О мурчащих, танцующих и любящих

Антону всего тридцать, но для него это уже приговор. Особенно, когда ты одинокий альфа, а сердце трепетно просит любви, тепла и какого-то уюта в новой квартире. Он сидит в гостиной у своего лучшего друга, смотрит на маленькую крестницу и в груди расцветают новые галактики. Ползут своими яркими и замыленными контурами по телу, задевают все нервные окончания, вызывая новую порцию положительных эмоций. Катя что-то перебирает у себя в руках, потом хватает лежащий рядом кубик, а потом ещё один и Антону интересно наблюдать за этим. Как из незамысловатых цветастых фигур разной формы у этого маленького человечка получаются такие же маленькие постройки. Волосы порядком доставляют дискомфорт ребенку, заставляя ее постоянно поправлять их за ухо. — Круассан мой, давай помогу тебе заплести твои космы, — смеётся Антон, сползая на колени поближе к ребенку. Девочка подхватывает его улыбку, заразительно хихикает, а сам Антон не может наглядеться. Россыпь веснушек по щекам и носу, будто она упала в поле одуванчиков, испачкавшись в жёлтой пыльце, а в рыжих, больше похожих на медь, волосах играют вечерние лучи уходящего солнца. — Давай! Хочу вот эти резиночки! — громко восклицает Катя, мигом вставая со своего места, чем опешивает Антона, но он только продолжает улыбаться, словно в тумане и принимает из маленьких ручек две красные резинки с рисунками маков. Сама Катя садится обратно, продолжая собирать свое королевство, а Антон только и успевает за ее головой, иногда приговаривая, чтобы та не крутилась туда-сюда, ведь это довольно сложно — заплести такие пушистые и непослушные пряди. Но разве прикажешь что-то такому гиперактивному чаду? В квартире раздаются шаги и в дверном проёме появляется Лиза. От нее приятно пахнет запахом альфы, а где-то позади нее выскакивает ее омега Паша. Тот почти на голову ее выше, улыбается, видя всю картину, развернувшуюся в зале, и, быстро чмокнув супругу в щеку, убегает в сторону кухни, распаковывать продукты. — Мам, смотри какой я замок построила с дядей Антоном! — не может нарадоваться Катя, успевая встать на ноги, а Антон, тихо чертыхнувшись себе под нос, встает вслед за ней, потому что ещё не успел закрепить вторую косичку. Катя останавливается на месте, замечая, что ее дядя ещё не закончил и послушно ждёт. — Все, принцесса, готово, — тихо говорит Антон, откидывая две маленькие косы вперёд. Катя с горящими глазами смотрит на это, по ее детскому мнению, произведение искусства, и поворачивается к маме, чуть подскакивая на месте. — Какая красота! А что за замок? Это для принца или принцессы? — подхватывает всю игру мама, присаживаясь рядом с Антоном. Тому всего на секунду кажется, что он уже лишний. Родители вернулись к дочери, а та уже успела переключиться на бурный рассказ о принцах и принцессах, вперемешку с драконами. Даже не детский мозг Антона не успевает уловить всю информацию, поэтому он просто уходит к Паше, который, судя по гремящей посуде на кухне, что-то собрался готовить. Антон заходит на кухню — на столе уже стоит четыре тарелки, а сам Паша что-то ищет в верхнем шкафу в смешном розовом фартуке с отпечатками детских ладошек. Наверное, Катя делала ему его сама. Внутри что-то неприятно щелкает, будто шестерёнка, дающая жизнь его сердцу, откололась. И может без нее прожить можно, это не так страшно, но все равно неприятно. Хочется, чтобы сердце было полное, а не представляло из себя хлипкую и расшатанную конструкцию, вот-вот готовую рухнуть. — Да я пойду, Паш. Мне там ещё нужно проект сдать, да и вас не хочу напрягать, — неуверенно начинает Антон, но тут же начинает жалеть об этом, потому что Паша поворачивается к нему в этом фартуке, с поварешкой в руке и каким-то соусом на губах. Это выглядит слишком по-домашнему. — Так, во-первых, ты никого не напрягаешь, это я должен говорить тебе спасибо и просить прощения за то, что оторвал от работы. Просто Катю и вправду не с кем было оставить, а нас так неожиданно вызвали на дело, — Паша прерывается на то, чтобы попробовать суп на вкус, пока Антон тихо ухмыляется внутри себя, потому что его никто от работы не отвлекал. Он тихо и мирно лежал на диване, забив на проект, потому что дедлайны не горят и на том спасибо. — Во-вторых, ну ты чего? Оставайся, попробуй мой новый рецепт супа. — Нет, прости, мне будет…сложно. Я пойду. Паша поджимает губу и кивает. Он понимает, что Антону и вправду сложно думать о том, что он будет четвертым лишним. Все-таки это семейный ужин, а Антон часть этой семьи только вербально, а не на крови. Хотя, если вспомнить беззаботное детство этих двоих, то они однажды специально дали клятву на крови, подумав, что это будет отличная идея. Паша снимает фартук, выключает газ и идёт за Антоном по коридору. — Эй, все в порядке. Ещё все впереди, — тихо говорит Паша, старается донести эти хрупкие слова до Антоновой головы, которая сто процентов уже себя накрутила. Но разве тому что-то докажешь? Как был упрямым бараном спустя столько лет, так и остался. — Я знаю, просто… — Дядя Антон, ты уже уходишь? — разочарованно говорит неожиданно появившаяся в дверях Катя. Идёт медленно вдоль стены, держа в руках одну из кукол в виде маленькой девочки. Антон сразу присаживается на колени, чтобы ей не было так трудно разговаривать и прощаться с ним, а Катя только обнимает его крепко за шею, не давая куда-то отойти. Антон переводит взгляд на растаявшего от этой милоты Пашу и улыбающуюся Лизу на заднем плане. — Да, круассанчик, мне нужно идти делать взрослые скучные дела, — Антон обхватывает ее за плечи и обнимает ещё раз. — Держи, это тебе! Все равно у меня их много. Будем ждать тебя ещё в гости, — на манер взрослого грозится Катя, даже выставляя указательный палец, и вкладывает в ладони Антона маленькую куколку. — Хорошо, обязательно ещё зайду. Антон прощается ещё раз с Катей, выслушивает благодарности от Лизы с Пашей и говорит, что ему это все вовсе не в тягость. Как только дверь захлопывается, на душе становится ещё тяжелее. Хватка руки крепчает, сжимая ее в кулак, но Антон вовремя успевает опомниться, что у него вообще-то там подарок. С понурым видом он все-таки идёт в сторону лестничного пролета. Медленным шагом спускается по ступенькам жилого дома. Этаж за этажом, в голове мысли вьются пчелиным роем, а за стареньким и пыльным окном солнце почти село, готовя город ко сну. Ноги непривычно ноют, хотя Антон не так сильно сегодня был занят, чтобы у него начало что-то болеть. Кукла в руке будто обжигает, заставляя его вспоминать о своем бесконечном одиночестве и от этого хочется выть волком, потому что это всё неправильно. Он тоже заслуживает счастья, только почему с омегами не складывается — загадка природы. Кто-то уходил сам, потому что Антон не дотягивает до их идеала, а кого-то приходилось бросать самому, потому что выносить чей-то сложный характер иногда реально сложно. Антон думает о том, что он хочет детей. Даже не важно, будет ли у него при этом под боком омега, которая готова помочь с любой проблемой, или он сам поставит на ноги нового человека. Ему просто хочется семьи, а для этого у него почти все есть. Квартира, стабильный заработок, график, благодаря которому он может работать из дому и отличный друг. Неожиданно в голову приходит мысль, что сейчас же довольно развито суррогатное рождение. То есть можно зачать ребенка через ЭКО, а можно естественным путем и это не обязывает Антона оставаться с омегой до конца их жизней. В квартире Антон, развалившись звездой на кровати, успевает облазить все сайты в поиске суррогатных омег, сверяет свой оставшийся бюджет, который он может позволить заплатить омеге, а ещё чтобы содержать его во время беременности. Антон уже решил, что омега будет мужчина, потому что девушки мало его привлекают в сексуальном или романтическом плане. Может иногда, но и то — актрисы. Во втором часу ночи он находит, кажется, идеальную анкету какого-то двадцативосьмилетнего омеги Арсения, который, так же как и он, живёт в Питере и без колебаний нажимает кнопку. А через пятнадцать минут экран телефона призывно загорается, оповещая о новом уведомлении, что заявка в друзья принята. Антон в этот момент уже сладко спит, пуская слюни на подушку.

***

Арсений 10:32 Доброе утро. Надеюсь, что это не слишком рано для вас. Просто подумал, что ночью писать не очень. Можем обговорить все нюансы? Антон тяжело выдыхает, смотря пустым взглядом в потолок. Телефон привычно вибрирует на тумбочке, оповещая о новых сообщениях. Он тянется рукой к нему и сразу просыпается, когда видит, что сообщение пришло от Арсения. Омеги, который, возможно, поможет ему стать отцом.

Антон 10:45

И тебе здравствуй. Да, я в то время уже спал. Надеюсь, мы можем перейти сразу на ты? В твоей анкете не указано было, как ты готов зачать ребенка. Давай начнем с этого.

Арсений 10:45 Да, давай на ты. Ну, как альфа ты довольно привлекателен, так что, если у тебя есть справки, что ты здоров, можем и естественным путем. У меня как раз середина течки. Внутри все сворачивается приятным комком оголенных и наэлектризованных проводов. Прямо так сразу? Это так работает? Его посчитали привлекательным? Просто он никогда не пытался завести ребенка, но пока что этот Арсений кажется вполне адекватным и серьезно настроенным.

Антон 10:46

Каждый год стабильно сдаю анализы, насчёт этого можешь не беспокоиться. У меня как раз начало гона. Предоплату будешь брать?

Арсений 10:47 Конечно. Если ты не против, то я предпочту встретиться у меня на квартире.

Антон 10:47

Хорошо, я ближе к обеду скажу свой точный график и отправлю тебе, чтобы ты тоже подстроился. Мне нужно что-то привезти с собой?

Арсений 10:48 Нет, у меня все есть. Хорошо, буду ждать) Телефон остаётся лежать на кровати потухшим экраном вниз. Антон сидит на краю, смотрит куда-то в пол и в руках ощущается лёгкий тремор. Только вот ему нужно сдать проект, а с таким настроем его не доделаешь. Собрав все мысли в кучу, он направляется в сторону ванной, чтобы принять освежающе-бодрящий утренний душ. Ну и потом на кухню, чтобы выпить пару сотен литров кофе.

***

Антон волнуется. Впервые в жизни, не зная почему, но он пиздец как волнуется. Руки ожидаемо потеют в несколько раз сильнее, хоть бери и подставляй ведёрко, набирая в него всю эту влагу. Он не знал как одеться, потому что он идёт не на какое-то там свидание, а на самый обычный перепихон. Перепихон, который впоследствии даст ему новый глоток жизни. Арсений показался в переписке ему каким-то необычным, может немного странным. Звонок в дверь и на пороге сразу оказывается владелец квартиры. Антон, стоящий в узких джинсах и розовом худи, на котором белыми словами написано что-то про мягкость, со своими несобранными кудряшками, которые то и дело спадают на глаза, довольно сильно контрастирует с собранным и чуть заспанным Арсением. Он окидывает взглядом пришедшего, манит рукой в квартиру и Антон только успевает следовать за указаниями. — Привет, милое худи, — Арсений пародирует жест лиса, морща нос и дуя губки, а потом уходит в сторону кухни, оставляя растерянного Антона стоять в прихожей. Несколько минут этой неловкости и Арсений возвращается с бокалом какого-то красного напитка, предположительно вина. — Выпей, я вижу как ты волнуешься. — Да, привет, спасибо, — Антон выпивает все содержимое бокала за раз, снимает свои массивные кроссовки, аккуратно ставя их рядом с обувью Арсения. Тот стоит в широкой футболке и домашних штанах, но даже в этом наряде он выглядит так, будто в любой момент готов выйти на подиум. Только подправят запутанную челку, нанесут пару тонн грима и можно выпускать звезду. Антон обрывает в себе желание поцеловать тонкую линию губ, потому что когда Арсений прикусывает нижнюю, на щеках сразу появляется маленький румянец, но у них договор. А договора следует придерживаться, сохраняя комфорт партнёра, как бы не хотелось сделать что-то по-своему. — Сходи в душ. Я понимаю, что ты, возможно, сходил дома, но все-таки пока ты сюда добирался — все равно вспотел. Там есть уже серое полотенце для тебя и халат, если постесняешься выйти голышом, — Арсений делает глоток прямо с горла, вытирает скатившуюся каплю с подбородка и уходит в сторону предполагаемой спальни. Антон думает, что ему, кажется, только что бросили вызов, поэтому его уж очень сильно хочется исполнить. Но он останавливается и думает отказаться от этого вызова, оказываясь у зеркала в ванной. Смотрит на свое голое тело и думает, что не такое оно уж и симпатичное, чтобы выходить сразу голым. Небольшое полупивное пузо, потому что оно вроде есть, а как бы его и нет. Нет тех самых кубиков, которые обожают омеги, а, судя по всему, Арсений похож на ту самую омегу, который тащится от мускулистых тел. Кажется, Антон мыслит слишком стереотипно. Холодный душ приводит в чувство, сердце перестает так быстро биться, а кожа покрывается приятными мурашками, разгоняя по телу холодок. Арсений хмыкает, когда в комнату заходит Антон. Волосы тот не мочил, видимо просто смыл с себя пот, но только вот вышел не в полотенце. Да и не голышом, а просто закутавшись в халат. — Все равно я это все сниму с тебя, — смеётся Арсений и ставит бокал на маленький столик перед кроватью, подходит змеиной походкой к Антону и припадает губами к прохладной коже шеи, оттопыривая воротник халата. Медленно кусает, перекатывая между зубами кожицу, а Антон шипит и сжимает Арсения за плечи. Старается максимально расслабиться и спускается пальцами к кромке футболки, норовя ее снять. Арсений улавливает его инициативу, отрывается от такой приятно пахнущей кожи, поднимает руки и, кажется, Антон теряет связь с этим миром. Не просто смотрит — любуется. Обмазывает взглядом яркие и не очень родинки, осматривает подтянутый живот и еле видный пресс, и у него по губам чуть ли слюни не текут. — Ты такой красивый… — не выдерживает Антон, возвращая взгляд к чужому лицу и находит там ещё больше особенных черт. Пышные ресницы, милые ямочки на щеках, такие же россыпи родинок и милый приплюснутый нос. — Спасибо, — мурчит Арсений, заставляет Антона развернуться спиной к кровати и тот, упав задницей на мягкую постель, позволяет себя оседлать, сбрасывая халат на пол, но партнёр тут же сползает на уровень колен. Все происходит настолько быстро, что Антон на некоторое время теряется в пространстве. Потому что миг — и Арсений сидит на нем верхом, ещё одна секунда и тот уже полностью голый сидит между его раздвинутых ног. Антон опускает взгляд, наблюдает, как Арсений выдавливает немного смазки на пальцы, как он не торопится касаться члена, а когда наконец-то что-то решает в своей голове, обхватывает невозбужденный орган. Антон настолько давно ни с кем не спал, что уже и позабыл, как иногда партнёр ощущается по-другому, не так, когда ты дрочишь себе сам. Глаза сами собой норовят закрыться, а пальцы ног поджимаются от удовольствия, потому что каких-то нескольких простых махинаций рукой и член почти полностью стоит в чужой руке. Вот только Арсений на минуту замирает, смотря на этот самый член, а потом наклоняется, чтобы обхватить головку губами и мило причмокнуть, наблюдая за реакцией Антона. Тот кусает пальцы и дёргает бедрами навстречу теплым губам, а потом и вовсе стонет, когда Арсений берет в рот наполовину. Головка члена касается задней стенки горла, Арс пару раз кашляет и продолжает ритмично двигать головой, возбуждая Антона. Он помогает себе одной рукой, пока второй медленно дрочит себе сам, пусть даже в этой позе это и не так удобно. Естественная смазка остается на пальцах, а внизу все собирается приятным и тугим комком удовольствия, который вот-вот лопнет, заставляя терять рассудок. — Ты пахнешь зайцем, — вдруг произносит Арсений, выпуская член изо рта. Антон не сразу приходит в себя, но когда понимает услышанную фразу, хочется задать какой-то встречный вопрос, но все идёт крахом, потому что отвлекается на то, как Арсений-чертовка, высунув полностью язык, стучит членом по нему, а потом смыкает губы и похабно целует головку. — Как ни странно, это даже не отталкивает. Впервые чувствую такой животный запах. — Он со мной с детства, надо мной часто смеялись, потому что иногда этот запах может быть и противным. — Ну сейчас он только сильнее возбуждает, — томно произносит Арсений и целует местечко у пупка, царапает короткими ноготками бока, упирается в матрас локтями и ползет выше. Останавливается прямо у губ Антона и улыбается. Антон делает глубокий вдох, боится выдохнуть, потому что одно лишнее движение и он сорвётся. Сорвётся и повалит Арсения на кровати, начав трахать его самого, но нельзя. Он взрослый мальчик и умеет сдерживать свои животные позывы, поэтому только тихо поскуливает от приятных покусываний вокруг ореолов сосков и ключицы. Арсений отрывается от него, отползает в сторону, чтобы взять снова тюбик со смазкой и усаживается на живот, спиной к лицу самого Антона. Тот чувствует кожей, как между подкачанных ягодиц уже мокро и как напряжена спина партнёра. Арсений щелкает крышечкой, выдавливает на чужой член и стонет, когда Антон неожиданно начинает осторожно выцеловывать его плечи. Он смотрит из-за спины на виновника его громких звуков, хмурится, потому что все это отзывается приятным покалыванием в пальцах, но только продолжает заниматься своим делом. Антон решает пока что побыть бревном, поэтому просто ложится на спину, поглаживая кончиками пальцев осторожные линии талии. — А ты уже? — Конечно, не буду же я тратить время на растяжку с незнакомым мне человеком, — пыхтит Арсений и медленно начинает насаживаться на член. Антон боится прикоснуться к подрагивающей спине, оттопыренным, будто крылья, лопаткам и почему-то вообще ловит себя на мысли, что боится сейчас сломать Арсения. Он вдыхает ртом, ловит воздух, будто это последние шансы выжить в этом мире, но в голове совсем другие мысли. Хочется посмотреть на выражение лица Арсения. Вероятно, у него сейчас смешно сморщился носик, когда он насадился наполовину, а с губ слетел громкий стон. Или он максимально расслаблен, получая полный кайф от всего процесса. Но приходится отвлечься от своих напряжных мыслей, потому что Арсений начинает двигаться. Обхватив ладонями худые ноги Антона и оперевшись на них, плавно двигает бедрами и сдерживает свои громкие стоны. Антон уверен, что дай тому сейчас волю и он не будет сдерживаться, мешая соседям спать в такой час, но тому приходится только тихо скулить, сжимая челюсти до боли. В голове все идёт кругом, смешивается в единую кашу и раскидывает ее по подкоркам мозга из-за чего все становится липкое и вязкое, ломая главные его части. Антон вдыхает через рот и, кажется, начинает задыхаться, потому что впервые чувствует настолько яркий омежий запах. Аромат морковного пирога сбивает с толку, возвращает одновременно в детство и заставляет делать ещё более глубокие вдохи. Арсений успевает откинуться назад, закидывает руки за спину, опираясь возле талии партнёра, а Антон на автомате сжимает его кисти, немного заламывая и продолжая вдыхать сладко-кислый запах. Комната заливается единым шумом шлепков двух тел, терпким и тяжёлым запахом секса и частыми вдохами-выдохами. Арсений чувствует, как находится на грани оргазма, но так хочется это все продолжить. Хочется дальше чувствовать грубые руки на запястьях, слышать протяжные стоны за спиной и этот идеальный член, который редко, но метко задевает простату, заставляя в глазах плясать звёзды. Он начинает скулить, сбивается с единого темпа и просто елозит на члене, пытаясь добиться оргазма, потому что уже невозможно это терпеть, хочется сорваться в этот омут, но ему что-то не даёт. Антон буквально телом понимает, чего добивается Арсений, привстаёт, впечатывается грудью в чужую спину, и кладет руки на Арсов член. Тот от нехватки кислорода запрокидывает голову на плечо, дышит через раз, а левую руку загибает так сильно, что прихватывает Антона за взмокшие волосы. — Покричи, дай волю своим стонам, — тихо шепчет Антон и у Арсения срывает тормоза. Он то встаёт полностью, норовя соскочить с члена, то насаживается до упора и утирает пальцем капельки слез у глаз от удовольствия. Стонет так, что у Антона в ушах стоит звон, а голова начинает болеть, но это уже начинает казаться чем-то приятным. Последним шагом перед финишем Арсения становится эрогенная зона сосков. Антон аккуратно кладет на возбужденные и покрасневшие две горошины пальцы, сначала медленно массирует, заставляя Арсения оставаться на месте, а потом сжимает между пальцев. Арс успевает сделать ещё пару движений бедрами и обмякает в руках Антона, но тут же начинает скулить, потому что чувствует, как внутри набухает узел, что говорит о том, что и его партнёр достиг финиша. Но узел приятен лишь отчасти. И, может быть, первые две минуты. Антон тяжело дышит, утыкается лбом в вспотевшую спину, а руки сами собой спускаются ниже к чужому ещё стоящему члену. Собирает пальцами сперму, обводит подушечкой указательного пальца и смеётся себе под нос, потому что Арсения всего передёргивает. — Ну прекрати, щекотно, — не сдерживает тот смех, нехотя убирая ладони от своего члена. Антон для видимости немного сопротивляется, но потом расслабляется, падая спиной назад. — Напомни, сколько нам так сидеть? — Долго. Минут десять точно. Арсений морщится , чувствуя как пара капель спермы вытекает из него. Во время гона у альф вырабатывается ее столько, что хоть в стаканы собирай, серьезно. Антон замечает на прикроватной тумбочке салфетки и тянется за ними. — Держи, уверен, что тебе и так не нравится сидеть липким, а тут ещё и столько времени. Арсений поворачивает к нему голову, принимает салфетки, говоря короткое «спасибо», а Антон все равно замечает, как краешек губ дёргается в неуверенной улыбке.

***

Арсений 17:44 *фото* Поздравляю, у нас получилось. Антон отвлекается от бесконечных чертежей, разложенных во весь стол, и просто пялится в телефон. На фотографии Арсений держит несколько тестов на беременность с двумя полосками. В голову сразу лезут тупые шутки о глаголах, причастиях и тупые вопросы по типу: «Значит у нас двойня?». Антону кажется, что они не так близко знакомы с Арсом, чтобы тот смеялся с его тупорылого юмора, поэтому Шастун только вытирает ладонь о домашние шорты, начиная печатать ответ.

Антон 17:48

Отлично. Хотел спросить, а ты останешься жить на своей квартире? Просто как-то подло будет с моей стороны бросать беременного омегу, который ждёт ещё ребенка для меня. Ты в общем понял.

У меня довольно большая квартира, мы можем даже не пересекаться сильно, я часто засиживаюсь за чертежами и проектами.

Арсений 17:48 Нет, спасибо. Мне комфортнее будет жить в своей квартире. Антон коротко вздыхает, понимая, что тому и вправду комфортнее будет находиться в своей привычной обстановке, где никого нет лишнего или чужого. Но пальцы все равно чешутся, а кошки скребутся о ребра, не давая нормально продолжить работу. Ему хочется быть рядом, он не хочет бросать Арсения одного, как бы странно это не звучало. Хотя бы, если посмотреть со стороны нравственности. Он же сделал этого ребенка и ему нести ответственность за него и за сохранность омеги.

Антон 17:50

А заехать сегодня могу? Привезу что-нибудь

Арсений 17:55 Если ты не занят, то можешь заехать. Нет, ничего не нужно Шаст хмурится, потому что, кажется, кто-то начал показывать свой истинный характер. Арсений кажется ему вредным, потому что кто ещё откажется от каких-то подарков? Хотя, может и просто манерный. — Антон, прекрати его анализировать, тебе не жить же с ним, — бухтит сам себе под нос Антон, собираясь с мыслями. На столе лежит недоработанное задание, какие-то линии получились кривыми из-за несобранности, поэтому придется все переделывать по новой. Не хочется сдавать такой макет боссу, ведь он знает, на что способен Шастун в их компании и не зря даёт ему такие сложные и важные задания.

***

Через два часа Антон уже сидит на уютной кофейного цвета кухне и пьет душистый травяной чай. Арсений стоит у плиты и что-то жарит. Вот только Антон привлекает не запах свежей еды, а запах самого Арсения, потому что то, как этот аромат обволакивает каждую клеточку тела Шастуна, подобно пуховому одеялу в зимний вечер, заставляет голову кружиться. Ведь обычный морковный пирог, а сколько воспоминаний из детства. Деревня. Бабушка с дедушкой. Курицы, кролики и другая живность. Все смешивается в одну большую картину беззаботных летних дней, когда ты можешь вставать во сколько хочешь и ложишься по своему хотению. Валяешься на берегу реки в одних плавках или бегаешь в резиновых старых тапочках по полю ромашек. Иногда убегаешь от соседских гусей, а перелезая через забор, успеваешь зацепиться коленкой и уже дома дедушка наносит желтоватую мазь, а бабушка успокаивает своими вкусными блинчиками с малиновым вареньем. Внутри все сворачивается в узкую трубочку, становится сложно дышать, Антон успевает прокашляться, заставляя Арсения повернуться на шум. — Почему ты так пахнешь? Я раньше не встречал людей, которые пахнут как животные, — начинает незамысловатый диалог Арсений, будто читая мысли Антона о запахе. На сковородке шкворчит масло, а в нем обжариваются куриные котлеты, которые Арсений сам лепил ещё утром. — Не знаю, мама говорит, что в детстве я пах вообще по-другому, но никто никогда не мог дать внятного ответа. А когда он изменился тоже не знаю, — пожимает плечами Антон и поворачивает голову в сторону приоткрытого окна. На подоконнике лежит несколько книг, рядом какое-то растение, раскинувшее свои зелёные листья на всю площадь поверхности, а позади бесконечные дома, которые кажутся реально бесконечными отсюда, потому что куда не посмотри все застроено и лишь проблески почти ушедшего солнца дают знать, что здесь еще есть какая-то надежда. — Мне нравится, — пожимает плечами Арсений и смеётся. Антон краснеет ушами, не знает почему Арс постоянно делает ему комплименты, ведь они по сути никто друг другу. Хотя любой человек может делать кому-то комплименты? Шастун запутался. — А где ты работаешь? — В клубе, который находится в соседнем здании. — Антон давится куском яблока, успевает прокашляться и вытереть слезы, неожиданно выступившие, а потом просто начинает пялиться на Арсения. Тот как ни в чем не бывало продолжает переворачивать последние котлеты, мурлыча какую-то мелодию себе под нос и покачивая бедрами ей в такт. — Типа стриптиз? — Типа стриптиз. Слышится глубокий выдох, наполненный до краев разочарованием и Антону становится не по себе, что он поднял эту тему. Кажется, что Арсению она не слишком приятна. Тот поворачивается к нему с лёгкой улыбкой, ставит тарелку свежих котлет, а сам берет себе такое же яблоко из общей вазы. Антон, кстати, все-таки заехал в магазин и купил много фруктов, поэтому встретивший его на пороге Арсений был просто в шоке. — А ты чем занимаешься? — после нескольких минут молчания говорит Арсений, ожидая пока Антон прожует еду, чтобы ответить ему. — Вообще архитектор, но иногда беру заказы по дизайну интерьера, — пожимает плечами Антон, а сам уминает за обе щеки ужин. Котлеты получились сочные, во рту все сводит от вкуса, а сам Шастун жмурится от того, как вкусовые рецепторы сходят с ума от насыщенности. — Вау…это реально круто… Антон улыбается с набитым ртом, из-за этого вызывает смех у Арсения и только старается не заржать сам, потому что Арс выглядит слишком милым когда смеется, прикрывая рот ладошкой. Он даже забывает о том, что они знакомы всего месяц, о том, что Арсений беременный и это так похоже на уютную домашнюю обстановку. Они сидят ещё несколько часов, почти до двенадцати, разговаривая на различные темы, смеясь с тупых шуток друг друга и необычных каламбуров, даже находят в этом что-то удивительное, потому что у них поистине много общего.

***

День идет за днём. Неделя ползет за неделей, так проходит несколько месяцев беременности. Постоянные посиделки на кухне Арсения, совместные походы в магазин, потому что Антон не даёт Арсу даже взять в руки что-то тяжёлое. Несколько совместных походов к врачу и бесконечное обхаживание Арсения. Нет, ему, конечно, приятно получать столько внимания и подарков, но это все так непривычно, неожиданно. Арсений все ещё с теплотой вспоминает первые эмоции Антона на узи: тот ошарашенно смотрел в экранчик, а потом ещё несколько минут после рассматривал выданную фотографию. Бабочки медленно оседают на ребрах изнутри, щекочут своими усиками мягкие ткани и заставляют чувствовать особенную лёгкость в теле. Арсений ловит себя на мысли, что хочет, чтобы так ощущалось всегда. Чтобы Антон приходил к нему по вечерам с работы, приносил что-то вкусненькое и как дурак общался с животом, только потому что где-то вычитал, что это полезно для малыша. Но пока это только в мечтах. Ключ в замочной скважине щелкает, Арсений слышит шаги в прихожей и думает в какой момент своей жизни он отдал чужому человеку просто дубликат ключа. Но этот человек и не чужой — он носит для этого человека целого ребенка. Беременность даёт о себе знать, поэтому токсикоз мало того, что доставал его на первых неделях, так решил ещё вернуться на пару дней сейчас. Глаза опухли от бессонных ночей, лицо бледнее фарфора, а сам Арсений становится похожим на труп с пузом. Антон шуршит пакетом, сначала идёт на кухню, если судить по шагам и звуку открывающегося холодильника, потом медленно направляется в спальню на носочках, боясь спугнуть, может быть, спящего Арсения. Антон приоткрывает дверь, просовывает одну голову и видит, что Арсений просто пялится в стену, лёжа с подушкой для беременных, которую, кстати, Антон ему и купил под предлогом, что он точно полюбит с ней спать. И не прогадал — Арсений не может уже даже заснуть без нее, как маленький ребенок без своей любимой игрушки. — Как себя чувствуешь? — Антон проходит вглубь комнаты, присаживается на другую сторону кровати и хочет коснуться руки, обвивающей край подушки. Только не позволяет себе этого сделать, сердце предательски начинает ныть от всех эмоций, которые он последнее время испытывает. — Тошнило утром, смог нормально поесть буквально пару часов назад, а ещё успел поспать. Вроде сейчас не тошнит. Думаю, если не вырвет, то уберусь, — монотонно говорит Арсений, наблюдая взглядом, как Антон ковыряет выглаженную простынь и как тут же сжимает ее в кулак. — Какая уборка, Попов? Я понимаю, если бы у тебя было овер дохуя сил, но все что у тебя сейчас есть это неконтролируемая тошнота. — И возбуждение. — Что? — И возбуждение, — буднично повторяет Арсений, привстает на кровати, и домашняя футболка сползает с плеча, оголяя ключицы. Антон на секунду заглядывается, а потом возвращается сознанием к выкинутой Арсом фразе. И вправду, последние две недели Арсений на стену готов был лезть от того, что его распирает от желания, только самому ему ничего не хотелось. Одна медаль — две стороны. — Так, все. Ты переезжаешь ко мне, я не могу больше смотреть, как ты тут один сидишь целыми днями, а из развлечений только телевизор. — Ой будто у тебя в квартире повеселее. — Там я чаще буду рядом. Поспишь в моей спальне, а я на диване. Арсений дует губы, выхватывает у Антона принесенное им яблоко и уходит в сторону ванной, показывая свой характер. Антон это уже быстро понимает, потому что нахождение столько времени рядом с Арсением даёт много преимуществ. Особенно, когда он как оголенный провод и нужно быть осторожным в каждом своем действии или слове, в противном случае тебя так сильно ударит током, что забудешь свое имя. В этот же вечер Арсений уже стоит с двумя чемоданами на пороге квартиры Антона. Тот проходит мимо, беря вещи и уходит в левую сторону, оставляя Арса изучать апартаменты. Сама квартира выполнена в каких-то черно-белых тонах с проблесками коричневого, но смотрится это даже лучше, чем ожидалось. Это не старые обои в цветочек или потертая временем мебель как у Попова — это что-то новое, контрастное, манящее. Арсений разувается, ставит обувь на подложку, кряхтя себе под нос, а потом проходит куда-то прямо. Глаза разбегаются, потому что перед ним сразу расстилается просторная кухня, соединенная с залом. — Сам дизайн разрабатывал? — спрашивает Арсений у появившегося со стороны стены, где висит телевизор, Антона, тот только быстро кивает и закрывает за собой дверь. — Здесь ванная и туалет, в той стороне спальня, — Антон сначала показывает на дверь, из которой вышел, потом показывает напротив, где находится часть кухни, и с правой стороны от нее на белоснежную дверь. — Диван и так уже стал моим близким другом в ночь, так что ты не помешаешь никак мне. Арсений проходит к просторному темно-синему дивану, который будто выделяется, а будто идеально вписывается во весь интерьер, изучает лежащие на столе чертежи и видит вечные зачеркивания и перечеркивания, это наталкивает на мысль, что Антон ещё не доделал этот проект. Сердце бенгальским огоньком сейчас горит и шипит, заточенное в реберной клетке, а в горле стоит ком, потому что Арсений всегда мечтал о такой жизни. Только где он свернул не туда — неизвестно никому. Они сидят с Антоном на кухне ещё минут двадцать. Сам Антон старается чем-то накормить уставшего Арсения, но, видя его неохотность, заставляет идти спать. Арсений и не против провалиться на мягкой постели в горе подушек, подкладывая свою любимую для беременных под бок, даже не замечая как Антон быстро берет вещи из шкафа и кладет рядом, чтобы переодеться. Арсений засыпает быстрее, чем что-то успевает увидеть.

***

Арсений просыпается от приятного запаха оладушек. Сладковатый аромат забирается в ноздри, отчего он приоткрывает рот и вся сладость собирается на языке, щекоча вкусовые рецепторы. Приходится сглотнуть вязкую слюну, разлепить с трудом глаза и понять, что он спит не в своей кровати. Слишком мягко, слишком уютно, слишком слишком. Омежье сердце под влиянием гормонов, кажется, начинает таять, что Арсению вовсе не нравится. Он станет просто не собираемой лужей, которую только бери и промакивай тряпками в ведро, чтобы носить везде собой. Вставать и вправду трудно. Живот с каждым днём становится больше, голод растет, а вместе с ним и новые проблемы. Арсений медленным шагом направляется в сторону кухни, если ещё правильно помнит дорогу, но как только заходит, то замирает на месте. Антон сидит в очках за барной стойкой, подобрав одну ногу под себя. Утреннее солнце освещает его щетину, которую Арсений замечает только сейчас, несобранные кудрявые волосы, норовящиеся закрыть весь обзор глазам, но Антон быстро убирает их пальцами, возвращая подбородок обратно на ладонь, опирающуюся на столешницу, пока второй что-то расчерчивает пальцем на экране, а потом быстро печатает. Солнце так ярко выделяет контур его профиля: этот заостренный нос, который неожиданно для самого себя хочется укусить, припухлые губы, которые Антон успевает облизать, и контур всего лица одновременно четкий и размытый, заставляющий сердце забиться неровным ритмом. Внутри разыгрывается целое торнадо, вместе с каким-то фейерверком, потому что по-другому Арсений не может описать этот неожиданный прилив лёгкости и уютности. Пальцы покалывает, сердце быстро бьётся, а внутри все клокочет. С губ срывается продолжительная «м» вперемешку с булькающей «р», но Попов быстро успевает прокашляться, потеряв порыв мурчания в такой момент. Нельзя и точка. Антон отрывается от ноутбука, обращая внимание на застывшего в дверях Арсения, а когда тот поднимает взгляд, коротко машет ладошкой и дальше погружается в работу, успевая протереть уставшие глаза. — Я тебе оладушек нажарил. Не уверен, что они прям идеальны, я давно не практиковался. Арсений выгибает бровь, подходит ближе к плите и видит рядом с ней тарелку свежих оладушек. Антон одним глазом поглядывает на засуетившегося по всей кухне Арсения, как тот в какой-то серой растянутой футболке, которая чуть задралась из-за выпуклого живота, такие же объемные штаны и накинутое сверху подобие халата, ходит из стороны в сторону в поисках столовых приборов. И главное даже не спрашивает Антона что и где лежит — все обязательно должен найти сам. Антон думает, как этот омега ещё не вспотел из-за таких слоев одежды, но лишних вопросов задавать не хочет. За пару минут половина оладушек исчезает так же, как исчезла любимая банка сгущенки, которая наконец-то дождалась своего часа. Антон уходить со своего удобного места не хочет, поэтому все это время наблюдает, как Арсений уминает за обе щеки его стряпню. Арсений макает оладушек в сгущёнку и понуро смотрит в пустую банку. Антон вопросительно на него смотрит, хочет предложить клубничное мамино варенье, но Арсений действует быстрее: неуклюже встаёт, осторожно открывает холодильник, чтобы не испачкать ручку, и выуживает оттуда майонез. Антон удивлённо наблюдает за ним, как тот быстро выдавливает небольшую каплю на оладушек и начинает кусать. — Как это вкусно! — на эмоциях выдает Арсений, норовясь поделиться с Антоном, но он вовремя хватает ноутбук в руки и соскакивает с высокого стула. — Я уверен и без дегустации, что очень вкусно. Кушай, тебе нужно больше сил, а мне доделать этот ебаный проект. Арсений провожает Антона потускневшим взглядом, прожевывая свой оладушек с майонезом и думает, где он прокололся. Хотя, какого черта он вообще об этом думает? Неужели омежьи гормоны решили его добить даже в таком казалось бы бессмысленном действии?

***

— У вас будет девочка, — радостно произносит врач, показывая пальцем на экран. Арсений расслабленно выдыхает, потому что был уверен, что у него будет дочь, но потом что-то щелкает на подкорке сознания, когда он переводит взгляд на сидящего рядом Антона. Тот на автомате держит его за руку, поглаживая большим пальцем, отчего его тепло ощущается будто сам Арсений касается чего-то запретного, но такого желанного. По горлу прокатывается волна мурчания, но Арсений вовремя давит её ещё на стадии языка, потому что мурчание это что-то интимное. Это что-то личное, которое он хочет доверить только самому сокровенному человеку. Антон, может уже не чужой, но в геометрической прогрессии, не подчиняясь каким-то законам физики, приближается к стадии возлюбленный, потому что вот ради таких моментов хочется жить. Арсений думает о том, как они вообще смогли ужиться вместе, потому что обычно строгий к чистоте Попов бесил всех, а Антон только молча встает и делает, когда Арсений начинает командовать в чужой квартире. Антон не замечает на себе пронизывающего взгляда, он только рассматривает экран, хотя мало что там понимает, но внутренне готов кричать на всю вселенную, что у него родится дочка. Дочка, которой он сможет покупать классные вещи, за которой он будет приезжать в школу, а все будут говорить, какой у нее классный отец, и при любой возможности защищать ее от злостного мира, помогая правильно встать на ноги. Врач даёт специальную салфетку, чтобы Арсений вытер себе живот, пока сама что-то записывает в бумажки, и тот быстренько удаляет с себя склизскую массу, пока Антон встает с места и подаёт руку Попову. Тот сначала теряется, но вкладывает свою ладонь в его и это облегчает задачу встать. — У меня будет девочка! — кричит на весь салон машины Антон, когда они уже садятся в автомобиль. Арсений улыбается, сидя на соседнем сидении и старается скрыть подступающие слезы. Кажется, он нарушил главное для себя правило — не влюбляться. Он не знает, что происходит сейчас в голове Антона, но тот, кажется, полностью занят мыслью о том, что у него будет славненькая дочурка. Арсений вдруг задумывается, а какая она будет? Может у нее будут такие же пшеничного цвета завивающиеся волосы и зеленые глаза, оттенком больше похожие на пожухлую траву? Или прямые, цвета вороньего крыла волосы и кристальный взгляд голубых глаз? Или вперемешку все вместе, над этим можно гадать вечно, пока Арс не увидит это своими глазами. И только на секунду проносится мысль, что этого ребенка он не будет видеть на постоянной основе. Он вообще, можно сказать, уйдет из ее жизни, оставив на воспитание Антона. Но Арсений не сомневается — Шастун будет отличным отцом. Антон выезжает с парковочного места и направляется домой. Наблюдая за Арсением краешком глаза. Тот сидит, сложив руки на животе, смотрит вокруг, будто никогда здесь не был, в глазах играют блики солнца, создавая впечатление, что у него прозрачные зрачки. На сердце оседают стеклянные крошки, вгрызаются в нежную почву его собственного сада внутри и все начинает гнить, давая по корням. Потому что это всё слишком идеально прекрасно. Они не ссорятся с Арсением лишний раз, в квартире пересекаются редко, хотя последние два дня тот сам не свой. Ходит хвостиком за Антоном, постоянно лезет обниматься и ласкаться, а когда Шастун сидит и работает, то присаживается тихонечко рядом и смотрит, как маленький заворожённый новой игрушкой ребенок, наблюдает за самим процессом, но никогда не мешается. Такое чудо даже прогонять не хочется, только погладить по голове, поцеловав в нос-кнопку, и продолжить заниматься своими делами. Вечер наступает неожиданно. Антон снова пропадает за чертежами, только теперь уже в своем кабинете, потому что проект развернулся больше, чем кофейный столик в гостиной, поэтому пришлось перебраться в специальную комнату, чтобы лишний раз не мозолить Арсению своей персоной глаза или не испачкать свою будущую зарплату. Антон отрывает голову от ноутбука, когда слышит знакомые звуки из кухни. Какая-то приятная мелодия, разливается по квартире, словно свежий летний ветер гуляет по полю, заставляя всех валиться с ног, но это чувство прекрасного и желанного. Сразу хочется бежать сломя голову через все это поле, а потом валяться на примятой от забав траве, считая в небе облака. Антон тихо встаёт, будто боится кого-то спугнуть, хотя сам даже не знает, что там происходит, но мелодичные ноты продолжают оседать на толстых стенах квартиры, складываясь в единую звуковую дорожку. Как заворожённый Шастун замирает в арочном проёме и смотрит на танцующего Арсения. Тот плавно двигается под такт музыки, перебирая ногами под собой. Это похоже на одиночный вальс, смешанный с какими-то ещё движениями, выброшенные из головы Арсения, как корабли во время шторма. Тот совершенно не чувствует никакого дискомфорта от живота, да и сам танец не такой, чтобы как-то навредить самому мужчине. Просто плавные круговые передвижения по комнате, иногда он вытягивает руки вверх и это даже становится похоже на какую-то гимнастику. Антон старается не шуметь, наблюдает за этим, как за чем-то не от мира сего. Плавные движения, как распустившийся хвост павлина — манят, а музыка такая приятная, что самому хочется закружиться в танце. Арсений, прикрыв глаза, отлично справляется с ориентиром в пространстве, даже не задев какие-то углы и не сделав ни одно неправильное движение. И Антон не выдерживает. Подходит сзади, когда Арсений делает небольшой наклон вперёд, распуская руки в разные стороны, как листья цветка распускаются поутру, обхватывает его за ладони и тянет назад, делая несколько ритмичных шагов. Арсений сначала ойкает, но тут же подхватывает темп, жмурясь. Он скучал. Скучал по танцам. Ему нравится двигаться дерзко и откровенно под различные изысканные песни, а также нравится вот так — плавно, тягуче медленно, словно смола разливается повсюду, похожая на черную гигантскую жвачку, которую ты долго-долго жуешь, а она прилипает к зубам как ириски. Арсений откидывается полностью назад, отдаваясь в руки партнёра, а Антон наконец-то находит удобный темп, чтобы не слишком быстро для Арсения и не слишком медленно для самого Шастуна, иначе он запутается в собственных ногах. По коже бегут мурашки, когда теплые губы касаются холки Арса, пробирает дрожью, потому что донельзя приятно. Антон вспоминает свой выпускной, как они с классом недели готовились к этому дурацкому танцу и думал, где же он пригодится ему. Вот и пригодился, хоть какие-то старые движения, но он даже с ними отлично справляется. Они кружатся в незамысловатом недовальсе пока не кончается музыка, а следом идёт уже что-то более подходящее для танго. Антон останавливается на месте, держит Арсения за руки и боится куда-то шевельнуться. Отпустит — тот уйдет по своим делам, а ему не хочется. Хочется развернуть Арсения к себе лицом и поцеловать, глубоко и со всей нежностью, которая скопилась за все эти месяцы внутри. Сам Арс тоже не спешит уходить, сплетает пальцы с чужими, прижимая к себе и делая глубокий вдох. Ощущение дома, нотки защищённости, приправленной всей витающей в воздухе любовью. Не за этим он шел на тот сайт однажды, чтобы легко заработать такие нужные вдруг деньги. И что с того, что ему показалось реально лёгким делом родить кому-то ребенка? Сейчас это кажется непосильным трудом, потому что ноги отекают, все болит, ты будто съел целую планету, а эта планета решила создать свою колонию и развиваться в тебе. Арсений медленно заводится, ощущая в пальцах покалывающее желание помурчать в этот момент и… — Ты мурчишь… — вдруг прерывает его мысли Антон, который неожиданно оказывается головой на его плече, слишком близко к спине и буквально держащим его в заложниках. По горлу прокатывается приятная вибрация, собирается на языке, а другая часть устремляется в грудную клетку и он реально начинает мурлыкать. Прикрывает веки, обмякает в чужих объятьях, и Антон только успевает его удержать на ногах. — Я думал, что это сказки. Антон говорит шепотом, будто спугнет сейчас это прекрасное явление, которое хочется завернуть в маленькую стеклянную баночку и подписать: «не трогать, слишком ценное и милое». Арсений разворачивается в его руках, смотрит снизу вверх, приподнимая одну бровь. — Серьезно? Ни одна омега при тебе не мурлыкала? Да мы это почти не контролируем… Типа оно реально может появиться в любой момент, но тут ещё и гормоны мои скачут, но все равно, — Арсению даже становится обидно, потому что для своих прошлых партнёров он любил мурлыкать. Те не всегда даже просили об этом специально, просто хотелось порадовать возлюбленного и увидеть в его глазах те самые искры, которые были призваны его мурчанием. — Ни одна… — повторяет Антон и просто обнимает Арсения, утыкаясь носом ему в плечо. Старается сильно не сжимать в объятьях это хрупкое создание, но так хочется сделать это, чтобы быть настолько близко, буквально сливаясь воедино. Арсений тихо смеётся себе под нос, улыбается и снова начинает мурлыкать, отчего Антон даже вздрагивает. Это мило. До безумия мило.

***

Антон встаёт первым. Кости отзываются ноющей болью, потому что даже дорогой диван не может дать всех тех преимуществ, для которых создана кровать, но он уважает границы Арсения. Хотя ему совсем на минутку показалось вчера, когда Арс уходил в спальню, что тот хотел его позвать. А может ему показалось. Взгляд падает на панорамное окно, солнце там только-только встаёт, озаряя лучами городские многоэтажки. Все так по-обычному, будто ничего и не менялось, будто в соседней комнате не лежит беременный омега, будто он не станет в скором времени папой, будто хочется, чтобы это все так и оставалось. С Арсением рядом. Он слишком сильно привязался, даже, кажется, влюбился, но есть ли те же чувства у самого Арсения? Когда он сидел вечерами в зале и смотрел какие-то сериалы, плача от каждого сопливого диалога, и если в этот момент к нему присоединялся Антон, то они уже вместе сидели и плакали над тяжелой судьбой главной героини. Антон сползает с дивана, мнет уставшие глаза, буквально трёт до звездочек в образовавшейся темноте и делает глубокий вдох. У Арса поджимают сроки — со дня на день родит, а из-за этого оба на нервах. Он надевает пару колец, которые носит на постоянной основе, пока остальные пылятся в шкатулке. Антон смотрит на приоткрытую дверь, а внутри целый шторм. Корабль кидает из стороны в сторону, в трюмах люди уже чуть ли не ходят на стенах и сердце так же мечется, потому что не знаешь, что будет дальше. Ты буквально идёшь в неизвестность — пугающую, но такую манящую, которая зовёт своих путников своим мелодичным голосом, захватывающими историями и дорогими, сияющей позолотой, сокровищами. Арсений выглядит ещё милее когда спит. Обернув свои конечности вокруг нижней части длинной подушки, руками он обнимает ее сверху. Футболка задралась и видно округлый живот с небольшими растяжками, но, пока Антон говорит, что это не так страшно, Арсений буквально трясется над каждой лишней полоской на теле. Антон садится возле кровати, смотрит на Арса, как у того челка спала на лоб, поэтому не удержавшись, поправляет ее, отчего Арсений начинает возиться и бубнить себе под нос. Антон упирается головой в бортик, дышит шумно, потому что хочется избавить себя от потребности в кислороде, еде, во всем. Просто хочется раствориться в этом лежащем рядом человеке, который стал неестественно близким ему. Будто это все до сих пор большой розыгрыш. — Сколько время? — тихо спрашивает проснувшийся Арсений, который даже не испугался неожиданного гостя, лишь зарывается пальцами в мягкие волосы, пока Антон заглядывает в телефон. — Десять… Я тебя… — Антон прерывается на полуслове, делает глубокий вдох, собирается с мыслями, но ничего не выходит. Ещё эта теплая рука в волосах сбивает с толку, будто в этом жесте нет ничего такого. — Я тебя спрашивал когда-то, где ты работаешь. Ты ответил, что танцуешь стриптиз… — А это… Я не для альф танцевал, для омег. Да и стриптизом это не назовешь, скорее полный пол дэнс. Просто, чтобы на меня посмотрели, увидели и порадовались. Там иногда появлялись альфы, из-за них и повесили бирку стриптизера, а я был слишком молодой, чтобы как-то сопротивляться слухам, — у Арсения голос немного с хрипотцой, сон до сих пор полностью не ушел от него, поэтому то и дело он прерывается на несколько секунд, чтобы собраться с новыми силами и продолжить говорить. Антон поворачивает голову к нему, льнет к ладони, спустившейся к заросшей щетиной щеки, и вдыхает. Все тот же сладкий морковный пирог. — И как же тебя угораздило попасть в суррогатное рождение? — вопросительно тянет Антон, целуя нежные подушечки пальцев. — Суррогатное рождение показалось лёгким заработком. — Достаточно лёгкий? — Ага, пиздец какой лёгкий. Я очень боялся, что откликнется какой-нибудь старый и некрасивый альфа, поэтому, если бы не твоя красивая моська, то любому другому я бы настоял на эко, — смеётся Арсений, но внутри Антона все равно все сжимается. По его саркастическим шуткам, поведению сложно понять какой смысл он вкладывает в эти фразы и можно ли вычислить, что он чувствует. Антон уже прожигает его взглядом, собирая по кирпичикам свою смелость, чтобы высказать невысказанное. — Я люблю тебя. Ты слишком сильно вошел в мой повседневный образ жизни, я уже не представляю без тебя те смешные вечера у телевизора, не представляю без тебя свою скучную на дому работу, когда ты сидишь и тихо мурлычешь утром, или когда готовишь у плиты, а я все кружусь вокруг и мешаю тебе… Прости, что влюбился, — на духу выдает Антон, а последнюю фразу еле-еле выдыхает, боясь сказать эти три слова, потому что боится, что они окажутся правдой. Арсений молча наблюдает за ним, отрывается от подушки, принимая положение полусидя, и смотрит в глаза Антона. В воздухе виснет напряжённое молчание, пока Антон обдумывает, где он сказал что-то не то, Арсений прислушивается к своему организму. — Антон, я обязательно выскажусь тебе в том же ключе, вот только я, кажется, рожаю… Арсений вмиг сгибается в три погибели, когда внизу все сворачивается камнем, заставляя болеть конечности, а голосовые связки поднапрячься. Антон сразу вскакивает с места, хватает выпавший из рук телефон и набирает скорую. Дорогу до больницы никто из них не запоминает, отвлекаясь на проблемы друг друга. В частности, на рожающего Арсения. Антон проводит возле дверей родильного отделения почти всю ночь, пока врачи не отправляют его домой, под предлогом, что все равно его никто не пустит к только что родившему омеге. Дома стены неприятно давят, будто в любой момент Антона может сжать в лепешку, кости раздробить в крошку, а сам он просто станет безжизненной лужей. Он думает о своих словах, словах Арсения, которые тот успел сказать ещё до поездки в больницу… Уснуть получается только часа в три или четыре утра, когда мысли уже никак не могут сформироваться в адекватную речь в голове, мозг подкидывает новые сценарии развития будущего и это все выматывает настолько, что Антон просто выключается. Через пятнадцать минут экран телефона тускло загорается, а на нем висит новое непрочитанное сообщение: Арсений 3:57 *фото* У нее твои глазки)) и я тоже тебя люблю, Антон)

***

— Алиса! Где Алиса? — Арсений в панике бегает вдоль опустевшего банкетного зала в поисках своей дочери. Антон выскакивает из другого входа, который ведёт на террасу, и смотрит на своего мужа. — Морковка, успокойся, она с Серёжей, а те с Пашей и Лизой наверху. Просто шумно было, они и утащили детей, — Антон подходит ближе, берет за руки Арсения и целует поочередно каждый палец, останавливаясь на обрамленным обручальным кольцом. Буквально несколько часов назад они дали клятвы, а для Арсения будто уже несколько дней назад. Антон со смехом вспоминает, как буквально после того, как Арсений родил их дочку через два месяца забеременела Лиза. Тогда Антону пришлось познакомить Арса со своими лучшими друзьями и их милой дочкой непоседой Катей, которая тоже проявляла большой интерес к Алисе. Антон тепло обнимает супруга, снимает с себя пиджак и накидывает на плечи Арсения, потому что на улице уже глубокая ночь и даже летом там прохладно. Из груди вырывается мурчание, маленьким комочком перекатывается по телу, плавясь как лёд в руке, и Антон сильнее жмется к нему. Многие гости уже разъехались, остались только близкие друзья Антона, а со стороны Арсения уже никого не осталось. Слышен топот нескольких маленьких ножек, детский смех. Арсений смотрит в сторону лестницы, по появившемся ногам сразу узнает свою дочку, а та от счастья чуть ли не прыгает, спускаясь дальше. — Папа! Ты меня потерял? — Алиса подбегает к Арсению, тот сразу поднимает ее на руки, целует в щеку и поправляет выбившиеся темные завивающиеся волосы. — Конечно, милая, я тут на нервах весь был, — девочка льнет к нему и, не контролируя омежьи способности, начинает мурлыкать. Арсений прижимает ее к себе и так счастлив понять каково это, когда тебе мурчат возле ушка, ощущая телом эту внеземную вибрацию всеми фибрами души. Алиса протяжно зевает, пока Антон успевает отойти куда-то к столам, доедая брошенные в порыве танцев салаты. Грех пропадать такой вкуснятине, но Арсений на это только закатывает глаза. Этот троглодит только и делал, что ел весь банкет, из чего складывалось ощущение будто он не ел целую вечность. Но и его можно понять, их звали то танцевать, то на конкурсы, то приходилось целоваться под громогласные крики типичных свадебных фраз. Арсений тоже слегка голодный, но уставшая дочь важнее. — Заяц, поехали домой, Алиса спать хочет, — зазывает Антона Арсений, тот поворачивается с набитым ртом и наспех отправляет в себя ещё несколько ложек. — Да поешь ты ещё эти салаты, Паша с Лизой сказали же, что соберут все оставшееся в контейнеры и привезут. — Ну оно такое вкусное, я не могу… — Антон, поехали. От строгого тона Антон сразу весь спохватывается, обращает внимание на спустившихся Пашу с Лизой и кивает им в знак того, что они поехали. На прощание ещё несколько раз со всеми обнимаются и целуются, а Сережа с Алисой обещают, что завтра точно-точно снова встретятся. Арсений уходит первым с задремавшей дочкой на руках, пока Антон ещё что-то делает в банкетном зале. В голову лезут сразу воспоминания, как Антон встречал его из роддома, как они целых шесть лет привыкали друг к другу и сколько у них было бытовых ссор и конфликтов, но сколько раз Антон первый шел просить прощения, даже если виноват был Арсений. Тот просто слишком упертый лось. Антон подбегает сзади, когда Арсений усаживает дочку в кресло, стоит весь из себя в туфлях и костюме, что хочется облизывать этот образ Антона. У Арсения определенно кинк на мужа в строгой одежде. — Морковка, я хотел тебе подарить тут…это в общем тоже колечко, но оно больше как печатка, короче держи, — Арсений сначала млеет от привязавшегося к нему прозвища «морковка», а потом удивляется, что Антон ещё что-то ему приготовил. Тот протягивает маленькую черную коробочку с золотыми буквами, обрамлённую лентой. — За-аяц, не стоило тебе, — Арсений разглядывает серебряное кольцо, сделанное под заказ, очерчивает мягкие бока металла и передаёт подарок в руки Антона, чтобы тот снова надел на него кольцо. Антон тут же обхватывает ладонями пальцы Арса, отгибает указательный и быстрым движением надевает кольцо. — Спасибо. Арсений оставляет теплый поцелуй, который несёт волну наслаждения прямиком в сердце Антона, заставляя его на секунду превратиться в лужу. Просто поцелуи от Арсения — что-то космическое, как и сам Арсений, Антон быстро открывает дверцу для мужа, тот садится на свое место, а сам Антон идёт к водительскому. — Завтра Алиса пойдет в гости к Серёже и я покажу свой подарок. Кажется, я задолжал тебе супружеский долг. Кидает кокетливо Арсений, стреляет глазками в Антона и тот сразу краснеет, будто первый раз слышит о сексе. Но внутри все сразу расцветет, будто поле ромашек, превращается в белоснежное полотно, распространяя свой аромат на несколько сотен метров вокруг. Арсений расплывается на сиденье (наконец-то он нормально сел впервые за целый день) и смотрит на дорогу за окном. Антон едет плавно и не быстро, но огни ночного города все равно смешиваются в цветные полосы, остающиеся позади, сердце приятно тянет от семейной атмосферы, повисшей в салоне и всем становится ясно — они едут домой.