыми приборами и стаканами. — Нет, не ничего. — Я в порядке. — Тебе больно. Ты не истекаешь кровью, не сломал что-то, но тебе все еще больно. В этом нет ничего такого. Мэтт обернулся, его рубашка была небрежно застегнута. Одна сторона была ниже другой, и Фрэнк почувствовал внезапный прилив нежности, возможно, даже некого желания защитить. Красному ничего из этого не нужно было, и, уж тем более, он этого не хотел, но это не имело значения. — Дай мне, – сказал Фрэнк, забрав у него из рук пакет с едой. Он пихнул его вперед, чтобы Мэтт сел на диван. — Не двигайся. Затем Фрэнк принес тарелки, вилки и два пива, которые он нашел в холодильнике. — Я выйду сегодня на патруль. Черт, он снова включил свой режим трагичного мученика. — Нет, не выйдешь. — Фрэнк... — Тебе и твоему телу нужен отдых. — Вчера я не выходил. — Ага. И? — Я не могу... — Ты можешь и будешь. Ты всех не спасешь, и ты точно не сможешь этого сделать, будучи не в лучшей своей форме. Ты можешь притворяться, что все хорошо, гуляя по улице или сидя за столом, но занимаясь чем-то большим? — Я уже делал это до этого. — Это не здорово. — Фрэнк, ты серьезно будешь проводить мне лекции о... — Помолчи. Да, буду. — Ты не сможешь меня остановить! — Я не этим занимаюсь, Красный. Я просто... ты себя убьешь так. — Я знаю, что делаю. — Слушай, а если я спрошу у Нельсона или Карен, то что они мне скажут? Или у той монашки, которую ты иногда навещаешь? Мэтт побледнел. Хах. — Ладно, я не буду. Слушай, давай сначала поедим, а? Мэтт пожал плечами и начал ковыряться в своей еде. — Ты заберешь Люси с собой? — Что? — После этого. Он махнул вилкой на коробки с едой. — Не думаю, что ей это нужно, но да, конечно, если она попросит. Фрэнк сделал вид, что недопонял, а Красный больше не спрашивал. Фрэнк попытался, по крайней мере, добиться какой-то реакции. Он украл немного риса из тарелки Мэтта, но тот не ответил ему тем же. Ясно. — Я думал, может, эм. Я смогу достать тебе какую-то защиту. Слева была тишина. Он посмотрел на Красного: тот застыл. — Ты же носил раньше. С рожками. — Мне она больше не нужна. — Ну конечно. Хотя, от рогов можно и отказаться. — Я и без нее прекрасно справляюсь. — А твое тело говорит другое. — Да ничего. — Да Господи, блядь, Боже. Тарелка не разбилась, когда Фрэнк хлопнул ей по столу, но была близка к этому. — Слушай, я понимаю, что пинок в спину не равносилен падающему на тебя зданию, но раз уж ты пережил это, не стоит ли тебе стать немного осторожнее? Я меньше шрамов на солдатах в их третий выезд видел, Красный. Ты себя убить пытаешься? Медленно, осторожно Мэтт поставил свою тарелку на стол, вилка была точно параллельна ножу. — Нет. — А что, если бы я не нашел тебя той ночью? Что тогда? Что, если бы я за тобой не поехал? — Я... — Слушай, я все понимаю, правда. Но ты не поступишь так со мной. Не поступишь. Он уже слишком много потерял. Больше этого не случится. Нет. — Что насчет твоих друзей? Что насчет Нельсона, Карен? Или Люси? Ты о них хоть думаешь? О монашке, промолчал – он. Думаешь ли ты о монашке? Ему нужно будет узнать кто она такая позже. Наконец, Мэтт опять заговорил. — Тот, к которому я обращался, до всего. Он в тюрьме. — Ты - его адвокат? — Фогги. — Ну, его же выпустят, да? — Да, наверное. Были смягчающие обстоятельства, и... Да. — Отлично. До тех пор, я найду тебе что-нибудь. Фрэнк посмотрел на профиль Мэтта, на его слегка опущенные уголки губ. — Может быть, не сегодня. Ты выглядишь убитым. — Умеешь же ты заставить себя чувствовать хорошо, Фрэнк. — А что, тебе нужно серенаду спеть? У тебя тут и гитарка где-то завалялась? — А ты играешь? — Уже давно не играл, но вообще да, — он смахнул волосы с лица Мэтта. — Я так встретил свою жену. — Оу. Фрэнк смотрел, как Мэтт держит бутылку пива и начинает ковырять этикетку. — Доел? — он взял тарелку Мэтта. — Ага. Через несколько минут он наполнил миску Люси. Тарелки сушились рядом с раковиной, а коробки с едой стояли в холодильнике. Он подошел к дивану. Мэтт так и не двинулся, бутылка болталась у него между коленями, и Фрэнк убрал ее, прежде чем она упала бы на пол и разбилась. — Эй, – сказал он. Мэтт слегка наклонил голову, так, словно мог видеть как Фрэнк смотрит на него сверху, — у меня есть идея. Что, если мы примем долгий, горячий душ, чтобы расслабить мышцы, ты надеваешь эти свои дурацкие носки, и мы... черт, я не знаю. Книгу почитать? Я могу почитать вслух. Нормальные люди же такое делают? — Мы также можем посмотреть фильм. Умник. — Ты смеешься надо мной, Красный? Мэтт слегка ухмыльнулся. — Да. — Хорошо. Ха-ха. Смешно. Ну так? — Ты не за этим пришел. — А за чем я пришел? Мэтт пожал плечами. — За едой и сексом? — Думаешь, ты такой неотразимый, Красный? — Очевидно, что нет. — Мм. Не знаю, еще рано. Так что скажешь? — Да, хорошо, — он встал, — но тебе не обязательно оставаться, Фрэнк. — Я тебя иногда застрелить хочу, ты в курсе? — Я не буду сегодня патрулировать. — Естественно, ты не будешь. Что на счет душа? Фрэнк положил руку на грудь Мэтта, не оказывая никакого давления, а просто… вот так. Фрэнк ждал, и, наконец, Мэтт кивнул. — Я тоже не очень уверен в себе, понимаешь? Во второй раз за сегодня он расстегнул рубашку Мэтта, но на этот раз он медлил с каждой пуговицей, и, наконец, взял руки Красного, чтобы обернуть их вокруг своей талии. Фрэнк хотел почувствовать его. — Почему? Тихо, так же мягко, как его пальцы, когда они скользнули под рубашку. — Я не... у меня не было... некоторое время. С тех пор, как... ты понял. Не то чтобы Фрэнк забыл, как всем этим заниматься, нет. Но ему было страшно от того, что он мог почувствовать. От того, о чем он мог подумать. Что, если он забудет с кем он, что, если он начнет плакать прямо посреди всего действия, что... Что, если. Но ладони Мэтта на его животе совсем не походили на ладони Марии. Они были больше, слегка сухими. Мэтт впился своими ногтями ему в бока когда их губы встретились вновь. Они поплелись в ванную, бросая одежду в сторону дивана, и, даже, почти не промахиваясь. — Я споткнусь о нее, – сказал Мэтт, когда Фрэнк бросил рубашку прямо туда, где они стояли, и да... Слепота. Фрэнк иногда забывал о ней. Он положил очки Мэтта на раковину и втянул его в душ, повернув за собой ручку. Холодная вода ударила Фрэнку по плечам, но он успел попасть под большую ее часть до того, как она достаточно нагрелась, а затем дернул Мэтта за бедра, чтобы тот попал прямо под брызги. Фрэнк смотрел, как он запрокидывает голову, как слипаются его ресницы, как его волосы прилипают к черепу. Фрэнк вылил себе на руки немного шампуня и начал массировать его в волосы Мэтта. Мэтт застонал на удивление громко, а Фрэнк усмехнулся. О, это будет прекрасно. В один прекрасный день он разложит Мэтта на его шелковых простынях и заставит его издавать разного рода звуки. Те, что были слышны прямо сейчас, уже довольно хороши. Мэтт, казалось, был особенно увлечен плечами Фрэнка, а затем перешел и к его груди. — У тебя тоже есть шрамы, Фрэнк, – прошептал он. — Ну, бывает. — Расскажешь мне о них? — Конечно. Мэтт улыбнулся, и некоторое время стоял и водил пальцами по волосам и бороде Фрэнка. Он, казалось, был очарован текстурой, почесывая, дергая и поглаживая повсюду. — Я не собака, Красный. Единственным ответом, который он получил, было довольное мычание, и он не стал продолжать. В любом случае, было хорошо. В один момент Мэтт напрягся, его глаза расширились от паники, но он покачал головой и тут же расслабился. — Извини, мне просто вода в уши затекла. Не ожидал. — Все в порядке, — Фрэнк провел рукой от (покрытого шрамами) плеча Мэтта до его (очень очень красивой) задницы, — тут только я. — Я знаю. Мэтт сейчас был очень мягким, теплым и податливым, изогнув губы в полуулыбке. Фрэнк провел по ним большим пальцем, и Мэтт попытался его укусить, но был слишком расслабленным, чтобы поймать его. — Готов выходить? Фрэнк выключил воду и потянулся за полотенцами. Они быстро высушились, и вскоре покрасневшая кожа Мэтта была скрыта под мягкой, бесформенной одеждой. «Очень жаль», – подумал Фрэнк. Он накинул капюшон на голову Мэтта и получил локтем под дых, когда они вышли из ванной. Заслужил. Через несколько минут Мэтт лежал на подушке, на голове у него было пушистое гнездо, и он изо всех сил старался не закрывать глаза. — Не хочу засыпать, – пробормотал он. Боже, сколько там лет ему было? — Почему? — Еще рано — Ты сонный, поэтому спи. Фрэнк поставил телефон Мэтта на зарядку. «Идет зарядка», – произнес голос. Точно, специальные функции его гаджетов. — Я тут. Он устроился рядом на кровати с книгой в руке. Отвратительно по-домашнему.***
Фрэнк открыл свои глаза в темноту. Коготки Люси цокали по полу. Мэтт спал, наполовину распластавшись на нем. Он перебрался с дальней стороны кровати на свой человекоматрас, и более не шевелился, прижав ухо прямо к сердцу Фрэнка. Видимо, у него был пунктик на счет сердца Фрэнка. Но Люси была беспокойна, и Фрэнку следовало бы вывести ее на прогулку, пока на улицах еще не слишком людно. Он осторожно разжал пальцы Мэтта на своей рубашке и использовал все свои навыки, полученные во время отцовства, чтобы подвинуть его, не разбудив. Мэтт издал тихий звук недовольства, но свернулся вокруг подушки и вернулся к снам о том, о чем бы там они ни снились слепым людям. Тем не менее, в качестве меры предосторожности, Фрэнк снял рубашку и увидел, как Мэтт вцепился в нее. Она уже, должно быть, пахнет им, и он надеялся, что это поможет Мэтту оставаться таким же умиротворенным, каким он казался сейчас. Он даже не завязал шнурки на ботинках; просто надел куртку, схватил ключи с гвоздя у двери, пристегнул поводок Люси, и они вышли. Ночной воздух был прохладным, но не настолько холодным, чтобы быть неприятным. Улицы не были пустыми - потому что они никогда не бывают таковыми, - но они были тише, чем днем, и Люси радостно трусила рядом с ним и обнюхивала все подряд всю прогулку. Когда Фрэнк открыл дверь и оглянулся, он не заметил ничего необычного. Не сначала. Света от рекламного щита было достаточно, чтобы все видеть, не включая свет. Он отстегнул поводок Люси, снял ботинки, повесил куртку на спинку стула, поднял галстук, упавший со стойки. Так... по-домашнему. — Фрэнк? Голос был выше, чем обычно. Фрэнк прошмыгнул в спальню и обнаружил, что Мэтт сидит в постели с широко раскрытыми глазами, которые метались повсюду, но нигде не останавливались. — Ага, это я. — Я думал. Я думал... — Мэтт быстро и коротко дышал. Что-то вырвало его из сна. — Плохой сон? — Я... я... я тебя не слышал. Или Люси. Я думал... — Мы просто вышли на прогулку. Сейчас мы вернулись. Не хотел тебя будить, чтобы сказать. — Нет, нет, все... Все нормально. Не совсем, но Фрэнк не стал настаивать. Не то, чтобы он не понимал, что именно произошло. Он сам был на его месте, но Мария никогда не ждала его по ту сторону кошмара. — Могу я забрать свою рубашку? Пальцы Мэтта сжались вокруг нее, прежде чем он отпустил. — Конечно. — Спасибо. Фрэнк надел ее и улегся на кровать. — Как думаешь, сможешь опять уснуть? — Да, может быть. Не знаю. Он забрался обратно под одеяло. — Фрэнк, – сказал он. — Да? — Ты можешь... Если предложение все еще в силе... Ты можешь почитать мне? — Конечно. Оказывается, что и его сердце, и его голос могут заставить перестать Мэтта хмуриться и усыпить его, а? Некоторое время он смотрел, как тот спит, прежде чем выключить фонарик, который он использовал для чтения, и немного потянуть Мэтта за запястье. Даже крепко уснув, он сразу же обвил Фрэнка, словно осьминог. Черт, если бы их видела Карен или Сара... дерьмо, или Карли. Ему бы никогда не дали жить спокойно. Теперь у Фрэнка будут кошмары. Он вздохнул, осторожно обхватил рукой голову Мэтта и позволил сну снова овладеть им.***
Фрэнк открыл свои глаза, когда из окна лилось раннее утреннее солнце. Мэтт уже не спал – Фрэнк слышал его на кухне. Судя по звукам он делал кофе. Кожа Фрэнка была все еще теплой там, где он лежал всего несколько минут назад. — Эй, – сказал он, когда Мэтт вернулся в комнату с двумя кружками. — Эй, Фрэнк. Мэтт протянул ему кофе и скользнул обратно под одеяло. — Ты рано проснулся. — Ты тоже. — Мм. Твое сердцебиение изменилось первым. — Так что, значит я тебя первый разбудил? — Фрэнк положил руку на плечи Мэтта, стараясь не слишком сильно давить на синяки, которые, как он знал, были под его толстовкой. — И это не твое шебуршание с кофейником, что разбудило меня? — Я не шебуршу. — Ну конечно. Все шебуршат по утрам. — А я нет. Замечательно, он надулся. — А ты, значит, лучше, чем все, а? — Он немного встряхнул его. — Давай, Красный. Ты тоже человек. Он не перестал дуться полностью, но Мэтт положил голову на плечо Фрэнка. — Мне не нравится, когда люди думают, что я не могу чего-то. — Я никогда этого не говорил. Я никогда не думал об этом. — Я знаю. — Но люди часто предполагают? — Ага. — Хреново, Красный. Некоторое время они просто молчали. Кофе был слишком горячим — как раз таким, какой Фрэнк любил его больше всего по утрам, — он также выпил кофе Мэтта, когда тот чуть не разлил его по всей кровати. Пальцы Мэтта расслабились вокруг кружки, когда он снова заснул. Все в порядке — у них было еще много времени, прежде чем они должны были встать и стать продуктивными членами общества. Да, у Фрэнка не было много дел сегодня, но он хотел начать поиски какой-нибудь брони, которая была бы достаточно легкой для Мистера Паркура. Мэтту наверное нужно что-то, что позволит ему двигаться без препятствий, и не замедлит его, пока он будет прыгать с одной крыши на другую. Что-то, что немного уменьшит беспокойство Фрэнка. Звук удивления, исходящий со стороны его плеча заставил Фрэнка отвести взгляд от окна на дергающиеся пальцы на коленях Мэтта. — Эй, соня. — Ох, эм, — онн потерся головой о шею Фрэнка. Было щекотно. — Извини. — Сейчас все еще рано, Красный. — Ну ладно. Он спрятал зевок в плече Фрэнка. Ему они совершенно точно нравились. Фрэнк решил, что уделит им особое внимание во время тренировок, если у него будет больше таких моментов. — Эй, Фрэнк. — Да? — Ты вчера назвал меня Мэттом. — Тебя так зовут. Просто вырвалось. Фрэнк не думал, что это произойдет, не сейчас. Не так рано. — А я было думал ты забыл. Как будто он мог. Но когда Мэтт перекинул ногу через него, уселся на бедра Фрэнка, крепко обхватив их коленями, и поцеловал, зарывшись руками в его волосы, возможно, оно вылетело у Фрэнка из головы. Некоторое время они целовались, медленно, но с намерением продолжить; руки Мэтта вскоре скользнули под его рубашку и сбросили ее, и да, определенно плечи. — Чего ты улыбаешься? Голос Мэтта был слегка грубым. Слегка требовательным. Фрэнку это нравилось. — Ничего, – сказал он, и перевернул их обоих так, что он навис над запыхавшимся Мэттом, прижав его запястья к кровати. — Я позволил тебе это сделать. — Оправдывайся дальше, Красный. Фрэнк заблокировал колено, которое намеревалось ударить его в живот, и опустился над Мэттом ровно настолько, чтобы почувствовать, что между ними нет ничего, ничего, кроме спортивных штанов и малой толики воздуха. Затем, он ожидал. Ждать он умел. А вот Красный — он был импульсивным и нетерпеливым, и Фрэнк был уверен, что первым сдастся именно он. Красный ухмыльнулся ему, выглядя вызывающе, с широким, потерянными глазами, и взглядом, за которым Фрэнк никогда не смог бы проследить. Они были почти золотыми в утреннем свете. А затем Люси, тоже захотев побороться, прыгнула на кровать, и Мэтт, блядь, захихикал. Фрэнк вздохнул, и отпустил момент. Собака испортила всю малину. Но в тот момент Мэтт выглядел таким счастливым, и его смех был таким искренним, что у Фрэнка не хватило духу (сильно) поругать Люси.***
Среда прошла почти так же, как и вторник, хотя Фрэнку пришлось задействовать свои спецназовские навыки, чтобы избегать Карли и Ней, которые искали информацию о его таинственном любовнике. Он нашел пару вещей, что могли служить броней, которую он хотел надеть на Мэтта, но решил, что это может подождать несколько дней. Не хотел, чтобы у Красного появились идеи. Во-первых, Фрэнк планировал заставить его остаться дома на следующие пару ночей. Район был тихим после того, как они покончили с торговцами оружием, и Мэтт должен быть достаточно отдохнувшим, чтобы выиграть дело его и Нельсона. Фрэнк обнаружил, что теперь его это тоже волнует. Он уже достаточно притерся к Святоше (вообще, не так уж и достаточно, но скоро он это изменит). Закончив работу в приюте, Фрэнк принял душ, подстриг бороду и внимательно посмотрел на себя в зеркало в ванной. Некоторые из его шрамов напомнили ему о людях, с которыми ему вскоре предстоит поговорить. О людях, которыми он немного пренебрегал в последнее время. Курт, Дэвид... Может, он даже сходит на собрание Курта завтра. А после опрокинет бокал-другой пива. Он взял свой телефон и повертел его в руках. Он хотел написать Саре, но не знал, что именно. У него было постоянное приглашение на ужин в субботу, и он знал, что Сара будет в восторге, увидев его с парой (и Лео, вероятно, будет заинтересованна в Мэтте. Она была в том возрасте, когда предметы ее воздыхания менялись каждую неделю, и, черт возьми, он не мог ревновать к девочке-подростку, верно?) Но он тоже пока не хотел делиться Мэттом. О, блядь, он так погряз в этом всем. Этот засранец проник в череп Фрэнка, и теперь его будет невозможно удалить. Он вздохнул и полез за самой мягкой рубашкой, которая была в его почти пустом шкафу. Он пропал.***
— Голоден? – спросил Мэтт, когда они выходили из офиса. Он все еще был слегка покрасневшим после подколок Карен. Ему шло. — Оставил кое-что в твоем холодильнике. — Кое-что? — Увидишь. Прежде чем встретиться с Красным, Фрэнк зашел в магазин органических продуктов. Он зашел через вход на крыше, чтобы оставить покупки на кухне. Сегодня он готовил — никаких остатков или еды навынос. Он приготовит что-то здоровое и полезное для них обоих, а потом… ну, надеяться ведь можно, да? — Не знал, что ты готовишь. — Ты много обо мне не знаешь, Красный. Мэтт не ответил, затем на перекрестке резко повернул налево, потянув Фрэнка за руку. — Что? — Просто... увидишь. — Мм. Ну тогда веди. Рука Мэтта чуть крепче сжала его бицепс, и Фрэнк последовал за ним. Через пару минут они дошли до церкви. Мэтт остановился перед ней, наклонив голову, а затем покачал головой и направился к следующему зданию. На двери было написано Католическая Церковь Святой Агнессы. —Это, – сказал он,– это то место, где я вырос. После того, как мой отец, – он немного повозился с тростью в свободной руке, – умер. Фрэнк посмотрел на дверь. — Часто ты сюда приходишь? — Я, эм. Раньше не приходил. Но после, э... Не знаю, говорила ли тебе Карен. О Мидланд Серкл. — Немного. — Ага. Фрэнк ждал. Он же был снайпером. Он был терпеливым. Мэтт повел его к другой, меньшей двери сзади. — Меня сюда принесли. Монахини, одна особенно. Она помогла мне. Мне было очень плохо. — Это та монашка, к которой ты приходишь, когда тебя нужно подлатать? — Ну ты и маньяк, Фрэнк. Он этого не отрицал. — Она хорошо зашивает. — Она тоже была здесь, когда ты вырос? — Ага. Ясно. Но было что-то еще. — И, эм. Я узнал, что... Она моя мать. Так. Такого поворота он не ожидал. Если быть честным, Мэтт, наверное, тоже. — Дерьмо. — Ага, — Мэтт издал тихий звук, похожий на сухой смех, — я сначала не очень хорошо это принял. — Могу представить. — Так что, эм. Если хочешь. Она здесь. — Что, это типа встреча с родителями? — Можем этого не делать. — О, нет. Я видел, как она ругала тебя, мне она уже нравится. — В то время, как ты следил за мной, словно маньяк. — Хочешь подать заявление на меня? Мэтт покачал головой, и дверь открылась еще до того, как в нее постучали. — Долго будете стоять? Она была невысокой, жилистой и сделанной на 100 процентов из стали. Монахиня окинула их взглядом и приподняла бровь, открыв дверь шире. — Заходите, у нас есть горячий сидр. Она, похоже, не удивилась, увидев Люси, и Фрэнк догадался, что он приходил сюда раньше в воскресенье. Люси, по-видимому, тоже знала это место. — Мэгги, – сказал Красный. — Твой друг, которого ты привел. Кто этот джентльмен, Мэттью? — Я Пит, мэм. Возможно, ему следовало бы звать ее Сестрой, но это было странно, учитывая, что она была матерью Мэтта. Каким-то образом. Она провела их вниз по лестнице и оказалась на большой, хотя и несколько старой, кухне. На плите кипел горячий сидр, и она разлила его по трем кружкам, которые поставила на стол. — Ты не выглядишь, как сиротка в поисках приюта, – сказал она, — что привело тебя сюда? Ты же выглядишь здоровым, – обратилась она к Мэтту. Фрэнк мог догадаться, что в основном она его таким не видела. — Под рубашкой он весь в синяках, – сказал он. Мэтт сделался красным в цвет своих очков, а Мэгги хмыкнула. — Интересно, – сказала она, – расскажи мне еще. — Достал его из канавы недавно. Он все еще восстанавливается. Весь холодный был, как, эм. Кусок льда. Она посмотрела на Мэтта, поджав губы. — Почему я вообще не удивлена, Мэттью? — Эм, — он спрятался за паром, исходящим от кружки, и его очки запотели, — я в порядке. Фрэнк почти засмеялся в голос, когда увидел, как монахиня шевелила губами, повторяя его слова, когда он их произносил. Да уж, она хорошо его знала. — Я найду ему какую-нибудь защиту. Мэтт мудро поступил, промолчав. — Хорошо, – сказала она, – она ему нужна. Итак, Пит. Ты тоже борец с преступностью? Или просто следуешь за Мэттью, чтобы спасти его от самого себя? Он пожал плечами. — Эм, и то, и то. — Пит, – сказал Мэтт, – работает в собачьем приюте, а также берется за подработки. Починил мою квартиру. — Я хорошо работаю руками, – сказал Фрэнк так вежливо, как только мог. — Мне он нравится, – сказала она. — Держись за него, Мэтью. Лицо Красного было бесценно. — Не надо было приходить, – пробормотал он в свой сидр. — О, я не согласна. Пит, не ищешь ли ты сейчас работенку? Тут всегда есть, чем заняться. — Конечно. Мэтт исчез наверху с Люси, бормоча что-то о церкви, дворе и прогулках. В этом не было особого смысла, но Фрэнк и сестра Мэгги изо всех сил старались не смеяться над ним, пока он был рядом. Он, вероятно, мог слышать их, где бы он ни был, но никто им не мешал правдоподобно отрицать, верно? Они немного поболтали и допили сидр между собой, а когда сидра не осталось, они за Мэттом и нашли его с парой детей во дворе за церковью, кидающими старые теннисные мячи и делающими Люси очень счастливой собакой. — Мне пора уже заняться ужином, – сказала Сестра Мэгги, – скоро увидимся. Она пожала руку Фрэнку, и у нее был немного неловкий момент с Мэттом: они оба, похоже, не знали, как взаимодействовать друг с другом. В конце концов, она сжала его запястье, и он повернул руку, чтобы обхватить ее пальцы. — Спасибо, – сказал он. Он ушла, и Фрэнк посмотрел на Мэтта. — Нашел работенку, – сказал он. — Это хорошо. Прозвенел звонок, и дети вбежали внутрь после быстрого «Пока, Мэтт! Пока, Люси!», оставив их одних на улице. — Мне нравится твоя мама. Рука Мэтта скользнула под руку Фрэнка. — Мне кажется, что ты ей тоже понравился. — Я всем нравлюсь. — Ох, правда что-ли? — улыбка расцвела на его лице. — Ну, тогда, обещаю, что ты мне тоже понравишься, если накормишь. — Как требовательно, Красный. Как требовательно. Фрэнк уклонился от совершенно случайного взмаха трости Мэтта. Они не торопились возвращаться в квартиру, наслаждаясь свежим воздухом и запахами готовящейся еды из всех забегаловок, мимо которых проходили. Фрэнк даже насвистывал мелодию во время готовки, пока Мэтт был в душе. Они тихо поужинали, и так же тихо продолжили вечер – Мэтт работал над чем-то на своем ноутбуке, а Фрэнк читал книгу, их бедра и руки прижимались друг к другу. Люси следила за ними своими внимательными глазами, распластавшись у их ног. Фрэнк надеялся, что она не решит опять им помешать. Незадолго до десяти Мэтт снял наушники, закрыл ноутбук и положил его на кофейный столик. Он зевнул, попытался скрыть это, но не смог. — Устал? — Я... – начал Мэтт, но Фрэнк перебил его, прочистив горло. Не ври, Красный. — Ну, может быть я немного и устал. — У тебя не получится совмещать полный рабочий день и ночи, в которые ты гоняешься за преступниками. Во всяком случае, ненадолго. От чего-то нужно отказаться. — Да, ну. Я отказываюсь от кое-чего сейчас. Он свернулся калачиком рядом с Фрэнком, поджав ноги на диване. Его щека коснулась рубашки Фрэнка, и да, то, отчего он отказывался точно окупится. Мэтт потерся об него, словно кошка, снял очки, положив их на ноутбук, а затем повернулся обратно и прижался еще ближе. Отложив книгу в сторону, Фрэнк улыбнулся и позволил Красному немного понежиться. — Мне оставить тебя наедине с моей рубашкой? Мэтт прекратил поглаживания. — Если ты ее снимешь, я уж точно выберу не рубашку. — Точно не выберешь, а? Фрэнк снял ее и начал ждать. Ожидаемо, рука Мэтта сначала легла на его плечи, затем он повел ее вниз по руке, потом на его грудь, чуть выше, на шею. Ну и, конечно, она остановилась на лице. Казалось, ему никогда не надоест борода Фрэнка. Фрэнк задумался о его действиях: он сравнивал текстуру его волос и бороды? То, как короткие волоски казались более острыми, чем те, что были длиннее? Как его волосы и борода сливались друг с другом на висках? Что бы там он ни делал, это ему нравилось — и Фрэнку тоже. — Фрэнк, – а затем Мэтт оседлал его, руки Фрэнка крепко сжали его узкие бедра, и они целовались, целовались изо всех сил. Фрэнк все пытался притянуть его ближе, и еще ближе. Ногти Мэтта впивались ему в плечи — теперь он не казался таким уж и сонным, а? Раздалась серия ударов: хвост Люси стучал по полу. Фрэнк был совершенно не в настроении для очередного прерывания. Он скользнул ладонями с бедер Мэтта на его задницу, и Красный прекрасно понял намек, обхватив своими ногами талию Фрэнка. Через пару шагов они были в спальне, раздвижная дверь закрылась между ними и Люси. Шею обожгло дыханием Мэтта, его острые зубы — о, это было так хорошо. Фрэнк поднял его немного выше. Мэтт извивался вокруг него, нетерпеливый и очень, очень готовый. Фрэнк швырнул его на матрас и засмеялся над тем, как он взвизгнул, а затем нагнулся следом и прижал его всем телом к кровати, наслаждаясь изгибами, извиванием и руганью. — Ну и рот у тебя, Красный, – пробормотал Фрэнк, пока расстегивал кофту Мэтта. — Не нравится? — Не слишком ли он грязный для такого святоши, как ты? Все эти синяки, эти шрамы. — Фрэнк? Ох. Ох, он слишком долго не двигался. Фрэнк погладил Мэтта по боку, наблюдая, как тот дрожит. — Хорошо выглядишь, Красный. На его лице расплылась довольная улыбка. — Нравится вид? — Ага. Фрэнку действительно очень нравилось. А потом он заткнул их обоих новыми поцелуями, потому что если он и думал о чем-то за весь день, так это об этих губах, об этом языке и о том, что они делали с ним, когда он чувствовал их на себе. Им удалось избавиться от штанов, и на этот раз Фрэнку было насрать на то, куда именно они падали на пол (скорее всего на пол). Их кожа соприкасалась везде, и да, Мэтт был очень чувствительным. Просто дыхание на его сосках заставило его дышать быстрее, и от этого Фрэнк почувствовал себя королем мира. Он почти боялся переусердствовать и слишком рано довести Мэтта до предела. Он хотел видеть, как тот кончает. Он хотел заставить его ждать, и он хотел, он хотел... — Блядь, Мэтт, – сказал он в его ключицу. — Блядь, – повторил он, когда теплая, сухая рука скользнула ниже, еще ниже, и обхватила его. — Да, – это было не более, чем пыхтение, тяжелое дыхание на его груди. Но Фрэнк не хотел больше ждать, и он не хотел отрывать глаз от лица Мэтта, не в этот раз. Он оглянулся и увидел на прикроватной тумбочке крем для рук Мистера Чувствительная Кожа. Пойдет, решил Фрэнк, и ему очень понравилось любопытное выражение лица Мэтта, когда тот пытался понять, что происходит. Однако пытался он недолго, потому что Фрэнк вскоре обвил скользкой рукой то место, где это было нужнее всего, и Мэтт издал такой звук, как будто умирал. Или, может быть, возрождался. — Нравится, а? Пальцы Мэтта переплелись с его; они были скользкими и любопытными, а затем вернулись туда, куда Фрэнк захотел. Потом, все стало теплым и скользким, они дышали воздухом друг друга и блядь... блядь... Мэтт кончил, когда Фрэнк ускорился, с долгим, протяжным стоном, как будто боролся с этим, боролся с собой до последнего, и на этом для Фрэнка все закончилось. Следом кончил он. Фрэнку удалось не упасть на Мэтта, когда его руки не выдержали, но это было близко. Они тяжело дышали рядом друг с другом, глаза Мэтта расширились, а приоткрытые губы покраснели. Фрэнк наблюдал за ним, а через некоторое время схватил с пола боксеры и вытер ими их обоих. Мэтт сморщил нос, словно нежная принцесса, и повернул голову в сторону Фрэнка. Его волосы спадали на лоб, а щеки все еще горели. Красный был, по мнению Фрэнка, идиотски красивым. Он уперся локтем в кровать и положил голову на руку, глядя вниз на его тело, распростертое на шелке только для него. Маленький крестик соскользнул с его шеи на подушку. — Ты шумный, – сказал он. — Могу быть потише. — Я не возражаю. Веки Красного затрепетали, но глаза не открылись полностью. — Хорошо. — Уже устал? Он поймал приближающийся к нему слабый удар, медленный, как патока. — Эй, – сказал он. — Я не жалуюсь. — Нет? — Неа. Скорее горд собой. В его груди было что-то… бурлящее, что-то, что он когда-либо чувствовал только к одному человеку. И он не соблюдал целибат до Марии, о нет. — Ага. — Все это - часть моего гениального плана, чтобы остановить тебя от патруля сегодня ночью. — Фрэнк... — Мм? — Тебе не нужно меня защищать. — Да? Уверен? Еще один слабый удар, и на этот раз Фрэнк держал руку на запястье Мэтта. Заинтересовавшись, он поднес его к груди и, да. Пальцы тут же разжались и скользнули к его плечам. — Мне и не нужно, нет. Он улыбнулся, когда Мэтт повернулся к нему и начал гладить его кожу. То, что он был таким тактильным, даже если по необходимости, было хорошо; постоянное прикосновение, признательность, которую он не мог скрыть. Это заставило что-то сжаться в груди Фрэнка. — Я просто... Хочу. Я знаю, что не очень-то тебе нужен. То, чем мы занимаемся... Это опасно, не важно в пуленепробиваемом жилете ты или нет. Но, эм. Но «в» — это менее опасно, чем «без», да? — Хорошо, Фрэнк. — Да? Мэтт издал звук согласия, и закрыл глаза. Ну ладно. Фрэнк согласен на это. Дыхание Мэтта замедлило темп до чего-то более глубокого и размеренного; он почти спал. Почти, но не совсем; дрожь пробежала по его телу. Фрэнк дотронулся до его руки и, да, она была вся в мурашках. — Замерз? Ответа не последовало, конечно же. — Да, я думаю, что замерз. Фрэнк быстро обошел кровать, чтобы подобрать их одежду и надел пижаму, и начал тыкать Мэтта до тех пор, пока тот не надел свою пижаму. После этого он снова заснул, положив руку на подушку перед лицом. Пальцы дергались, и когда Фрэнк сел рядом с ним и натянул одеяло, Мэтт тут же перекатился на него. — Не уходи, – пробормотал он. Значит, не совсем уснул. — Я тут. — Не уйдешь? Он не добавил от меня. Фрэнк все равно это понял. — Я здесь, Мэтт. И я никуда не собираюсь. И лучше бы, если бы Мэтт тоже никуда не собирался. Они позаботятся об этом, он знал. Они позаботятся о том, чтобы никто больше никого никогда не терял.