Через не могу.

В комнату с попутным ветром залетел маленький зеленый лист. Он закружился в воздухе, медленно опадая на белый пол. Молодой человек проследил путь крохотного листочка. Он прижимал к груди несколько папок в синих обложках и почти каждую секунду посматривал на больничную койку. Паренек спал. Он дышал еле заметно, иногда хмурился или дергал пальцами руки. Каждый раз, когда тихий хрип разрывал тишину палаты, врач поворачивался, пробегался взглядом по пациенту, успокаивался и снова уделял внимание окну. На улице стало невыносимо жарко. Люди прятались от палящего солнца, пытались всячески охладиться и скрыться. Хига наблюдал за группой подростков, которая приближалась к больнице с дикими криками и руганью. Все взвинченные и явно находятся в стрессовом состоянии. Он чуть не вывалился из окна, когда увидел машину, что выехала из-за угла. Ито сидел в напряжение, ошалело оглядывался вокруг и сильнее вжимался в банкетку. Спина ныла от соприкосновений с твердой спинкой, а руки теребили край рубашки. Кисэ вовсе отвернулся от мальчишки по соседству и решил всячески не идти с ним на контакт. Безумно, до судороги в ногах, до онемения рук хотелось подскочить и содрать деревянную дверь, которая наверняка держится на соплях, но здравый смысл останавливал. Блондин окончательно проснулся и сейчас переваривал все события незаконченного дня. Хладнокровие и рассудительность сбежали в тот момент, когда Аоминэ отключился, сообщив, что уже выезжает. Хватило десяти минут, чтобы паника плотно засела в сознании Реты, вырыла себе глубокую норку и окончательно там осела. Положение спасал тот факт, что Кисэ был не один. Он краем глаза следил за мальчишкой, который нервно теребил измазанную в какой-то бардовой краски рубашку. Вид парнишки несколько ужаснул блондина, но он не подал виду. Тишина сдавливала виски, заплетала ноги и руки, обхватывала горло, заставляя дышать урывками. Судорожно выдохнул, когда взгляд упал на потрепанную книгу. Не выдержал. – Интересная? – он быстро развернулся, оперся о стену и прикрыл глаза, вслушиваясь в бешеный ритм, который отбивает его собственное сердце. Парнишка вздрогнул от звонкого звука голоса, отодвинулся к краю банкетки и сжал губы. Ресницы блондина подрагивали, губы были приоткрыты, а грудь вздымалась очень часто. Он сжал край скамейки левой рукой, напрягая мышцы. Минору выдохнул – я не знаю. – Не читал еще? – хрипло спросил Кисэ. – Она не моя, – он закрыл лицо ладонями, заглушая звук собственного голоса – того парня. Кисэ рыкнул и ударил рукой, сжатой в кулак, по спинке банкетки. Прикусил губу до белизны и медленно стал восстанавливать дыхание. Минору еле заметно подпрыгнул и тихо пискнул. – Ты знаешь… – Простите, нет, – ответил мальчишка – но могу рассказать, что случилось. Кисэ резко открыл глаза и развернулся к собеседнику. Мидорима шел быстро, не останавливаясь и не оглядываясь назад. Мир был похож на пятна краски, которые становились четче, как только он к ним подходил достаточно близко. Брюнет с серыми глазами бежал за ним, подпрыгивая на ходу, одергивая высокого парня и пытаясь узнать у него хоть что-нибудь. Шинтаро молчал, он сжимал губы, щурил глаза, выдирал свою руку из цепкой хватки Такао, ускорял шаг и игнорировал собеседника абсолютно. Где-то позади шли Кагами и Хьюга, успокаивая девушку, которая дрожала, закрывала лицо руками и доказывала всем, что она не умеет врать. Зеленоволосый иногда спотыкался, шарил руками впереди себя, но упрямо ускорял темп. Кадзунари оповещал их немногочисленную группу на всю окрестность о нужном направлении и читал таблички с названием улиц. – Где эта чертова больница, Такао?! – сорвался Мидорима, врезавшись в серый фонарный столб. – Шин – чан… – Осталось перейти дорогу и свернуть в переулок, там пройдем через дворы, – встрял Дзюнпэй. Шинтаро недовольно фыркнул, потер красную ленточку в кармане и обратился к Такао – я не могу дальше сам, – он тут же отвернулся в противоположную сторону, делая вид, что пытается разглядеть большой рекламный щит, который представлялся ему всего лишь огромным голубым пятном. – Шин – чан, – Кадзунари прыснул в кулак, поджал губы и взял Мидориму за руку. – Эй, подождите! – заорал парень на всю улицу, придерживая девушку. Шинтаро фыркнул с двойным недовольством, но остановился, призывая остальных последовать его примеру. Темнокожий брюнет буквально ввалился в холл больницы. Выходившая из здания пожилая леди пошатнулась и отошла. Юноша рухнул на кафельный пол и тихо перебрал весь не особо приемлемый в интеллигентном обществе лексикон. Оперся на руки, привстал на одну ногу и оттолкнулся. Кожа на подбородке и левой щеке чуть покраснела, вся нижняя челюсть стала неметь от неприятных ощущений. Аоминэ потер место ушиба и прошел дальше по коридору. Девушки, которые сидели неподалеку посмеивались над синеглазым юношей и заигрывали с ним, махая рукой, хихикая или подмигивая. Дайки осмотрел тошнотворно светлое помещение больницы, в котором пахло различными травами и кисловатыми препаратами, и поморщился. От оттенков белого рябило в глазах, а темный пол давал резкий контраст стенам и потолку. Больше всего бесили красные светильники, горящие из-за своего окраса противным желтоватым светом. В отдельных закоулках помещения было темно, а где-то слишком светло до боли в глазах. Парень прошел мимо хихикающих девушек и большой очереди людей, которые разместились на белых, исполосованных нитями синего, скамейках. Старички что-то бухтели себе под нос. Туда-сюда, создавая подобие роя пчел, сновали врачи в белых халатах. Аоминэ передернуло. Он взглядом отыскал коричневую с разбавлениями белого стойку ресепшена и двинулся по направлению к ней. Ушибленное колено заныло, парень шикнул. Аоминэ Дайки шел с видом героя, походкой правящей и уверенной в себе личности, огибал редкие столики и горшки с цветами, которые были не к месту, и ловил на себе восхищенные или удивленные, а иногда колючие взгляды. Он медленно подошел к регистрационной стойке и опустил на нее руки, мгновение спустя вовсе повис на ней. Медсестра трещала по телефону и громко смеялась. Она накручивала на свой ухоженный пальчик телефонный провод и поджимала губки каждый раз, когда замолкала. Брюнет несколько раз оглядел девушку и застыл, поймав в свой фокус ее грудь. Его губы расплылись в идиотской улыбке, а сам парень любовался открывшейся картиной до тех пор, пока девушка его не заметила. Она пискнула и уставилась на него своими огромными зелеными глазами, моргнула и быстро затараторила что-то по телефону. Парень хмыкнул, но взгляда не отвел. Девушка положила телефонную трубку и обратилась к брюнету – я могу чем-нибудь помочь? – Да, – протянул молодой человек, положив свою голову себе на руки. Аоминэ уже растекся по стойке, подниматься было лень, но находиться в таком положение вечно было тоже нельзя. Медсестра озадаченно уставилась на темнокожего парня, однако продолжения не услышала. Она кашлянула. Ноль реакции. Она помахала перед глазами молодого человека. Ноль реакции. – Чем я могу помочь? – обратилась к парню блондинка и громко хмыкнула. Дайки очнулся, оторвался от созерцания богатства женского тела и ответил – я пришел… – Твою же, Такао! – заорал Мидорима, когда в очередной раз ветка дерева хлестнула его по лицу. – Прости, Шин – чан, – сдавленно извинился парень. Шинтаро шел, держась за руку друга и тихо шипел. Кадзунари оказался весьма неаккуратным. Деревьев во дворах было удивительно много. Кожа на лице была исполосована множеством маленьких царапин, а нос немыслимо сильно чесался. Поначалу парень терпел, изредка сжимал зубы, на извинения издавал короткие отстраненные звуки, но после пятнадцатого раза терпение кончилось. Конечно, во многих таких случаях вины Такао не было, так как он был ниже ростом и попросту мог чего-то не заметить, но в голове Шинтаро зародилась мысль, что сокомандник просто издевается. Сейрин шли тихо, оглядывались по сторонам и диктовали спутникам дорогу. Хьюга несколько раз предложил зеленоволосому свои очки, но тот грубо отказался. Рико дрожала, она единственная, кто не издал ни единого звука с момента, как они все покинули здание старшей школы. Она будто потерялась. Кагами иногда тряс ее за плечи и что-то спрашивал, но девушка молчала. Айда шла медленно, не желая увидеть то, что описал мужской голос в трубке телефона. Мужчина расписал все детально, назвал адрес, верный ход действий, а ее затрясло. Сил не осталось. Пустота. Все потемнело вокруг и выключило свои краски на этот период жизни. Она растеряла себя по кусочкам и никак не могла собрать. Когда Хьюга подходил близко и что-то говорил, уточняя, она кивала и снова прижималась к Кагами, который хмурился с каждым новым сведением. В голове баскетболиста рождалось много вопросов и мыслей, но все они меркли рядом с чувством вины. Именно оно заглотило в кокон, обхватило липкой паутиной и сделало прорези где-то внутри. По телу разливалась гадкая жидкая субстанция и если бы не беспомощная Рико, которая жалась к нему как маленькая испуганная девочка, он бы точно уступил место панике. Шинтаро не выдержал и бросил в пространство словечко из плохого жаргона. Такао остановился и обернулся, чтобы удостоверится в том, что он только что не ослышался. В итоге не ослышался. Глаза Мидоримы были сощурены до предела, лицо покраснело от злости, а сам он недовольно пыхтел. По щеке скатилась капелька крови. – Шин – чан. – Лучше молчи. – Я пришел, – Аоминэ осекся, приподнялся, почесал щеку и продолжил – мне нужна палата номер четырнадцать, отделение реанимации. Медсестра выдохнула – сейчас посмотрю, подождите несколько минут. – Да без проблем, – ответил парень и снова перевел свой взгляд на тело девушки, сфокусировав свое внимание на область ниже плеч. Девушка щелкала мышкой, печатала что-то на клавиатуре и шепотом читала строчки на экране. Минут через пять Аоминэ заскучал. Он лениво смотрел за подходящими к автомату с кофе врачами и пациентами, ведя счет в голове. 1:0 – в пользу врачей. 4:10 – в пользу пациентов. Вот пробежал школяр, уронил массивный цветок и смылся, а неповоротливая женщина бежала за ним со шваброй в руках. Аоминэ заржал в голос. – Прошу прощения, – Дайки обратил внимание на надоевшую ему девушку – в палате номер четырнадцать, отделение реанимации закрытый доступ. – И что это значит? Кисэ сидел на скамейке, забравшись на нее с ногами, и обнимал свои колени. Он покачивался из стороны в сторону, шепча себе под нос только что услышанный рассказ. Минору сидел, опустив голову, и ничего не говорил. Иногда парнишка посматривал на ошалевшего блондина, но не решался даже прикоснуться к нему. Его медовые глаза стали совсем темными, а руки сжаты настолько сильно, что побелели. Ито провел по лицу рукой, словно снимал невидимую пыль. – Прошу прощения. Кисэ остановился и вжался в скамейку настолько насколько смог. Он уткнулся носом в колени – за что извиняешься? – голос блондина звучал подавлено и глухо. Хьюга был в бешенстве. Раздражение скопилось огромным комом внутри и растеклось по всему существу парня, а затем выплеснулось на наглого, грубого и высокомерного Мидориму. Они шли и орали друг на друга, всячески подчеркивая насколько их оппонент из себя ничего не представляет. Такао поскуливал от боли, когда Шинтаро сжимал его руку до хруста в костях в порыве злости. Он хорошо держался первые десять секунд, но капитан команды Сейрин был исключительным человеком. Он довел до истерики Мидориму Шинтаро. Зеленоволосый не видел лицо брюнета, да и не горел желанием, но отчетливо слышал неприятные и едкие реплики. Всю мораль и приличие парни растратили еще в первые три минуты конфликта, теперь в ход шли самые мудреные речевые обороты и фразы. Все началось с пустяка, весьма неважной детали. Хьюга наступил, а в последствие выкинул куда-то талисман дня Шинтаро. Стена льда, которая выросла между парня, стала теперь непреодолимой. – Это просто никчемная, бесполезная ленточка! – орал Дзюнпэй на всю улицу. Прохожие оборачивались и пытались как можно быстрее скрыться от шумной компании молодых людей. Шинтаро зарычал во всю мощь своего голоса. Кадзунари подпрыгнул на месте. – Заткнули оба! – Кагами не выдержал. Препирательство двух взрослых парней переросли в настоящий конфликт, который вполне мог дойти до суда, но возмущала больше не степень катастрофы, а место этой самой катастрофы. Тайга уважал госпитали и врачебное дело, а еще он беспокоился о тех, кому нужен покой, поэтому крики, ругань и некрасивые выражение рядом с домом здоровья не должны иметь место. Молодые люди уже подошли к последней дороге.Пятиэтажное здание больницы подмигивало им солнечными зайчиками на окнах. Шинтаро хмыкнул и дернул брюнета за собой. Из-за угла вынырнула красная машина и загудела, Хьюга встрепенулся, дернулся с места и потащил ребят назад. На асфальте образовался ком. Автомобиль остановился, хлопнул дверцей и явил взору подростков мужчину. – Молодой человек, вам жить надоело? – устало поинтересовался водитель. – Простите, – Дзюнпэй поднялся с земли, отряхнул пыль с колен и продолжил – он плохо видит. Мужчина покачал головой – куда же так торопитесь? – В больницу, – пропыхтел Кадзунари, потирая пятую точку – нам срочно нужно в реанимацию. – Тогда я могу сесть назад, вы встанете на свое место, а я доделаю начатое, – мужчина рассмеялся. У Тайги задергался левый глаз. – Сегодня сбор урожая, – выдохнул водитель. – Что вы имеете в виду? – Такао оттолкнулся от асфальтной поверхности и встал, подал руку Мидориме, который сей жест благородства не оценил. – Вы уже не первые кому нужно в реанимацию, не так давно успокаивал взбунтовавшегося, который решил выломать дверь в четырнадцатую палату. Ребята переглянулись. – Вы сказали – в четырнадцатую? – поинтересовался зеленоволосый. – На данный момент вы не сможете пройти в палату, – медленно, делая паузы между словами, сообщила девушка. – Не понял. – Вход закрыт. – А к палате я никак пройти не могу? – Аоминэ забарабанил пальцами по столешнице. – Ну, я, – девушка замялась – не знаю. У нас ничего по этому поводу не сказано. Брюнет закатил глаза. Женщины. От них очень много проблем, бывает много неясностей и постоянных отговорок, но без них в мире никуда. – Просто скажи дорогу, – приблизившись максимально близко, прошептал брюнет. Блондинка занервничала и заерзала на месте – Вам… Двери главного входа загромыхали, а спокойствие больницы нарушил шум и звонкий голос. Мужчина проскользил по кафелю и остановился, уперевшись руками в регистрационную стойку. Аоминэ Дайки бесцеремонно спихнул вбок явившийся из неоткуда врач – Киоко, дорогая, сейчас проводишь группу неуравновешенных и милую девушку в отделение реанимации, палата номер четырнадцать, – мужчина выдохнул и попытался восстановить дыхание, что оказалось безрезультатно. Медсестра моргнула, состроила глупую мордашку и спросила – этому молодому человеку туда же, проводить? – она указала на Аоминэ наманикюренным пальчиком. – И его тоже, – врач махнул рукой и смылся. – Проблема решилась сама собой, – выдал темнокожий брюнет. – Да, – девушка привстала, огляделась по сторонам и заметила сбитых в кучку подростков, она мило улыбнулась и помахала им изящной ручкой.