Puppy Love

Когда Уилл просыпается в своей клетке, плотно завернутый в мягкое, теплое одеяло, ему хочется плакать. Его член снова твердый, это стало обычным делом, после того как он поселился с Ганнибалом, и Уилл ненавидит себя за это. Он не должен возбуждаться, не здесь, запертый с пробкой в заднице в клетке в доме монстра. Уилл думает, он находится здесь уже почти шесть месяцев, но как можно быть уверенным, если Ганнибал никогда не позволяет увидеть календарь. Ганнибал не позволяет делать многие вещи, например, выходить на улицу, сидеть на мебели или спать в кровати. Уиллу запрещено ходить в туалет самому или оставаться где-либо без присмотра Ганнибала (если только он не заперт в своей клетке). Он даже не может ходить прямо или поднимать вещи чем-либо, кроме как своим ртом… Ганнибал отнял у него руки и ноги после того, как Уилл выяснил личность Чесапикского Потрошителя, так что он никогда не сможет сбежать и позвонить в полицию. Когда Уилл очнулся после операции, он подумал, что ампутирование конечностей будет худшим, что когда-либо с ним случится. Боже, он был так неправ. Ганнибал был человеком экзотических и экстремальных вкусов, что прежде всего лишало Уилла его самоконтроля и человечности. Как только культи Уилла зажили, Ганнибал начал обучать его вести себя как собака. Он надел мягкие колпачки на концы изуродованных конечностей, чтобы тот мог ползать по ним с минимальной болью, заставлял его есть из мисок из нержавеющей стали и общаться с помощью лая, хныканья и невербальных жестов. Ганнибал заставил его надеть ошейник, сделанный из мягкой бледной кожи, человеческой кожи, как позднее догадался Уилл. От одной мысли об этом по телу бежали мурашки. Но хуже всего был хвост, который Ганнибал заставлял его носить постоянно. Он был длинным и тонким, загибался вверх так, что всякий раз, когда Уилл двигался, он раскачивался из стороны в сторону, делая мужчину похожим на счастливого щенка. Цвет соответствовал волосам Уилла, а сам хвост удерживался внутри тела широкой пробкой, которая держала его растянутым, чтобы Ганнибал мог взять Уилла в любое время, когда только захочет. Хвост обычно и был причиной утренних эрекций Уилла, так как сильно прижимался к простате после ночи, проведённой на спине. Это было унизительно и постыдно, и Уилл всем сердцем желал, чтобы Ганнибал позволил ему провести хотя бы одну ночь без пробки в заднице. И теперь Уилл лежит, шмыгая носом и ерзая в одеялах, прижимая кончик хвоста к простате в надежде кончить до того, как Ганнибал придет за ним. Как бы ужасно ни было получить порку за беспорядок, который он несомненно устроит, Уилл предпочитал собственную боль удовольствию Ганнибала. Тяжело дыша, с зажмуренными глазами и крошечными капельками пота, покрывающими лоб, Уилл так сосредоточен на том, чтобы заставить себя кончить, что не слышит, как Ганнибал входит в комнату и приближается к клетке. — Хорошо проводишь утро, Уилл? — спрашивает Лектер, глядя на своего питомца сверху вниз и слегка ухмыляясь. — Тебе лучше прекратить это поскорее, иначе ты устроишь ужасный беспорядок. Уилл не открывает глаза, когда слышит над собой голос бывшего друга, и просто хнычет, замирая. — Хороший мальчик, — хвалит Ганнибал, открывая дверцу клетки и убирая волосы с лица Уилла. Он хватает край одеяла и осторожно вытаскивает мужчину из клетки. — Если будешь продолжать в том же духе, ты сможешь получить небольшую помощь в решении своей маленькой утренней проблемы, — мурлычет Ганнибал, разворачивая одеяла и освобождая Уилла. Грэм пытается свести свои обрубленные бедра вместе, чтобы спрятать член от взгляда доктора (хотя тот видел его уже тысячу раз) и получает несколько жалящих шлепков. — Тсс, плохой щенок! — ругает Ганнибал, когда Уилл взвизгивает и плюхается обратно на пол. — Снова и снова, ты знаешь, как это делается. Давай позовем твоего друга. Уилл немного поскуливает, когда ему удается перевернуться на живот, встать на четвереньки и броситься вслед за Ганнибалом. Лектер подходит к игрушечному сундуку и срывает с него мягкую, пушистую плюшевую лайку. Игрушка хаски была в натуральную величину и пахла одеколоном Ганнибала (что, вероятно, было попыткой заставить Уилла ассоциировать с ним удовольствие). — Сюда, щенок, — тепло говорит мужчина, ставя хаски на пол перед Уиллом. — Твой друг будет рад помочь тебе с твоей грязной проблемкой. Грэм хнычет и прикусывает нижнюю губу, глядя на мягкую игрушку, неловко переминаясь с культи на культю. Он так ненавидел это делать: ненавидел, насколько это бесчеловечно, ненавидел, каким грязным он себя чувствовал, ненавидел наслаждение, охватывавшее его с головой. — Не смотри на меня так, щенок, — сурово говорит Ганнибал, хмуро глядя на Уилла сверху. — Ты вот-вот потеряешь свое угощение и вместо этого заработаешь порку. Уилл позволяет голове упасть на грудь, зная, что выбора у него нет… Он знает это уже несколько месяцев, но по какой-то причине не может не пытаться бороться каждый раз. После последнего мгновения колебания Уилл подползает к плюшевому животному, садясь на него; его голова низко опущена, а то, что осталось от рук, крепко сжимает хаски посередине, чтобы удержать на месте. Он толкает бедра вперед, его розовый маленький член трется о мягкий мех чуть ниже хвоста игрушки, и Уилл стыдливо зарывается лицом в шерсть собаки. Он чувствует взгляд Ганнибала на своей спине, чувствует, как болезненные мысли и желания убийцы захлестывают его. Уилл испытывает смесь стыда и возбуждения оттого, что Лектер наблюдает за ним, позорящим себя сексом с плюшевой собачкой. Он жалобно скулит, чувствуя, как Ганнибал присаживается на корточки рядом. — Тссс, все в порядке, щенок, — воркует мужчина, одной рукой гладя Уилла по волосам, а другой спускаясь ниже по шее. — У тебя все очень хорошо получается… Ты так прекрасно выглядишь. Грэм гортанно скулит, желая, чтобы Ганнибал считал его красивым до того, как отрезал ему конечности. Рука, поглаживающая его по спине, скользит вниз по крестцу к промежности, Ганнибал обхватывает его яйца и нежно перекатывает их. Уилл задыхается и скулит, сильнее вжимаясь в мягкий мех под собой. — Очень хорошо, — мурлычет Лектер, сжимая шею Уилла свободной рукой. — Кончи. Кончи сейчас, мой милый мальчик. И Уилл слушается его. Руки Ганнибала, его голос, мягкая игрушка под Уиллом — всего было слишком много, и удовольствие атаковало мужчину со всех сторон, опрокидывая через край. Он рычит, кончая, быстро трахая плюшевую игрушку и откидывая голову назад настолько, насколько позволяет рука Ганнибала. На мгновение Уилл существует только в одеяле мягкого, туманного удовольствия, его разум пуст. Но затем голос Лектера разрушает все, возвращая его в реальность. — Очень хорошо, Уильям! Ты заставил Папочку очень гордиться тобой! — хвалит Ганнибал, снова гладя Уилла по волосам. Грэм вздрагивает от ласкательного имени, которое доктор выбрал для себя, дрожь возбуждения пробегает по его спине. — А теперь стой спокойно, пока я вымою тебя. После этого мы позавтракаем и отдохнем на утреннем солнце… Разве это не звучит хорошо? — спрашивает Ганнибал, почесывая Уилла за ушами. Уилл кивает на плюшевой хаски, чувствуя себя слабым и отвратительным, но все же издает радостный тихий лай. Ему действительно нравится дремать на солнышке у ног Ганнибала.