<———***———>
День проходил, в общем-то как обычно. Даже можно сказать, рутинно. Жизнь Юли вне стримов проходила достаточно вяло, в обычные дни вроде этого, во всяком случае. Очередной стрим закончился, наушники были сняты, воздух выдохнут, а улыбка убрана. Не то чтобы она играла на камеру и симулировала эмоции, нет. Ни в коем случае. Просто каждая такая трансляция ощущалась так, будто на тебя одновременно смотрят сотни и тысячи глаз, что по-сути так и было, и сейчас ей даже вполне привычно. Но раньше было не так. Тогда ей было это крайне непривычно и даже иногда неудобно, но со временем всё становится привычно, и это тоже. Но сейчас, у неё, сотни наблюдающих глаз вызывали беспокойство по другой причине. Ибо вот уже несколько трансляций к ряду, она показывала на камеру свои, кошачьи ушки, а не аксессуар как до этого. С детства, эти ушки вызывали у неё ряд проблем и сложностей, один из её старых, сформировавшихся в отрочестве комплексов базировался на том, что все уж очень по-разному реагировали на её ушки. Одни вполне искренне восхищались, а другие обзывали её нелюдем или считали животным, а не человеком. И переспорить или переубедить таких было нельзя. Их точка зрения была неизменна, уж слишком просты были те людишки, чтобы понять и осознать, что людская часть её сущности явно превалировала. Это даже по её внешности заметно. Ибо единственным не от человека у неё это эти ушки. Но после одного случая она даже и спорить с этими людьми перестала. Она немного нагнулась вперёд, прикасаясь пальцами к спине. После того раза там до сих пор остался шрам от попавшего в спину камня. Впрочем, а разве можно ли те случаи называть "спорами"? Она была тогда куда как менее уверена в себе, поэтому большинство её реплик были на порядок тише оппонента, а все её фразы звучали как оправдания забитого котёнка. Одним словом, почти стериотипная кошко-девочка из какого-нибудь низкобюджетного тайтла. За последние лет 30 в их обществе появились "не-совсем-люди". И с тех пор, в обществе в целом были разные люди, и не-совсем-люди вроде неё, что казалось бы, это должно было уже давно всё приесться и люди должны были привыкнуть. Но у неё всё равно остался страх порицания за её природу. Как бы это не было глупо или неправильно. Девушка откинулась на кресло, смотря куда-то выше монитора в стену. Если бы они знали, как бы они отреагировали? Они бы восхитились или испытали бы отвращение за природу их кумира? Они смогли бы принять этот факт? Сколько людей бы поставило на ней крест вместе с отпиской от канала? Смогла бы она сама справится с этим? Мысли об общественной реакции вызывали переживания, даже можно сказать, страх. Обычно, именно с помощью стримов она отвлекалась от этого чувства. Её замена аксессуара на настоящие ушки есть не более чем попытка постепенно себя примирить с мыслью о том, чтобы показывать свои ушки кому-то кроме Рустема. Мысль, что все сейчас видят её настоящие ушки, и не замечают этого, будто они принимают её природу, будоражил её, заставляя наслаждаться этим необычным чувством, некоего раскрепощения и принятия. Выхода за собственные рамки. Прекрасное, волнующее чувство делающее смелее и придавая уверенности в своих действиях. Иногда, хотелось, чтобы оно не кончалось. Рыжеволосая встала со стола, попутно опуская Леопольда на пол. Есть ещё много чего, что нужно закончить сегодня. Она обязательно им расскажет об этом. Все уж не отпишуться, лучше чем всё время притворяться как раньше.<———***———>