***
Конечно, Питер первым бы сказал, что обладать силой, особенно такой, как у него, пусть и чрезмерно огромной, чертовски круто и ему нравится быть героем, правда! Ему нравилось ощущение свободы, когда он пролетал от здания к зданию на патрулях. Опаснейшая работа героя всегда дарила чувство благодарности и удовлетворения, и Питер любил спасать людей. Его силы позволяли ему спасать ещё больше и были просто находкой буквально в любой ситуации, которую он только мог представить. Драка с применением грубой силы? Да. Драка в воздухе? Да. Разведка? Да. Способ передвижения? Да. Цепляться за здания и разыгрывать безобидных людей? Тоже однозначное «да».***
В общем, его способности были чертовски крутыми. Поэтому, когда Питер просыпается в белой больничной палате — медблоке, как он смутно осознаёт — в окружении перешёптывающихся друг с другом Мстителей, он, признаться, просто офигевает. Почему? Ну, есть парочка причин. Первая: он схлопотал пулю, что не так уж плохо, но он не знает, что в ней было, потому что Питер может поклясться, что в этой пуле-мини-шприце была какая-то подозрительная и слегка тревожащая его жидкость. Вторая, самая главная: Мстители не шумели. Конечно, Питер допускал мысль, что, возможно, они беспокоятся о его здоровье и пытаются быть немного сдержанными, пока он приходит в себя, но в то же время он помнил, что какими бы добрыми и почтительными ни были Мстители, они не умеют говорить тихо, даже если от этого зависят их жизни. Значит, либо они шептались, что практически невозможно, либо же они не шептались и просто разговаривали. Сощурившись, чтобы получше к ним присмотреться, Питер понял, что они не шептались, а разговаривали. Только вот разговоры… За месяцы работы Человеком-пауком Питер обнаружил, что голоса эхом отдаются у него в голове, едва ли не переходя в крик, — таким чутким стал его слух. Серьёзно, он был готов к тому, что у него разовьётся мигрень. Разговоры ещё никогда не были такими… успокаивающими. Представьте себе удивление Питера, когда он просыпается в комнате, полной Мстителей, которые разговаривали с ним на нормальной громкости, и не чувствует приступа головной боли. Глядя на людей перед собой, Питер смутно осознаёт, что Брюс о чём-то с ним говорит, и быстро настраивается на разговор. — …ности, твои силы вернутся примерно в 23:25 сегодняшнего вечера, хотя это лишь приблизительная оценка, поскольку я точно не знаю, когда именно в тебя стреляли. Я могу сказать, что пуля была сделана специально для таких людей, как ты или Стив, но, к счастью, мы смогли остановить их деятельность во время нашей последней миссии. — Обрабатывая слова Брюса, Питер улавливает самый важный момент в медицинском жаргоне Брюса. Судя по всему, пуля, попавшая в Питера, была специально разработана для людей со сверхспособностями и заставляла их терять свои силы примерно на сорок восемь часов. Учитывая тот факт, что Питер провёл без сознания уже около суток от истощения и усталости, оставалось ещё около двадцати четырёх часов. Этот факт, однако, по-настоящему осознаётся только час спустя, когда Питер заканчивает отвечать на вопросы типа «Как ты себя чувствуешь, малыш» и «О чём ты, блядь, думал, Карапуз?». Рассеянно поправляя сумку, Питер понимает, что, чёрт возьми, он будет без своих паучьих сил следующие двадцать четыре часа… и, чёрт возьми, Питер будет без своих паучьих сил следующие двадцать четыре часа! Замерев на целую минуту, Питер медленно смотрит на свои ладони и хлопает в ладоши, звук эхом разносится по комнате. Хлопок выходит громким, но не грубым для его ушей, а ещё у него руки не липнут. И заканчивая собираться в школу, Питер не может сдержать улыбки, медленно расползающейся на губах, и с радостью думает: «Сегодня будет прекрасный день».***
Возможно, Мстителям следовало заметить, что с их младшим героем что-то не так. Это избавило бы их от головной боли, которая неизбежно настигнет их позже. Однако не каждый день один из твоих товарищей по команде внезапно теряет свои способности на несколько часов. От Питера ожидали немного другого. У них было довольно веское оправдание тому, что они не замечали непривычно беззаботного поведения Питера. Они недолго следили за ним, а потому не увидели, как Питер небрежно убирает Мьёльнир со своего рюкзака и школьных конспектов — постоянная шутка Мстителей — и кладёт его на бутылку, шатко балансирующую на нескольких журналах, которые лежат на тарелке, стоящей на книге. Это необычное событие могло бы стать первым признаком того, что сегодняшний день не будет похож на большинство предыдущих. К сожалению, никто ничего не замечает.***
Питер переступает порог школы с широчайшей улыбкой на лице или, по крайней мере, чуть более широкой, чем обычно. Обычно он не был таким счастливым, да и сейчас не должен быть, учитывая, что не так давно он потерял свои паучьи способности. Однако… Однако Питер не слышит раздражающее «кап-кап-кап», доносящееся из туалета на третьем этаже, и не чувствует странного запаха из комнаты уборщиков, а ещё он даже ни к чему не прилип сегодня. Сегодня Питер может запустить руку в волосы, как белый человек, и не думать с беспокойством, вырвет ли он ненароком клок волос или на сей раз пронесёт. Сегодня — на один короткий день — он может забыть о фигне, которую называет «паучьим чутьём», что, по сути, похоже на тревожное расстройство. Сегодня Питер фактически избавился от этого расстройства на 24 часа и, по правде сказать, он слегка навеселе от полного отсутствия информации, постоянно поступающей в его мозг. Его чутьё не срабатывает каждый раз, когда кто-то проходит слишком близко, и он не боится, что от громкого школьного звонка у него пойдёт кровь из ушей. В этот самый момент Питер Паркер — обычный человек. Итак, Питер заходит — нет, немного не так — он вальяжно заходит в школу, в которой царит блаженная тишина, с огромной улыбкой на лице, потому что он не только не слышит раздражающее журчание беспрестанно текущей воды, но и не чувствует запаха, когда кто-то решает сходить по-большому в туалет. Пока что это лучший день в жизни Питера.***
Сидя на своём привычном месте, Питер набивает медленный чёткий ритм. Тук. Тук. Тук. Это просто постукивание, что-то настолько несущественное, что не должно иметь значения, и всё-таки — всё-таки — это доставляет Питеру столько радости: он может просто стучать, стучать и стучать, и при этом звуки не отдаются эхом и не бьют набатом в уши. Это не должно вызывать у него столько восторга. Это просто постукивание. Но всё-таки он в восторге. Действительно, это лучший день в жизни Питера. (Для Сары, соседки Питера по парте, этот день не слишком хорош, что резко контрастирует с её излучающим позитив одноклассником. Отвлекаться на непрекращающееся постукивание, а затем вдруг задуматься, не говорит ли он что-то азбукой Морзе, начать скрупулёзно записывать каждый стук и паузы, а затем перевести их на английский язык только для того, чтобы увидеть слова песни Рика Эстли «Never Gonna Give You Up» — конечно, не лучший способ провести час урока испанского языка. Особенно когда учительница решает спонтанно провести контрольную работу сразу после обсуждения, и единственное, что может сейчас выдать её мозг, это: «Never gonna give you up, never gonna run around and desert you…» Серьёзно, Питер-мать-его-Паркер только что зарикроллил её? Сам того не зная?)***
— Эй, Пенис Парке… — навстречу Питеру выходит Флэш со своими прихвостнями, держась, как всегда, самоуверенно, и явно готовя новую порцию издевательств, что было нормой в последние годы пребывания Питера в этой школе. Однако, к несчастью для него, Питер не чувствует привычного звоночка своего чутья, предупреждающего о том, что всё, что он собирается сделать — не к добру. Сейчас у него нет суперспособностей, и без своего обычного самоконтроля Питер не видит смысла в том, чтобы просто молча проглотить всё, что Флэш решит из себя извергнуть. Сейчас Питер Паркер обычный человек, и, откровенно говоря, ему абсолютно плевать на то, что скажет Флэш Томпсон. Он мило улыбается и говорит: — Флэш, — от его приторно-сладкой улыбки с его губ, кажется, вот-вот начнёт стекать мёд, — пожалуйста, заткнись. — С тихим щелчком закрывая за собой шкафчик, Питер смотрит Флэшу прямо в глаза и продолжает: — Если ты не хочешь, чтобы я ответил тебе тем же, лучше уйди. В конце концов, я капитан команды по декатлону, что доказывает мою гениальность. Не думай, что я не знаю как минимум сорок девять способов убийства. То, что ты всё ещё жив, — заслуга моего безграничного самоконтроля, и, если честно, сегодня я кое-что с собой не взял, например, желание на всё насрать. Стоит ли говорить, что Юджин Флэш Томпсон испугался до чёртиков?***
В нескольких минутах ходьбы от школы Тони Старк копается в своей лаборатории и не замечает хаоса, творящегося в Мидтауне. Вырвавшись из рабочего процесса, когда Пятница объявила, что ему звонят, Тони вытирает руки о джинсы в тщетной попытке избавиться от машинного масла и тянется за телефоном. Роджер Харрингтон. Средняя школа Мидтауна. Учитель Питера. Удивлённо взглянув на телефон, Тони отвечает на звонок, зная, что раз звонит учитель Питера, то вполне можно ожидать очередное «У Питера разболелась голова, мистер Старк», но вместо этого в трубке раздаётся слегка дрожащий голос Роджера Харрингтона: — Мистер Старк, думаю, вам лучше забрать на сегодня Питера, пусть отдохнёт.***
Тони доезжает до медицинского центра Мидтауна за рекордное время: восемь минут, и подходит к подростку, который выглядит так, будто ни о чем не жалеет, и ухмыляется как сумасшедший, явно не раскаиваясь в своих поступках. При виде прибывшего наставника-отца глаза Питера широко распахиваются и загораются азартом, он указывает на бросающийся в глаза пластырь с «Хэллоу Китти» на лбу и с энтузиазмом восклицает: — Тони, смотри! Мой первый в жизни боевой трофей! Глядя на парня, увлечённо щупающего пластыри с мультяшной кошкой, расклеенные по всему лицу, Тони самым саркастичным тоном, на какой только способен, выдаёт: — Боевой трофей? Его слова пролетают мимо ушей Питера, тот лишь отмахивается от едкого замечания, чтобы рассказать всю ситуацию, которая, по мнению Тони, была довольно тревожной. Как его ребёнок умудрился придумать сорок девять различных сценариев, каждый из которых заканчивался тем, что «этот ублюдок сдох в канаве», — уму непостижимо. Однако Питер, нахальный маленький засранец, полностью игнорирует тот факт, что он только что сказал своему наставнику, Тони Старку, что буквально несколько минут назад заставил своего обидчика опасаться за свою жизнь, и просто смеётся, как торжествующий генерал, вернувшийся с войны. Возбужденно кивая, Питер объясняет Тони свои предыдущие слова: — Этот пластырь с Хэллоу Китти — свидетельство моей победы над Флэшем-грёбаным ублюдком-Томпсоном! Мой боевой трофей! Мои боевые трофеи! Результат усилий и достижений всей моей жизни — в этом пластыре с Хэллоу Китти. Мысленно сосчитав до трёх, Тони просто делает глубокий вдох. Чёрт возьми, о подобной херне ни слова не было сказано в книгах для родителей. Он обязательно расскажет об этом Пеппер и Мэй, ни за что на свете он не станет разбираться с этим инцидентом в одиночку. Признавайтесь, может, дело в разнице поколений? Решив установить хоть какое-то подобие порядка, Тони говорит: — Итак, позволь-ка мне уточнить, ты угрожал Флейку Томп… — Флэшу Томпсону. — Флэшу Томпсону убийством? — Ну, да… — И затем, ты продолжил подробно описывать, как ты мог бы, цитирую, «теоретически уничтожить всё его семейство». — Да. Глядя на своего ребёнка, который выглядит беззаботным, как будто не он несколько минут назад угрожал своему хулигану (с которым Тони будет разбираться) убийством, Тони понимает, что должен был это предвидеть. Естественно, его паучьи способности — единственное, что помогает ему оставаться здравомыслящим и дееспособным человеком. Питер выглядит так, будто он под кайфом, и, честно говоря, Тони не знает, гордиться ли ему своим ребенком, который только что, по сути, постоял за себя самым дерзким способом, или отчитать его за то, что он только что угрожал другому ребенку убийством. Решив ограничиться простым «преступления — это плохо», Тони щиплет себя за переносицу, чувствуя, как седеют его волосы. Сколько же с этим парнем хлопот! — Питер, нельзя вот так просто угрожать кому-то убийством. Это противозаконно. Невинно отводя взгляд, Питер бормочет: — Не пойман — не вор.***
Садясь в машину, Питер вытаращился во все глаза на Хэппи Хогана, который смотрел куда угодно, только не на Питера и Тони. Открыв рот, Питер осторожно спросил: — Хэппи, а чего у тебя костюм такой ядовито-зелёный? Мрачно заведя машину, Хэппи проворчал, одарив Тони убийственным взглядом: — Тони решил заняться стиркой. И Питер Паркер — благослови, господь, его душу, — потерявший все свои навыки самообладания и самосохранения из-за одной пули, решает пустить под откос всё своё будущее и отвечает: — Хэппи, — медленно поднимает он голову, словно прозревая, — ты сейчас живое воплощение Гринча. На переднем сиденье Тони резко отворачивается вправо, пытаясь — тщетно — скрыть смешок в ответ на заявление Питера. Хэппи зажимает переносицу и просит бога даровать ему терпение. Повернувшись назад, он смотрит Питеру в глаза и говорит: — Питер Паркер, скажешь ещё что-то в таком духе, я клянусь… И как идиот (хотя почему «как»?), Питер — святый боже — повторяет: — Ты похож на Гринча. Это неплохо, дух Рождества и всё такое, уверен, тёте понравится, она любит распаковывать подарки, если ты понимаешь, о чём я, — поиграв бровями, отвечает Питер, совершенно не обращая внимания на то, что Тони уже начал гоготать в голос, а Хэппи стал рождественского красного оттенка. Решив, что ему мало платят за подобное издевательство, Хэппи что-то ворчит и заводит машину. Грёбаная пуля, Хэппи был бы больше рад слегка потрёпанному Питеру, а не вот этому, который ведёт себя так, словно виделся с богом, не впечатлился, решил «да пошло оно всё» и пустился во все тяжкие. Серьезно, эти паучьи способности — единственная причина, почему у парня было хоть какое-то подобие инстинкта самосохранения, чёрт побери. Когда там уже полночь?