Путь к свободе

      Вечернее солнце медленно скатывалось за горизонт. Герцог нервно одёрнул рукав камзола — мага давно не было, и он начинал волноваться. Прошёлся по кабинету, спустился в главный зал. Постоял немного у лестницы и вышел во двор. Самалл уже давно должен был вернуться, он ушёл ещё до полудня, а вот-вот наступят сумерки. Герцог Кестер ар Эрамин старался не показывать своего крайнего беспокойства, но просто не мог сидеть спокойно, не зная, что с магом. Он понимал, что это неправильно, он не должен привязываться к магу, но сердце гулко ухало в груди.       Почти сорок лет назад, когда Кестер оплакивал свою умершую родами жену и единственного сына, который так и не успел сделать своего первого вздоха, он и подумать не мог, что ещё раз сможет привязаться хоть к кому-то. А то, что это будет маг, раб, купленный в храме много лет спустя, когда герцогу перевалило за пятьдесят, — вообще уму не постижимо. И всё же Кестер нервно бродил по двору, поглядывая на ворота. Самалл задерживался. Его преданный, послушный мальчик всегда возвращался к своему господину. И дело здесь было далеко не в ошейнике, нет, герцог ни разу не прибегал к магии кольца, чтобы приструнить мага. Самалл сам по себе был кроток и верен господину, всегда выполнял его просьбы и, кажется, принимал свою судьбу с радостью.       Что-то случилось, в этом герцог был уверен полностью. Он уже подозвал одного из стражников и готов был отправить за магом, когда створки ворот отворилась и в замок, едва перебирая ногами, вошёл Самалл, поддерживаемый крестьянином.       – Простите, господин, – чуть поклонился мужик, – маг ваш совсем из сил выбился. Вы не ругайте его, не по своей воле опоздал.       Герцог тут же велел отнести Самалла в его комнату, поблагодарил крестьянина, что помог парню добраться до замка, и поспешил к магу. По дороге корил себя за глупость – отправил мага спасать посевы крестьянские, и не подумал даже, что стоило бы указать не делать всё за раз. Пусть бы сегодня поработал, да на завтра оставил. Загнал парня, сам загнал. Знал же, что Самалл скорее умрет, чем ослушается приказа, и всё равно отправил на поля.       Кестер ар Эрамин вошёл в маленькую комнатку, присел на край койки, погладил мальчишку по волосам. Сколько ему? Лет двадцать пять, не больше. Для мага совсем ещё дитя. У герцога Самалл уже почти восемь лет, обучение они проходят в строгости, там у них детства совсем нет. И здесь сразу пришлось работать. И хотя Кестер никогда не зверствовал, но часто отправлял мага в помощь крестьянам. Вот и сегодня отправил, а теперь Самалл лежит без чувств, опустошённый. И дело даже не в том, что маг вряд ли сможет помогать герцогу по дому, а в том, что мальчишка страдает.       Самалл тяжело вздохнул, приоткрыл глаза, заметил господина и тут же попытался подняться. Герцог остановил его, погладил по плечу.       – Отдыхай, Мали. Спи.       Маг чуть улыбнулся и снова провалился в сон. Кестер поправил на нём одеяло и вышел из комнаты. Мальчику нужно отдохнуть.              Магия восстанавливалась медленно, герцог велел Самаллу отдыхать и набираться сил. Отослал мальчишку в сад, там было старое природное озеро, совсем маленькое, скорее прудик, но вода в нём была чистая, прозрачная. В своё время покойная Аделия любила проводить на его берегу время, а теперь вот Самалл восполнял там свои запасы магии. Называл это место источником силы и в свободное время старался бывать там.       Герцог выглянул из окна кабинета, всмотрелся в сгорбленную спину мага, вздохнул. Внизу ждёт очередной крестьянин с очередной бедой. Кестер поправил камзол и отправился к визитёру. Долго выслушивал жалобы, стенания и проклятия в адрес соседа – по всему выходило, что у крестьянина заболела скотина, но он был свято уверен, что её сглазил или проклял сосед. Недаром же у него урожай заболел. Герцог же во всем этом видел лишь стечение обстоятельств и взаимную вражду. Урожай у первого пожух из-за засухи, культура нежная, а у второго скотина, поди, нажралась какой гадости. А Самалл не умел лечить ни людей, ни скотину, не владел этим даром. Потому пришлось просильщика отправить к знахарке. Мужик долго пыхтел, ворчал, что ему отказали, что герцог одному помог, а второму отказывает. Пришлось приказать охране вывести невежу. Всё равно Самалл вымотан, и герцог не собирался отправлять его даже посмотреть, что там произошло, пусть мальчик отдыхает.       Спустя неделю маг полностью восстановил силы и снова крутился по замку, помогая слугам, выполняя свои ежедневные хлопоты. Герцог тайком наблюдал за парнем и всё больше убеждался в своём решении. Он уже далеко не молод, детей у него так и не появилось. Даже бастардами не обзавёлся. Из родни только брат по батюшке, земля ему пухом, да сын его Гислен. Вот только с братом они уже лет двадцать как не общаются, а Гислена Кестер в последний раз видел, когда тому было три. Есть ли у братца другие дети, герцог не знал, да и знать не хотел. А здесь под боком Мали. Добрый, хозяйственный мальчик, которого Кестер успел полюбить всем сердцем и хотел наречь сыном. И пусть судачат, плевать. Кестер ар Эрамин решил завещать свой титул и земли магу Самаллу, которого в ближайшие недели назовёт своим сыном и навсегда снимет с мальчишки проклятый ошейник.              Герцог несколько дней обдумывал, как бы сообщить Мали о своём решении, а когда маг попросился в город, закупить по просьбе кухарки приправ, вызвался сопроводить его. Самалл со всей ответственностью выбирал травы, сверялся со списком, а герцог с удовольствием наблюдал за деятельным юношей, подбирая момент для разговора. Краем глаза герцог уловил волнение в толпе, обернулся. Он никогда не ходил в город с охраной, редко его сопровождал один из стражников. Сегодня же они с магом были вдвоём. Кестер в последний момент заметил бросившегося на него человека, отшатнулся, упираясь в прилавок, но в ту же секунду между ним и нападавшим возник Самалл.       Острый нож для разделки мяса легко распорол рубаху и кожу, рассёк плоть и разрубил ребра. Самалл дёрнулся и начал заваливаться назад, в руки своему господину. Кто-то закричал, кто-то бросился звать стражу. Скотник попятился с ножом в руках, попытался сбежать, но его тут же скрутили. Вот только герцогу было совершенно неважно, что происходит вокруг, у него на руках истекал кровью тот, кого он считал сыном. Подхватив тонкое тело Самалла, Кестер чуть не бегом бросился к дому лекаря. Ему на помощь тут же поспешили пара мужиков из толпы, перехватили парня поудобнее и втроём бросились к спасению. Лекарь, на счастье, был дома, тут же велел уложить парня на стол, принялся останавливать кровь, вливал в мага отвары, менял окровавленные тряпки на свежие, но те так же стремительно багровели. В лекарскую явился стражник, доложил, что напавшего задержали, что тот оправдывался, что не хотел ранить мага, лишь напугать герцога за то, что тот отказался ему помочь. Кестер велел оставить его одного, а с преступником пусть разбираются стражи.       Лекарь сдался спустя час.       – Ваша светлость, – низко поклонился он, отводя глаза, – я здесь бессилен. Рана очень глубокая, видна рука мясника. Я сделал всё, что мог, но я ведь не маг, его бы к целителю.       – Не дотянет он до целителя. Ближайший у Рорига, а это почти двое суток пути.       Герцог глубоко вздохнул, понимая тяжесть положения.       – Мы могли бы рискнуть, – чуть тише, совсем неуверенно проговорил лекарь. – Я могу дать ему один отвар, он почти убьёт его. Сердце замедлится, кровь перестанет течь так сильно. Пару дней он протянет, но без целителя умрёт точно. Он слишком слаб сейчас, и после этого отвара сам точно не выкарабкается.       – Без отвара у него есть шанс? – Кестер обернулся.       – Очень, очень маленький.       – Давай свой отвар, мы едем в Мистиниа. Неважно, что он попросит взамен.              Дорога до замка графа Рорига ар Мистиниа показалась герцогу самой тяжёлой в жизни. Ему всё время казалось, что Самалл перестал дышать вовсе, настолько слабым было его дыхание. В такие моменты Кестер склонялся к безжизненно лежащему на лавке телу, ловил слабые удары сердца и крепче сжимал ладонь мага.       В замок графа они въехали уже затемно, но их ждали. Гонец, отправленный вперёд, свою задачу выполнил. Слуги графа бережно переложили тело мага из кареты на носилки и поспешили в замок, где их уже встречал граф Рориг со своим целителем, который сразу же принялся за дело.       Кестер подошёл к графу, остановил его приветливый поклон.       – Не стоит, Рориг, это ведь я пришёл к тебе за помощью.       – И я с радостью помогу вам, герцог, – граф всё же склонился перед Кестером, но тут же выпрямился.       – Этот мальчик очень дорог мне, Рориг. Верни мне его, и можешь просить, что захочешь.       – Что вы, ваша светлость, Ленал сделает всё возможное, и если ваш маг ещё жив, то он подлечит его. Будет как новенький.       – Он жив, – с уверенностью кивнул Кестер.       Мужчины устроились в большой зале, Кестер старался не выдавать своего волнения, но все же нервно поглядывал, как работает целитель. В какой-то момент граф удалился со своим младшим сыном, вернулся спустя время немного встревоженный. Герцог обратил на это внимание, но уточнить не успел — целитель закончил, и Самалл начал медленно приходить в себя.       Кестер моментально сорвался с места, поспешно подошёл к парню, поймал его немного растерянный взгляд.       – Как ты, мой мальчик? – негромко спросил он.       Самалл удивлённо оглянулся, не понимая, где находится, неуверенно кивнул господину.       – Всё хорошо, ты в безопасности, – герцог погладил парня по волосам, успокаивая.       Маг осторожно сел, осмотрелся, несмело пробежался пальцами по тому месту, где прошёлся секач мясника.       – Даже следа не осталось, – улыбнулся Кестер. – Спасибо тебе, Мали, ты мне жизнь спас, – ещё тише добавил он.       Маг вскинул на него глаза, нахмурился, замотал головой.       – Не стоит, всё хорошо, Мали. Отдохни немного, мне нужно поговорить с графом Роригом. Подожди меня здесь.       Герцог вернулся к графу, уловил его удивлённый взгляд.       – Хотел что-то спросить, Рориг?       – С вашим магом все хорошо? Он…       – Он не может говорить, если ты об этом. Но это не мешает ему выполнять свои обязанности и оставаться замечательным человеком.       – Я верю, ваша светлость, я не хотел вас обидеть, лишь удивился, как такое возможно. Неужели в академии не нашлось достойного целителя, исправить этот недуг?       – Может, и не нашлось. Когда я купил Самалла, он уже не разговаривал, хотя от рождения, кажется, мог говорить. А может, исправить это не под силу даже лучшим целителям. Но давай не будем об этом, вернёмся к вопросу оплаты. Что ты хочешь за спасение Самалла?       Граф заметно замялся, воровато оглянулся на младшего сына. Вздохнул.       – Мне неловко просить об этом, ваша светлость, но прошу понять меня. У меня двое сыновей. Когот отличный парень, и он станет замечательным графом, когда я отойду от дел. А младший... Бриокс ещё так юн, но он скоро вырастет, возмужает, а мне нечего оставить ему после себя. А у вас, ваша светлость, детей ведь нет. Кому отойдут эти прекрасные земли? Король назначит непонятно кого. А вдруг он погубит Эрамин?       – К чему ты клонишь? – герцог хмурился, слушая эту жалостливую речь.       – К завещанию, ваша светлость. Поймите меня правильно. Я не прошу в благодарность ничего. Пока ничего. Лишь хочу обеспечить будущее своему сыну. Когда-нибудь вы устанете, и тогда и только тогда, а не раньше, мой сын займёт ваше место.       Кестер ар Эрамин слишком долго управлял герцогством, слишком много посетил балов и видел достаточно мерзавцев, чтобы и сейчас сохранить лицо. Граф просил слишком много. Отдать титул и земли мальчишке Рорига. Земли, которые герцог так хотел подарить Самаллу. Кестер оглянулся на мага, тот так и сидел на том же месте, покорно ожидая господина. Сидел живой и здоровый, и лишь благодаря милости Рорига. Он не обязан был помогать. Для короны Самалл лишь слуга, раб, вещь герцога. Чинить сломанные вещи господ не входит в обязанности подданных. В этом жестоком мире маг Мали дорог лишь одному Кестеру, потому он не может отказать в просьбе графу.       – Твой сын слишком молод для герцогства, – спокойно произнёс Кестер, хотя спокойствие далось ему нелегко. – Научи его, подготовь. Как поймёшь, что он готов, отправишь его ко мне. Я передам ему свои знания.       – Конечно, ваша светлость, – просиял граф. – Ему всего семнадцать, но ведь и вы проживете ещё пару десятков лет. У нас достаточно времени подготовить парня. Вырастить вам достойную замену.       – Дай мне неделю, после отправимся в столицу, король заверит завещание.       – Конечно, ваша светлость, я буду ждать, сколько потребуется.              Домой возвращались в полной тишине. Самалл, словно чувствуя настроение своего господина, не проронил ни звука и почти не шевелился. Слуги и стражи тоже помалкивали, хотя и не знали, какую цену уплатил герцог за спасение мага, но, видя его хмурое лицо, старались быть незаметными. На ночлег остановились в придорожной таверне, Кестер сразу ушёл в комнату, отказавшись от ужина. Стоило остаться в замке графа, но Кестеру хотелось поскорее покинуть дом Рорига. Слишком тяжело далось ему это обещание. Он словно предал Самалла. Хотел ведь всё оставить парню, а что в итоге? Теперь и земли, и титул отойдут сопляку Рорига. Пусть не сейчас, но он обещал. А своё слово герцог привык держать.       Так за тяжёлыми думами пришёл рассвет, а Кестер даже не раздевался. Просидел в полумраке, в свете единственной свечи, да и та погасла за пару часов до рассвета. Но все же ночь не прошла даром. С трудом, но Кестер нашёл возможность хоть как-то отблагодарить мага. С рассветом герцог вышел из комнаты и сразу наткнулся на сжавшегося у двери мага.       – Мали, ты что тут делаешь? – он помог парню подняться.       Тот виновато потупился в пол.       – Ну что ты?       Самалл тяжело вздохнул, коснулся своей груди пальцами, оглянулся на выход и снова опустил голову.       – Брось это, мальчик, – герцог усмехнулся, завёл парня в комнату и прикрыл дверь. – Ты ни в чём не виноват. Ты мне жизнь спас, я не мог тебя бросить умирать.       Маг коснулся герцогского перстня на его руке и вопросительно глянул на хозяина.       – Да пусть подавятся этими землями. Я ведь не завтра титул им отдам. Поживу ещё. Да и в какой-то мере Рориг прав, нет у меня наследников. Только... Да не важно. Ты одно знай, Мали. Я тебя не оставлю. Поедем в столицу, я тебе вольную подпишу.       Самалл вздрогнул, попятился. Замер, испуганно глядя на герцога, а после судорожно замотал головой, вцепился в руку господина, замычал.       – Успокойся, – Кестер, не ожидавший такой реакции, прижал парня к себе, погладил по спине. – Ну ты чего? Всё же хорошо. Я лишь хочу, чтобы ты был свободен, без этого кольца и ошейника. Ты разве не хочешь свободы?       Маг в его руках уверенно помотал головой из стороны в сторону.       – Почему? – Кестер отстранил парня, заглядывая тому в глаза.       Самалл коснулся своего ошейника и осторожно приложил руку к груди герцога.       – Ты хочешь быть рядом со мной?       Маг кивнул.       – Я и не думал гнать тебя, Мали. Я только хочу, чтобы у тебя был выбор. Ты можешь оставаться со мной сколько пожелаешь, я не прогоню тебя. Никогда.       Маг вздохнул, кажется, с облегчением. Герцог мягко погладил его по волосам и велел принести завтрак. Им предстоял долгий путь домой.              После разговора в комнате таверны Самалл приободрился. Кестер часто замечал, как он слегка улыбается. Хотя он и отказался снимать ошейник до поездки в столицу, а герцог вынужден был согласиться. Будет надёжнее, если вольную он подпишет магу после возвращения домой. А до того момента никто не сможет позариться на мага герцога.       В столице Самалл ни разу не был, Кестер с удовольствием наблюдал за магом, как тот старался скрыть любопытство и при этом пытался рассмотреть все вокруг: дома, кареты, торговцев редкими товарами. Кестер для себя решил, что весной возьмёт с собой Мали на бал. Уже не как слугу, а как свободного мага.       Во дворце Самалл стушевался, но все ещё поглядывал по сторонам, блестя глазами. Их встретили слуги, проводили в небольшой зал, велели ждать.       – Нравится тебе здесь? – спросил герцог, когда они устроились на небольшом диванчике.       Маг немного неуверенно кивнул.       – Весной во дворце проходит большой бал, на котором знать представляет своих детей. Собираются почти все, от мала до велика. Поедешь со мной?       Самалл недоуменно замер, глядя на господина.       – Не как слуга, – отозвался на его взгляд Кестер. – Как сын.       Он впервые видел, как смутился мальчишка, но сквозь смущение явно читалась радость. Маг неуверенно кивнул и спрятал глаза. Спустя время к ним присоединились граф с сыном, а следом подоспел и король.              Разговор вышел тяжёлым. Его величество злился, хмурился, не понимал, зачем отдавать титул сыну графа. Да к тому же младшему. Рориг и Бриокс бледнели и помалкивали. В итоге король велел всем выйти, кроме Кестера.       – Объясни мне, – его величество прошёлся по комнате, заложив руки за спину. – Вот сейчас, пока мы вдвоём. Что всё это значит? Получив твоё письмо, я думал, что это шутка. А теперь... что происходит, Кестер?       – Это не шутка, мой король. Я действительно хочу завещать титул и земли Бриоксу, сыну Рорига ар Мистиниа.       – С какой такой великой радости младший сын графа удостоен такой чести?       – Я обещал.       – За спасение мага. Я читал. Понять только не могу, при чём тут маг? Я тебе таких десяток на выбор предоставлю хоть сегодня.       – Самалл для меня не просто маг. Он мне словно сын.       – Тогда почему не ему? – король резко развернулся герцогу. – Хотя не отвечай. Я бы такого точно не подписал.       – Мой титул наследственный, я сам вправе им распоряжаться.       – Вправе. Вот только я в праве этот титул забрать.       – Забирай, мой король, – Кестер оставался невозмутим.       – Ты невыносим, – король снова принялся мерить комнату шагами. – Ты точно уверен, что хочешь отдать этому мальчишке все?       – У меня нет выбора. Я обещал.       – Я могу не подписать завещание.       – Я дал слово. К тому же это завещание. А я пока умирать не собираюсь. Всё равно ведь кому-то придётся отдать всё, когда меня не станет.       – Гислен отличный парень, – его величество снова замер напротив герцога.       – Гислен? Я видел его последний раз, когда ему было три.       – Ты видел его в прошлом году на балу. Ну, или мог видеть. Твоя вражда с братом... давно пора забыть старые обиды.       – Знаешь, мой король, мне уже без разницы. Когда меня не станет, Гислен может оспорить завещание. И если ты встанешь на его сторону, пусть. Я об этом уже не узнаю.       – А твой маг? Тебе плевать, в чьи руки он попадёт?       – Нет. Поэтому у меня есть и второй вопрос, который я не описал в письме.       – Мне пора начинать бояться? – король криво улыбнулся и сел напротив герцога.       – Я подготовил ему вольную.       – Мальчишка так хорош?       – Он дорог мне. У меня никого не осталось, кроме него. Я хотел наречь его сыном...       – Ты всё-таки хотел отдать земли магу, – король обреченно вздохнул, но черты его лица немного смягчились. – Я даже не знаю, радоваться мне такому исходу или печалиться.       – Хотел.       – Что ж, давай так. Я подпишу твоё завещание и вольную. Только не спеши снимать с него ошейник.       – Он не сбежит. Самалл хочет быть со мной. А я хочу выделить ему небольшой надел. Часть своих земель.       – Виконта магу не дам, – его величество несильно прихлопнул ладонью по столу.       – Я всё ещё о своих землях, – усмехнулся герцог.       – А я все ещё король. В том числе и твой.       – Титул лорда я могу дать и без твоего согласия.       – Пёс с тобой и твоим магом. Давай сюда бумаги.              Король велел позвать остальных участников, снова принял грозный царственный вид, с явной неохотой подписал документы. Кестер решил не озвучивать Самаллу, а тем более наследничку о вольной и подаренном титуле для мага. Самаллу скажет уже дома, научит всему, подготовит, и когда Мали захочет, сможет сам управлять своей землёй.       Король уговаривал всех задержаться в столице на пару дней, посетить рынок, туда как раз привезли редкие заграничные товары. Кестер ар Эрамин сразу же согласился, а вот граф Рориг с сыном решили покинуть столицу немедля.       Герцог с удовольствием бродил по торговым рядам, наблюдая за Самаллом. Тот с детским восторгом рассматривал сувениры, шелка, украшения.       – Мали, выбери себе подарок, – негромко предложил Кестер.       Маг замялся, рассеянно осмотрел прилавок с украшениями. Герцог понимал его сомнения. Кольца магам не положены, это символ власти, а вешать что-то на шею, на которой смолоду болтается рабский ошейник, вряд ли будет желание. Взгляд на секунду замер на небольшом браслете из речных камней и ракушки, но Самалл тут же отвёл глаза.       – Я возьму это, – прервал его мысли Кестер, протягивая продавцу тот самый браслет, который приглянулся парню.       Рассчитавшись, отвёл мага в сторону и зацепил украшение на тонком запястье.       – На память о первой поездке в столицу, – улыбнулся Кестер. – Пойдём, ещё посмотрим.       Самалл осторожно погладил небольшие камушки пальцами и, улыбнувшись, кивнул герцогу.       Они прошлись ещё по паре рядов. Мали очень понравилось заграничное оружие, мечи и ножи, но он категорически отказался их брать, хоть и не переставал счастливо улыбаться. Но улыбка быстро слетела с его губ, стоило им с герцогом свернуть в ряды с рабами. Кестер не сразу понял, почему маг за мгновение побледнел и нахмурился, а когда осмотрелся, осознал – пусть герцог давно видит в маге лишь сына, Самалл прекрасно помнит о своём положении. Рабский ошейник всё ещё давил на шею.       – Пойдём отсюда, – Кестер потянул Мали обратно, но не смог не отметить, что настроение у того безнадёжно испорчено. Он ещё попытался отвлечь парня, но пришёл к выводу, что это не помогает и пора ехать домой.       Он не стал объяснять королю причину столь скорого отъезда, лишь извинился и велел слугам собираться в дорогу. Кортеж Рорига они нагнали в придорожном гостевом доме. Утром решили продолжить пусть вместе. Кестер надеялся, что Самалл отвлечётся, хотя бы на общение с целителем графа. На очередной ночёвке герцог понял, что устал от долгой дороги, извинился перед графом и ушёл к себе сразу после ужина. Полежал немного в чужой холодной постели и попытался заснуть. Странная тревога не отпускала, но усталость взяла свое. Веки его смежились, а дыхание замедлилось, постепенно угасая, чтобы к рассвету затихнуть навсегда.

***

      Самалл долго не мог заснуть. Вертелся в койке, мешая спать остальным слугам. В итоге был вынужден покинуть общую комнату. Побродил по улице возле таверны, вернулся в здание, наткнулся на хмурого охранника графа и поспешил скрыться. Забился в угол, недалеко от комнаты герцога, наблюдая за его стражем, а когда пришло время вставать, несмело поскрёбся в спальню господина. Ответа не последовало.       – Громче стучи, – подбодрил его страж.       Мали кивнул и постучался увереннее. Герцог молчал. Тогда уже сам стражник довольно громко побарабанил в створку, но, когда и на его стук никто не отреагировал, обеспокоенно толкнул дверь. Герцог лежал в постели, словно спал, но Самалл сразу понял – случилась беда. Маг испуганно замер в проходе, глядя на бездыханное тело того, кто был всегда добр к нему, того, кто называл его сыном, того, кого он почти готов был назвать отцом. Стражник промчался мимо мага, а спустя время в небольшую комнатку набилась целая куча народу. Целитель графа в ночной рубахе растерянно водил руками по мёртвой груди герцога, словно пытался отыскать искорку жизни, хотя любому магу известно, что тот, кто умер, ожить не может. Ни один маг не в силах вернуть умершего, а в том, что герцог Кестер ар Эрамин покинул этот мир, сомнений не оставалось. Самалл растерянно оглянулся, не зная, что делать дальше, и вдруг заметил графа. Тот прихватил своего сына под руку и настойчиво повёл к выходу. Маг моментально почувствовал неладное, притаился и двинулся следом. Рориг с сыном остановились около конюшни. Самалл едва успел спрятаться за углом, когда граф резко развернулся к сыну.       – Что ты сделал? – граф настойчиво вцепился в локоть Бриокса.       – При чём тут я? – парень вывернул руку и замер, глядя на отца сверху вниз.       Из своего укрытия маг очень плохо видел, что делают эти двое, видел лишь спину худощавого и высокого Бриокса.       – Хочешь сказать, это не твоих рук дело?       – Старик помер. Уснул и не проснулся. При чём тут я? Я был в своей спальне.       – Герцог не так стар. Ни за что не поверю, что это лишь случайность.       – Да верь во что хочешь, – отмахнулся мальчишка. – Меня и рядом с ним не было. Кроме тебя, никто даже не подумает в мою сторону.       – Да что ты говоришь, – граф чуть повысил голос, но тут же стих. – Только герцог подписал завещание и тут же отдал богу душу. Совсем не подозрительно.       – У него что-то произошло в столице, он был расстроен. А возраст уже не тот. Плюс долгая дорога. Жаль старика, но такова судьба.       Самалл слышал, что в голосе Бриокса не промелькнуло даже толики сожаления. Лишь превосходство и гордость.       – Зачем, сын? – Кажется, граф тоже это понял. – Герцог и так подписал документы на тебя.       – А ты, – мальчишка резко перешёл на шёпот так, что услышать его Самалл смог только благодаря магии, – предложил бы подождать пару десятков лет, пока он сдохнет?       – Мог бы и подождать.       – И не собираюсь. Эти земли теперь мои. Я герцог Эрамина. Ты подчиняешься мне.       – Я всё ещё твой отец, не забывай.       – Я сын своей матери.       Граф тяжело вздохнул.       – Выжди хотя бы положенный траур.       – Не сомневайся. Я обеспечу Кестеру ар Эрамин достойные проводы и буду носить траур не менее полугода. У меня нет к нему ненависти. Я просто немного приблизил его конец.       Самалл с трудом удержался на ногах. Бриокс признался, что убил герцога. А он не может даже обвинить его. Захотелось вцепиться мальчишке в глотку, но к ним уже спешили стражники, и магу пришлось скрываться. Самалл вернулся в гостевой дом в комнату господина. Осторожно присел на край кровати рядом с бездыханным телом и аккуратно погладил его подарок на своём запястье. Браслет тут же принял форму обычной верёвки. Он будет скрывать его и не отдаст даже под страхом смерти. Ведь это единственная память о дорогом человеке.              Естественно, на прощание с герцогом Самалл пойти не смог. Позднее, по разговорам стражников и других слуг, маг смог понять, что в храм, в целом, пришло совсем немного народу. Пара соседей да мелкая знать. Хотя чему удивляться, если герцога схоронили чуть ли не в день возвращения в замок. Самалл очень сомневался, что к тому времени гонцы хотя бы успели известить всех о кончине Кестера ар Эрамин. Вот только для мага это было уже не так важно. Молодой герцог Бриокс в тот же день принял управление и начал командовать под себя.       Жизнь в замке кардинально поменялась. Герцог, в силу юного возраста, зачастую не знал, что делать, но советы принимал неохотно, срывался на слугах, прогонял просящих. А ещё Самаллу начинало казаться, что к нему у Бриокса личные счёты. Мальчишка то делал вид, что мага не существует, то вдруг начинал выказывать недовольство его работой, придираясь к идеально чистым поверхностям или свежесотворенному камзолу. Самалл мог по нескольку раз на дню слышать: «Бездарь. Непонятно, за что старик тебя держал. Хотя... понятно». Маг старался не думать об этом. Он выполнял свою работу не хуже прежнего, но вот кольцо на пальце молодого герцога нагоняло дрожь. Кестер ни разу им не воспользовался, вообще не носил, хранил в шкатулке. Бриокс же делал это демонстративно, указывая магу на его истинное место.              Самалл уже заканчивал с очисткой постельного белья для герцога. Зима в этом году вышла крайне суровая, снег выпал очень рано, крестьяне и урожай собрать толком не успели, да так и не растаял. Самаллу было несладко, его магия требовалась повсеместно. И на кухне, и в спальнях. Речи о том, чтобы служанки ходили на реку стирать бельё, даже не шло. Маг выбивался из сил, а восполнить магию было негде. Как провести несколько часов на берегу обледеневшего озера, по колено в снегу? Больше потратишь на согрев, чем восполнишь.       Самалл устало поправил выбившуюся на глаза прядь, окинул взглядом свою работу – постель была чиста и свежа. Маг отступил на шаг назад и, спиной почувствовав присутствие другого человека, резко обернулся. Бриокс окинул его долгим, внимательным взглядом. Дохнул алкогольными парами.       – Всё трудишься? – проговорил герцог. – Стараешься?       Он чуть шатнулся, сделал шаг к магу.       – И что старик в тебе нашёл? – едва понятно пробубнил герцог. Перевёл взгляд на чистую кровать. – Ты грел своему господину постель, маг?       Самалл неуверенно кивнул, не зная, правильно ли понял вопрос.       – Согреешь её для меня?       Толкнув мага в грудь, мальчишка навалился на Самалла, придавливая его к перине. Пошарил руками по закаменевшему телу, прошёлся по плоской груди. Маг не сопротивлялся, понимал, что бесполезно, пока у господина на пальце кольцо, лишь старался не думать, не чувствовать. Бриокс пьяно шарил по его телу, тыкался губами куда-то за ухо, потом замер, вздохнув.       – Даже спьяну на девку не похож, – разочарованно выдохнул герцог и, скатившись с мага, оттолкнул его от себя.       Самалл поспешил выбраться из одеял, отскочил от герцога и замер, глядя на провалившегося в сон парня. Ему ведь всего семнадцать, а он сам взвалил на себя бремя власти. Мог бы подождать несколько лет, научиться, а он предпочёл убийство. Самалл смотрел на мальчишку сверху вниз. Он мог бы сейчас лишить его жизни, как тот лишил жизни Кестера. Бриокс пьян и крепко спит. Он даже не поймёт, что произошло. Самалл осторожно потянулся к герцогу, но лишь затем, чтобы выпростать из-под него одеяло, а после укрыть господина. Вздохнув, маг согрел постель с герцогом и осторожно вышел из комнаты, притворив дверь. Как бы он ни ненавидел своего нового господина, причинить ему страдания он не мог. Не имел права.              Герцог обнаружил себя перед обедом. Нашёл Самалла в библиотеке, когда тот счищал пыль с книг, в последнее время на это совсем не оставалось сил, но это входило в его обязанности. Бриокс вошёл в помещение, окинул полки взглядом, закрыл за собой дверь и стремительно приблизился к магу, хватая того за руку и вжимая в ближайший шкаф.       – Если расскажешь хоть кому-нибудь о том, что было вчера, я убью тебя, – очень тихо, но вполне грозно проговорил он.       Самалл мотнул головой, стараясь не смотреть в глаза господину. Бриокс был выше мага, смотрел сверху вниз, испепелял взглядом.       – Ты понял меня? – герцог встряхнул Самалла.       Тот лишь кивнул, не имея возможности ответить иначе.       – У меня не встал лишь потому, что ты урод. Не понимаю, как старик мог спать с тобой. В любом случае, не вздумай даже намекнуть кому-то об этом.       Самалл снова кивнул. Он и не думал говорить кому-либо о вчерашнем. Во-первых, не имея голоса, это было проблематично, а во-вторых, он понимал причину бессилия юного господина – видел, как тот смотрел на молоденьких служанок, чувствовал, как наливалось силой его достоинство. Но он так и не понял, зачем герцог пытался вызвать в себе желание к нему.       Герцог ушёл, а Самалл вернулся к работе. Понять своего господина он успеет и позже, а если и нет, то горевать по этому поводу маг точно не собирался.              Самалл старался лишний раз вообще не попадаться на глаза господину, но избежать встреч всё равно не удавалось. Маг видел, что слуги недовольны, крестьяне озлоблены и даже стражники уже начали обсуждать юного герцога, и похвалы в их словах было крайне мало. Бриокс ар Эрамин явно не справлялся с возложенной на него ответственностью. Но больше всех доставалось безвольному магу. Герцог срывал зло на Самалле, оскорблял его, называл бесполезным, обещал продать. Бывало, доставалось магу не только словами. Бриокс полюбил таскать с собой хлыст, и теперь руки, плечи и шею мага часто украшали трудно сходящие следы близкого знакомства с игрушкой господина. Бил господин всегда, глядя магу в лицо, любил наблюдать, как тот морщится от боли. Иногда, ночами, в полной тишине, когда все обитатели замка засыпали, Самалл вспоминал тот зимний вечер и думал. Если бы тогда он знал, что ждёт его впереди, решился бы он? Смог бы убить? А потом вспоминал доброго Кестера и понимал, что не смог бы. Пусть во время обучения ему часто доставалось от других учеников, а однажды он даже лишился голоса, годы, проведённые в доме Кестера ар Эрамин, перекрывали все прошлые невзгоды. Самалл очень часто вспоминал прошлого господина, поглаживал невзрачную веревку на запястье, боясь вернуть ей прежний облик. Маг скучал по своей прошлой жизни, скучал по прошлому господину, но выхода у него не было.              Зима отступала неспешно. Снег таял медленно, трава пробивалась неохотно. Крестьяне снова негодовали, требовали выделить им мага в помощь, но герцог лишь раздражался и вновь и вновь отсылал просящих. И вовсе не потому, что жалел мага, нет. Просто даже Бриокс понимал: маг вымотан. Он уже едва справлялся с домашними делами, его едва хватало нагреть воды для господина, а восполнить магию не выходило. Герцог злился, обещал продать мага, благо хоть перестал лупить хлыстом. Самалл никак не реагировал. Магия уже давно была на исходе, а место силы у озера иссякло. Он понимал, никто его не купит. Скорее всего, в тот день, когда магия окончательно покинет его тело, герцог отдаст последний приказ и жалкое существование мага Самалла закончится. Он не боялся смерти, лишь было немного обидно, что прожил такую короткую и бессмысленную жизнь.        Гостей в замке не ждали, поэтому двое всадников, въехавшие во двор, были вынуждены несколько минут ожидать, пока слуги доложат господину. Самалл с лёгким интересом рассматривал визитёров. Один из них был пониже, с гордой осанкой и знакомыми глазами. По одежде маг смог предположить, что он из знати, а вот вторым явно был маг. Ошейник на его крепкой шее зловеще поблескивал на весеннем солнце. Самалл присмотрелся к магу – выглядел тот немного пугающе. Выше своего господина на полголовы, шире в плечах, с копной смоляных волос, собранных в хвост. Он внимательно осматривал двор замка и заметно хмурился. Его господин хоть и не выглядел особо счастливым, но смотрел на окружающих с куда более миролюбивым настроением. Самалл присмотрелся к этому знатному человеку. Было в нём что-то знакомое. Маг подошёл ближе к гостям, но так, чтобы не сильно бросаться в глаза. Внимательно всмотрелся в гостя, в его тёплые карие глаза, слегка волнистые каштановые волосы, изгиб губ. Осознание пришло внезапно – гость невероятно похож на герцога Кестера ар Эрамин. С той лишь разницей, что был молод и полон сил. Самалл с силой зажмурился, стараясь прогнать видение, а когда снова открыл глаза, наткнулся на изучающий взгляд титулованного гостя. Маг так и не смог понять, что подумал мужчина, рассматривая его, как их прервали. К гостям вышел Бриокс, и Самалл поспешил скрыться с глаз. Он вспомнил, что как-то раз слышал от Кестера, что у того есть брат, с которым он не общался много лет, и племянник. По всей вероятности, в их замок наведался тот самый племянник. Означало ли это, что Бриоксу придётся отстаивать своё право владения землями Эрамин, маг не знал, но в душе поселилась смутная надежда.              Подслушать, о чём разговаривали Бриокс и племянник Кестера, Самалл не смог. Вход в кабинет охраняли страж герцога и маг гостя. Самалл послонялся по коридорам и был вынужден вернуться к работе. Позднее ему сообщили, что гости останутся в замке на пару дней и необходимо подготовить комнаты. Он уже закончил с постелью гостя и собирался заняться комнатой для его мага, когда в коридоре столкнулся с господином Гисленом. Мужчина внимательно осмотрел Самалла, на минуту задержал взгляд на ошейнике. Подумал о чём-то своём, похмурил брови. Самаллу было странно смотреть на него, видеть знакомые черты. Племянник не был копией своего дяди, но при внимательном взгляде сходство прослеживалось очень отчётливо.       – Нравится тебе тут? – почему-то спросил Гислен, и Самалл растерялся окончательно.       Почему он спрашивает так, словно у мага есть выбор? Или племянник Кестера имел в виду замок? Маг всё равно не понял, к чему это. Если ему не нравится, что это изменит? Или... возможно ли, что за отрицательным ответом последует наказание? Может, Гислен уверен, что с лёгкостью отберёт власть у Бриокса, и таким образом уже сейчас пытается строить новые порядки? Самалл не знал ответа, но на всякий случай неуверенно кивнул. Мужчина нахмурился ещё больше, потянулся к поясу и тихо произнес:       – Врёшь.       Самалл зажмурился, ожидая удара, задержал дыхание, но рук не поднял. Не хотелось злить нового господина ещё больше. Только вместо удара он услышал удаляющиеся шаги, а после мягко закрывшуюся дверь. Маг открыл глаза, осмотрел пустой коридор. Неужели Гислен по характеру ближе к своему дяде и земли Эрамин может ждать светлое будущее? На секунду Самалл позволил себе помечтать, что новый господин позволит ему остаться в замке слугой, когда его магия иссякнет. Оставалось надеяться, что до этого дня Бриокс не отправит его на плаху.              Эту ночь Самалл снова не спал, сидел в любимом углу в библиотеке и смотрел на нарождающуюся луну, светившую в окно. Ему очень хотелось перемен, но он их боялся. Понимал, что, каков бы ни был Гислен, Кестером он не будет. Ждать, что новый господин будет относиться к магу с той же добротой, было глупо. А к Бриоксу он уже почти привык.       Шаги в коридоре он услышал заранее. Замер, пытаясь понять, кто идёт. Это точно был не Бриокс, его поступь он изучил очень хорошо, а для стражника шаг был слишком мягким. Незнакомец дошёл до дверей, замер. Какое-то время помялся в коридоре и всё же толкнул дверь. В помещение проник свет факела, а затем Самалл рассмотрел фигуру мага, прибывшего с Гисленом, и постарался слиться со стеной. Незнакомец немного пугал Самалла. Мужчина тем временем прошёлся вдоль шкафов и уверенно направился к Самаллу.       – Не прячься, я знаю, что ты здесь.       Самалл вздрогнул и неуверенно поднялся.       – Ты скверно выглядишь, – мужчина окинул его взглядом. – Покажи шею.       Самалл инстинктивно прикрыл след от хлыста ладонью. Рана затянулась и уже была едва заметна. Когда он успел рассмотреть её?       – Я целитель, покажи, – мужчина протянул руку, осторожно касаясь ладони Самалла.       Его руки оказались на удивление тёплыми и нежными. Мали расслабился, позволяя магу сделать задуманное. По шее разливалось приятное тепло. Целитель стоял очень близко, и Самалл мог чувствовать его запах – терпкий, чуть горьковатый. Самаллу почему-то показалось, что так пахнет пустыня. Песок, экзотические фрукты и деревья. Он никогда не был нигде, кроме того дома, где его обучали владению магии, и этого замка с его окрестностями. И лишь единожды выезжал в столицу. Но сейчас он был уверен: маг пахнет солнечным югом.       – Твоя магия на исходе, – целитель убрал руку, и шею тут же обдало холодом. – Почему не восполнишь?       Самалл тяжело вздохнул, помотал головой.       – Глупо. Загубишь себя.       Самалл лишь пожал в ответ плечами. Он не знал, как объяснить целителю, что единственный источник магии, известный ему, иссяк, а восполнить магию в другом месте ему не позволят. Бриокс не отпустит его на поиски источника.       – Ведешь себя как мальчишка, – вдруг вспылил целитель. – Чего ты этим добьёшься? Думаешь, лишишься магии и станешь обычным человеком? Ты не выживешь без неё. Даже еду себе не сготовишь.       Самалл не понимал, за что его отчитывают. Ни на что он не надеялся. Так, позволил себе немного помечтать.       – Есть способ получить свободу, не убивая себя. Ты... Неважно, – целитель вздохнул, замялся. – Не губи себя.       Он резко развернулся и ушёл, оставив Самалла одного. А ведь он прав, был способ. Вот только Мали добровольно отказался от него. Сам. Думал, что Кестер слишком дорог ему, что есть время, что сейчас вольная не нужна. А теперь... теперь поздно. Бриокс не подарит ему свободу. Подарит ли Гислен? Самалл сильно сомневался.              Утром Гислен встретил Мали странным, задумчивым взглядом. Его маг же откровенно злился. Самалл не знал, какие отношения связывают господина и слугу, но то, что они оба недовольны им, понимал. Бриокс же просто был зол. Наорал на кухарку за холодный завтрак, ударил Мали за то, что просто попался на пути. Как смог понять маг, гости решили задержаться, а хозяин этому был совершенно не рад. Особенно Бриокса злил тот факт, что Гислен обвинил его в обмане и готов оспорить завещание. А до этого момента намерен остаться в замке.       Спустя несколько дней в замок Бриокса приехали личные слуги Гислена. Племянник Кестера всё откровеннее обживался в замке, что выводило Бриокса из себя. Мальчишка злился, угрожал, даже отправил гонца к отцу, взывая к помощи. Гислен, в свою очередь, отправил гонца к королю. И, как смог выяснить Самалл, написал прошение о рассмотрении вопроса о наследстве. Мали не знал, хорошим ли будет герцогом Гислен, но ему казалось, что в любом случае хуже, чем Бриокс найти будет сложно.       Все эти дни Самалл старался держаться от них подальше, пару раз столкнулся с магом Гислена Хаганом, но от разговора сумел уйти. А вот близкой встречи с господином избежать не вышло. Озлобленный на ситуацию, Бриокс с силой припечатал Мали о стену, пообещал в очередной раз продать и вдруг задумался, приблизился вплотную:       – Кестер добровольно завещал мне титул и земли. Ему никто не угрожал, и никто не обманывал. Он сам, слышишь, сам!       Самалл вздрогнул, неуверенно кивнул. Он знал, что герцог подписал документы добровольно, и знал причину. Вот только умирать Кестер не собирался. Он обещал Мали свободу. И поездку в столицу на весенний бал. А Бриокс оборвал эти планы. Герцог, видимо прочитав его мысли по взгляду, снова вдавил парня в стену и зашипел в самое ухо:       – Ты ничего не знаешь. Не можешь знать. Ты... – Бриокс замолчал, задумался. – Ты ведь не сможешь ничего рассказать. Плевать, что ты слышал. Ты не расскажешь.       Герцог с силой оттолкнул от себя мага и, развернувшись, ушёл. Самалл попытался подняться, как рядом оказался Хаган. Целитель замер перед ним, протянув руку. Помог Мали встать.       – Не поранился?       Парень отрицательно мотнул головой.       – Что он хотел?       Самалл вздохнул и снова помотал головой.       – Ты можешь сказать по-человечески?       Снова отрицательное движение головой. Он лишь коснулся рукой горла.       – Ты не можешь? – Хаган нахмурился. – От рождения? Или?       Самалл снова вздохнул. Он бы и рад ответить, но не мог. Как объяснить незнакомцу, что голоса он лишился во время обучения, что это было наказанием от учителя за то, что посмел перечить. Даже Кестеру он не смог объяснить этого, хотя господин, казалось, понимал Мали вообще с полувзгляда. А тут... да что даже пытаться?       – Я не знал, – отвлек его Хаган. Он достал из-за пазухи небольшой белый камень с голубыми прожилками. – Это тебе. Прошу, восполни магию, хоть немного. У тебя есть другой выход.       Самалл осторожно принял дар, сжал камень в пальцах. От него разливалось приятное тепло, но важно, что он сразу почувствовал, что камень переполнен магией. Парень с благодарностью кивнул и прижал подарок к груди. Конечно, того, что целитель влил в камень, не хватит, чтобы восполнить всю магию, но для того, чтобы восстановить силы и не лишиться всего, вполне достаточно.              Целитель ушел, ничего не сказав. Самалл постоял немного в коридоре, камень приятно грел руки. Подпитавшись магией, он поспешил доделать работу. В душе разливалось забытое спокойствие и даже удовольствие. Хаган, хоть и был немного пугающим, всё же заботился о нём. Причина была не важна. Даже если целитель преследовал какие-то свои цели или действовал по приказу своего господина. Мали было достаточно уже того, что он проявил беспокойство, не требуя ничего взамен.       Эту ночь он снова не спал, понимал, что нужно экономить магию, тем более чужую, подаренную целителем, но ничего не мог с собой поделать. Грядущие перемены, новые люди, подарок... слишком многое навалилось на Мали. Слишком волнительно было ему спать. Хаган, незнакомый маг. Самаллу раньше не приходилось сталкиваться с добротой со стороны магов, хотя и люди обращались с ним чаще снисходительно или просто игнорировали. Только Кестер смотрел на него с теплотой. А вот теперь появился Хаган, маг. Самалл с большей охотой поверил бы, что его отправил Гислен, но взгляд, которым на него смотрел маг... было в нём что-то странное. Беспокойство? Мали не знал ответа, крутил в пальцах магический дар, вытягивая из него силу, смотрел на притягательные переливы и думал, думал, думал.               На следующий день он видел Хагана в замке, но подойти не рискнул. Недалеко крутился Бриокс, нервно поглядывающий в его сторону. Когда же Гислен попытался заговорить с Мали, герцог моментально появился рядом и приказал магу немедленно навести порядок в его покоях. А едва Самалл вошёл в комнату, влетел следом, с размаху прошёлся любимым хлыстом по спине парня. Маг от неожиданности не удержался на ногах, застонал, падая на колени.       – Только попробуй ему что-то сказать, – набросился на него Бриокс, хватая за волосы. – Я убью тебя, слышишь? Ты ничего не докажешь, тебе никто не поверит. Ты всего лишь раб.       Герцог с силой оттолкнул мага и ушёл, оставив его со своими мыслями. Бриокс знал, что Самалл подслушал его разговор с отцом. Знал или догадывался. И боялся этого. Видимо, поэтому он издевался над магом, хотел сломить его, подавить, чтобы в случае чего он никогда и никому не посмел рассказать правду. Вот только его опасения были напрасны. Самалл не смог бы никому рассказать, а даже если бы написал, то господин прав. Никто не поверит рабу. Скорее решат, что Самалл хочет оговорить герцога из-за того, что тот плохо с ним обращался. Не зря же он делал это всегда при свидетелях.

***

      Гислен проводил мага взглядом, посмотрел на герцога. Тот в последние дни стал особенно нервным. Явно боялся того дня, когда в замок явится король со свитой. Он ещё не знал, что Гислен отправил лишь письмо о том, что Бриокс удерживает в рабстве свободного мага. Доказать же факт того, что дядя ушёл не в силу возраста или здоровья, пока не выходило. Зато Гислен отлично понял и только что окончательно убедился в том, что Самалл наверняка что-то знает. Слишком явно герцог не позволял магу общаться с гостями. Оставалась надежда только на верного Хагана. У него вроде получилось немного расшевелить Самалла, взбодрить его. В первые дни в замке Ган вообще боялся, что маг герцога не сегодня завтра потеряет магию, а за этим последует только одно – быстрая смерть. Господин мог отпустить такого мага, но Бриокс бы точно воспользовался правом и в тот же день лишил бы его жизни. Самалл явно что-то знал о гибели Кестера, и Гислен намеревался выяснить что.       – Ты не узнал у мага, что он знает? – Гислен подошёл к Гану, замершему у стены напряжённой статуей.       – Нет. Он... не разговаривает.       – Но камень твой он взял? Думаешь, Бриокс запугал его настолько, что он боится что-то говорить?       – Нет, он не боится. У него нет голоса. Только я не смог узнать, от рождения или что-то произошло.       – Хм, – Гислен задумался, потёр подбородок. – Попробуй вернуть ему голос. Может, он в благодарность расскажет тебе о дяде. Я уверен, он что-то знает. Не зря же Бриокс отослал его, как только я подошёл.       – Если он таким родился, я вряд ли смогу помочь, – маг вздохнул, опуская голову.       – А ты постарайся. Я нечасто прошу тебя о чём-то.       Гислен ушёл, оставляя мага одного. Снова пообщался с управителем, послушал, какой молодой герцог молодец, как старается, как заботится о крестьянах и казне. Усмехнулся про себя, понимая, что управляющий, нанятый Бриоксом, хитрец и своего господина покрывает из-за жалования и, скорее всего, подворовывает. Смена власти ему явно не на руку. Со слов слуг, у Кестера управителя не было, тот сам справлялся со всеми делами, а этого прислал сыну граф Рориг. Слуги дядю уважали и его смерть переживали болезненно. Но никого из них в ту ночь рядом не было. Стражник, что охранял покои Кестера, уверял, что герцог лёг спать и умер во сне. Никто не заходил, никто не кричал. Рядом с комнатой был только Самалл, но он не приближался ко входу до самого рассвета.       Маг был, возможно, единственным свидетелем.       В следующий раз Самалла Гислен увидел за обедом. Тот прошмыгнул мимо обеденной в кухню, с виду обычный, только что спину держал излишне прямо.       Хаган взглядом попросился следом, и Гислен с радостью отпустил целителя.              Самалла Хаган нашёл в дальней комнатке кухни, тот сидел на табурете, сгорбившись, в руках держал рубаху, пока служанка осторожно возилась с его спиной.       – Зачем ты его злишь? – услышал он голос девчонки. – Он ведь только с тобой так.       Маг, естественно, не ответил, и Ган решил подойти ближе. Самалл вскинул глаза, дёрнулся.       – Чего тебе? – служанка приосанилась.       – Отойди, – Хаган не собирался грубить, но тон девчонки ему не нравился.       Та лишь фыркнула, одёрнула передник и гордо прошла на выход. Ган подошёл к магу, взглянул на рубаху, на спину. Белую кожу рассекал яркий свежий след от кнута. Сдержать ярость удалось с трудом. Он молча затянул рану, убрал боль, позволив себе лишнего, прошёлся пальцами по тонкой коже.       – За что? – тихо спросил он мага, помня просьбу-приказ господина.       Самалл мотнул головой, потом, словно опомнившись, схватил целителя за руку, кивнул, глянув себе через плечо.       – Не благодари. Я могу помочь.       Самалл снова кивнул, поднялся, пару мгновений смотрел прямо в глаза Гану, а после поспешил надеть рубаху. Опять кивнул и, проскочив мимо целителя, вышел из комнатки, а следом из кухни.              После обеда Гислен направился в сад, позвал с собой Хагана. Он видел, что после короткой беседы с магом на кухне Хаган взвинчен. А когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы быть уверенными, что их не слышат, велел говорить.       – Он снова бил Самалла, – тихо прорычал Ган. – Рассёк ему спину до крови.       – Ты помог ему?       – Да, залечил рану, убрал боль.       – Хорошо. Продолжай. Маг должен начать доверять тебе.       – Я готов убить этого выродка, – сплюнул целитель, и Гислен поспешил осадить его.       – Не забывай свое место, Ган. Ты маг, Бриокс герцог.       Хаган тут же собрался, опустил голову.       – Прошу прощения, господин.       Гислен не любил напоминать целителю о его положении, но иногда Ган забывался. Привык к слишком свободной жизни. А теперь встретил себе подобного, но только с вольной. Конечно, Ган был в бешенстве, когда понял, что Бриокс наплевал на волю старого герцога и не отдал Самаллу бумаги. Любой маг только и может, что мечтать об этом, а тут свобода рядом, уже подарена, но по воле чужака так и не доступна. Гислен целителя понимал, но позволять ему бросаться подобными словами в господ, пусть и столь гнусных, не имел права.       – Ган, ты запомни главное, – Гислен обернулся к магу, – если Самалл что-то знает о том, как умер дядя, а я уверен, что он знает, ты обязан это выяснить. Любой ценой. Его величество ждёт от меня гонца с вестями, но он может явиться раньше. И если к тому моменту у нас не будет доказательств того, что Бриокс как-то причастен к гибели Кестера, второго шанса получить эти земли у нас не будет.       Целитель кивнул, соглашаясь.       – Я понял.       – Придумай что-нибудь, – подбодрил его господин. – Соблазни этого мага, если потребуется. Но он должен рассказать, что знает.       Хаган ещё долго обдумывал слова господина, не зная, как выяснить правду. Да и нужно ли. Король вряд ли поверит магу на слово. Стоит ли продолжать мучить Самалла? Будь его воля, Хаган бы давно выбил из Бриокса вольную на мага и отпустил его, но он лишь раб, а господину это не нужно. Что ему страдания незнакомого мага, пусть и вольного?              Очередную ночь Мали встречал привычно в пустой и тёмной библиотеке. В последние дни его жизнь сильно поменялась. Не так давно он готов был умереть, считал дни до того момента, как магия иссякнет и всё закончится, а теперь... Всё словно с ног на голову перевернулось. Хаган. Странный целитель. Он совершенно не знает Мали, но почему-то помогает. Точнее, Самалл знал причину, случайно подслушал разговор целителя с хозяином, но... те взгляды и осторожные касания... Парню казалось, что он до сих пор ощущает его пальцы на своей спине. Самалл не знал, что движет Хаганом, как и не понимал, что происходит с ним самим. Почему-то именно сейчас как никогда не хотелось умирать. Самалл повертел в руках почти пустой шар, подаренный целителем. Магии в нём осталось совсем немного, стоит ли ждать ещё подобных подарков?       В этот раз шаги в коридоре он узнал сразу, и внутри всё встрепенулось. Хаган, хоть и преследовал свои цели, но в Мали вызывал лёгкий трепет и какую-то... радость? Со дня смерти Кестера никто не относился к нему с теплотой или заботой.       Целитель вошёл в библиотеку, тихо прикрыл за собой дверь.       – Так и знал, что найду тебя здесь, – усмехнулся он.       Подошёл ближе, присел перед Мали на корточки, посмотрел на шар.       – Он почти пуст, – целитель осторожно коснулся камня, чуть задевая пальцами ладонь Мали. – Ты используешь магию камня, но не восполняешь свои запасы полностью. Почему?       Самалл поднялся, подошёл к письменному столу. Кестер часто любил сидеть в библиотеке с книгой и что-то записывать, Бриокс же сюда даже не заглядывал. Потому всё осталось, как было при прошлом хозяине. Самалл вытащил из ящика лист бумаги и перо, открыл чернила. Он не писал со времён обучения и теперь даже немного растерялся. Очень осторожно вывел буквы ровным, чётким почерком: «Источник иссяк» – и протянул целителю. Хаган недоверчиво посмотрел на текст, на Самалла.       – Как источник мог иссякнуть? О чём ты?       Мали вздохнул, потянулся к чернилам, но передумал, поймал руку мага и потянул за собой. Вывел его в сад, подошёл к пруду и с тоской посмотрел на окна в покоях герцога. Сердце сдавило тоской. Кестер часто наблюдал за ним, когда он восполнял здесь свои запасы, присматривал. Теперь же в тех покоях спал его убийца. Хаган тем временем потоптался у кромки воды, проследил за взглядом Самалла.       – Ты скучаешь по Кестеру? – догадался он.       Мали кивнул и повернулся к целителю.       – Источник не может иссякнуть, – тихо проговорил Хаган. – Ты сам закрылся. Хотел уйти вслед за ним?       Мали неуверенно мотнул головой. Не хотел. Сначала не хотел, до зимы, а вот потом... Он не был уверен, что не врёт. К концу зимы смерть уже не казалась ему чем-то ужасным, но хотел ли он уйти? Пожалуй, нет.       – Смерть не выход.       Самалл вздохнул и молча побрел обратно в библиотеку. Там снова взялся за чернила: «Я понимаю. Не чувствую магию».       – Потому что не хочешь её чувствовать, – отрезал Ган. – Если бы захотел, то понял бы, что там магии полно. Её в этом замке под каждым камнем потоки, ты даже не пытался.       «Я не могу получать магию не из источника».       – Что значит не можешь? Любой маг может это. Да, сложнее, чем в месте силы, но, если хочешь выжить, любой кусок земли сгодится.       «Я не умею» – Мали снова протянул лист целителю и долго наблюдал, как тот хмуро раз за разом вчитывается в последние слова.       – Почему? – удивлённо пробормотал Хаган.       «Кестер забрал меня раньше. Я не успел это узнать».       – Сколько лет ты обучался?       «Три».       – Разве такое возможно? Почему твой учитель не настоял на том, чтобы ты закончил обучение?       «Он не хотел. Он сам так решил».       Хаган растерянно потёр пальцами лоб, осмотрелся, словно ища ответы вокруг.       – Чему можно успеть научиться за три года?       Мали пожал плечами. Он устал. Надоело слушать, что он бесполезный. Он всегда справлялся со своими обязанностями. Замок был идеально чистым, одежда у господина всегда была свежей и целой, а урожай у крестьян богатый. Мали всегда справлялся. И с пылью, и с засухой. Пусть учитель дал ему лишь основы, Мали был хорошим магом.       Хаган нагнал его у выхода, поймал за локоть.       – Постой, я не хотел тебя обидеть. Я не сомневаюсь в тебе, я просто удивлён.       Самалл вздохнул, посмотрел на целителя. Почему-то злиться на Хагана не получалось. Ему хотелось верить.       – Если хочешь, я могу научить тебя брать магию там, где нет источников.       Мали задумался на мгновение, а после уверенно кивнул. Изучать что-то новое всегда было увлекательно, а делать это рядом с Хаганом будет приятно.              Они разошлись на рассвете, когда Самалл начал зевать. Ган велел ему отдохнуть, а сам побрёл в отведённую ему комнату. В голове был полнейший хаос. Мали начал говорить с ним, ну, точнее, общаться, вопрос с голосом он ещё постарается решить. Вот только информация, которую Хаган получил сегодня, ему совершенно не нравилась. Что это за учитель такой, который продал мага, считай ребёнка, не научив его ничему толком? В среднем, магия просыпается лет в тринадцать-пятнадцать. Значит, когда Кестер купил его, Мали было не больше восемнадцати. Дядя Гислена, насколько Хаган знал, никогда особенно магами не интересовался, мог и не заморачиваться с тем, обучен маг или нет. Но учитель... он ведь должен был понимать, что если мальчик не справится, то герцог легко может написать жалобу, а там и самому до ошейника недалеко. И не посмотрят на благородство крови. И всё же он отдал мальчишку. Самаллу повезло, что Кестер по жизни был человеком благородным, честным и добрым. А ещё, наверное, повезло в том, что герцог влюбился в мага. Да, Гислен рассказывал, что перед смертью Кестер заявил королю, что хотел бы наречь Самалла сыном, да вот только из-за смерти названного отца маги от жизни не отказываются. В этом случае возникал вопрос: если Самалл любил своего господина, то как быть с той истиной, которую Хагану вбивали смолоду, что маги не могут любить, что им любить нельзя?       А может, потому и нельзя, что после ухода возлюбленного маг угасает? Если бы Гислен не узнал на том балу, что дядя скончался, не полез к королю с расспросами и они не явились бы сюда, сколько бы Мали ещё протянул? Пару недель? Месяц? И почему он вдруг решил принять помощь Гана? Любопытство? Желание отомстить Бриоксу? Хотя это вряд ли, Мали не казался мстительным.       После заката Самалл сам нашёл Хагана, появился в его поле зрения, кивнул и поспешил скрыться в саду. Целитель доложил господину и поспешил найти парня. Тот факт, что он первый вышел на контакт, вселял надежду. Маг ждал его в глубине сада, нервно поглядывая на окна своего хозяина.       – Ты хотел меня видеть? – Ган подошёл к парню и замер, рассматривая его в вечерних сумерках.       Тот кивнул, попытался изобразить что-то жестами, но целитель не разобрал что.       – Прости, я не понимаю.       Самалл вздохнул, осмотрелся, достал из кармана уже пустой магический шар, подаренный целителем, протянул Гану. А после склонился к земле и вывел на ней одно слово: «Научи».       – Ты хочешь, чтобы я научил тебя восполнять магию?       Мали кивнул. Хаган с трудом сдержал улыбку, выбрал место, где было бы удобнее вытягивать магию. Их вчерашнее занятие не прошло даром, Самалл действительно очень быстро учился, а самое главное, был заинтересован. Целитель старался объяснять и показывать основы, а Мали схватывал все на лету и уже через несколько дней самостоятельно смог напитаться магией. Хагану оставалось только поражаться его таланту. И пусть он всего лишь бытовик, но потенциально очень сильный. Возможно, с годами у Мали были все шансы освоить и другие виды магии.               В очередной вечер Ган прождал Самалла до полуночи, но тот так и не появился в саду. Целитель прошёлся до библиотеки, в которой парень любил проводить вечера, заглянул в дальнее крыло, где так же частенько находил Мали в одиночестве, но его нигде не было. Хаган решил снова прибегнуть к магии поиска, пусть она и вытягивала много сил, но какое-то странное беспокойство, засевшее в сердце, не давало просто уйти спать. Маг сосредоточился на образе Мали, уловил след и пошёл по нему словно пёс, с закрытыми глазами по одним лишь ощущениям, а подойдя к парню вплотную, ужаснулся его виду. Самалл тихо сидел в коридоре, привалившись к стене. Даже в ночной темноте было хорошо видно, насколько он слаб и измучен. Хаган присел перед ним на корточки и осторожно коснулся его плеча. В ответ Мали едва слышно застонал и открыл глаза. Целитель очень осторожно ощупал парня, боясь причинить лишнюю боль – вся спина, плечи и руки были покрыты свежими следами от кнута.       – Я помогу, – тихо проговорил Ган, снимая с парня изодранную рубашку.       Он аккуратно затягивал раны, снимал боль и с трудом сдерживал гнев на Бриокса. Если бы не проклятый ошейник, он бы прямо сейчас вошёл в покои герцога и свернул ему шею. Но он не мог, даже от мыслей об убийстве ошейник начинал жечь огнём. Ган отбросил лишние мысли, сосредоточившись на Мали. Раны затянулись, кожа посветлела.        – Самалл, послушай, – Хаган поймал уставший взгляд парня, – я хочу помочь тебе. Ты можешь прекратить всё это. Все эти издевательства. Если ты знаешь что-то о том, как умер герцог Кестер, расскажи мне.       Мали вздрогнул всем телом, затравленно оглянулся на коридор, ведущий к покоям Бриокса, и, стремительно поднявшись, зашагал прочь. Целитель нагнал его, попытался остановить, но парень вырвался из его рук и едва не бегом бросился прочь, а Ган поспешил за ним. Самалл остановился лишь в своей комнатке, замер, затравленно глядя на целителя, что так и не отстал, зашёл следом и закрыл за собой дверь.       – Я не обижу тебя, – тихо проговорил Хаган. – Просто ответь, ты знаешь что-то о?..       Он не договорил, Мали сорвался с места и прижался к Гану, зажимая его рот ладошкой.       Хаган чувствовал, как бешено колотится его сердце, его горячую ладонь на своих губах, видел страх в его глазах. Мали чуть отстранился, взглядом и жестом умоляя целителя молчать, подошёл к небольшому сундуку для вещей, обернулся и буквально из воздуха сотворил на крышке лист бумаги и чернила. Он быстро нацарапал что-то на бумаге, но Ган уже не видел этого, он замер, пытаясь переварить увиденное – Самалл творил магию без касания! В голове у Хагана не укладывалось, как такое возможно. Лишь единицы могли достичь такого уровня, и Ган был одним из них, и он, как никто другой, знал, сколько сил отнимает бесконтактная магия и как трудно научиться управлять ей. Мали же сотворил лист бумаги и чернила так, словно для него это ничего не значило. Мали, маг-бытовик, едва отучившийся треть срока, мальчишка, которого учитель продал герцогу до окончания обучения. А может, потому и продал, что Самалл был готов? Может, его голос – это плата за огромный дар?       Хаган с трудом сосредоточился на листе, что парень настойчиво протягивал ему в руки.       «Не спрашивай меня о герцоге. Я ничего не знаю».       – Ты ведь врёшь мне, – нахмурился Хаган, но заговорил очень тихо: – Он запугал тебя? Боится, что ты расскажешь правду?       Мали мотнул головой, вздохнул, с опаской посмотрел на дверь.       «Я ничего не знаю. Не спрашивай меня» – снова вывел он на листе и обречённо опустил голову. Ган понимал: Мали врет. Он знает, всё знает, и Бриокс об этом в курсе, именно поэтому молодой герцог мучает мага, не отпускает его, пытается сломать. Хочет быть уверен, что Самалл никому не расскажет, как именно Бриокс причастен к убийству Кестера. А в том, что он причастен, сомнений не осталось.       – Я могу помочь тебе. Скоро сюда приедет король, Гислен хочет оспорить наследство, а для этого ему надо доказать, что Кестер умер не своей смертью. Можешь не говорить ничего мне, но, когда приедет его величество, ты должен рассказать ему всё, что знаешь.       Мали снова протянул Гану лист, на котором написал всего три слова: «Он убьёт меня».       – Этого не случится, я тебе обещаю. Как только король узнает правду, Бриокса арестуют.       Самалл дописал к последней фразе: «Раньше», а поймав непонимающий взгляд Хагана, подчеркнул всю строчку.       – Убьёт тебя раньше? Я не позволю. Гислен не допустит этого.       Самалл тяжело вздохнул и присел на край узкой койки. Хаган не понимал его, точнее, не понимал того факта, что Бриокс просто не позволит ему хоть что-то рассказать. Он господин, он волен поступать со своим магом так, как пожелает. Мали достаточно ошибиться один раз, и его тут же отправят на плаху. И сегодня он почти ошибся, почти поднял руку на господина. Сдержался в последний момент, задавил в себе старого Самалла, того, кто дерзил учителю, того, кто и так уже сломал ему жизнь. Мали ненавидел себя старого, ненавидел за то, что из-за своей гордости, дерзости лишился голоса, лишился возможности достойно выучиться, доказать свою ценность. Ведь когда его только привели к учителю, тот с первых дней восхищался талантом и силой юного ученика. Мали гордился, он был лучшим, вот только вслед за гордостью пришла дерзость. Он зазнался, занесся, сам сломал свою жизнь. Он ненавидел себя старого и сегодня с огромным трудом сдержался и не прикоснулся к подсвечнику, что стоял совсем рядом, пока Бриокс полосовал его спину любимым кнутом. Мали понимал, ему хватило бы сил сорвать его с места, даже не касаясь, а пламя с зажжённых свечей легко перекинулось бы на одежды и волосы герцога. Он мог это сделать, но тогда его жизнь бы оборвалась. А он не хотел умирать.       – Я сейчас уйду, – нарушил тишину Ган, – а ты будь здесь. Я поговорю с господином, он что-нибудь обязательно придумает. Он сможет тебя защитить. Обещаю. Я скоро вернусь.       Целитель ушел, а Мали только и осталось, что забраться на койку и ждать. Либо Хаган содержит обещание, убийца Кестера поплатится и Самалл сможет и дальше тихо и смиренно работать в этом замке, либо Бриокс исполнит задуманное и убьёт его. Умирать не хотелось, а потому Самалл от всего сердца пожелал, чтобы у Хагана и господина Гислена получилось то, что они задумали. А уж Мали постарается доказать королю, что слышал. Лишь бы ему поверили.              Хаган практически беззвучно проник в покои хозяина. Тот спал, но, как обычно, беспокойно, чутко. Будь на месте кто другой, Гислен бы наверняка уже проснулся, но маг мог передвигаться тихо. Он замер возле кровати, глядя на спящего мужчину. Порой Ган его ненавидел и мечтал придушить. Но после вспоминал, как присматривал за мелким Гисленом, пока тот тренировался с мечом, или вспоминал, как, будучи ещё совсем несмышлёным, тот сбежал от нянек в лес и нашёл раненую птицу. Помнил взгляд, полный слез, и слова мольбы с просьбой помочь. Именно просьбой. Гислен очень редко приказывал магу, что в детстве, что сейчас. Может, потому Ган часто забывал своё место, позволял себе дерзить. Отчего получал заслуженное наказание от герцога Феттера. И всё же Хаган порой ловил себя на мысли, что ненавидит именно Гислена. Когда тот заводил очередной роман или мог уехать в столицу на пару месяцев, бросив мага в замке одного. Конечно, Ган не оставался один. И слуги, и охрана, и даже герцог с герцогиней были рядом, но магу всё это было неважно, когда рядом не было Гислена. А теперь он сам готов был оставить господина ради Мали. Мальчишки с непростой судьбой, но огромным даром. Его так же хотелось опекать, защищать, учить. Пусть у него была другая цель, но кто знает, как сложится их жизнь после того, как Гислен получит свои земли, а Мали долгожданную свободу. Может, ему повезёт, и они смогут видеться с Самаллом?       Ган вздохнул, отчего Гислен моментально проснулся, вскакивая и хватаясь за нож.       – Это я, – тихо проговорил целитель.       – Что случилось? – Гислен убрал нож обратно под подушку, поправил волосы.       – Самалл напуган. Герцог угрожает его убить.       – Угрожает? То есть Бриокс боится? Маг что-то знает?       – Он уверял меня, что ничего не знает, но это неправда. Скорее всего, Мали точно знает, как именно умер герцог Кестер.       Гислен прошёлся мимо Хагана, в задумчивости потирая подбородок. Ган обратил внимание, что господин спит в нижних штанах и короткой рубахе, а не в ночном одеянии. Боится, всегда готов дать бой врагу. Пока Хаган был рядом, такого не было, господин доверял магу и спал словно младенец.       – Ты должен защитить мальчишку. Любой ценой. – Гислен замер напротив Гана. – Когда приедет его величество, он должен рассказать ему правду. Как хочешь, Ган, но уговори его. Будь с ним рядом, не отходи ни на шаг. Соблазни. Без разницы. Он должен всё рассказать, а до этого будь рядом, он должен начать доверять тебе.       – Я не могу всё время быть с ним, вы останетесь без защиты.       – Справлюсь, не впервой. Ты же знаешь, я могу за себя постоять. А вот Мали нужна твоя защита.       – Если я всё время буду рядом с ним, герцог поймёт, что я узнал правду. Боюсь, он найдёт способ добраться до Мали.       Гислен снова принялся мерить шагами комнату. Ган наблюдал за ним, уже понимая: Гислен что-то придумает. Маг был не уверен, что ему эта идея понравится, но в том, что она будет, не сомневался.       – Хаган, – Гислен снова замер перед магом, глядя тому в глаза, – я помню, что из тебя отвратительный актёр, но поверь мне, эту сцену ты обязан отыграть на отлично. Завтра, когда герцог будет рядом, а это ты сможешь отследить магией, разыграем маленькое представление.              Самалл вздрогнул, когда дверь отворилась и в комнату тенью проник целитель.       – Я побуду с тобой до утра, – тихо проговорил он. – Тебе не стоит бояться, но я прошу помочь мне. До приезда короля я буду рядом с тобой. Всех вокруг мы убедим, что я влюблён в тебя. Можешь не пытаться изобразить ответное чувство, но прошу, не прогоняй меня. Это ради твоей же защиты.       Мали кивнул, не совсем понимая, для чего это нужно, но соглашаясь. Если у них есть план, он постарается им помочь.       Они так и просидели до самого утра, молча глядя в разные стены. Хаган был хмур и задумчив, а Мали старался не мешать. Ему хотят помочь, и неважно, что эта помощь нужна гостям лишь для выполнения своей цели. Это мелочи, главное, что у Самалла снова появилась надежда. На рассвете Хаган ушёл, велев Мали сидеть в комнате. Он не знал, сколько прошло времени, когда услышал за дверью голоса. Чтобы хорошо расслышать, о чём говорят, пришлось встать и приникнуть к двери. А послушать стоило, так как говорили явно о нём.       – На нём места живого не осталось, – возмущённо проговорил Хаган.       – Потише, – тут же оборвал его Гислен. – Я понимаю, но и ты пойми, Самалл – маг Бриокса. Он в своём праве.       – Мали ни в чём не виноват. Он страдает из-за меня.       – Мне жаль. Скажи, ты узнал что-нибудь?       – Самалл не знает, как умер герцог Кестер. Ту ночь он провел в коридоре и никого не видел. Поверьте, если бы он знал хоть что-то, он бы обязательно рассказал мне. Прошу вас, господин, не мучайте его больше. Он действительно не в курсе, как умер герцог. Позвольте мне оставить его. Я не могу видеть, как он страдает. Я ведь люблю его, а чем больше я провожу с ним времени, тем сильнее его наказывает герцог Бриокс.       – Я понял. – Мали слышал, как обречённо вздохнул Гислен и заговорил ещё тише. – Я придумаю что-нибудь другое. Может, подкупить стражника? Пусть соврёт насчёт Бриокса.       – Думаете, кто-нибудь пойдёт на это?       – Спросишь у Самалла, кто верен дяде?       – Умоляю, господин, не просите меня об этом. Не втягивайте Мали в это! Он и так страдает ни за что. Потерял любимого хозяина, потерял голос, имеет слабый дар, подвергается нападкам Бриокса.       – Я понял. Не стоит. Найду другой способ. Здесь целая толпа слуг. Наверняка я найду того, кто пожелает поменять хозяина.       – Благодарю.       – Не стоит, только как же ты будешь вдали от мальчишки?       – Так будет лучше для него. Не хочу, чтобы он страдал от того, что я рядом.       – А ты? Ты не будешь страдать?       – Мы всё равно скоро уедем, нам придётся расстаться.       – Если я смогу доказать, что Бриокс имеет хоть какое-то отношение к смерти Кестера, эти земли достанутся мне. А вместе с землями и твой Мали. Так что пожелай мне удачи, Ган. Мне она потребуется в поисках союзников.       Голоса замолчали, и Самалл поспешил отойти от двери. Интересно, это представление было разыграно для Бриокса? Он тоже их слышал? Как Мали смог понять, Ган владел магией поиска. Мог ли он знать, когда герцог будет достаточно рядом, чтобы начать этот разговор? И главный вопрос – поверил ли в эту сказку Бриокс?              Пару дней Самалл перемещался по поместью с осторожностью. Ган не приближался, но Самалл постоянно замечал тень целителя где-то рядом. Несколько раз столкнулся с Бриоксом, но тот лишь недовольно морщился либо вообще не замечал Мали. По всему выходило, что герцог тот разговор гостей слышал и теперь тщательно присматривается к слугам да стражникам, не зная, от кого ждать подвоха. А на третий день всех обитателей огорошили вестью – в столице серый мор. Город закрыли на карантин, гонца не пустили за ворота. Но самое страшное, что никто не знал, как быстро болезнь дойдёт и до их земель. Многие в панике заперлись в своих домах, кто смог, поспешили покинуть поместье и уехать к своим родным. За считанные часы замок опустел. Мали на своей памяти не помнил эпидемий серого мора, но по слухам знал, что эта зараза не щадит никого, ни детей, ни стариков, не выбирает по достатку. Мрут и короли, и нищие, и бароны, и слуги.       Вечером на пороге его комнаты появился Хаган.       – Ты слышал новости?       Мали кивнул, рассматривая встревоженное лицо целителя.       – Гислен переживает, хочет уехать домой, к матери.       Мали снова кивнул.       – Если до утра ничего не изменится, то после завтрака мы покинем имение.       Самалл не ответил. Ган пришёл прощаться. Они оба понимали, что, вполне вероятно, больше не встретятся.       – Серый мор продлится несколько месяцев, скорее всего, до морозов. Такое уже было. Мы вернёмся, когда всё закончится.       Мали вздохнул, он не мог ничего с этим сделать. Он понимал, почему гости хотят вернуться домой. Ган целитель, его дар может потребоваться там. А то, что Мали останется здесь без защиты, лишь мелкая неприятность. Когда идет борьба за жизнь, становится совершенно неважно, кто владеет этой землей.       – Мне жаль, Мали. Я бы хотел остаться, но мой долг быть рядом с Гисленом.       Самалл кивнул. Он всё понимал. Было немного обидно, что судьба вмешалась и отобрала шанс на нормальную жизнь, когда она была так рядом. Уже во второй раз.       – Ты сильный, Мали, – негромко проговорил Хаган, подходя совсем близко. Его ладонь невесомо прошлась по волосам мага, замерла на мгновение, едва касаясь, тронула щёку. – Ты справишься. Дождёшься, пока мы вернёмся. А потом, я обещаю, всё будет иначе.       Хаган потянул ладонь в сторону, но Мали поймал её своей. Тот старый Мали, которого он практически похоронил в себе, снова взял верх. Возможно, это их последняя встреча. Последняя ночь. И этот жест. Стоит ли отталкивать то, что предлагают? Бунтарь внутри требовал снова нарушить правила, дать себе волю, и Мали сдался. Пусть будет так. Он заслужил немного ласки.       Мали прижался щекой к чужой ладони, ловя такое нужное сейчас тепло, и сократил расстояние между ним и Хаганом до минимума.              Едва взошло солнце, Хаган осторожно выбрался из койки, стараясь не потревожить сон Мали. Уезжать не хотелось. Пусть он и не планировал вчера ничего, но Самалл сам пригласил его. Они провели вместе ночь, и стоило признаться, эта ночь была прекрасна. Сейчас Хаган осознал, как сильно привязался к мальчишке, как хотелось ему помочь, защитить. Но он не мог бросить Гислена, он был с ним рядом с того самого момента, как сын Феттера сделал свой первый вдох, и собирался оставаться рядом, пока тот не испустит последний. Хаган знал, что уедет, но очень надеялся, что за время их отсутствия с Самаллом не приключится беды.       Хаган аккуратно прикрыл за собой дверь, прошёл прямо к покоям господина. Тот уже не спал, окинул мага внимательным взглядом, скривился в ухмылке.       – Боюсь спросить, с кем же ты провел эту ночь, мой друг?       – Это не имеет значения, я буду готов отправиться в путь в любой момент.       Гислен снова нахмурился, прошёлся по комнате.       – Ты ведь не согласишься уехать без меня, верно?       – Нет.       Хаган моментально напрягся. Ему совершенно не нравилось то, куда клонил господин.       – Ты нужен моей матери и... Феттеру.       – Я понимаю, потому мы и возвращаемся, – Ган заметил заминку господина, но ничего не сказал по этому поводу.       – Я бы хотел остаться здесь и закончить.       – Нет. Я не оставлю вас одного. К тому же, пока мор не закончится, его величество не приедет, а значит, наше тут присутствие ни на что не повлияет.       – Только если Бриокс не избавится от всех неугодных за это время.       – Тогда я останусь с вами.       – Ты нужен им. Если мор доберется до имения...       – Я ничего не смогу сделать. Серый мор не просто болезнь. Его вызывает магия, а я не могу остановить магию подобного рода.       – Мать рассказывала, как ты вылечил ее брата.       – Не вылечил, помог пережить мор. Поддерживал его силы.       – Вот, в случае беды ты поможешь матери.       – Помогу, но вы поедете со мной.       – Мое место здесь.       – Эти проклятые земли стоят того, чтобы рисковать жизнью? – Хаган не выдержал, повысил голос.       – Это земли моего отца!       – Вашего дяди. Феттер ваш отец.       – Ты не хуже меня понимаешь, что это неправда. Ты слышал, как мать говорила об этом.       – Герцог Феттер вырастил вас и воспитал. Он и только он имеет право называться вашим отцом.       – Ган, ты не понимаешь, – Гислен метнулся к камину, над которым висел портрет Кестера. – Он мой отец. Посмотри на него и на меня. Мне всю жизнь врали. Феттер говорил, что дядя сам виноват в том, что они больше не общались. Мать никогда не говорила о нем. Они скрыли правду, не дали мне возможности познакомиться с ним. Только когда отца не стало, мать призналась.       – Она была не уверена, – несмело возразил Хаган. Сейчас он начал понимать, почему Гислен так вцепился в эти земли, хоть и был первым наследником Феттера.       – Я не сомневаюсь. Я похож на него. Гораздо больше, чем на Феттера. Это мои земли, и мой долг – наказать убийцу отца. Я не могу уехать.       – Можете. И поедете. Ради матери. После мора мы вернемся. Мы, кажется, убедили Бриокса, что Мали ничего не знает, значит, он его не тронет. А когда мы вернемся, он сможет рассказать правду его величеству.       Гислен не ответил, так и остался у камина, рассматривая портрет Кестера. Ган замер в проходе, ожидая его решения. Уезжать не хотелось и ему, но он понимал, что, как бы господин ни злился на мать, он переживал за неё.              Слуги уже собрали вещи господина, сам он молча перебирал седельную сумку, словно ища повод остаться. Хаган окинул двор поместья взглядом – Бриокс с нескрываемым облегчением наблюдал за их сборами, а вот Самалл замер в тени дома. Ган хотел бы подойти, попрощаться как положено, но совершенно не знал, что можно сказать.       Гислен уже занёс ногу в стремя, когда в ворота замка вошёл стражник.       – Боюсь, вы не можете уехать, господин, – жестом остановил Гислена он, не приближаясь. – Гонец, что вчера принёс вести из столицы, слёг. Мор уже здесь. Вам лучше оставаться в замке, а не везти заразу на родину.       Во дворе повисла тишина, нарушаемая лишь тихим фырканьем лошадей.       – Я не об этом просил, – едва слышно проговорил Гислен, чуть отойдя от своего коня. – Ган, богами клянусь, я не хотел этого.       – Я знаю, господин. Это мор. Гонец был в столице, этого стоило ожидать.       – Я искал повод остаться, но не такой.       – Конечно. Но теперь мы не можем ехать. Земли вашего отца довольно далеко, не стоит везти туда серый мор, вдруг их беда обойдёт стороной.       Хаган видел, как переживает господин, но сам поймал себя на мысли, что даже рад такому исходу. Теперь они точно не покинут этот замок, а значит, он сможет и дальше присматривать за Мали.              Весть о том, что мор буквально за воротами, прозвучала неожиданно. Самалл даже на мгновение напугался, но тут же понял: гости не уезжают. А значит, Ган остаётся рядом. Моментально накатил стыд. Сегодня ночью он так беспечно повёл себя, предложил мужчине, даже не задумываясь, как тот отреагирует. А теперь придётся смотреть ему в глаза. А вдруг Ган решит, что для Мали подобное поведение в норме? Да, когда-то давно он мог так поступить, но то был другой Самалл, ненужный сейчас. Тот, кого Мали так и не смог убить в себе, тот, кому он вчера позволил взять верх. Снова тот, кем раньше был Самалл, всё портит и ломает.       Маг поспешил скрыться в поместье, едва разминувшись с герцогом. Но, как он и опасался, долго прятаться ему не дали. Хаган появился в его комнате довольно скоро.       – Ты слышал о гонце? – Он прошёл в комнату и замер напротив Мали.       Тот кивнул.       – Гислен расстроен, что не смог уехать к родителям, но сейчас это слишком опасно.       Мали снова кивнул, стараясь избегать прямого взгляда целителя. Ему сейчас очень хотелось, чтобы Ган ушёл, но тот продолжал свой монолог. Говорил что-то о море, об опасности и о том, что магам эта дрянь мало опасна.       – Мали, – привлек его голос целителя, – ты расстроен?       Самалл вскинул взгляд, пытаясь понять, что имеет в виду целитель. Его расстройство тем, что зараза на пороге, или тем, что гости вынуждены остаться.       – Ты сожалеешь, что мы не уехали? – словно прочитав его мысли, тише произнес Хаган. – Сожалеешь о том, что было ночью?       Мали дернулся. Нет, он не сожалел. Эта ночь была прекрасна. Он сожалел лишь о том, что Ган может принять его за легкодоступного, поймёт его внутреннюю борьбу и узнает о том, другом, Самалле.       – Я не хотел обидеть тебя, прости.       Хаган вздохнул и вышел из комнаты. Мали так и не понял, как к нему теперь относится целитель. Но вот презрения там точно не было. Он выскочил следом и догнал Гана, дернул его за рукав, разворачивая. Попытался жестами попросить того не уходить.       – Я не понимаю, прости.       Самалл потянул Хагана за собой обратно в комнату, привычным уже жестом создал бумагу и чернила и поспешил написать: «Не сожалею».       – Тогда чем ты расстроен?       «Вчера ты мог неправильно меня понять. Я раньше, – Мали спешно зачеркнул последнее слово. – Я так не делаю».       – Все дело в том, что я должен был уехать?       Мали кивнул, но тут же спохватился. «Ты заботишься обо мне. Причина неважна».       Хаган задумался. А какова причина? Приказ? Нет. Приказ был втереться в доверие, узнать правду. Желание оберегать Мали идёт не от него. Просто... изначально Ган бесился, что Самалл свободен, но не знает об этом. Его злил сам факт того, что мага так жестоко обманывают. Потом он понял, что Мали страдает от нападок господина. Его стало жаль. Позже он узнал, что Мали, будучи совсем юным и необученным магом, владеет огромной силой. Он стал интересен. К тому же ко всему этому можно смело добавить тот факт, что Мали казался Гану внешне очень привлекательным.       – Может, и неважна, но она есть. Тебе нужна помощь, и я хочу тебе её дать. А ещё ты мне приятен. Ты очень способный маг и... ты красивый.       Мали с трудом сдержался. Он уже слышал эти слова. Учитель говорил так же, а потом... Мали отказал ему, нахамил... повёл себя дерзко, за что и поплатился. Конечно, судьба сжалилась над ним, послала ему доброго господина Кестера, а теперь и Хагана. Мали мог жалеть лишь о том, что навсегда лишился возможности говорить. Но сейчас ему казалось, что это не такая уж и огромная плата, если у Гислена получится то, что он задумал. Может, Ган замолвит за него словечко, и ему позволят остаться в замке. Спокойная тихая жизнь. А если Хаган будет не против, то ещё и с долей удовольствия. О чём ещё мечтать магу?       – Я снова обидел тебя? – тихо спросил Ган, подойдя ближе.       Мали отрицательно мотнул головой. Не стоило сравнивать Хагана и учителя. Ган помогал ему даже тогда, когда сам Самалл шарахался от него. Он другой. Мали снова взялся за лист и перо. Ему начинало нравиться писать послания Гану. «Ты не обидел. Обидел другой, давно. Ты мне нравишься».       – Ты не будешь против, если я буду заходить к тебе?       «Я буду рад».       Хаган улыбнулся юноше, попрощался, обещав вернуться, и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. У него осталось много вопросов, и один из них был, кто обидел Самалла.              Время в поместье тянулось медленно и лениво. До господ то и дело доходили вести. Гонец, принесший мор в их края, отмучился на пятый день. Его жена ушла следом. Крестьяне боялись выходить из домов, но мор находил их и там. Те, кто заперся в замке, не покидали его стен и не общались с теми, кто остался снаружи. Мали часто ловил себя на мысли, что его такой исход вполне устраивает. Он в безопасности, Хаган рядом, учит его пользоваться магией. Рассказывает разные байки, развлекая ночами. Мали это нравилось, хотя он и понимал, что смерть за воротами. Бриокс отстал от него окончательно, вообще перестал замечать, и это тоже было прекрасно.       Как-то вечером, после того, как Мали вдоволь «наигрался» с магией, Хаган поведал ему, что творить магию без касания могут очень немногие маги. Самалл неимоверно гордился собой. Его снова хвалили, его снова учили, он снова был ценен и важен. Пусть всего для одного человека, но это был Хаган. Его друг и... Жаль, что магам нельзя любить.       Хаган же радости Самалла не разделял, хотя и не мог осудить. Самалл был юн и одинок. А тут внимание. Конечно, Мали радовался каждому дню, и Ган старался не портить ему настроение. Он часто бродил среди стражи, слушая печальные новости. И он был бы и рад помочь каждому, но понимал – его сил на всех не хватит. А рисковать и отдавать всё крестьянам, пока его господин в опасности, он не имел права.              Мали очень быстро учился управлять потоками магии, концентрировать её, восполнять. Ган даже попытался обучить парня магии целительства, но потерпел неудачу. Недаром говорят: владеть двумя стихиями – большая редкость. И если бы Ган сам не был такой редкостью, не стал бы даже пытаться. Но ему очень хотелось раскрыть максимум в талантливом маге.       И всё же, несмотря на это, Ган продолжал учить Самалла. Бытовая магия была основой. Ею владел любой маг, в той или иной степени. А вот уже её границы – это уникально для каждого. Кто-то не может освоить больше, чем уборка, готовка да создание мелких предметов и одежды. Кто-то же спокойно осваивал поиск, слежку и даже внушение. Но чаще всего маги забрасывали бытовую магию, лишь почувствовав в себе дар другой стихии. Ган не забросил. Не изучал в молодости, но наверстал с годами. Даже когда почувствовал в себе третью стихию, продолжил изучать основы. Да, учитель бы сдох от зависти, если бы узнал, каких высот достиг Хаган, безродный мальчишка, привезенный работорговцами из далёких жарких лесов юга.       Мали осторожно выбрался из койки. Сон не шел. Парень прошёлся по комнатке, оделся, вышел в коридор. Летний зной в коридорах замка не чувствовался, но Самалл всё же решил выйти во двор, пройтись. Какое-то странное, смутное беспокойство не покидало. Маг дошёл до сада, прогулялся к озеру, вернулся к дворовым постройкам. В казарме было тихо, а вот в конюшне послышался шум. Мали решил узнать, что происходит, толкнул двери. Лошади испуганно всхрапнули, продолжили беспокойно фыркать и бить копытами. Самалл подошёл к ближайшей, погладил бархатистую морду. Кобыла тревожно заржала, покосилась на дальний денник. Мали собрался – в конюшне был чужак. Рисковать он не стал, практически бегом бросился к ближайшему стражнику, жестами зовя его за собой. Воин неохотно поплелся следом, но, едва войдя в конюшню, собрался, хватаясь за меч.       – Кто здесь? – довольно громко позвал он, отодвинув Мали себе за спину: – Позади будь.       Им не ответили, и стражник осторожно двинулся туда, куда косились встревоженные лошади. В самом конце, между двух пустых денников они увидели мальчишку, сына конюха. Мали помнил, что, как только пришёл мор, конюх сильно беспокоился, как его семья переживёт заразу, ведь они были в деревне, а сам он в замке.       – Ты как сюда пробрался? – пробасил стражник, явно думая о том же, о чём Мали.       Мальчишка поднял на них глаза и, застонав, упал на пол бездыханным. Маг с воином шарахнулись в сторону. Самалл ни разу не видел серый мор, но моментально понял: сын конюха болен именно им. Тусклый взгляд, паутина серых вен по всему лицу и шее и слабое дыхание. Маг отошёл в сторону, не зная, что теперь делать. Возвращаться в замок опасно. Хоть Хаган и говорил, что маги почти никогда не болеют мором, но вот принести заразу, наверное, могут. А с другой стороны, непонятно, есть ли смысл прятаться? Сколько мальчишка уже в поместье? Где его отец и мать, больны ли они?       – В замок не суйся, – распорядился стражник, убирая меч в ножны. – Иди в сторожку. Я тут разберусь. Несколько дней побудешь там, пока не поймём, прицепилась ли к тебе эта дрянь.       Мали кивнул. Стражник был прав, наверное, так будет безопаснее для господ и для Хагана.       Ган проснулся на рассвете и, не обнаружив Мали под боком, моментально поднялся. Ранний подъем был не свойственен парню, обычно он вставал сразу после Гана, а до этого просто валялся рядом, даже если проснулся раньше. Целитель спешно оделся и отправился на поиски. Магия привела его во двор, где суетились стражи.       – Что случилось? – позвал он одного из них.       – Тебе лучше вернуться в замок, – остановил его тот на подходе. – Мор уже в поместье.       – Самалла не видел?       Стражник замер на мгновение, словно не решаясь ответить.       – Он в сторожке, – всё же кивнул воин на ближайшее здание. – Тебе туда нельзя, если не хочешь остаться там до конца мора.       – Мор не трогает магов, Мали не мог заразиться, – Ган обогнул стражника, направляясь в указанное строение.       Самалл действительно нашёлся внутри вместе с ещё одним стражем.       – Мали, идём, это излишне, – позвал он, но парень напряжённо замер.       – Он был рядом, когда сын конюха умер от мора, – попытался остановить его стражник.       – Самалл маг, мор не берет магов. Почти никогда.       – Вот именно, что почти, – фыркнул воин. – Когда человек умирает, мор всегда переходит на кого-то, кто рядом.       – Ты тоже был рядом?       – Я и маг.       – Мне жаль, но мор выбрал тебя. Он никогда не заберёт мага, если рядом есть добыча полегче.       – Ты так уверен в этом? – с вызовом бросил воин.       – Уж поверь мне, это третий мор на моей жизни. Первый я пережил, когда мне было четыре. Родители умерли, а я жив, как видишь. Когда мать умерла, мор выбрал отца, а не меня. Мор крайне редко переходит на магов. За всю историю такое бывало пару раз. И это были слабые маги. Мали сильный, ему мор не страшен.       Стражник явно не разделял уверенности Гана, но перечить не стал. Всё-таки тот был целителем, а в поместье был его господин.       Хаган увёл Самалла в замок под удивлённые и осуждающие взгляды стражи. По дороге Мали отказался возвращаться в свою комнату. Слишком близко она была к комнате слуг. Ушёл в дальнюю часть поместья, при помощи магии оборудовал себе каморку, превратив её во вполне уютное местечко. Ган не спорил. Он был уверен, что с Мали всё будет хорошо, мор не чума, по воздуху не передаётся, на одежде не приносится. Мор – это магия, чёрная, страшная. Никто толком не знает, откуда он взялся, почему возникает и куда уходит. Говорят, очень давно один маг, осуждённый за деяния, которые не совершал, проклял этот мир магией крови. Проклял людей и пропал. И теперь там, где люди творят зло против магов, может начаться серый мор. Вот только Хаган в эту байку не верил. Будь это так, эти земли ещё по осени сожрал бы мор, но его принесли из столицы только сейчас. Так что зря Мали боялся, но раз ему так будет спокойнее, то пусть.       Конюха с женой нашли к обеду, обоих обнаружили там же, в конюшне, в деннике, присыпанных сеном и укрытых одеялом. Видимо, ушли они в один день, и сын из последних сил спрятал тела. Гислен был искренне напуган сложившейся ситуацией, но своего целителя нашёл сам.       – Я слышал про Самалла, – он замер в паре метров от мага. – С ним ведь всё будет хорошо?       – Он маг. – Ган тоже не стал приближаться к господину, понимая его опасения. – К тому же, когда мальчишка умер, рядом был стражник. Мор не выберет мага, если рядом человек. С ним всё будет хорошо.       – С тобой тоже?       – Со мной тем более. Это мой третий мор.       – Но он ушёл в дальнюю комнату.       – Мали боится, что может принести мор с собой, но это невозможно.       – Как вообще это происходит? – Гислен прислонился к стене. – Как-то же люди заражаются?       – Только от тех, в ком уже есть мор. Мали не может принести его в дом, потому что он не болен. И я не могу. А вот тот стражник, что был с ним, вот от него мор подцепить легко, мор уже в нём.       – И как быстро мы поймем, что стражник болен?       – Может, к вечеру, может, через несколько дней, но не больше недели. По его лицу будет видно. Серая паутина мора. Вам лучше оставаться в замке, стража и слуги могут быть уже больны. Я буду проверять всех. Если мор доберется до вас, я буду рядом. Я смогу справиться.       Гислен кивнул, но по чуть дрогнувшему голосу мага понял: он не уверен. Не уверен, что в случае беды сможет одолеть заразу. Хотя сам Гислен в нём не сомневался.              Два дня прошли спокойно, стражник, что был в то утро с Мали, всё так же был бодр, отсыпался в сторожке, признаков заразы не проявлял. Ган периодически заходил к нему, узнавал о самочувствии. Остальные слуги также выглядели здоровыми, как и господин с герцогом. Только Бриокс притих, стал скромным и обходительным с целителем. Видимо, даже он понимал, что в случае беды их единственная надежда – Хаган. Зато Ган наслаждался свободой и близостью Самалла. Тот не выходил из своего добровольного заточения, Бриокс не приближался к нему, и Ган мог спокойно проводить время с парнем. Они неплохо научились общаться, хотя Гану безумно хотелось услышать его голос, но он понимал, что это невозможно. Как рассказал Мали, его голос – это не плата, это наказание. Хаган до сих пор был в шоке от того, как учитель наказал своего ученика за дерзость. Пусть магу не нужны слова, чтобы творить магию, но это всё же слишком жестоко. Лишил голоса, продал в служение герцогу, не доучив. Всё это не укладывалось у него в голове. Хаган видел, как порой злится Мали, когда не может выразить свои чувства через бумагу. Ему очень хотелось помочь парню, но он здесь был бессилен. Это была не болезнь и даже не проклятие, в которые Ган не особо верил. Это было заклинание, и как его снять, мог знать только тот, кто его наложил. И всё же Хаган был счастлив рядом с Самаллом, чувствуя духовную близость и понимая, как ему не хватало общения с себе подобным. С магом, который, как и он понимает, кто они в этом мире. Вдвоём было легче.              Хаган проснулся, когда за окном еще была глубокая ночь. Он не мог понять, что именно его разбудило, но сердце продолжало бухать в груди. Несколько мгновений он просто пытался всматриваться в темноту, пока не услышал то, что его разбудило. Тяжелый вздох под боком. Ган резко развернулся к Мали, тронул его за плечо, слегка поворачивая к себе. Сердце пропустило удар. Даже в ночной темноте целитель рассмотрел тонкие серые венки возле глаз парня. Ган зажег свечи, рассматривая лицо Самалла. Тот проснулся, удивлённо глянул на целителя.       – Мали, – Хаган осторожно провел большим пальцем по одной венке.       Самалл поймал его руку, сел. Снова тяжело вздохнул.       – Мали, это невозможно.       Самалл ожидаемо не ответил, выбрался из постели, подошёл к окну, улавливая своё отражение. После так же неспешно взял лист и перо.       «Я знал, что так будет. Тебе, наверное, лучше уйти».       – Мор не тронет меня, – Ган подошёл к Мали, но замер рядом, не касаясь его. – С тобой всё будет хорошо, я не дам тебе умереть.       Самалл кивнул, прихватил бумагу с принадлежностями и вернулся в кровать. Стоять было немного тяжело, кружилась голова. Он был рад тому, что Хаган готов остаться с ним. Это было приятно, даже несмотря на то, что им осталось всего несколько дней. Когда Ган разбудил его, Мали всё понял. По испуганному, растерянному взгляду целителя. Вот только он не был удивлён, он ждал этого. Хоть Ган и уверял, что магов мор не берёт, Мали знал, что он не избежит такой судьбы. Не с его везением. К тому же он и так получил слишком много, чтобы хоть помечтать о том, что зараза обойдёт его стороной. Мали укутался в одеяло, вытащив руки с бумагой.       «Спасибо», – написал он на листе и протянул Хагану. Он не знал, что ещё можно сказать в такой ситуации.       – Я буду рядом с тобой, – Ган устроился около Мали, касаясь его плечом, – всё время рядом. Я буду подпитывать тебя магией, поддерживать твои жизненные силы. Ты справишься, всё будет хорошо.       «Позаботься о том, чтобы сюда никто не зашёл. Не хочу быть виновным в чьей-то гибели».       – Не волнуйся, здесь будем только я и ты.       Хаган не выдержал, прижал парня к себе, стараясь унять сумасшедший стук сердца. Ему впервые за очень долгое время стало по-настоящему страшно. Страшно потерять Мали.       Утром Ган предупредил стражу и слуг, чтобы те не приближались к комнате Самалла, заглянул к господину. Гислен долго мерил комнату шагами, молчал, хмурил брови.       – У тебя ведь уже однажды получилось отстоять у мора человека? Брат матери, ты ведь спас его, – заговорил он спустя время.       – Да, получилось. И с Мали получится. Но я должен быть рядом с ним.       – Я понимаю, иди.       – Прошу, если что-то потребуется, отправьте слугу. Не ходите сами, это опасно. А двоих я точно не вытяну.       – Конечно, Ган. Иди, не думай обо мне. Я в полном порядке. Вытащи Самалла, он нам нужен.       Хаган кивнул и направился к магу. Да, господин прав, Мали всё ещё нужен ему для осуществления своих планов. А вот Гану он нужен вовсе не поэтому. Гану он нужен просто потому, что нужен.              Самалл угасал на глазах. Хаган с ужасом наблюдал за стремительно распространяющейся паутиной мора. Мали не вздыхал, не ныл, смотрел на Гана и чуть улыбался. К концу второго дня улыбка покинула его лицо, а взгляд потух. Ган вливал в него магию, но всё казалось бесполезным – Мали уходил от него. С каждым часом он слабел всё сильнее. Утром четвёртого дня не смог подняться, а к обеду провалился в забытье, дышал медленно, рвано и больше не смотрел на целителя. Ган не понимал, почему всё так, почему Мали не становится лучше, но не прекращал напитывать его тело силой. Он не отходил от Самалла ни на секунду, полностью потерял счёт времени, а когда в комнатку кто-то зашёл, даже не сразу понял это.       – Ган, ты погубишь себя, – донёсся до него голос господина.       Хаган оглянулся:       – Уходите отсюда.       – Ган, ты второй день не выходишь, не ешь, не пьёшь. Ты погибнешь.       – Я не оставлю его, – целитель отвернулся, снова сосредотачиваясь на Мали.       – Ты не вытащишь его, отпусти.       – Я его не брошу. Тебе лучше уйти.       – Хаган, хватит, – Гислен коснулся плеча Гана, но тот резко обернулся.       – Я сказал, убирайся! Мор заберёт и тебя!       Гислен отошёл от мага, помялся немного и всё же покинул комнату. Только сейчас он понял, как Хаган привязался к Самаллу. Зря он решил, что для Гана это просто приказ. Нет, уже давно нет. Самалл стал по-настоящему дорог для Гана.       Дверь за господином закрылась. Хаган медленно опустил руки, разрывая контакт. Гислен прав, нужно отпустить. Самалл ушёл ещё несколько часов назад и был жив лишь благодаря магии, которую Ган непрестанно вливал в него. Надо отпустить... но как это сделать, Хаган не знал. Не мог набраться сил, остановиться. От одной мысли, что Мали больше не улыбнётся ему, не посмотрит с теплотой, не нахмурится в задумчивости. Больше не видеть его, не касаться, не вдыхать его запах... Ган медленно остановил поток магии, чувствуя, как сжимается сердце, опустил голову на бездыханную грудь Самалла. Хотелось уйти следом за ним, но где-то там, за дверью, его ждал господин, которого Ган нянчил в младенчестве, берёг в детстве, ненавидел и переживал за него в пору взросления. Его Гислен, господин, друг, сын. Пусть не по крови, но родной отец с самого рождения относился к старшему сыну довольно строго. Хотя Гислен был прав, не отец он ему. А Ган мальчишку берёг. К тому же раньше его хозяевами был отец матери Гиса, после она, а с рождением сына велела Гану быть рядом с малышом. Так он и перешёл к Гислену по наследству. С тех пор целитель не отходил от господина, привязался к нему, полюбил как родного, а потому просто не имел права сейчас бросить его. Как бы ни рвалось сердце, как бы ни было трудно дышать, он должен встать и идти к нему. Защищать, помогать, быть рядом. Как и раньше, до поездки в это проклятое имение, с той лишь разницей, что теперь от Гана останется лишь бледная тень.       Хаган медленно оторвался от Самалла, осторожно погладил его по волосам. Хотелось спалить весь этот замок, со всеми его обитателями, но он лишь слегка коснулся губами его глаз. Не зря говорили, что магам нельзя любить. Они с Самаллом забыли об этом, заигрались, и вот расплата. Мали забрал мор, а Ган тихо умирал внутри.       – Прости, что не смог, – едва слышно проговорил целитель. – Не справился. Не сдержал обещание. Предал тебя. Прошу, прости. Человеческий век короток. Гислен уйдёт, и вслед за ним уйду я. Обещаю, я буду помнить тебя до последнего вздоха. Я люблю тебя, Мали. Прости, что не понял этого раньше.       Хаган чуть отстранился, окинул Самалла взглядом, прощаясь. На руке парня в свете свечи блеснул камень. Целитель замер, осмотрел запястье – вместо холщовой верёвки там висел небольшой браслет из морских камней и ракушек. Магический оберег. В его родных краях такие часто использовали для слежки. Эти камни помнили многое. Интересно, пользовался ли Мали ими? И почему прятал? А если прятал, то что именно? Что помнят эти камни? Ган осторожно снял браслет, покрутил в ладони. Вызвать память камней дело несложное, небольшое воздействие, и в комнате зазвучали голоса. Голос Бриокса целитель узнал сразу, второго он не узнал, но это было уже неважно. Того, что слышал Самалл, того, что слышали и помнили камни, было достаточно. Бриокс признавался в убийстве герцога Кестера. То, что так искал его господин, всё это время было у них под носом. Мали знал всё и хранил неоспоримое доказательство. Любой маг подтвердит – обмануть камни нельзя. Хаган вышел из комнатки, притворил за собой дверь. Стоило отдать браслет господину. Он порадуется.       Гислен вздрогнул, когда в комнату вошёл Ган. Бледный, постаревший на несколько лет, истощённый, с абсолютно безжизненными глазами. Он всё понял сразу – Самалла больше нет.       – Это то, что вы искали, господин, – тихим неживым голосом произнёс маг, протягивая на ладони браслет из камней и ракушек.       Камни чуть засветились, и комнату наполнили голоса Бриокса и его отца. Новоявленный герцог Эрамина признавался отцу в убийстве Кестера. Не прямо, но он не отрицал своей вины, уверял, что не намерен был ждать, пока тот умрёт своей смертью. Этого было более чем достаточно, чтобы оспорить завещание и посадить Бриокса надолго.       – Откуда у тебя это? – Гислен протянул руку, но целитель сомкнул пальцы.       – Это единственное, что у меня осталось от Мали. Простите, господин, но я не отдам вам его, хотя и готов предоставить его величеству.       – Хаган, мне очень жаль. Я не хотел, чтобы так вышло.       – В этом нет вашей вины. Прошу простить, я хотел бы побыть с ним до утра. Утром я предам тело огню, как полагается, и вернусь к вам.       – Иди. Ещё раз прости. Мне очень жаль, что так вышло.              Самалл медленно открыл глаза, всматриваясь в полумрак комнаты. Ощущение было странное. Тело словно горело огнём, но и в то же время было лёгким. Маг попытался сосредоточиться и понять, где он и что произошло. В голове было пусто, а в комнате тихо. Он слышал лишь собственное сердце, гулко бухающее где-то в висках. Мали медленно сел в койке, осмотрелся. В комнате он был один, хотя помнил, что его кто-то звал, с ним разговаривали. Мысли лениво перекатывались в голове, постепенно возвращались воспоминания.       – Ган? – тихо позвал парень того, кого не помнил, но ему не ответили.       Он попытался встать, но сильная слабость качнула его обратно. Он вспомнил сначала тепло и заботу, нежность. Кто-то, кто дарил ему эти чувства, должен был быть рядом, но никого не было.       – Ган, – снова позвал маг.       Это было первое имя, которое он вспомнил. Первое и единственное. Все остальное было размыто, словно кто-то размазал чернила по листу. Чернила. Самалл вспомнил, как писал кому-то короткие послания. Тому же, кто дарил ласку. Тому, кто был рядом тогда, когда сама вселенная была против. Тому, кто держал его за руку тогда, когда смерть тянула за другую. Но почему теперь его нет рядом? Самалл вздохнул, прикрыл глаза, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь осознанное, чёткое. Дверь слегка скрипнула. Самалл поднял взгляд – в проходе замер мужчина. Не молодой, но и не старый, крепкий телом, но ужасно уставший лицом. Он смотрел на Самалла очень странным взглядом, полным сомнения, удивления, недоверия.       – Ган? – неуверенно спросил парень, оттого что не знал, тот ли это человек, чьё имя и тепло он помнил.       Мужчина в это мгновение вздрогнул и буквально свалился к ногам Самалла, обхватывая его лицо ладонями.       – Мали, ты жив, – едва слышно выдохнул он, и маг вспомнил.       Вспомнил эти горячие ладони на своём лице, этот шёпот, запах, взгляд. Ган, его Ган.       – Жив, – слова давались с большим трудом, словно он не разговаривал очень долгое время.       – Это невозможно, – Хаган осторожно погладил Мали по волосам, убирая их с лица. – Ты вернулся.       – Я... уходил? – Самалл закашлялся, говорить было тяжело.       – Тише, – Хаган прижал его к себе, успокаивающе погладил по спине. – Всё хорошо, я с тобой. Я больше не отпущу тебя.       Мали слышал, как громко стучит сердце мужчины, чувствовал его тепло, и спокойствие разливалось внутри от его близости. Это был Ган, его Ган, ради которого он вернулся из забытья. Мали вспомнил мор, который, вопреки уверениям Хагана, почти забрал его. Воспоминания медленно, но уверенно возвращались. Мор, сын конюха, ночи в объятиях Гана, Бриокс, одиночество, смерть Кестера, учитель, лишивший его голоса.       – Ган, – снова позвал Мали, выпутываясь из рук целителя, – я...       – Ты здесь, со мной.       – Голос...       – Я слышу, Мали, слышу. Не думай сейчас об этом, мы разберёмся позже, как это возможно. Скажи, как ты себя чувствуешь? У тебя что-нибудь болит?       – Нет... говорить тяжело... и... жарко. Внутри.       – Ты был мёртв. Я не знаю, как это возможно, но ты вернулся. Всё скоро пройдёт.       Хаган осторожно начал вливать магию в парня. Пусть слаб, но он готов был отдать последнее, лишь бы Мали не было больно. Он до сих пор не мог поверить, что это правда, что Самалл вернулся. Хаган знал, что ни один маг не может оживить того, кто мёртв. Мали был мёртв, он был в этом уверен. Как только целитель перестал питать его тело магией, сердце парня перестало биться. Но сейчас он был перед ним, живой, перерожденный. Словно мор забрал Мали лишь на время и вернул обратно без последствий того заклятия, что на него наложил когда-то давно его учитель. Хаган не знал, почему это произошло, и не хотел знать. Главное было для него то, что Самалл снова с ним, живой. Он прервал поток магии, понимая, что если отдаст ещё хоть немного, то лишится всего и тогда не сможет помочь Мали. Необходимо восполнить запасы.       – Я больше не могу отдать тебе сейчас, прости. Я немного восстановлюсь и снова подлечу тебя.       – Не надо... я в порядке.       Они ещё долго сидели так, касаясь друг друга. Хаган положил голову на колени Мали, а парень тихонько перебирал его волосы. Силы постепенно возвращались, голова становилась ясная, а воспоминания чёткими.       В какой-то момент Хаган даже задремал. Мали понимал, он вымотан, истощён. Сколько дней он вытаскивал Самалла? Сколько сил отдал? Мали слышал всё, помнил, как Ган шёпотом умолял его держаться, как вливал в него силы, истощая себя. От этих воспоминаний внутри разливалось тепло. Говорят, магам нельзя любить, это опасно, это их убивает. Но Мали любовь не убила, а спасла. Он ведь вернулся только благодаря Хагану, держался за его голос, его запах. Мали было совершенно плевать, какие будут последствия их любви, Ган не бросил его, не отпустил до самого конца, не это ли лучшее доказательство?       Из транса его вывел проснувшийся Хаган. Целитель поднял голову, озадаченно озираясь.       – Всё хорошо? – неуверенно уточнил Самалл.       Хаган замер, глядя ему в глаза, после медленно и осторожно погладил большим пальцем по брови.       – Ты чувствуешь? – шёпотом проговорил Ган.       Мали сосредоточился. Он чувствовал тепло и радость, но это ли имел в виду Хаган?       – Ты чувствуешь магию? – на лице мужчины появилась лёгкая улыбка.       Самалл снова прислушался к своим ощущениям и вдруг понял,: магия была в нём. Огромное количество магии, словно он провёл неделю на источнике. Самалл кивнул.       – Я был опустошён, а теперь... Это странно. Мали, ты понимаешь?       Парень по привычке мотнул головой вместо ответа.       – Магам нельзя любить не потому, что они погибнут. Нет. Любить нам запретили люди. Любовь – наш источник. Ты ведь тоже полон магии, я чувствую её в тебе.       – Может... мор?       – Нет, Мали. – Хаган поднялся. – То, что создано разрушать и уничтожать, не может создавать и рождать что-то новое. Мор забрал тебя у меня, но именно моё чувство вернуло тебя обратно. Любовь наполнила нас магией. Нам нельзя любить потому, что, любя, мы становимся почти всесильны.       Самалл не знал, правду ли говорил Хаган, но склонен был ему верить. Хотя от этих мыслей становилось немного страшно. Люди не зря надели на магов ошейники. Сильный, непокорный маг опасен, он может пожелать власти. Что будет, если Бриокс или Гислен узнают о них? Не захотят ли разделить, избавиться от опасности?       – Что случилось? – Ган моментально уловил перемены в парне. – Ты расстроен.       – Мне страшно. Люди узнают...       – Им необязательно знать. Гислен поймёт, он даже порадуется, что его личный маг всегда полон. Остальным знать не нужно.       – Гислен... он добрый господин?       – Я вырастил его с пелёнок. Он ко мне прислушивается.       Мали кивнул. Это успокаивало. Если господин Гислен добьётся своего и станет хозяином этих земель, возможно, он позволит Самаллу остаться. Хороший домовик лишним не будет. Маг вспомнил Кестера и машинально потянулся к запястью, вот только привычной верёвки там не было. Мали испуганно осмотрел койку, на которой провёл последние дни.       – Это ищешь? – Ган вынул из кармана пропавший браслет и протянул Самаллу.       Парень поспешил забрать подарок.       – Прости что забрал, я думал, ты погиб, хотел забрать на память. Ты знаешь, что это?       – Подарок... господин Кестер подарил... в столице.       – Он не сказал, для чего эти камни?       Мали осмотрел браслет. Обычные ракушки и камушки. Мотнул головой.       – Эти камни обладают свойством запоминать. В моих краях их часто используют шпионы. Ты, наверное, не в курсе, что помнят именно эти камни?       Самалл осторожно мотнул головой. Он действительно не догадывался, что они магические.       – Они помнят разговор Бриокса с отцом. Разговор, в котором юный герцог признаётся в убийстве Кестера.       Мали помнил тот диалог, словно он был вчера. Неужели тогда, когда он использовал магию, чтобы лучше слышать, он активировал эти камни? А Хаган может вытащить эту память из них.       – Это поможет господину Гислену?       – Если ты позволишь мне забрать их ненадолго, когда приедет его величество. После я верну браслет тебе.       Мали кивнул. Если это поможет Гану и Гислену, то пусть. Даже если король решит не возвращать магическую вещичку законному владельцу, пусть. Главное, чтобы Хаган был доволен. Господин Кестер бы понял.              После рассвета Ган ушёл, долго пытался объяснить господину, что Мали невероятным образом вернулся, что снова может разговаривать. Гислен не понимал, хмурился, даже заподозрил целителя в использовании запрещённой магии. Пришлось признаться, что запрещённой магией Хаган не стал бы пользоваться ни при каких обстоятельствах. Слишком велика за неё цена. А вот магия природная, рождённая в самих магах, спасла Мали. Хаган сильно переживал, как в итоге поведёт себя господин. Хотя он и верил ему, и сам убеждал Самалла, что тот лишь порадуется такому исходу, но был не до конца уверен, не навредит ли это Мали. Гислен долго раздумывал, уточнял нюансы, а после надолго замолчал.       – Получается, – замер он перед целителем, – теперь, пока он рядом, магия в тебе не кончится?       – Не знаю, скорее всего, я так же буду её тратить, как и раньше, но восполнять смогу быстрее.       – И ты не знаешь, как именно это работает?       – Об этом не говорят. Этому не учат учителя. Мне всегда твердили, что восполнить магию можно только от источника либо от природных объектов. Сейчас же магия вернулась ко мне за очень короткое время просто оттого, что он был рядом.       – А если его не будет рядом?       – Думаю, я, как и раньше, смогу восполнить магию прежними способами.       Господин кивнул, снова прошёлся по комнате.       – Ган, скажи честно, – он остановился, внимательно глядя на своего мага, – ты сможешь его отпустить?       – Отпустить? – Хаган нахмурился. – Он не уйдёт, он испытывает те же чувства, что и я.       – Даже когда узнает, что свободен?       В комнате повисла тишина. Гислен внимательно смотрел на непробиваемое лицо Хагана, тот, казалось, вообще не умеет выражать эмоции, с той лишь разницей, что Хаган заметно побледнел. Кажется, маг совсем забыл об этом обстоятельстве. Ган же в это время пытался вспомнить, как дышать. Он действительно забыл об этом. А ведь Самалл свободный маг. Сможет ли он отказаться от свободы ради Гана? А сможет ли сам Хаган принять эту жертву? Он не ответил господину на вопрос, и тот отпустил его. Ган долго бродил по поместью, борясь с самим собой. Головой он понимал, что должен отпустить Мали, дать ему то, что тот заслужил. А сердце кричало удержать при себе. Обмануть, уговорить, но не отпускать. Он вернулся в маленькую комнатку спустя пару часов, так и не приняв решения. Пусть случай или судьба решают, а он смиренно примет любое её решение.              Спустя неделю герцогство с радостью заметило, что новых заболевших серым мором нет, ещё через одну мор объявили ушедшим официально, меньше чем через месяц на пороге поместья появился гонец из столицы с вестями – со дня на день к ним приедет их величество. Поместье моментально загудело, слуги бросились наводить везде порядок, Бриокс с каждым днем становился всё бледнее и злее, однажды даже, наткнувшись на Самалла, в очередной раз прошёлся кнутом по его спине. На Гислена откровенно скалился, видимо понимая, чем этот визит для него закончится. Хаган старался не отходить далеко от Мали, но ему приходилось с каждым днём всё больше времени проводить с господином, потому как Бриокс в бешенстве мог натворить бед.       А в день приезда короля всё мгновенно стихло. Слуги попрятались, стражники, кажется, даже дышать боялись, вытягиваясь во фрунт перед его величеством.       Естественно, ни Хагана, ни тем более Самалла на разговор господ никто не пустил. Хаган с браслетом Мали из камней смиренно ждал под дверью, когда его позовут. Самалл же решил переждать в своей комнате.       Хаган слышал, что король крайне недоволен, говорил на повышенных тонах, а когда дверь распахнулась и один из личных стражей его величества позвал его, собрался и вошёл в зал.       – Показывай, – тут же бросил ему король.       Гислен кивнул на браслет, и Ган поспешил активировать память камней. Все молча слушали давний диалог. Гислен – спокойно, его величество – всё больше мрачнея, а Бриокс с каждым словом становился всё белее.       – Это подделка, – севшим голосом проблеял молодой герцог.       – Проверь, – король кивнул своему магу на браслет. Тот лишь взглянул на вещицу.       – Эти камни нельзя обмануть, ваше величество, – подтвердил придворный маг. – Это довольно примитивные породы. Они лишь помнят то, что услышали. Их нельзя подменить или влить в них фальшь. Дорогая вещица, хоть и не популярная.       – Ты подстроил смерть герцога Кестера, – тихо, но грозно произнёс король. – Для чего? Он и так отдал тебе свои земли. Готов был научить тебя всему и через несколько лет уйти на покой. Для чего?       Бриокс молчал, видимо, понимал, что, пытаясь оправдаться, сделает себе только хуже.       – Кестер был мне другом, только поэтому я подписал его завещание на тебя. Ты знаешь, что по закону тебя ждёт?       Бриокс неопределенно дёрнул головой.       – За обман и убийство тебя ждёт плаха, а твой отец лишится своих земель. Лишится титулов и привилегий. Вся твоя семья с этого дня не более, чем простые крестьяне. Никто из твоих родных, их детей, внуков и правнуков не будет иметь права на получение хоть каких-нибудь званий, имений, титулов. Стража, Бриокса в кандалы, казнь проведём в столице, публично.       Хаган хладнокровно наблюдал, как мальчишка бьётся в руках стражей, как умоляет простить, смилостивиться. Ему не было его жаль. Сложно испытывать жалость к убийце и истязателю. Он лишь приблизился к своему господину.       – Ваше величество, – заговорил Гислен, когда герцога увели, – позвольте спросить?       – Я подпишу бумаги на твоё имя, не переживай.       – Благодарю, но я не об этом.       – Что? – король внимательно посмотрел на Гислена.       – Маг Самалл, он ведь свободен? Вы сами в тот раз обмолвились об этом.       – Почему ты спрашиваешь? Свобода для мага Самалла была последней волей Кестера. Я не отменю её.       – Мы не нашли документы. Возможно, Бриокс их уничтожил.       – Я подпишу другие. Он ещё здесь? В поместье?       – Да.       – Камни его? – король кивнул на браслет в руках Хагана.       – Его, но он не знал об их свойстве.       – Откуда они у него?       – Господин Кестер подарил, когда был с Мали в столице, – ответил Хаган, когда Гислен замялся.       – Не забудь ему вернуть их, – кивнул король. – Оставьте меня. Мне надо побыть одному.              Ночью Хаган не спал. Мали тоже не мог уснуть. Ему передавалось волнение целителя, он чувствовал его сбитое дыхание, беспокойный стук сердца. В итоге Ган не выдержал, поднялся, прошёлся комнате, тяжело вздыхая. Мали не понимал его волнения, ведь всё казалось хорошо – Бриокса ещё днем увели в темницу, король признал право Гислена на эти земли. Что же так сильно беспокоило целителя? Мали не рискнул спросить, вдруг окажется, что Гислен не захотел видеть Мали в теперь уже своём имении? Вдруг решил продать бесполезного мага? Самалл не отважился узнать правду, ведь даже думать не хотел о том, как это – жить без Хагана.       К рассвету Мали не выдержал, силой нагнал сон на вновь пристроившегося рядом Гана, пусть поспит хоть немного, и отправился побродить по саду. Прошёлся до пруда, мысленно прощаясь со всем, что видел. Отважился выбраться на кладбище, благо оно было не очень далеко от замка, а место, где хоронили господ, найти труда не составило. Если его решили продать, то стоило хотя бы попрощаться с могилой господина Кестера. В имение он вернулся как раз к моменту, когда господа начали просыпаться. Его отсутствие вряд ли кто-то заметил.       – Самалл, стой, – окрикнул его один из стражников. – Его величество велел тебе явиться в кабинет герцога.       Мали вздрогнул. Зачем сам король позвал его? Он на ватных ногах прошёлся до нужной двери, замер на время, пока очередной страж, уже самого короля, сообщил о его приходе, и, набрав воздуха в грудь, прошёл внутрь. Очень хотелось, чтобы Ган сейчас был рядом, но тот ещё не должен был проснуться.       Его величество окинул мага внимательным взглядом, изучая.       – Значит, это ты Самалл?       Мали кивнул, от волнения забыв, что снова может говорить.       – Кестер говорил тебе о своих планах на тебя?       Маг отрицательно мотнул головой.       – Что ж твой целитель не избавил парня от этого недуга? – король перевёл взгляд на Гислена, замершего напротив. – Говорили, он чуть ли не сильнейший на континенте. А голос вернуть мальчишке не смог.       – Он вернул, – совсем неуверенно произнёс Гислен.       – Простите, – чуть слышно проговорил Самалл, понимая, что, возможно, подставил будущего герцога ар Эрамин.       – Другое дело, – чуть улыбнулся король. – Послушай, Самалл. Твой господин очень хорошо относился к тебе. Когда вы были в столице, он просил меня подписать бумаги. Я знаю, что Бриокс их сжёг, он признался в этом. Так что документов с его подписью не будет, но ты помни, что твоя свобода – это только воля Кестера.       Король протянул Мали три листа с гербовыми печатями. Маг осторожно забрал их, пробежался глазами. Первый был вольной. Грамота, дававшая магу Самаллу статус свободного человека. Герцог Кестер всё-таки подписал её. Успел. Не успел только отдать. Мали едва сдержал слезы. Второй же документ показался ему странным. В нём Самаллу, сыну Кестера ар Эрамин, выделялся титул лорда и небольшой надел земли, довольно далеко от имения, но в очень удачном краю с плодородной землей. Самалл долго вчитывался в бумаги, не понимая, что это, какая-то шутка? Он аккуратно развернул третий лист, в котором его величество, выражая последнюю волю Кестера ар Эрамин, нарекал Самалла его сыном, не кровным, без права на наследование титулов и земель, но всё же знатным.       – Это… – Мали замялся, не зная, как правильно озвучить свои мысли.       – Это твоя вольная, лорд Самалл. Гислен, сними с него ошейник.       Будущий герцог поспешил к магу, приложил перстень к ошейнику, тот тихо щёлкнул, размыкаясь.       – Ты знаешь, где указанные в документах земли?       Мали снова кивнул, потирая шею. Было странно не ощущать ошейник, за прошедшие годы он не то чтобы смирился с ним, всё-таки магическая полоска на шее ощущалась всегда, но как-то привык.       – Тебе нужен сопровождающий? Гислен сможет выделить тебе пару воинов.       Самалл вскинул взгляд на короля. До него начало доходить, что сейчас произошло. Ему подарили свободу. Такую желанную для любого мага. Ему подарили землю и возможность начать нормальную жизнь, как у любого другого человека, свободного от магии. И даже больше. Он теперь может уйти, прямо сейчас. Уйти из замка, где прошли его лучшие годы, уйти от Хагана, без которого он не видел смысла в жизни.       – Я могу… остаться здесь ненадолго?       – Конечно, – король кивнул. – Можешь собрать свои вещи, проститься, если есть с кем. Если решишь взять себе охрану, попроси Гислена, он не откажет.       Будущий герцог охотно кивнул. Мали склонил голову в уважительном поклоне и поспешил покинуть кабинет. Медленно добрёл до комнаты, забрался с ногами на койку рядом с Хаганом. Целитель тут же завозился, с трудом преодолевая магический сон, сел, разгоняя его остатки.       – Мали? – Ган нахмурился, глядя на Самалла, на документы в его руках. После взгляд переместился на шею.       Мали заметил, как слегка побледнел целитель. Он знал, что так будет, но до последнего надеялся на другой исход.       – Ты виделся с его величеством? – тихо спросил Хаган.       Мали кивнул.       – Ты наслал на меня сон?       – Да. Я хотел, чтобы ты немного отдохнул.       Хаган не ответил, какое-то время смотрел на Самалла.       – Когда ты уходишь? – спросил он спустя время.       – Я хочу остаться. Господин Гислен позволит мне остаться здесь?       – Ты теперь свободен, Мали. Тебе незачем оставаться здесь.       – Здесь ты. Я уже однажды отказался от свободы, могу отказаться снова.       – Это неправильно, – Хаган нахмурился. – Ты заслужил свободу, ты не должен отказываться от неё.       – Зачем мне свобода, если там не будет тебя?       – Любой маг только и мечтает, что получить свободу, а ты готов отказаться от неё.       – Я всегда был не такой, как все. Не лучше, просто другой. Попроси своего господина оставить меня здесь, с тобой. Я буду полезным. Маг-бытовик ещё никогда не был лишним.       Хаган обнял Мали, прижимая его к себе. Разве мог он хотя бы рассчитывать на такое решение парня? Вряд ли. Мали выбрал его вместо свободы. Счастье просто переполняло Гана, он был безумно благодарен Мали за этот выбор. И лишь в какой-то момент понял, что сам тоже не смог бы поступить по-другому. Свобода без Мали не казалась такой уж заманчивой.              Хаган осторожно постучался в дверь кабинета. Господин всё ещё был там, всё ещё с королём, но стражник его не остановил. Маги вошли в комнату, Хаган почтительно отступил назад. Сейчас он единственный, кто в этой комнате был никем.       – Ты уже готов ехать? – его величество с удивлением глянул на мага.       – Я хотел попросить об одном.       – Проси, – велел король.       – Я... – Мали запнулся. Оказалось, крайне сложно произнести вслух просьбу снова забрать свою свободу. – Я хотел бы остаться здесь. Точнее, с господином Гисленом.       Король нахмурился, недовольно глянул на Гислена.       – Чем вызвано такое странное желание?       Мали оглянулся на Гана, ища поддержки. Он внезапно испугался, что, если король узнает об их чувствах, он их разлучит.       – Тебе дарован титул лорда. Ты не можешь быть обычным слугой. Даже у герцога.       – Кем могу?       – Зачем тебе это? – король нахмурился ещё больше и вновь глянул на будущего герцога ар Эрамин.       – Я боюсь, дело вовсе не во мне. Самалл привязался к Хагану, моему магу, – попытался исправить ситуацию Гислен.       – Так привязался, что готов отказаться от земли, от титула, от свободы?       Мали дёрнулся, на мгновение зажмурил глаза.       – Да.       – Выйди, мне надо подумать. И второго забери, – махнул на Самалла король.       Маги поспешили выйти из кабинета.       – Кестер был мне другом, – тихо заговорил король, когда они снова остались с Гисленом наедине. – В последние годы мы с ним редко виделись, но я не прекращал ценить его дружбу. Никогда. Я виню себя в его смерти. Если бы я настоял на своём, не подписал в тот день завещание, Бриокс не убил бы Кестера. Злился бы, ненавидел, но убивать... он бы не стал. Я своими руками подписал Кестеру приговор. Я не смогу себе этого простить. А Самалл... Кестер действительно любил этого мальчишку. Назвал сыном. Он ведь думал о том, чтобы усыновить его. Не так, как сейчас, не наречённым, а объявить сыном, наследником. Это была его воля, его желание. Я не могу сейчас просто взять и забыть об этом. А он заявляет, что готов отказаться от всего, от воли Кестера ради Хагана. Твой маг оценит эту жертву? Он способен на такое?       – Хаган оценит, уже оценил. Он долго не признавался, но я видел, как он относится к Самаллу. Мали едва не убил мор. Хаган всё время был рядом, не отходил ни на мгновение. Боролся до последнего.       – Он его вытащил? – король заметно напрягся.       – Нет. Хаган не смог. Не рискнул применить запретную магию, но Мали выжил. Полагаю, мор всё же не убивает магов до конца.       – Мор в этот раз отступил очень стремительно. Просто прекратился, словно его отрубили. Думаешь, из-за них?       – Не знаю, ваше величество, не знаю. Но Хаган точно не использовал запрещённую магию. Иначе мор бы не ушёл. Он ведь питается ею, растёт, если использовать магию крови или некромантию. А тут... просто ушёл.       – Я верю тебе. Только желание мага не склеивается с моими планами. Как можно лорда оставить при тебе? Помощником? Советником?       – У меня есть одна идея, не знаю, одобрите ли вы.       – Излагай.       – Я долго думал над этим, и решение далось мне непросто, но я бы хотел дать вольную Хагану. Он не просто мой маг, он мне друг. Он практически вырастил меня. Феттер никогда особо не занимался моим воспитанием, теперь-то я знаю причину. Со мной всегда был Хаган.       – И ты готов отпустить его?       – Не готов, но он заслужил. Он не одно поколение служил моей семье. Я, моя мать, её отец и её дед. Он ни разу не оступился, не перечил и был верен.       – Ты веришь ему?       – Больше, чем себе.       Король замолчал, задумавшись. Сидел в кресле, подперев подбородок кулаком и хмуря брови.       – Я подпишу вольную, но при одном условии. Твой маг должен поклясться в верности тебе как герцогу ар Эрамин и мне как своему королю. Надел, выделенный Кестером Самаллу, приграничный. Он неплохо защищён, там расположен форт. Но твой маг должен обещать, что возьмёт охрану границ на себя. Я знаю, что он далеко не простой целитель. Боевую магию скрыть от короля сложно. Вот и пусть присматривает за нашими соседями.       – Думаю, он с радостью согласится, – приободрился Гислен. Король принял его предложение. А уж в Гане он не сомневался.       

***

      Они выехали на восходе. Вдвоём. Король со свитой покинул имение герцога Гислена ар Эрамин прошлым днём, Самалл и Хаган тоже не стали задерживаться. Ган не хотел оставлять своего бывшего господина, но желание насладиться свободой, такой внезапной и сладостной, пересилило. Они отправились налегке, почти не взяли с собой вещей, тем более что Мали спокойно мог создать любую одежду, предмет обихода или оружие. А с магией Гана добыть еды не составит труда.       Хаган ехал вровень с Самаллом с гордостью и радостью. Пусть по законам Мали теперь лорд и по факту выше Гана, ведь целитель получил свободу лишь благодаря клятве охранять границу королевства, а значит, подчиняться в первую очередь лорду тех земель, Самаллу ар Эрия, но сейчас они были равны. Вместе. Ган осторожно коснулся собственной шеи, на которую больше не давил ошейник мага-раба. Больше ста лет он носил его, передавался как вещь от одного хозяина другому. И вот теперь, благодаря Мали и по воле Гислена, он свободен. Гислен, хитрый пройдоха – заручился их поддержкой. Подарил Гану свободу, назвал Мали братом. Теперь они оба понимали, что, как бы ни сложилось их будущее, у них есть друг Гислен ар Эрамин, а у Гислена есть они. Ган знал, что не пожалеет о своей клятве ни ему, ни королю. Охранять укреплённую границу не великая задача, он с ней уж точно справится. Ведь теперь рядом с ним его Мали.       Самалл украдкой глянул на Гана. Тот снова трогал свою шею. Всё никак не мог привыкнуть к тому, что свободен. Мали и самому было непривычно, но он довольно быстро принял это чувство. Ему важнее было то, что Хаган с ним и тоже свободен. Да, его отпустили на определённых условиях, но условиях вполне приемлемых, так что теперь они могли просто наслаждаться жизнью. И сейчас их путь лежал в дальний край, который обещал стать им домом. Настоящим домом свободных магов.

2022