***
Джисон, сколько себя помнит, всегда был рядом с Минхо. Они были лучшими друзьями, все делали вместе, он был с ним и в самые радостные, и в самые печальные моменты. Джисон хорошо помнит каждый из них. Однажды зимой, когда снега выпало особенно много, младший предложил слепить снеговика. Мальчишки задорно выбежали на улицу намереваясь слепить самого большого и красивого снеговика, прямо как с ярких картинок книжек, которые они любили иногда читать. Так, чтобы нос из сочной морковки и глазки-пуговки из угольков, а на шее теплый вязаный красный шарф. Морковку они взяли из погреба, угольки вытащили из камина, испачкав ручки в саже, а старый поношенный шарф им торжественно вручила мама Минхо. Их настрою и энтузиазму не было предела. Так они несколько часов провели на улице, барахтаясь в сугробах, с замерзшими пальцами и красными носами, но все же слепили самого лучшего снеговика, лучше, чем в книжках. Назвали они его Олаф. Мальчишки прибежали домой, продрогшие и сами напоминающие маленьких снеговичков, но абсолютно довольные проделанной работой, хвастались маме Минхо о том, какой у них сказочный снежный друг получился. — Ты такой молодец, Минхо-я, такого красивого снеговика слепил! — похвалила женщина с нежной улыбкой на лице, наклонившись и потрепав его за красные щечки. — Но мама, я слепил его вместе с Джисоном! Без него наш Олаф получился бы не таким большим и красивым, — возразил Минхо, схватив младшего за холодную ладошку и крепче сжав ее, как бы подбадривая своего друга. Джисон смущенно потупил взгляд, радуясь похвале и поддержке от старшего. Улыбка матери немного померкла, а в глазах читалась грусть. Минхо не понимал, почему его мама расстроилась, ведь они с Джисоном так сильно старались. Такое иногда случалось. Когда они бегали во дворе, весело крича и смеясь, или, когда в комнате Минхо на втором этаже читали книги, тихо обсуждая, какое мифическое животное им больше нравится. В такие моменты Джисон периодически ловил взгляды родителей Минхо, обеспокоенные и полные тревоги. Но они еще ни разу не подошли и ничего им не сказали, а сам старший никогда не поднимал эту тему, поэтому он перестал обращать на это внимание. В следующее мгновение женщина снова нежно ему улыбалась и радостно сказала: — Конечно, Минхо, вы с Джисоном большие молодцы. Мама просто переживает, что вы замерзли и можете заболеть. Мальчик широко улыбнулся, радостно посмотрев на Джисона, и тот ответил ему такой же яркой улыбкой. Но как оказалось, опасения матери не были напрасными. Старший всегда часто болел, легко подхватывал всякие вирусы, и этот раз не оказался исключением. Вечером у Минхо поднялась температура, а болевшее горло и кашель не давали ему покоя. Ему дали жаропонижающую таблетку, напоили теплым молоком с медом, чтобы смягчить горло и уложили в постель. Казалось бы, обычная простуда, но маленький Джисон себе места не находил, беспокоясь за друга. — Прости, хён, это я виноват, что ты теперь плохо себя чувствуешь, — он сидел на кровати рядом с Минхо, виновато смотря из-под светлой челки на старшего. — Что? - просипел старший, недоуменно глядя на мальчишку, сидящего напротив него. – Почему ты так считаешь, Сони? Ты же ничего не сделал, это просто простуда. — Но это я предложил пойти слепить снеговика, а из-за этого ты замерз и заболел... Большие круглые глазки готовы были наполниться слезами, но в этот момент на пухлую щечку младшего приземлилась маленькая ладошка Минхо, успокаивающе поглаживая. — Глупенький, это совсем не твоя вина. И я так же, как и ты хотел слепить этого снеговика, так что считай, это и моя вина тоже. Джисон неуверенно улыбнулся, поймав в ответ ободряющую улыбку и теплый блеск глаз. Внезапно Минхо отстраняется, распахивает край одеяла и похлопывает по месту рядом с собой. — Ложись. Вместе спать будет теплее. Младший забирается к хёну, немного поворочавшись и, наконец, комфортно устроившись. Так они и лежали, повернувшись лицом друг к другу, пока глаза Минхо не закрылись, и они не провалились в сон.***
И все же иногда у Джисона случались провалы в памяти, словно он выпадал из жизни, а в воспоминаниях оставалась лишь черная пустота. Мысленно обращаясь к этим моментам, он чувствовал себя некомфортно, ощущение холода и одиночества с головой накрывали его, а тревога заставляла сердце биться быстрее. Необъяснимый страх подталкивал его искать спасения и успокоения, оплот надежности и тепла. И находил он это в Минхо. Рядом со старшим Джисон ощущал себя нужным. Минхо был для него самым близким человеком, семьей, домой. Весь мир сужался до него одного. Когда он улыбался, младший улыбался тоже, и наоборот, грусть и печаль друга вызывала желание обнять и плакать вместе с ним. Джисон чувствовал с ним такую крепкую связь, что иногда был уверен, что знает, о чем тот думает. Все, что было в жизни Джисона – это Минхо. И он никогда не задавался вопросом, что вообще из себя представлял этот мир, что было за пределами их небольшого дворика. Он не спрашивал, почему Минхо не ходит в школу, а изучает с матерью какие-то скучные книги с кучей цифр или букв без картинок. Он никогда не задумывался, что из себя представляет он сам.***
Время шло, и мальчики стремительно росли. Минхо исполнилось 12 лет. Через неделю после его дня рождения к ним в дом пришел незнакомый Джисону мужчина. Сначала он разговаривал с Минхо в его комнате, и это был обычный, ничем не примечательный разговор. Как у тебя дела? Как ты себя чувствуешь? Не одиноко и скучно ли тебе сидеть дома? Появились ли у тебя друзья? Джисон не понимал, почему этот чужой мужчина задает такие вопросы, но позже Минхо сказал, что они знакомы. Он часто ездил к нему с мамой, и они просто также разговаривали. Хён считал этого дядечку немного скучным и неинтересным, так как тот задавал почти всегда одни и те же вопросы, а потом разговаривал в основном с его мамой. Младший решил, что этому незнакомому мужчине, возможно, просто не с кем больше поговорить. Несколько минут спустя Джисон застал маму Минхо и мужчину за разговором на кухне. Он не доверял этому незнакомцу, поэтому незаметно притаился за кухонной дверью и прислушался. — Вашему сыну необходима социализация. Он не проявляет интереса к тем вещам, которые обычно свойственны его сверстникам. Его внимание рассеяно, иногда он просто выпадает из диалога. Но его анализы на физиологическом уровне показывают абсолютную норму, развит в соответствии с возрастом, да и в целом смышленый мальчик. Как я понимаю, учебную информацию, которую вы ему преподносите, он воспринимает без особых сложностей? — Да, доктор Ким. Ему, всё же, немного сложнее дается математика, нежели естественные науки, но это свойственно и обычным детям, ведь так? — Конечно, это нормально. И поэтому в связи со всем тем, что мы имеем на данный момент, я бы настоятельно рекомендовал отправить Минхо в школу. Ему необходимо больше общения с детьми его возраста. Да, будет сложно приспособиться первый месяц или два, но должное внимание и забота, а также терпение сделают свое дело. — Да, я понимаю, доктор, что это необходимо, конечно, но я всё же так волнуюсь о нём… — Думаю, поводов для излишнего беспокойства тут нет, к тому же мы продолжим наши встречи, пока я не буду убежден, что Минхо полностью приспособлен к функционированию в обществе. Также вы знаете, что, если у вас возникнут какие-то вопросы или переживания, я всегда на связи. — Конечно, доктор Ким. Спасибо вам большое! Напряжение ушло из плеч женщины, хотя легкое беспокойство все ещё плескалось в её глазах. Они встали из-за стола, за которым вели всю беседу, и мама Минхо проводила мужчину до входной двери. Джисон, ставший свидетелем данного разговора, не понимал всего, что было сказано и не знал, чего теперь ожидать, но неприятное чувство на подкорке его сознания отдавало нервозностью и легкой тревогой.***
Через месяц Минхо впервые пошёл в школу. Первое время, как и говорил тот мужчина, старший не испытывал никакого восторга от нового опыта в своей жизни, приходил из школы напряженный и уставший. Джисон всегда старался развеселить своего хёна, они много разговаривали, лёжа на кровати, и Минхо рассказывал, как ему непривычно и некомфортно находиться в школе, он не хочет туда ходить. Слишком много людей, которые кажутся неприветливыми, учителя, которые что-то от него хотят, и все взгляды как будто направлены на него. Джисон каждый раз слушал, держа хёна за руки, а потом крепко обнимал. Он не знал, что он ещё может сделать для старшего, кроме того, чтобы просто выслушать и поделиться теплом своего тела. Возможно Минхо почувствует и тепло его сердца. Но постепенно, день за днем, Минхо, кажется, привыкал к этой новой части его жизни. Улыбка снова все чаще и чаще появлялась на его лице. Бывали дни, когда он приходил и восторженно рассказывал о каком-то событии, произошедшем в школе или о чём-то новом, что узнал на уроке биологии, его любимом предмете. Он с горящими энтузиазмом глазами поведал Джисону, что решил в будущем стать ветеринаром и помогать бездомным животным. Это его мечта. Не сразу, но у него появились первые друзья. Кто-то помимо Джисона. Младший был очень рад за своего хёна, ведь он стал больше улыбаться, будто светясь изнутри. Но иногда, в такие моменты, когда он видел эту широкую улыбку и горящие энтузиазмом глаза, его сердце неприятно кололо, а на душе ощущалось новое, непонятное ему чувство. Чувство потерянности и потери.***
Через несколько месяцев Минхо привел своих новых друзей поиграть в их дворик. Джисон заметил их в окно кухни. Его охватило чувство предвкушения и восторга – он был рад возможности познакомиться с друзьями хёна и проводить с ними больше времени. Особенно, если это значило проводить больше времени с хёном. Джисон распахнул входную дверь и вприпрыжку сбежал вниз по ступенькам. Но когда он направился к компании, весело размахивая руками и крича приветствия, на него никто даже не обратил внимания. Джисон резко замедлился, теперь уже неуверенно смотря в их сторону. Неужели они не услышали его голос? Но он же вроде крикнул достаточно громко, разве нет? Неужели даже Минхо настолько был увлечен игрой с новыми друзьями, что не заметил его? Подойдя ближе, он попытался заговорить со старшим, но тот как будто вовсе не слышал его. Младший протянул руку, намереваясь коснуться плеча Минхо, чтобы привлечь его внимание. Чтобы он хотя бы посмотрел на него. И в момент, когда его пальцы почти коснулись плеча хёна, тот сорвался с места, отдаляясь все дальше от Джисона. Младший растерянно стоял и смотрел, как его хён весело убегает с друзьями играть в догонялки. Его сердце болезненно сжалось, а в горле застрял ком обиды. Чувство одиночества и какой-то брошенности навалилось на него гигантской волной. Дышать стало трудно, а глаза наполнились слезами. Он развернулся, и изо всех сил стараясь не расплакаться направился домой. Весь оставшийся день Минхо не обращал на него внимания. Проходил мимо, будто его и не существует вовсе. Джисон не понимал, что он сделал не так и как ему это исправить. Он был готов сделать все что угодно, чтобы его хён вновь обратил на него внимание, заговорил с ним, сказал, что все в порядке, что они все еще друзья, обнял его крепко-крепко и никуда не отпускал. Но ничего из этого не случилось. Джисон чувствовал, будто разбивается на мелкие кусочки. Он забился в темный угол между шкафом и стеной в комнате старшего, обхватывая себя руками и роняя горячие слезы на пол. Закрыв глаза, единственное, чего он хотел – чтобы все стало как прежде. Чтобы он и Минхо вместе лежали на траве, пригретые летним солнышком и держась за руки говорили обо всем на свете. Чтобы дарили друг другу тепло своих сердец, полных нежности и любви. Но все, что чувствовал Джисон – как его мир погружается в темноту.***
Так прошел год, а за ним еще один. Младший считал, что хён стал уже совсем взрослым и мало что осталось от того маленького мальчика, которого он так хорошо знал. Джисон неоднократно погружался в темноту, лишь изредка вытаскиваемый на свет теплой рукой Минхо. Такой же, как и прежде. Старший все чаще не обращал внимания на Джисона. Младший стал замечать, как он буквально тает: кончики его пальцев приобрели какую-то невесомость, казались прозрачными. Однажды, спускаясь на кухню, он услышал, как о чем-то негромко переговариваются родители Минхо. Осторожно, на носочках, Джисон прокрался ближе, пока голоса старших не стали более отчетливыми. — …да, думаю, Минхо приходит в норму. По крайней мере он уже перестал постоянно рассказывать про своего воображаемого друга и странно себя вести, а начал играть с обычными ребятами своего возраста. — Я так рада, что теперь с нашим мальчиком все в порядке. Он же все детство был нелюдимым, постоянно сидел в одиночестве и разговаривал сам с собой. Я боялась, что доктор не поможет. Дорогой, я так переживала за него, ты не представляешь. — Я тоже, любовь моя, я тоже… Кусочки пазла в голове Джисона начали выстраиваться в единую картину. Его как будто ударило огромным молотом так, что выбило весь дух. Ошеломленный, он стоял в кухонном дверном проеме, пытаясь осмыслить услышанное. Его сердце билось с бешеной скоростью, в горле стоял ком, и казалось, что его вырвет прямо сейчас на сияющий кафельный пол кухни. Но в следующее мгновение он испуганно отшатнулся, когда буквально сквозь него прошла мама Минхо. Джисон развернулся и стремительно бросился к выходу из дома. Распахнув дверь, он замер. Солнце ярко светило, согревая лучами все вокруг. Легкий приятный ветерок гулял сквозь кроны деревьев, на ветках которых мелодично насвистывали свои песни маленькие птички. В тени деревьев, присев на корточки, Минхо гладил какую-то уличную рыжую кошку. Та ластилась к его рукам и тарахтела маленьким моторчиком. Джисон стоял и пустым взглядом смотрел на эту картину. Его сердце уже не пыталось пробить грудную клетку, но еще иногда судорожно сжималось. Все чувства и эмоции будто враз покинули его. Кажется, Джисон перестал дышать. В его памяти проносились все те моменты рядом с Минхо. Его широкая улыбка, когда он впервые назвал его своим другом. Его звонкий смех, когда Джисон оступился и упал в маленький прудик в их дворе. Прикосновение его рук, когда они сидели в объятиях друг друга, а слезы Минхо пропитывали кофту Джисона. Вся его жизнь проносилась перед его глазами. И все это был Минхо. Джисон все понял. Он никто. Его нет в этой жизни. И больше нет в жизни Минхо. Минхо вздрагивает и поднимает голову, оглядываясь. На мгновение его посетило какое-то странное чувство. Как легкое дуновение ветерка, как капля, упавшая на макушку головы. Ощущение, что он что-то забыл. Будто он потерял что-то важное, что исчезло из его жизни легким шорохом шагов по траве. Он оглядел взглядом двор. Но кроме него здесь никого не было.