(Не)предназначенная

Аллах против серьезных вмешательств в людские тела, маленькая госпожа, ведь это меняет Его творение до неузнавания. Но есть один маленький знак, скрытый от всех, который является Его благословением. Знак предназначенной Им тебе души — твоей истинной половинки, которая поможет вам в вашей праведной жизни достичь райского сада… Сладкая, светлая Лале-хатун слышит все это с детства. От мамы, что встретила свое счастье, пусть и не насладилась сполна. От доброй Шахи-хатун, что вечерами перед сном откровенничает и по сей день, пока гладит мягкие девичьи локоны. От Хасана, что в день перед своей смертью стремится ей рассказать что-то важное и не успевает, о чем сладкая, светлая Лале-хатун потом втайне тихонько скорбит. Милая, нежная Лале-хатун знает и обратную сторону этой сказки. Про тех, кому Аллах не придумал, кого назначать. Про тех, кто обманом себя и других сам вершит свою судьбу. Про тех, кому очень больно терять всех вокруг и оставаться в кромешной тьме своего одиночества, рожденного не замыслом Божьим, но нечестивым искушением. Милая, нежная Лале-хатун жалеет их — непредназначенных, и о них так трепещет ее беспокойное сердце ночами. А еще и о том, как самой бы не стать в их числе. Юной, безмерно красивой Лале-хатун пятнадцать — впереди счастливые годы! Полные ярких событий, приятных встреч и томных желаний. Полные горечи потерь, ведь без них не познать, как сладка бывает удача. Но юная, безмерно красивая Лале-хатун не думает ни о чем, кроме черного знака на запястье. Кусочек холста со стилизованным тюльпаном. Счастливая Лале-хатун улыбается широко и ярко. Она предназначена. Она помнит про разговор с тем мальчишкой, что сам будто темная ночь у порога. Помнит, как он поделился с ней своим знаком — тюльпаном. И помнит, как отчаянно молила Аллаха, чтобы в пятнадцать он даровал ей сердце Влада Басараба, ведь ее сердце давно уже бьется известным именем. Счастливая Лале-хатун бежит в сад — ей так хочется, так важно и нужно поделиться своим счастьем. Но несчастный мальчишка — мужчина — с бездонной тьмой в глубине его глаз — не торопится разделить ее счастье. И только бледная, мертвая Лале-хатун, глядя на бледнеющий цветок на коже, понимает, слегка запоздало. Не ее был у Влада тюльпан. Не ее он — Влад Басараб. Да и она сама совсем не та.

***

Усталая Лайя со временем привыкает к странным кошмарам, что снятся ей с детства. Вроде не страшно, но больно до дрожи — и сразу не вспомнишь, что было во сне. Но картины, и замок — и Влад — питают ее сознание, выпивая все чувства начисто, и Лайя буквально боится засыпать, ведь там, за гранью, все так непонятно, и сложно, и будто кожу режут. Но усталая Лайя ко всему привыкает, лишь задумчиво потирая старый шрам на предплечье, что только в Румынии вдруг проявил свои четкие линии — тюльпан с ножкой в виде ноты. А шрам ли тот шрам?.. Лайя и знать не хочет, что это значит — она слишком устала, чтобы во всем разбираться. Ее сил с трудом хватает на картины и приключения девушки из далекого прошлого, что так похожа на нее саму, и просто оставьте ее в покое. Мечтать о покое не вредно, говорит Судьба Лайе и аккуратно подсовывает в память все растерянные за шестьсот лет осколки, оставляя после всего отголосок головной боли от давно забытого, но безумно важного. Усталой Лайе вновь снится сказка о (не)предназначенных с (не)собой в главной роли, и по утру, вновь растерев (не)шрам на руке, она думает обо всем сразу и ни о чем вовсе. Ведь теперь и тюльпан его — точно тот, и ритм сердца, что бьется в Лайе-не-Лале, — совершенно правильный, музыкальный. — Пора бы тебе, Влад Басараб, показать мне свой знак.