Милый, милый Повелитель

      Дипломатия Вечной Империи существует. И — нет, она не занимается исключительно составлением нот с объявлением войны и требованием дани девственницами и золотом. Но, что более странно, её слабым звеном является сам Император. Главным образом, потому что важной составляющей дипломатической игры являются официальные обеды…       А как может обедать человек, с ног до головы закованный в непроницаемый доспех? Вот и получалось, что присутствие Императора на подобных мероприятиях вносит заметную напряжённость в действия окружающих, вынужденных смущённо и неловко ковыряться вилочками в подаваемых блюдах, тогда как занимающий место во главе стола Повелитель… просто сидит. И очевидно, разглядывает присутствующих. Но кого — из-под маски не видно.       Сплошные волнения.       А церемониймейстеры головы сломали, размышляя: стоит ли сервировать приборы на персону Императора, и если да, то наполнять ли бокал вином, или оставить пустым? А как быть с подачей блюд?       Непростая задача.       Но! Если с ней удаётся разобраться, появляется другая: Император совершенно не выглядит как человек, способный вести светскую беседу. В его устах самое обычное «как ваше здоровье, посол?», звучит как — «Ты сейчас умрёшь, и мучительно. Приготовься».       Только злодейского хохота не хватает…       С этим решительно трудно что-то поделать, поэтому дипломатический корпус тактично старается работать отдельно от персоны Императора.       Увы, не всегда выходит.       Случается, некоторые из всё ещё суверенных по какой-то причине соседей Вечной Империи желают вести переговоры непременно с Повелителем Тьмы, и тут уж… Получается, как получается.       В этот раз, правда, повезло: герцогиня Аскарилская оказалась женщиной невероятно активной. Сидя по правую руку от Императора, она неустанно атаковала его своими восторженными комментариями, восхищаясь силой, могуществом и прозорливостью архитектора и правителя Вечной Империи. При этом ловкие пальцы герцогини то и дело касались то закованного в колдовской металл плеча, то бронированного локтя… Или даже, о ужас, игриво скользили по когтям императорских перчаток.       И подобные наглые «вылазки» рук герцогини не оставались незамеченными. На местах по другую сторону стола они неизменно вызывали улавливаемое всеми тонкими натурами всплески бессильной ярости в двух парах зорких глаз.       Не трудно догадаться, что места эти занимали генерал Браксар и лорд Истрим. Парочку непримиримых соперников неиронично гениальные аскарилские церемониймейстеры ухитрились усадить плечом к плечу. Тем самым расположившиеся вокруг них гости оказались обречены чувствовать себя трапезничающими посреди битвы на минном поле.       А герцогиня всё не унималась.       — Мой Император, — сладко мурлыкала она, плеская длинными ресницами, и робко, будто смущённо, отводила взор янтарных глаз.       Как банально. Даже наблюдать за Браксаром и Истримом — интереснее.       Очевидно, недавний прорыв и победа Вечной Империи над войсками Священного Союза сделала своё дело. Обещанного унижения Вечного Престола не произошло, а это значит — на мечтах о сохранении независимости стоит жирный крест. Теперь придётся договариваться, чтобы сохранить хотя бы видимость суверенитета. Для тех, кто подобно Аскарилу не вступил напрямую в Союз, а только в тихую делал на него свою ставку, эта лазейка ещё оставалась. Невдалеке сигнализировал об этом Императору своей отчаянной мимикой имперский посол полковник Эргейн: помните, Повелитель, что крепости Аскарила под нашим контролем позволят как можно скорее оттянуть часть войск с западных фронтов, и перебросить их в южном направлении, где давно пора воспользоваться кризисом правления в тамошних княжествах.       Император кивнул. Его реакция предназначалась несчастному, страдающему душой за дело Вечной Империи полковнику, но её приняла на свой счёт и герцогиня. Её ладонь хищно сцапала запястье Императора (вернее — попыталась… обхватить его полностью, разумеется, не вышло бы, пусти она в дело даже обе ладони):       — Мой Император! — на щеках Её Светлости заалел мастерски напущенный румянец, и как-то по-особому мелодично зазвенели сложной конструкции золотые серьги в её ушах.       Где-то на той стороне стола с жалобным звоном лопнул хрустальный бокал в лапище генерала Браксара, и оказался искорёжен серебряный нож в руке лорда Истрима. Зато: от неожиданности всё-таки проскочил в пищевод застрявший было в горле сидящего рядом с этой парочкой барона первый и единственный поглощённый им за этот вечер кусочек пищи.       

***

      Герцогиня Аскарилская уже не была так весела, как на недавнем дипломатическом обеде. Наблюдая марш солдат Вечной Империи по улицам Аскарил-Кип, видя имперские штандарты на башнях и стенах своей столицы, она думала о той маленькой церемониальной роли, которую ей, как видно, оставляют. Это если Император не решит пересмотреть условия соглашения… в сторону урезания и без того куцых пределов отписанной Аскарилу самостоятельности.       — Слава Императору! Слава Вечной Империи! Слава Вечному Трону! — скандировали бойцы Империи. Подданные герцогини встречали своих новых «защитников» с куда меньшим энтузиазмом, с недоверием, и, больше того, со страхом. Никто не бросал цветов, не одаривал воинов улыбками и ласковыми взглядами.       А по улицам маршировали не только бесконечный солдатские и гвардейские полки. Двигались, паря над самой землёй, жуткие «Гаргульи» со своими всадниками в чёрной броне. Барабаны и горны выдавали имперский гимн — он тяжело повисал над Аскарил-Кипом, заслоняя прочие звуки, и подавляя даже сами мысли собравшихся отовсюду обывателей.       Это зрелище все запомнят надолго.       Добравшись до центральной площади столицы, имперские войска продолжали свой торжественный марш под самыми стенами огромного и роскошного Герцогского дворца. Там, из высоких стрельчатых окон, за происходящим следила сникшая аскарилская знать и довольная императорская свита. Сам Император принимал парад, стоя на широком открытом балконе, с которого так удобно было обозревать покорившийся его воле город.       — Слава Императору! Слава Вечной Империи! Слава Вечному Трону! — кричали солдаты, проходя мимо своего Повелителя — чёрной грозной фигуры, заслонившей солнце. Рядом с ним, мелко вздрагивая от оглушающих речовок, стояла совсем потерявшаяся в тени чужого страшного величия герцогиня. Казалось, сами драгоценные украшения на ней померкли в этот час, и бриллианты не смели сверкать вблизи Повелителя Тьмы, простёршего железную длань над новой страной, добровольно склонившей свою выю под его тяжкую власть.       — Долой Империю! Долой тирана!.. — одиноко-жалкий выкрик потонул в громе солдатского марша и славословий, но был услышан. Отмечен.       Император чуть заметно повернулся к герцогине:       — Как видно, ваши подданные не столь рады нашему визиту, как вы пытались это представить, — голос Императора таил в себе страшную внушающую силу. Герцогиня против воли склонилась в неуклюжем реверансе, желая оправдаться:       — Это ничто, мой Император. Случайность. Уверяю, я… Повелитель Тьмы не позволил ей договорить:       — Быть может, военный губернатор вернее убедит местных жителей в наших добрых намерениях?       — Губернатор? — на этот раз герцогиня не смогла сохранить лицо — оно выдало её страх. Страх лишиться власти окончательно, — Но вы обещали, что вмешательство в наши дела ограничится созданием совета…       — Но теперь я вижу, что ситуация в Аскариле хуже, чем мне докладывали.       — Прошу вас! — ещё чуть-чуть, и герцогиня, теряя достоинство, готова была на коленях умолять императора смилостивиться.       — Империя не может потворствовать мятежным настроениям. Даже самые чахлые ростки недовольства должны быть вырваны. С корнем. Если вы не способны справиться с этим, справится мой военный губернатор.       — Я всё сделаю! Мой Император, прошу…       Закованная в чёрную броню рука поднялась вверх, простираясь над марширующими внизу войсками, над площадью, над народом и целым государством.       — Радуйтесь, герцогиня, что Империя внимательна к чужим мольбам. Я дам вам шанс.       — Мой Император! — лицо герцогини просияло. Сейчас она и впрямь была готова валяться в ногах Повелителя Тьмы. — Благодарю, благодарю. И уверяю, ничего подобного не повторится. Никогда!       — Хорошо, — чуть кивнул Император, — теперь, касаемо пограничных крепостей…       Герцогиня, обретшая было надежду, снова сникла.

***

      К утру канцелярия Герцогства Аскарилского подготовила указ о лояльности. Теперь каждый, приватно или публично высказавшийся против утверждения Имперского протектората автоматически объявлялся вне закона, и мог быть безнаказанно казнён любым гражданином, или имперскими «силами защиты». Укрывательство и замалчивание преступления приравнивалось к самому преступлению, и каралось той же мерой. А чтобы это решение властей работало как можно лучше лучше, канцелярия приступила к приёму от граждан сведений государственной важности, выделив под их обработку и отслеживание отдельное ведомство. Им стала Специальная комиссия по сохранению внутреннего порядка и законности. Во главе её поставили аскарилца, но в качестве постоянного консультанта ему выделили офицера имперского штаба. Так будет надёжнее.       И так решил Император.       К счастью для герцогини, пока что обошлось без назначения военного губернатора. Зато начал действовать особый совет, к чьим рекомендациям имперское правительство настоятельно рекомендовало Её Светлости внимательно прислушиваться. Главой совета Император назначил полковника Эргейна, до этого исполнявшего обязанности имперского посла в Аскариле.       — Да здравствует Император, — отсалютовал бравый полковник Повелителю Тьмы, выслушав указ о своём новом назначении.       Теперь вопрос с контролем над Аскарилом был завершён. Западный фронт окрепнет, и война со Священным Союзом пойдёт веселее.       Вышагивавший по одному из бесчисленных коридоров Герцогского дворца Император на мгновение задержался, чтобы глянуть в окно. На площади люди герцогини строили длинный ряд эшафотов — на них отправятся первые «плоды» трудов специальной комиссии. Закон только обнародовали, а некоторые рьяные граждане уже поспешили завалить ведомство своими «верноподданническими записками». Доносами. Что же, среди них большая часть — клевета на соседей, но Империя не может рассчитывать на случай: нужно судить решительно и строго, только тогда императорский Трон окажется действительно Вечным.       Повелитель Тьмы двинулся дальше, и его пурпурный длинный плащ реял за его спиной, точно крылья… Пока за ближайшим поворотом не столкнулись, внезапно, две горы чёрного металла. Раздался дикий лязг и скрежет.       Сбить с ног Императора не просто, но и генерал Браксар являлся отнюдь не пушинкой. Поэтому один долгий миг две крепости, одна — воздвигнутая из тёмного колдовства, а другая — из закалённых в битвах мышц, пыжились пересилить друг друга. Наконец, Браксар, разобравшийся, что застлавшая ему взор темнота вовсе не наведённый врагами морок, а бронированная грудь Императора, попытался отступить.       Манёвр не удался.       Изобилующие совершенно бессмысленными с точки зрения практичности, но весьма внушающими со стороны зрелищности украшательствами доспехи накрепко сцепились чем-то из своих шипов, крючков и цепочек. Отступить было нельзя.       Возникла неловкость, в течение которой Браксар, будучи без шлема, напряжённо сопел в грудь Императора, не решаясь поднять взгляда вверх. Впрочем, императорская маска всё равно не выражала никаких эмоций. А Император, будучи в шлеме, в то же время практиковал дыхательные практики успокоения: вдох-выдох, вдох-выдох. Чтобы одним точным ударом кулака не отправить ценный военный кадр в дальний полёт. Быть может, на одну из двух лун этого мира.       Внезапные «тисканья» в полутёмном коридорчике следовало решительно прекращать, когда…       — Генерал!       В дополнение к дыхательной практике пришлось закрыть и глаза: Император знал этот голос: только его обладателя здесь и не хватало. К тому же, в его тоне слышалось какое-то особое, ревниво-нервное напряжение. Возмущение, будто его обладателя страшно обсчитали в одной из лавок имперской столицы.       — Мне кажется, вам следует заниматься своими делами, а не… — уже спешащий на «праздник жизни» лорд Истрим замялся, пытаясь подобрать верное слово, — глупостями.       Решение апофикара, на взгляд Императора, нельзя было назвать изящным. Но они с Браксаром, наконец-то расцепились, и теперь уже это не имело значения.       — Полагаю, вам обоим есть чем заняться, — пробасил Повелитель Тьмы, намереваясь, как ни в чём небывало, продолжить идти, куда шёл.       Коварный план практически удался. Раскрасневшийся и сбивчиво дышащий Браксар, «взяв под козырёк», поспешил исчезнуть. При чём исполнен манёвр был с потрясающей для фигуры столь внушительной проворством. А вот Истрим никуда не торопился:       — Мой Император, — ладонь апофикара легонько похлопала по хорошо знакомой Повелителю кожаной сумке, висевшей у лорда на плече.       Конечно — лекарства.       Император совершенно позабыл о них за делами последних долгих дней. А сейчас, вспомнив, резко ощутил давно сжигающую грудь боль, и придавливающую к земле тяжесть на плечах. В Аскариле он совсем не снимал свой Доспех…       — Покончим с этим, — решил Император, и обречённо зашагал в отведённые ему в Герцогском дворце апартаменты.