***
События минувшей ночи потрясли не только стены ведьмачьей крепости, но и каждого, кто принял участие в битве. Чёрные клубы дыма, поднимающиеся к небу от яркого костра – тленное воспоминание о старом ведьмаке. Никто не смел нарушить молчания, отдавая эту возможность потрескивающему огню, сжигающему тело Весемира. Остальные только проводили сочувствующим взглядом убитую горем Цириллу, которая едва могла смотреть на ритуал кремирования. Она из последних сил сжимала в руках букет цветов и ведьмачий медальон, почти не потемневший со временем. Та же детская боль, которую испытывала молодая ведьмачка, скрывалась и в неестественно ссутулившемся мальчишке, закрытым от мира крепкими кожаными доспехами. В его голове крутились воспоминания из прошлого, когда родной отец бил мать, а затем с пьяной улыбкой разворачивался к нему. Потом пустота, как во время чудовищных мутаций, и старый ведьмак, протягивающий к ребёнку свою мозолистую ладонь. Во время обучения и после него Ламберт насмешливо повторял манеру речи Весемира, подкрепляя фразы низким ворчанием и грозя пальцем, веселя себя и друзей. Он любил своего учителя: перед глазами застыл образ доброго старика, который на деле давал фору и молодняку, а после очередной победы оставлял их чистить все мечи Каэр Морхена. Ведьмак заменил ему отца, хоть и оставался для него строгим наставником, до сих пор критиковавшим того за острый язык во время боя. Остатки эмоций, сохранившиеся в нём после мутаций, незримо открывали скорбь на угрюмом лице. Хмуро сдвинутые брови то ли в гневе, то ли в печали; время от времени подрагивающие уголки крепко сжатых губ; скрещённые на груди руки, и пальцы, отбивающие частый ритм. Ламберт болезненно прикрыл глаза и вскоре ушёл вслед за Цири, старательно скрываясь в стенах старого замка. Каждый его уголок напоминал о прежних временах, но уже повзрослевший ведьмак отметал эти мысли, внутренне желая лишь напиться до беспамятства. Он вихрем проходил залы и, поднимаясь по винтовой лестнице в башню, перешагивал две ступеньки сразу. Влетев в свою комнату, тот даже не позаботился о том, чтобы закрыть дверь, он сразу же принялся рыться в сундуках. Ламберт хоть и не брезговал запасом водки, томящейся в погребах Каэр Морхена, но для случая всегда имел при себе бутылку собственного самогона. Но, как ведьмак не старался, а найти хотя бы флягу с её остатками не мог. «Эскель, скотина, стащил?!» – пронеслась в голове догадка, в ту же секунду прерванная ощущением чьего-то присутствия. Он рефлекторно повернул голову в сторону и краем глаза увидел в дверном проёме ту самую чародейку, спасшую его от Дикой Охоты. В её руках красовалась заветная фляга с серебряным горлышком. — Впервые встречаю ведьмака, до такой степени зависимого от бутылки, — демонстративно приподняв полупустой сосуд в руке, вместо приветствия произнесла Кейра. — Вас в Аретузе не учат, что брать чужое – плохо? — проигнорировав её замечание, Ламберт захлопнул крышку сундука и развернулся к ней всем телом. — Ну разумеется, учат. А ещё учат помогать убогим в беде, — будто подражая ему, за спиной игриво пряча флягу, ответила чародейка. — Где ты здесь убогих увидела?! — не на шутку разозлился ведьмак, мгновенно сократив расстояние между ними. Кейра, дабы обозначить свои личные границы, вытянула свободную руку вперёд, кончиками пальцев упираясь в грудь гневно дышащего Ламберта. Исподлобья глядя в его жёлтые глаза, она медленно опустила её и совершенно отстранённо проговорила: — Дай-ка подумать. Ах, да, молодой ведьмак, до дрожи в руках напуганный смертью своего учителя, беспомощно ищет успокоение в бутылке… Фу, ядрёного самогона. Я ответила на твой вопрос? Чародейка ненароком принюхалась, недовольно сморщив носик и затем обратившись к мужчине. — Вполне… — буркнул Ламберт, отняв у той, как оказалось, абсолютно пустую флягу и после испепеляя Мец злобным взглядом. — Следующее утро ты встретишь без похмелья, — как бы в оправдание пролепетала она, приподнимая руки над головой. — Вот видишь, я вновь помогла тебе. Услышав знакомое слово, ведьмак пошатнулся, а его пыл немного поубавился. Конечно, у неё не может быть никаких других намерений, кроме как эгоистических. — Что тебе нужно? — Ламберт раздражённо приподнял бровь, отмечая изменения на ясном лице чародейки. — Услуга за услугу… — загадочно ответила Кейра, вальяжно проходя дальше за его спину. — Мне нужно, чтобы ты достал для меня одну очень важную вещь... Ведьмак смерил её оценивающим и даже, можно сказать, пожирающим взглядом, взвешивая, что она может ему предложить. А по уверенному лицу чародейки несложно было догадаться, что у неё есть пару тузов в рукаве, и она воспользуется ими, как только подвернётся случай. Весьма интригующая ситуация: связь с чародейками никогда и никого до добра не доводила. Они бросают пыль в глаза и следуют только своим целям, нагло используя ведьмаков. Правда, эта мысль доходит до оных только в самый последний момент, когда изменить что-то уже нельзя. — Ха… Что за вещь? — этими словами Ламберт дал своё согласие, однако он с подозрением прищурился. В глазах Кейры тут же блеснул неявный огонёк, который тем не менее не ушёл от пристального ведьмачьего взгляда. Она довольно улыбнулась, шаг за шагом подходя ближе к мужчине: — Я всё расскажу по дороге. Нам пора покинуть это… место. Чародейка обвела задумчивым взглядом обвалившийся расписной потолок башни и, возвращаясь к желтовато-оранжевым глазам, одарила ведьмака самой очаровательной улыбкой, которая была у неё в запасе. Ей удалось сбить его с толку настолько, что он стал похож на подростка, впервые услышавшего о чём-то непотребном. Это и веселило Кейру. Она, словно коршун, начала кружить вокруг него, пока ему оставалось только следить за ней, крутя головой чуть ли не на полный оборот. Оглядывая Ламберта с ног до головы, чародейка отметила, что он не похож на Белого Волка ни комплекцией, ни характером. Слишком громкий и язвительный для обычного ведьмака, словно его клещ какой укусил. Наверное, это и притягивало Мец, потому как в её присутствии она не слышала тех же слов, какие он говорил, например, Йеннифэр или Трисс. Мысль о его стеснении только раззадорила Кейру, отчего та даже невзначай хохотнула, остановившись позади мужчины. Ведьмак её весёлый настрой видимо не оценил. Он резко развернулся к ней лицом, пальцами ухватившись за тонкое запястье и подняв руку так, что Кейра впечаталась в его грудь, носом задев медальон. До её ушей только дошёл раскатистый смех Ламберта, а на своей макушке она почувствовала тёплое дыхание. — Я думал, вы обучены танцам или хотя бы какой-то грации, — с улыбкой прыснул ведьмак, видя, как та багровеет от злости. — Грубиян… — поднявшись на цыпочки, чародейка поравнялась с ним и с вызовом посмотрела в лицо. Он только согласно прикрыл глаза, и не пытаясь возражать, до сих пор легко улыбался. Кейра же прищурилась, как Ламберт несколькими мгновениями ранее, и вырвала свою руку, затем кладя обе на мужские плечи и притягивая его к себе в требовательном поцелуе. Через сплетённые языки ведьмаку передался её заряд страсти, заставивший того приподнять чародейку над землёй и унести к кровати.***
Неземное притяжение между ведьмаками и чародейками неподвластно какому-либо объяснению. Внешне оно не отличается от людских услад, однако ко всему обладает той эмоционально-психологической связью, которая всегда сводит их на Пути. Часто бывает, что это притяжение становится мимолётным, а для насыщения хватает и обычного тепла, разделённого на одном ложе. Оно не принуждает к длительной связи и лишь оставляет приятный осадок в качестве воспоминания. Редко, когда ведьмаки находят в чародейках что-то большее, чем временное утешение. Того же мнения была и Кейра Мец, правда, распространялось оно на всех мужчин в принципе. Она является истинным представлением людей о колдунье – беспринципная, эгоистичная и в то же время обворожительная женщина. Для того чтобы окрутить какого чародея или ведьмака, ей не требуются чары или зловонные отвары. Только смекалка и капля смелости, может, никогда не доводившие её до чего-то хорошего. Идеи Мец иногда безумны, чего та в упор не замечает, в отличие от остальных. Например, когда Кейра хотела поехать к Радовиду, чтобы поторговаться с ним знаниями о Красной Смерти, Геральту едва удалось отговорить чародейку от заведомо провальной затеи. Что неудивительно, это осознание пришло к нему уже после того, как она обвела его вокруг пальца. Белый Волк отобрал у неё записи Александэра, но это не означало, что Мец бросит свою игру. Удивляя саму себя, чародейка, как проснулась, спящего ведьмака не покинула, а осталась под боком. Он чем-то гипнотизировал её, Кейра долго наблюдала за его мерно вздымающейся грудью. На поджарой коже не было никаких шрамов, какие она видела на теле Геральта. Лишь на лице чародейка нашла несколько застарелых рубцов. Ей хотелось коснуться их, но, завидев, как тот начал ёрзать по простыне, Мец вспомнила о сборах и всё-таки поднялась с кровати. Прекрасные сны вскоре должны были покинуть тело молодого ведьмака. Первым делом расторопная чародейка решила привести себя в порядок, дорога обещала быть долгой, а она должна выглядеть потрясающе даже на болотах среди водных баб. И только потом можно думать о поклаже и прочих пустяках, для этого у неё всё равно есть подручный мальчик. — Ламберт… Как спалось? — пробуя его имя на вкус, протянула Кейра, в отражении зеркала увидев движение позади себя. — Я надеюсь, ты наслала не проклятье? Голова раскалывается… — он помассировал виски, пытаясь хоть как-то избавиться от боли, и после обратил внимание на припудривающуюся чародейку. — Это побочное действие сонного заклинания. Ты же знаешь, за всё в этой жизни надо платить, — женщина клацнула компактной пудреницей, после убирая всю косметику со стола в бархатный мешочек. — Отвернись. С этими словами она покрутила пальцем в воздухе, на что ведьмак только откинулся на подушки с громким вздохом. Когда послышался шелест одежды, Ламберт всё же подал голос, не упуская возможности добавить какую-нибудь колкость: — Мне казалось, что разрез на твоём платье не скрывает милого пятнышка над левой грудью. Или дело не в нём? — Главное, чтобы после этой ночи комплексы не появились у тебя, — в ответ бросила Мец, шуткой "ранив" его в самое сердце. — Хватит валяться. Собирайся. Чародейка окинула взглядом скорчившегося на постели мужчину, изображавшего из себя умирающего, и бросила в него почти весь комплект брони, которую он раскидал по комнате. Только ботинки аккуратно стояли у края кровати, дожидаясь своего медлительного хозяина. Такой расклад дел Кейру не радовал, потому ей пришлось почти с минуту сверлить его прожигающим взглядом, стоя над душой, чтобы тот не заснул. — Только потому что ты мне нравишься, — наконец, поднимаясь с кровати, выдохнул ведьмак, отчего женщина устало закатила глаза. Пока Ламберт неторопливо одевался, чародейка собрала оставшиеся вещи и судорожно размышляла, какая нелегкая доля выпала её лошади. Наверное, стоило раскошелиться и взять молодую тягловую, так бы она сэкономила время и силы, а не пару крон. Кейра отвлеклась. — Можем идти? — голос ведьмака вывел женщину из раздумий; он скептически оглядывал её весьма немаленький багаж, с оханьем беря эту ношу на себя. — Какая… Ты камней туда наложила? — Только самое необходимое, — у выхода улыбчиво ответила Кейра, придерживая для сгорбившегося Ламберта дверь. Под злобное ворчание и кряхтение ведьмака они всё-таки спустились в главный зал без потерь, хотя он и норовил на каждой ступеньке свалиться с ног. Эта его актёрская игра потихоньку выводила женщину из себя, но из них двоих пыхтел пока только Ламберт, потому она стоически терпела его выходки. Пройдя залу, за столом они встретили беседующих Трисс и Аваллак’ха, в стороне угрюмо сидела Йеннифэр, пальцами сжимая кружку в руке. Увидев у колонн необычную парочку, все обернулись на них в тот момент, когда светловолосая чародейка звонко чмокнула ведьмака в щёку и отправила его дальше во двор. Ламберт был удивлен не меньше, чем видевшие этот жест: даже Йен на мгновение стушевалась и чуть шире распахнула глаза. Они изумлённо проводили мужчину взглядом и обратились к Мец, только когда за тем захлопнулись двери, а в зал вошёл ничего не подозревающий Золтан. — Кейра… Доброе утро, — первой отозвалась Трисс. — Ты… уже уезжаешь? — У меня остались незаконченные дела на Континенте, — с привычной уверенностью ответила та, не раскрывая подруге подробностей. — А где Геральт? Цири? — Должно быть, вытворяют очередную глупость, — сквозь зубы прошипела Йеннифэр, затем отстранённо кивая в сторону ушедшего ведьмака. — Вы отличная пара для… — Правда? Ты думаешь? — перебивая её на полуслове, мечтательно затараторила Кейра. Ответа она не дождалась и, склонив голову набок, прошла вслед за своим ведьмаком и только бросила на прощание: — Удачи вам на Пути. Оставив удивлённые мины позади себя и ко всему хлопнув огромными дверьми, что те чуть с петель не слетели, чародейка спешно спустилась во внутренний двор и через него прошла дальше к главным воротам. Она остановилась только у того места, с которого пустила воинов Дикой Охоты в соседние стены, решив понаблюдать за усердно работающим Ламбертом. Все пожитки чародейки загружены на лошадей, которые ко всему уже были готовы отправляться в путь; ведьмак же гладил своего жеребца по гриве и что-то шептал. Кейра, должно быть, впервые видела его таким умиротворённым: от прежнего грубияна не осталось и следа. — Долго будешь там стоять? Меня в дрожь бросает, прекращай, — не поворачиваясь к ней, сухо произнес Ламберт. Мец вскинула брови и, улыбнувшись, всё же решила не нервировать мужчину и приблизилась к нему. Солнце уже в небе: пора ехать. Однако, забраться в седло ей не позволил крутившийся у лошадей ведьмак, грубо одёрнувший чародейку. Он ответил на её немой вопрос: — Как ты добралась до Каэр Морхена, если в седло забираться не умеешь? Сядешь боком – у кобылы ноги разъедутся. — Что?! — раздражённо воскликнула Кейра, оскорблённая его "наставлением", оставаясь стоять подле лошади. — Повторяйте за мной, госпожа-чародейка, — разочарованно хохотнул Ламберт, с легкостью оседлав своего гнедого коня. — Поставь левую ногу в стремя, а вторую резким рывком перекинь через туловище кобылы. Давай, это просто. Должно быть, намного проще для неё было придумать заклятие, которое чародейка наложит на языкастого ведьмака, если он скажет ещё хоть что-нибудь. И всё же она наступила на глотку своей гордости и не с первой попытки, но выполнила его указания, еле удержав равновесие. Тонкие руки непроизвольно вцепились в шею лошади, а женщина будто разлеглась на ней, разве что не вытягивая ноги. — А теперь выпрями спину, — поравнявшись с ней, Ламберт протянул раскрытую ладонь, стараясь не смеяться, чтобы лишний раз не бесить её. Кейра недовольно поджала губы, но опёрлась на его руку и выпрямилась, важно расправив плечи. — Можем ехать… — вместо благодарности выдавила чародейка, пришпорив кобылу и быстро уходя вперёд. — Стой! Ты не сказала, куда мы едем? — не ожидавший такого манёвра ведьмак постарался нагнать её, но она унеслась быстрее ветра. Проехав через главные ворота, Ламберт стал озираться по сторонам и вдалеке увидел обиженную Кейру, идущую уже более спокойно. Ему пришлось напрячь коня, чтобы добраться до неё. Когда он вновь поравнялся с ней, мужчина заметил её безмятежное лицо, чародейка будто в прогулку собралась. — В Велен… — коротко оповестила невозмутимая женщина, даже не обернувшись в его сторону.