Я такой!

      В Таировском районе города Одессы, среди обычных улиц и дворов, стоит такая же, как и многие вокруг, девятиэтажка. Она ничем не выделяется среди остальных: обклеенные рекламами двери подъезда и лифт, вечно неприятный запах в парадной и стены, которые ждут покраски. Двор тоже самый обыкновенный: бабки на лавочках, подкармливающие свору бродячих котов, и детская площадка, на которой днём тусят школьники, а по вечерам — взрослые компании с пивком. Таких дворов и домов вы, наверное, видели сотни, если не тысячи, но именно в этом проживает наш главный герой.       Кириллу девятнадцать, и он учится на втором курсе Политехнического Института, что не является чем-то удивительным или примечательным. Живёт он, как мы уже подметили, в двухкомнатной квартире обычной девятиэтажки со своим отцом. Мать Кирилла укатила за границу со своим любовником, когда герою было семь лет, и с тех пор он о ней ничего не слышал. Отец же так и остался холостым и только изредка пропадает ночами у разных Людок. Человек он простой, компанейский, работает главным автомехаником в ближайшем СТО, да и вообще на все руки мастер.       Отношения между отцом и сыном всегда были очень тёплыми, старший даже мог бы сказать, что приятельскими. Только Кирилл знал, что они были совершенно не доверительными. Но и это не выходит за рамки стандартов в отношениях отец-сын. Кто не скрывает свою жизнь от родителей?       Они были слишком разными. Отец был высоким, крепким мужчиной с резкими чертами лица, а сын пошёл в мать и ростом (сто семьдесят сантиметров), и утончённостью, и каштановым оттенком волос. Только глаза, которые как две капли воды похожи на отцовские, доказывали, что он не нагулянный. Такие изумруды случайно не даются, это точно гены.       Ну, вы, наверное, скажете, что это самая обычная семья для такого района, и главный герой ничем не примечательный, но уж тут позволю с вами не согласиться. Есть у Кирилла одна особенность, отхождение, так скажем, от стандарта, а именно — ориентация. Вряд ли вы услышите в этом районе такой термин, как «гей». Более вероятно нарваться на красочные «педик», «пидор», «заднеприводный», а может чего и поинтереснее. Скажете, что неприятно звучит? Кирилл тоже так считает, поэтому держит эту часть себя о-о-очень глубоко. Как все, он прошёл стандартные стадии от отрицания до принятия, но вот открываться окружающим ни в коем случае не стремился. Напротив, вёл настолько скрытный поиск партнёров, что их в его жизни было всего двое.       Первый в семнадцать, найденный через интернет. Сейчас Кирилл понимает, что то была очень глупая идея: врать отцу о ночёвке у друга и ехать ночью через весь город неизвестно к кому. К счастью, всё обошлось, и незнакомцем оказался двадцатишестилетний, не самой противной наружности, парень, у которого были намерения, заявленные в переписке. После той ночи они встречались для секса ещё пять раз, но потом их пути разошлись.       Чуть позже Кирилл наткнулся на анонимный форум, где геи делились своими историями о неудачных знакомствах в интернете. Столько историй об избиениях и изнасилованиях за один раз парень до этого не читал ещё ни разу. Это легло в его душе таким осадком, что он на два года бросил попытки знакомиться через интернет, но организм требовал своё, и сегодня состоялась его вторая попытка.       На этот раз он был более предусмотрительным и встречу назначил днём, в общественном месте. Парень двадцати четырех лет выглядел куда старше своего возраста, но когда наш герой заговорил об этом, тот показал ему паспорт. На самом деле, это было очень мило: вместо того, чтобы возмутиться на такое подозрение, без каких-либо недовольств показать свой документ. Для Кирилла этот факт был очень привлекательным, ведь его потенциальный партнёр, несмотря на возраст, выглядел как настоящий мужчина.       Не понятно, как так происходит, но вы заметили, что люди, а особенно мужчины, в возрасте двадцати-двадцати пяти лет делятся на две категории: одних хочется в школу отвести, а с другими общаться на «Вы». Золотой середины у мужчин нет. Такое чувство, что в какое-то утро ты просыпаешься, и вместо юнца в зеркало на тебя смотрит мужик.       Так вот, молодой мужчина, весьма привлекательный, работал системным администратором и производил очень приятное впечатление. Кирилл провёл с ним три часа, болтая в кафе, и пригласил к себе домой. Отец в дни его смены приходил домой после девяти вечера, поэтому можно было не переживать на этот счёт.       Лёжа на кровати после секса, Кирилл думал, что Глеб, его сегодняшний партнёр, идеален. С ним интересно общаться, он щедрый (им был оплачен счёт в кафе и такси), а также он был фантастическим любовником. Не то чтобы Кириллу было с чем сравнивать, но его первый партнер и этот — небо и земля. Глеб был нежным, аккуратным в начале, страстным и пылким в процессе. Это радовало и огорчало одновременно. Червячок внутри так и подмывал спросить: «Сколько таких у тебя было до меня?». Но, само собой, этот вопрос он не задал, а только надеялся, что эта встреча будет не единственной. Ещё двадцать минут обнимашек, и Глеб надевает штаны. Кирилл не отстаёт и тоже натягивает джинсы. Майку он снял ещё в коридоре и приходится выйти за ней из комнаты. Не успел он пройти и двух метров, как его торс оплели сильные руки. — Мне не нравится выражение твоего лица, — сказал Глеб и поцеловал его в шею, — такое ощущение, что мы прощаемся навсегда. — А мы ещё увидимся? — Кирилл старался, чтобы в его голосе не было слишком много надежды. — А как ты хочешь? — и короткие поцелуи посыпались на шею и спину нашего героя. Руки Глеба блуждали по обнаженному торсу, одна уже начала расстёгивать джинсы. — Ебанутся, — голос отца прозвучал как смертный приговор. Как так вышло, что они не услышали хлопка входной двери или шагов достаточно крупного мужчины, было непонятно, но уже не сильно-то и существенно. — Вон отсюда. Даю три минуты.       Кирилл представлял эту ситуацию множество раз, и каждый раз сценарий заканчивался тем, что отец от него отрекался. На этот момент он успел пересмотреть кучу фильмов и перечитать тысячи жизненных историй о том, как родители узнают про ориентацию своего ребёнка и выгоняют из дома, обрывая все связи. И не то чтобы это происходило только в неблагополучных семьях с плохими родственными отношениями. Напротив, многие писали, что у них были весьма тёплые отношения в семье перед каминг-аутом, но это им не помогло.       Все эти истории выработали в Кирилле такой страх потери единственного родного человека, что он зарёкся никогда не раскрываться перед отцом, и вот все его самые ужасные опасения сбываются. В руках тремор, ноги подгибаются, слезящимися глазами он смотрит на перекосившееся лицо родителя и не верит, что это происходит с ним. Кирилл не видит смысла в оправданиях, — всё и так очевидно, — поэтому наш герой пошел в свою комнату, одел первую попавшуюся толстовку, взял телефон, зарядку и сумку-бананку, в которой хранятся все его деньги. Глеб молча последовал за ним, тоже одевшись и собрав свои вещи, выложенные из карманов. Когда парни вернулись в коридор, отец так и стоял на том же месте. Дверь была открыта, и мужчина только подвинулся, давая проход. Глеб вышел первым, а когда Кирилл подошёл к входной двери, услышал: — А ты куда собрался? — в голосе отца звучали стальные нотки, и парень непонимающе посмотрел на него. — Идём на кухню, — он осмотрел сына с ног до головы, — поговорим.       Обычно за этим столом всегда царили мир и гармония. По утрам и вечерам их маленькая семья проводила здесь очень много времени: готовили, болтали, шутили, обсуждали прошедший день. Сейчас же, сидя за кухонным столом, Кирилл просто не знал, куда себя деть. Отец смотрел на свои, сложенные в замок, руки и молчал. Сколько это продолжалось, неизвестно, но младшему казалось, что вечность. В нём боролось два чувства: радость оттого, что его не выгнали сразу, и страх перед неизвестностью. — И давно ты такой? — несмотря на то, что вопрос был задан спокойным голосом, в тишине квартиры он прозвучал достаточно резко. — Всегда, — а вот Кирилл ответил практически шепотом, но отец его услышал и ответ ему очень не понравился. — В каком смысле «Всегда»?! Что-то я не припомню, чтобы ты в садике с мальчиками зажимался! — Ну, думаю, первый раз я осознал это лет в 12… — сложно передать тот взгляд, которым на него посмотрел отец после этих слов. Это была смесь удивления и ужаса. — Как же так, — глаза Бориса Ивановича бегали по всему помещению, периодически задерживаясь на сыне, — что же я не так сделал? — Пап, ты тут ни при чём. Никто ни при чём. Я просто… такой. — Хватит! Даже слышать не хочу! Ты мой сын, я тебя знаю, ты нормальный. Заканчивай заниматься хернёй. Чтобы этого больше не было. — Не могу. Я тебе уже сказал, я такой! — эти ультиматумы начали злить парня. — С этим ничего нельзя сделать, только смириться и принять. — Да хрена с два я такое приму! — Борис уже просто орал. — Ты в своём уме? Какой нормальный человек это примет? Думаешь вообще своей головой? А дальше что? Начнёшь краситься и бабские платья носить? Чтобы тебя избивали на улице? — Нет, я гей, а не транс. — Господи! Гей, транс… Никогда бы не подумал, что буду с тобой говорить об этом в таком ключе. Я ещё раз повторяю: заканчивай. Если ты сейчас поклянёшься, что такого больше не будет и ты забудешь об этом всём, я сделаю вид, что сегодняшнего дня не было.       Повисло молчание. Смятение, что царило в душе Кирилла, было огромным. На одной чаше весов — малодушное желание солгать отцу и наладить отношения, а на второй — гордость и желание быть честным с родителем. Поистине сложный выбор. Молчание затягивалось, но вот парень глубоко вздохнул, прикрывая глаза, и озвучил свой приговор: — Я тебе уже сказал, что я такой. Ни я, ни ты ничего с этим сделать не можем.       Секунда, и стоявший на столе стакан полетел в стену, разбиваясь на десятки осколков. Мужчина в два шага подошёл к подскочившему сыну и замер, тяжело дыша. Кирилл сжался и зажмурился, ожидая удара, но его не последовало. — Советую не попадаться мне на глаза в ближайшее время. — И Борис Иванович вышел из кухни, а спустя две минуты послышался хлопок входной двери.