Скучаю

За окном как всегда льёт дождь. Это обыденное явление для, и без того туманного, Лондона. Капли барабанили по крыше старого особняка отбивая, только им понятный, ритм. На улице пахло сыростью и мокрой землёй— самые приятный запах этого мира. Хотелось вкушать его часами, днями, не отрываясь. Он тянул к себе, звал за собой, даже Джекилл не смог устоять перед этим зовом, поэтому поближе сел к окну. Генри сидел в своём кабинете и попивая сладкий чай, читал интересную книгу по анатомии. Его жизнь стала намного спокойнее после отделения своей второй личности, Хайд получился совершенно случайно. После того, как Доктор случайно выпил свою сыворотку вместо яда и Хайд превратился в отдельную личность, Эдвард прожил у него несколько дней, а затем пропал на большое количество времени. Более Джекилл не видел своей второй личности. Теперь доктор может нормально выспаться, не бегая по ночам по туманным улицам Лондона, и не убивая неповинных людей. Генри конечно не нравился характер Хайда, но он скучал по своему творению. Всё-таки Хайд был частью самого доктора, отдельной частичкой его мозга, можно сказать… что-то на подобии сына… За достаточно большое времени Эдвард стал более понятным и «родным» человеком для Него . Небольшие наблюдения показали, что вторая личность иногда могла проявлять заботу и трепетность к разным вещам конечно, которые её интересовали. Теперь Хайд не ощущался как мерзкий, злой гоблин, он стал более глубокой личностью со своим мнением и характером, он перестал быть шаблонным злодеем. Теперь Хайд настоящий человек, настоящая личность. Джекилл уплыл в глубь своего мозга, не замечая, как открылось окно и в комнату ворвались порывы холодного ветра, неся с собой дождь. Генри обхватил свои плечи руками и задрожал от холода, перед этим убрав чашку с книгой на стол. Лицо обжигали острые капли воды впиваясь в бледную кожу. -Скучал по мне? — сквозь шум бушевавшей грозы и звука падения чашки с чаем, раздался скрипучий, мерзкий, но несмотря на это сладкий, голос незваного гостя. От неожиданности Доктор подпрыгнул на своём кресле и круглыми, словно блюдца, глазами взглянул на темный силуэт. Перед ним, на столе, сидел сам Эдвард Хайд. Он никак не изменился с последней встречи. На тощем теле висела мятая, белая рубашка у которой были расстёгнуты три верхние пуговицы, одна из них была явно неаккуратно оторванная. Сверху висел чёрный плащ, развеваясь на ветру из окна, а на шее развевался, цвета алой крови, шёлковый платок привлекающий внимание к тонкой шее и бледным ключицам. Глаза, словно у тигра, сверкали огнём сквозь пелену тумана, медленно заползающего в комнату. Хайд осторожно наклонился к доктору и, осмотрев его лицо острым взглядом, прикоснулся к синим, от холода, губам.