* * *
«Меня зовут Чан Вонён и мне двенадцать лет», — это была первая запись в дневнике девочки, которая, забрав на макушке высокий хвост волос, лежала на животе на кровати. Она не боялась помять школьную форму — всё равно уже учебный день закончился, а она до сих пор не переоделась в домашние вещи, в любимые велюровые штаны и короткий топик, ведь они для осени самое то. Вонён потёрла глаза руками, глядя в окно, а потом поняла, что уже пора делать домашнее задание, а потом мыться и ложиться спать, чтобы завтра было то же самое, то же повседневное, но в эту рутину теперь влилось новое увлечение — личный дневник. Увидела бы мама, сказала, что дочь снова мается дурью и делает всё, лишь бы не учиться, но Нён нужна была своеобразная отдушина, там, где она могла бы открыться полностью. Может, проблема была в том, что она не всегда откровенничала с подругами и часто от них скрывалась, но с помощью этого сборника личных возлияний она надеялась преодолеть что-то внутреннее и окончательно решить для себя, кто же такая Чан Вонён. Вонён таскала этот дневник с закладками и наклеенными на обложку наклейками в виде медвежат и мультяшных енотов с собой на учёбу — порой рисовала там, писала, гладила и забавлялась, когда одноклассницы спрашивали, что это у неё за книжечка. Только-только вошедшие в подростковый возраст девушки были очень любопытны, хотели знать многое, и Чан была точно такой же, но любила свои секреты хранить под замочком. Это было забавно, но она оплошала и забыла свою тетрадку с секретами на соседней парте, куда сел новенький, что переехал в Сеул из соседнего города буквально два дня назад, но вчера его не было, позавчера тоже — приболел. Он из соображений вежливости и такта не прочитал ни строчки, спросил только «Не твоя тетрадочка? Я Хван Хёнджин, новенький, твой сосед, надеюсь, ты позаботишься обо мне», а девочка тогда сильно испугалась, вырвала из его пальцев личный дневничок и сказала, что он странный и дружить она с ним не будет. Кажется, именно тогда она впервые обидела очень хорошего, в принципе, парня, который пока не успел для неё открыться в более выгодном свете, а предстал пока вот таким — только что пришедшим соседом, который после слов Чан молчаливо сел за парту и не пытался с ней на тот момент больше налаживать отношения. «У меня в классе новенький, его зовут Хван Хёнджин, а ещё он почему-то остался на второй учебный год, наверно, он хулиган», — таковой была вторая дневниковая запись, сделанная через несколько дней после первой. Да, этот мальчик произвёл на неё определённое впечатление — глубокий, но при этом прищуренный взгляд выдавал его некую шкодливость, а ещё он очень усердно строил глазки своей новой однокласснице, что она захотела бросить в него чем-то наподобие учебника или пенала, только собственных вещей было жалко, а выговор от учителя последовал бы незамедлительно. Вонён сделала из этого всего лишь один вывод: ей нужно не обращать на этого странного новенького внимания, ведь он найдёт свою компанию, а у неё своя, девчачья, с секретами за пушистой чёлкой и улыбками на чуть прикрытых ладонями губах. Парни им в том возрасте казались очень уж отличающимися от них: слишком ловкие, быстрые, а ещё от них терпко пахло парфюмом, и они в открытую обсуждали каждую одноклассницу, но там не было неприкрытой похабщины, как в университетах или на работе, когда из женщины делается просто откровенный объект. Отношения Хёнджина и Вонён в тот год изменила практически навсегда школьная экскурсия, потрясшая детей до глубины души, а вместе с тем сблизившая будущих публичных личностей так, что они больше друг от друга не отходили. То была экскурсия в ботанический сад, где раскинули свои листья огромные деревья и сладко цвели лимоны с мандаринами, и Вонён вместе со своими подругами искренне любила это место — пускай тут нельзя бегать и резвиться, определённая прелесть и очарование в этих влажных помещениях была. В момент входа всем сказали разбиться на пары, кто как сидит, и Хван с Чан оказались рядом, пальцы Джина переплелись с мизинцем девушки, что вздрогнула и расширила глаза, но ничего не сказала, лишь постаралась немного от него отстраниться, чтобы не видел красных, как маки, щёк, но её подружки всё равно всё нужное им увидели — и напряжение у обоих в фигурах, и румянцы на лицах, и даже сомкнутые руки. Под конец экскурсии, надышавшись ароматами цветов и разглядев пристально плоды некоторых растений, дети вышли на тёплую улицу, и только Хёнджин с Вонён к тому времени не расцепили ладоней — привыкли, шли рядом, но не смотрели друг на друга до того момента, как не образовалась общая тема для разговора. «Хёнджин сказал, что он ненавидит цветы, ибо у него аллергия на пыльцу, но сказал, что ему было легче со мной, чем с этими хреновыми цветами, дышать», — а потом девчушка в страхе заштриховала чёрной ручкой почти до разрыва страницы «плохое слово», потому что забоялась — а вдруг мать узнает, отшлёпает ведь. Она запрещала дочке говорить бранные слова, потому что они не приемлемы в обществе, потому приходилось просеивать через себя всё, а потом мучиться: что же сказать, когда случайно прихлопнула дверью руку? Ничего, кроме «кажется, у меня проблемы», на ум не шло, потому приходилось мужественно молчать, потом мычать и вскоре просто рыдать, пока мама целовала нежную травмированную кожу и пальцы, отправляла в больницу, а там уже врач проявлял чудеса, вправляя кости обратно. Многое в отношениях Хёнджина и Вонён изменилось, когда им исполнилось восемнадцать и семнадцать лет соответственно: если до этого времени они были простыми соседями по партам, общались достаточно тесно, ходили домой вместе, так как жили в одном подъезде, то в этом классе началась банальнейшая «любовная лихорадка». Хван получал многочисленные записки, подкинутые в рюкзак, читал их, конечно, поднимал брови, но не писал ни слова в ответ, не утруждал себя встречей с человеком, который признался в любви, а просто… передавал своей соседке клочки бумаги, говорил, что это забавно. Вонён нравилась в основном парням помладше, что готовы были подраться за право пронести её сумку или же преподнести нарезанные фрукты, но девушка на эти ухаживания только неловко улыбалась — в данный момент её не интересовали отношения, ей не хотелось, чтобы бабочки распускали свои крылышки в животе. Она с нахмуренными бровями вчитывалась в милые и даже ласковые записки, украшенные наклейками, разными рисунками, и порой открывала некоторые нелицеприятные вещи про себя: ни одна из девушек, что хотела заполучить Хвана, не говорила хорошего слова про Чан. Все говорили, что она недостойна сидеть рядом с «самым прекрасным парнем школы», что она страшная и некрасивая, и из-за этого носик часто морщился, она саморучно разрывала записки и взглядом находила тех, кто краснел от смущения и осознания, что их глубоко похороненные в душе тайны кто-то узнал. — Разве стоит так сильно желать зла человеку, когда он просто сидит с тобой? — Вонён смотрела в пространство перед собой и не понимала, почему люди могут быть такими злыми за спиной, когда сама Чан ничего им плохого не делала. Наоборот, староста класса, главная активистка, которая всегда шла на контакт и могла помочь с какой угодно темой по корейскому или по так многим нелюбимому китайскому, что поражал обилием иероглифов. Девушка тогда настолько сильно расстроилась, что весь путь до дома молчала, опустив голову, а в квартире после обеда, что готовила самостоятельно, потому что родители пропадали на работе, просто расплакалась, понимая, что одноклассницы будут завидовать до того момента, пока она не отсядет от Хёнджина. Но если она скажет обо всём классному руководителю, пересядет к Ан Юджин, с которой неплохо общалась и могла даже обсудить последние тренды в айдольском макияже, то не будет ли это значить, что неунывающая Чан Вонён, любящая развлечения ради показывать мастерство передачи эмоций через игру в школьном театре, просто сдалась? Да, это и будет значить, потому что девушка покажет всем свою слабость и зависимость от чужих слов, но надо ли в старшей школе, где все друг другу показывают клычки и готовы подставить подножки, изо всех сил стараться, чтобы не пасть в глазах других? Вонён считала, что да, потому на следующий же день, отгладив школьную форму, заплетя два хвоста тяжёлых каштановых волос, пришла на учёбу, терпеливо дождалась Хёнджина, который явился вместе со своим закадычным другом Ханом Джисоном, подошла к нему, приветствуя при всех одноклассниках, и поцеловала. Да, просто так, без особых слов, без особых мыслей, просто чмокнула в приветствии его губы, смотря на него блестящими глазами и говоря ими, что это всё специально, но продолжить она ему не даст, углубить поцелуй тоже, просто, смеясь, уйдёт за своё рабочее место. Вонён не знала, что в тот день сердце дрогнуло не только у Хёнджина, который просто осел за парту и всё учебное время просто смотрел на доску, отвечал невпопад на вопросы учителей и не реагировал на подколы друзей, ведь для него мир схлопнулся до двух милых хвостиков, отглаженной школьной формы и именной таблички «Чан Вонён» на груди. С того же самого дня поток любовных писем немного иссяк, но всё равно были некоторые юницы, что считали долгом признаться Хвану в любви, а в его сердце тогда поселилась лишь соседка по парте, что крутила ручку в пальцах и писала стихи на обрывках бумаги из тетрадей. Он чувствовал — девушка это всё провернула специально, наверно, даже внутренне радовалась завистливым взглядом, потому что никто не был таким смелым, как она, никто к нему или к какому другому парню не подходил, а Хан только спрашивал у друга, каково это, когда тебя целует девушка, ведь на тот момент он стеснялся подойти к любви всей своей жизни, что училась классом младше. «Ну… это неожиданно и даже как-то приятно», — проговорил тогда Хёнджин, пожал плечами и вполне себе неосознанно вывел в тетради имя Вонён, что в это время думала, что же ей, чёрт побери, теперь делать, потому что она продумала весь сценарий именно до этого момента, а что дальше — неизвестно. Может, предложить парню встречаться или сказать, что это всё ошибка и она просто хотела развеселить класс этим невинным и детским поцелуем? Из-за таких мыслей краснело лицо — это был первый поцелуй девушки, которая боялась порой даже дышать в сторону парней, а потом стало совершенно невыносимо, ведь их с одноклассником откровенно стали женить, придумывать необидные милые прозвища, и Хван просто вызвал её на разговор. — Ты в меня влюбилась и не хочешь ни с кем делить? — произнёс тогда он, склоняя голову к плечу и улыбаясь школьнице, которая вдруг порозовела и отвела взгляд. — Давай встречаться, мне кажется, я влюблён в тебя, — на это он получил кивок, внутренне расслабился, и это было настолько сладко, что Хван даже улыбнулся. — Я тебя пойму, если ты скажешь «да». Но не пойму, если ты скажешь «нет». — Почему же? — Чан нахмурилась и посмотрела прямо в глаза Хвана, в которых резвились демонята. — Хёнджин, что ты задумал? — На самом деле, ты провернула очень прикольную штуку с поцелуем, мне понравилось, — в груди где-то начало жечь, и Вонён скованно улыбнулась, будто бы эти слова её смутили; хотя, стоило признаться, она действительно очень сильно смутилась и надеялась, что родители не узнают, что сделала их дочка. — У меня к тебе деловое предложение. Конечно, я долго думал, это может показаться тебе немного… странным, но я давно хочу завести канал на ютубе, — Чан внимательно слушала и не могла остановиться — голос Хвана завораживал, она хотела дождаться, что он расскажет, и её ожидания в каком-то смысле даже оправдались. — Короче, мой план таков: мы заводим с тобой канал на ютубе и учим всех целоваться посредством видео-уроков. Как ты на это смотришь? Я бы очень хотел такое попробовать, тем более у меня есть камера и всё необходимое оборудование. Только вот на тот момент Вонён не знала, что Хёнджина интересовали не столь показ уроков, поцелуев, как правильно это делать, а поцелуи с самой девушкой, которая пока что его не так сильно любила, но в будущем обязательно полюбит до звёздочек в глазах и разрывающихся вселенных в груди. Чан в первую же секунду поняла — затея глупая, но интересная, подростковый возраст — время первых опытов, и не признаваться же прямо сейчас, что она, как бы, впервые только что поцеловалась. Девушка попросила дать ей время, совсем немного, всего пару дней, и эти мгновения, эти сорок восемь часов быстро продлившихся выходных напряжённо думала, лёжа на учебниках, как ей быть. Может, стоило попробовать? А может, это всё в своё время плохо кончится? Но кто не рискует, тот не пьёт шампанское и не становится старостами класса, потому в понедельник девушка пришла на учёбу всё с теми же тяжёлыми хвостами волос, с вишнёвым блеском на губах и оставила его на щеке соседа, что на протяжении уроков глупо улыбался, а потом чесал голову, хохотал и не реагировал на щелчки пальцев у собственных глаз. — Значит, так ты выразила своё согласие? — Вонён кивнула, и взгляд Хёнджина просиял — надо же, как всё оказалось просто, даже на коленях ползать не надо, молиться статуэтке Будды в гостиной родителей и танцевать в который раз забавные танцы, что как-то увидел в детстве по телевизору. — Это всё звучит просто интересно, — Чан тронула кончик носа ручкой и поморщилась, — это не из-за большой любви к тебе, не смей зазнаваться! И смотри, чтобы Джисон не подкалывал нас обоих за спиной — я не потерплю насмешек в свою сторону. — Ладно, моя королева, сделаем так, чтобы Хан не догадывался до последнего, — и пускай Джисон узнал в первые же сутки, какой канал образовался у школьников и что они там будут снимать, Хёнджин так и не признался Вонён, что это он всё в порыве разболтал лучшему другу, рассказал всю подноготную и даже то, что он сильно любил эту девочку с милой родинкой под правым глазом, что придавала ей определённый шарм. — Я тебя моим принцем или королём не буду называть, много чести! — в тот самый момент, когда стыдливо покраснели щёки, Чан убежала из класса, прихватив с собой по пути сопротивляющуюся Ан Юджин, которая слегка взвизгнула и поняла, что дело серьёзное, раз её подружка так просит не оглядываться и не смотреть на её лицо до того момента, как они не достигнут туалета. Вонён и Хёнджин оговорили всё ближе к выходным, когда в очередной раз шли из школы домой, и девушка вполне серьёзно отнеслась к новому увлечению, принявшись читать разные советы и статьи из интернета. Хван в это время сидел перед компьютером, занеся пальцы над клавиатурой, и напряжённо думал о том, как бы назвать канал на ютубе; у него был личный, где он выкладывал гитарные каверы на западных артистов, и явно же название, созвучное с «Одинокий волчара», никак не подойдёт. Пускай Хвану было восемнадцать, он чувствовал, что целевой аудиторией роликов, где будут целоваться вполне себе симпатичные парень и девушка, будут именно девушки, краснеющие, желающие, чтобы их возлюбленный целовал их так же; сто процентов не пойдут на канал люди старше двадцати, но если добавить впоследствии какой-либо перчинки, то… зайдёт и аудитории постарше. Вскоре на экране красовалась надпись «Академия поцелуев Вонён и Хёнджина», Хёнджин на скорую руку отфотошопил одну из совместных фотографий с Чан, где она приделала себе на верхние веки жемчужины, что неприятно царапали кожу, но в тот день она была прекраснее всех, и от камеры не укрылось, с какой любовью смотрел Хван на девушку. Совсем скоро, отослав пароль с логином для входа, Джин повалился на постель и закрыл глаза, не зная, как сейчас нервничала и беспокоилась Нён, закусывающая ручку и всматривающаяся в оформление канала. Счётчик подписчиков показывал гордый нуль, но резко сменился на один — сердце подскочило, а это Хёнджин подписался на себя со второго аккаунта и в который раз стал любоваться совместной фотографией — и чёрт, насколько же он сглупил тогда, когда просто не сказал, что хочет простой поцелуй от девушки ещё раз. Зачем всё усложнять? Мог бы просто потом взять и поцеловать свою возлюбленную, ведь теперь, со сменой статуса их отношений, можно всё. Вонён пришла к нему на «съёмки» с готовым сценарием для первого ролика — она всё же была «за» то, чтобы для начала они немного рассказали о себе, дали понять аудитории, чем они будут заниматься в дальнейшем, и первый час визита Хёнджин натужно сочинял то, что будет говорить о себе, и ведь сочинил. После установки камеры Чан мазнула губы любимым вишнёвым блеском и посмотрела, как выстроен свет — вроде нормально, нигде нет затемнений, лишних пятен, и даже Хван посвежел рядом с ней, пускай волосы были растрёпаны, а рубашку стоило хоть раз отгладить. Вонён ещё пару раз прогнала сценарий, бормоча себе слова под нос, а потом посмотрела на одноклассника, который нажал на кнопку и вновь присел рядом, уже было открывая рот, чтобы начать приветствие, но голос дал сбой, а у Чан вырвалось из самой сердечной глубины то, что она потом повторяла неоднократно, на протяжении долгих лет: — Академия поцелуев Вонён и Хёнджина приветствует вас! Девушка точно знала, что для канала нужна какая-никакая история, сладкая конфетка, которой можно зацепить всех, чтобы прилипли к экрану и остались с ведущими до конца, и почти всё рассказала за обоих Вонён: что они с Хёнджином одноклассники, создают канал просто для себя, для развлечения, и что самое прекрасное — они совсем недавно поняли, что любят друг друга и хотят показать искусство любви, выраженное в поцелуях, остальным. На эти слова Хван только кивал, одухотворённый и улыбающийся, и знал, что это просто потрясающий ход, ведь они действительно встречаются и… очень сильно любят друг друга, пускай пока не понимал, что большинство чувств девушка скрывала внутри себя. Но ладно, пути назад нет, что сочинила Вонён, то и будет показываться, всё равно в школе всем будет наплевать на их канал на ютубе и отношения со сладкими поцелуями. Они были достаточно друзьями, чтобы порой целовать друг друга в щёки — это началось примерно с тринадцати лет, когда девочка пригласила своего одноклассника в гости на день рождения, а обрадовавшись подарку — милой заколке с розовым бантиком, который подошёл к её праздничному платьицу, Чан чмокнула его в щёку, зарываясь длинными пальцами в тёмные волосы парня. Второй раз, кажется, был случайным — девушка тогда, в возрасте пятнадцати лет, плакала на остановке, не могла в себя прийти из-за того, что Феликс Ли, таинственный ученик из Австралии, ныне обучающийся в параллельном классе, не ответил взаимностью на её признание, и головы Джина и Нён просто случайно дёрнулись в одну сторону, вот он и мазнул по её губам совсем легко, как будто бабочка коснулась, и подруга сделала вид, что ничего такого важного не произошло. Если они друзья, они не могут целоваться? Ведь если же друзья не вкладывают в поцелуи нечто романтичное, это значит, что эти поцелуи — дружеские? Они были ещё слишком детьми, чтобы понимать, к чему может привести создание этого канала. Вонён и Хёнджин особо нигде не рекламировали своё маленькое детище, где висело пока одно видео с чуть меньше чем сто просмотров, и Хван даже как-то неудачно пошутил, что его возлюбленной нужно побольше молчать на следующих съёмках. Чан обиделась, всё учебное время просидела за учебниками и не реагировала на соседа по парте, лишь потом, вечером, в виде поощрения, написала ему сообщение «Съёмки в субботу, монтируешь и выкладываешь в воскресенье», и всё так и было. В пятницу на перемене девушка составила сценарий, поняв, что нужна определённая тема, и, посмотрев интернет, помучившись, она нашла достаточно важную тему для одного из первых видео: гигиена полости рта. Это ведь важно, когда целуешься, чтобы никто не дышал сегодняшним завтраком или, не дай бог, вчерашним ужином, и чтобы ни у кого не закатились глаза, необходимо ухаживать за собой. — Ты действительно думаешь, что это хорошая идея? — в глазах Хёнджина летели смешинки, и честно, его действительно забавляло такое предложение, и реакция Вонён — скуксившиеся губы и удар бумагами сценария по голове, — точно дал понять, что девушка серьёзно. — Ладно… только давай теперь буду говорить я? Я не хочу быть манекеном, как в прошлом видео, может, охваты появятся, если будет говорить не только милая девочка, но и брутальный парень. Аудитория раскусывала новый формат, разбавленный влогами, потихоньку, но ютуб заметил канал лишь тогда, когда Вонён пришла в голову идея перевоплощения её и Хёнджина в дорамные парочки, чтобы впоследствии обыграть их поцелуи. Это было трудно, на самом деле, если съёмки происходили в людных местах, каждый удостаивал их осуждающего взгляда, кашлял и говорил, то это неприлично и плохо. Благодаря этому формату о них узнала вся школа: стали подписываться одноклассники, младшеклассники и старшеклассники, писали в комментариях что-то милое, предлагали свои темы, и многое из этого Чан брала в качестве примера, как можно устроить свой влог. Тысячу подписчиков они отпраздновали показом урока по французскому поцелую, и, если честно, многое из ролика осталось за кадром. В тот самый момент, когда Хёнджин обнял Вонён в порыве чувств, понял, что сделал это слишком грубо, слишком неправильно, слишком уж не по-детски, и этот момент навсегда остался в недрах компьютера Хвана. Ему понравилось, как он оглаживал женскую поясницу, опускаясь вниз и сжимая ягодицу, как Вонён совершенно внезапно застонала ему в губы и зарылась пальцами в его волосы, а потом девушка убежала в ванную комнату успокаиваться, а сам парень с глубоким выдохом произнёс в камеру «Это, чёрт, было горячо». Чан успокоилась в течение пятнадцати минут, выдохнула пару раз, а потом вышла к Хёнджину, говоря, что нечто «такое» должно остаться только между ними, все склоки, ссоры, как и нечто более горячее, если вдруг такое состоится, останется за кадром. — А если в качестве темы для влога спросят, занимаемся ли мы сексом? — Хёнджин в этом вопросе был более раскован, кажется, а как увидел щёки девушки, красные, смущённые, понял, что это действительно запретная тема. — Чёрт, прости! Я просто… немного не думал, мне стоит лучше подбирать слова. — Нам стоит работать над собой, я уверена, у нас это выйдет, — проговорила Чан и взбила волосы руками. — Давай на сегодня закончим, доснимем завтра. У меня губы болят. Однажды в выпускном классе, когда подписчики уже двигались к отметке сто тысяч, они поехали вместе с одноклассниками в Пусан; пара тогда привыкла снимать влоги, любила говорить о разном с подписчиками, и их всё уламывали на прямую трансляцию, но Вонён пока ломалась. Она же больше всего любила снимать — в автобусе показывала дорогу, во время вечерней прогулки — закат, и честно, в тот момент её пробило на абсолютно романтичную историю. Пускай Чан не была сильна, когда говорила, била всех письменным словом, но когда держала руку Хёнджина, всё как-то лилось само, из глубин её сердца, а тёплая ладонь лишь подбадривала её и давала понять, что она делает всё правильно. Пускай слишком много личной информации — это плохо и дурно, но вместе с тем без каких-то мечтаний Вонён — не Вонён. — В детстве, когда я смотрела на закат, я мечтала, чтобы меня поцеловал принц, потому что я всегда считала себя лягушкой, — слова вырвались сами по себе, а потом с губ сорвался выдох. Конечно же, забавные воспоминания, но в том же самом возрасте она считала, что можно абсолютно спокойно поцеловать жабу, и она подобреет, и только мамина наблюдательность спасла малышку от сальмонеллёза, из-за которого потом организму был бы нанесён вред. — Даже несмотря на то, что мне делают комплименты, я не считаю себя красивой. Возможно, наш с Хёнджином-оппой блог — это своеобразная попытка сказать самой себе, что я принцесса… но таковой я себя не считаю. Хвану никогда не были приятны такие слова, потому что Вонён саму себя принижала, показывала неуверенность, а потому он просто развернул девушку к себе и со всей любовью, на которую был способен, поцеловал. И пускай это прикосновение не длилось долго, из-за него сердечный ритм подскочил, а учитель окликнул обоих, потому что уже пора было возвращаться в гостиницу, где они остановились, а оставить старшеклассников наедине на пляже он не мог. Вонён посмотрела большими глазами на Хёнджина, которому было тяжело контролировать себя, и попыталась улыбнуться, но чувствовала себя как-то странно, возвышенно, будто бы очередной поцелуй он доказал, что она любима и любима очень сильно и самым прекрасным парнем на свете. — Превратилась в принцессу? — Хван откашлялся, и Чан покачала головой, уголки её губ потянулись вниз — нет, действительно, принцессой она не стала, а зная способность парня говорить что-то невпопад, она поняла, что тот сейчас что-то ляпнет, за что будет потом долго будет извиняться. — Потому что ты и до этого была принцессой, Вонён. А теперь пойдём к гостинице, учитель Кан не простит нам, если мы задержимся ещё хоть на минуту. Засыпая в тот день рядом со своими одноклассницами, которые до поздней ночи делали друг другу причёски и считали деньги, данные родителями на сувениры и развлечения, Чан пыталась не плакать от осознания того, что с ней творят комплименты. Она знала, что в любви не место пустым словам и обещаниям, всё показывается через поступки и взгляды, и в тот момент на пляже она поняла, насколько же сильно любила Хёнджина и как же сильно он любил её. Завтра обязательно она купит ему какую-нибудь приятную безделушку, пробудет целый день вместе, что даже Хан Джисон заревнует своего друга; в ответ Нён не будет ждать абсолютно ничего, потому что для неё Хван сделал буквально всё, в то время как сама она лишь пыталась сделать хоть что-то. Когда наступила пора выпускных экзаменов, контента на канале не было, а вместо этого Хёнджин и Вонён сидели за зубрёжкой, одинаково некрасиво плакали, а потом просто вытерли лица салфетками и пошли сдавать основные предметы, затем с трепетом ожидая результаты. Как только они вошли в квартиру парня, поняли, что зря нервничали — CSAT не то, из-за чего стоит нервничать, убиваться, и как-то стало легче, придумалась новая тема для ролика, они с удовольствием его сняли и смонтировали, пускай глаза всё ещё были красными, а причёски — далёкими от идеала. Хёнджин тогда понял, что их аудитория, их пятьсот тысяч, что набегали с каждым днём, примет их любыми — помятыми, плачущими, но пока они сеют любовь друг у друга в сердцах, будет жить и их дитя, их канал, в который они вкладывали буквально всё. Вонён подрабатывала в массовках разных фильмов, эту работу находила по объявлениям, и платили даже неплохо, и именно из-за этого она твёрдо решила, что пойдёт учиться на актёрский, а Хёнджин — в тот же университет, только на музыкальное отделение, благо что ему это позволяло своевременное обучение в музыкальной школе. Когда они стали студентами, дни будто бы стали короче, потому что приходилось работать и еле-еле выкраивать время для съёмок, но, благо, в их кругу общения, откуда не исчезали Хан Джисон и Ан Юджин, совершенно внезапно появилась Ким Дживон, она же Лиз, активистка из старшей школы Чондам, которая стала одногруппницей Вонён. Они быстро подружились, и Ким стала помогать со сценариями, с тематикой, с рекламой, со съёмками и взялась за это с таким энтузиазмом, что Хёнджин однажды прошептал своей девушке, что она из-за этого выглядит немного пугающей. Только лишь потом вскрылось то, что Лиз — их фанатка вот уже как несколько лет, плакала и просила, чтобы её не выгоняли, потому что она искренне прониклась парой и их любовью, и Нён сказала тогда важные для неё слова: — Нам с тобой комфортно, не стоит падать перед людьми на колени, если знаешь, что в твоих действиях нет ничего плохого. Один раз съёмки пошли немного по плану, и благо, что в то время Лиз немного заболела, слегла с температурой и клятвенно пообещала за это время найти хороших рекламодателей. Новые поцелуи, объяснения, и в тот момент, когда язык скользнул в рот Вонён, парень понял, что они больше не дети, они выросли, ведь им уже даже не семнадцать лет — им двадцать два и двадцать три соответственно; прикосновения стали смелее, распаляли девушку, которая смогла лишь дотянуться до кнопки, выключив камеру, и сняла с них обоих петлички. Было настолько жарко, что майки обоих оказались на полу, а штаны спущены — Чан, если честно, потерялась в калейдоскопе ощущений, закрывала лицо и глаза ладонями от смущения, а как только Хёнджин упал рядом, поняла, что они действительно стали взрослыми. — Прости, мне стоило спросить, хочешь ли ты этого, — внезапно сказал Хван, когда они уже приняли душ и сидели на кухне, попивая прохладный чай. — Я… чёрт, прости, опять не подумал. Можешь меня ударить, но я… я люблю тебя и хочу остаться с тобой навсегда, Чан Вонён. — Мне кажется… — девушка вдохнула и выдохнула, затем отводя глаза и возвращая взгляд обратно. — Мы выросли из «Академии поцелуев», Хёнджин. Мы уже, так сказать, выпускники. — Что ты имеешь в виду? — слова застряли где-то в глотке, но Хван наклонился к своей девушке и убрал тёмную прядку с её лица — годы шли, а она не меняла причёску, потому что знала, что ей идёт длина до поясницы и природный тёмно-каштановый цвет. — Нам пора закрывать канал, оппа, — Вонён будто бы виновато улыбнулась и перехватила пальцы парня. — Да, мы на вершине популярности, мы можем большее, но… мы с тобой уже выросли. Это уже не для нас. Академия поцелуев имени Вонён и Хёнджина должна закрыться. — Раз ты так считаешь, то я просто не смею отказать, — проговорил парень на выдохе. — Только кто об этом скажет нашим подписчикам? — Давай я. И наконец-то для этого попробуем прямую трансляцию.* * *
Вонён поднесла руки к лицу, вытирая слёзы; она только что излила здесь всю душу, высказала некоторые моменты, которые до этого нельзя было говорить, и посмотрела на Лиз, которая подошла к подруге и обняла её за плечи. Конечно же, она была раздосадована, что такой перспективный канал, «Академия поцелуев Вонён Хёнджина», любимый ею и заменяющий порой по вечерам дораму, закрывался, но при этом поводов грустить и расстраиваться не было, пускай слёзы Чан были настоящими — она расчувствовалась, когда описывала свою любовь к Хвану. Стука в дверь небольшой студии, что они снимали, не было, Хёнджин вошёл быстро, вплыл в кадр, как грациозный лебедь, с тортом в руках, где была одна небольшая свечка, и встал между двумя девушками, целуя возлюбленную в макушку и говоря ей не плакать, а то не получит сладкого. — Несмотря на то, какое море тут развела Вонён из-за слёз, мы хотим сказать, что это не закрытие канала, а его новое начало, — Дживон с шоком посмотрела на парня, раскрыв рот; она думала, что всё, потеряла работу, любимое увлечение, а сейчас готова была свалиться на пол. — Во время написания сценария я сделал Вонён предложение, — девушка смущённо подняла правую руку, на безымянном пальце которой красовалось небольшое колечко с прозрачными камнями — вроде бы походит на безделушку, но Хван угробил себя на работе за неё. — Мы решили, что «Академия поцелуев» закрывается, потому что мы планируем просто продолжить вести лайв-стайл блог и надеемся, что вы, наши дорогие подписчики, останетесь с нами. Наша трудовая пчёлка Лиз не знала о нашем решении, и мы в первую очередь просим прощения у неё, надеемся, что в будущем мы не принесём никому неудобства. Давайте, девочки, задуем свечу, ведь сегодня у нас праздник. Наш канал перерождается, а также мы благодарим всех и каждого за миллион тёплых сердец, которые бьются в унисон с нашими. С миллионным подписчиком. Мы надеемся, что вы останетесь с нами. Жаль, что за кадром осталось то, как плакала и одновременно смеялась Лиз, поедая крохотный кусочек тортика из-за собственной диеты, а Хёнджин держал Вонён в объятиях и знал, что лучше неё у него не будет ни девушки, ни компаньона. Их канал только способствовал соединению сердец ещё больше, помог обрести ещё одного верного друга и узнать друг друга намного лучше, хотя казалось, что они знали друг друга, как облупленных. Конец — не всегда полное забвение. Порой конец — это новое начало.