риточка

ее звали маргарита. она просила называть себя ритой. больше всего ненавидела, когда звали марго. мы познакомились с ней на первом году учебы в университете. она была на факультете греческой филологии и любила читать философскую лирику. признаться честно, я ей немного завидовала, и сейчас расскажу, почему. я помню, как впервые зашла в аудиторию. сначала я ее даже не заметила: она сидела у края и отстраненно глядела в окно. можно подумать, мне стало ее жаль, но на деле это было не совсем так. я подумала, что она станет очередным мусором общества, тихоней, которую все недолюбливают. сама же я далеко не отличалась от нее, но осознавать это было тяжелее. прошептав пару проклятий под нос, я удалилась в конец. с того дня прошел месяц. все более менее разделились на кучки и общались между собой. я же была неприветлива. одногруппники казались мне до ужаса скучными и занудными, однако одиночество все равно давило на горло. гордость не позволяла мне сделать первые шаги. это одновременно мучило и терзало меня, заставляя прокручивать сюжеты целыми днями в голове. стоит заметить, что я даже и имен то их не знала. только она продолжала сидеть, разглядывая пейзажи осени за окном. когда кто-то подходил, она приветливо и скромно улыбалась, хотя выражение лица вновь сменялось серым безразличием. в какой-то момент я осознала, что это пугает и восхищает меня. хотелось бы мне быть такой независимой… поступление на факультет греческой филологии мне казалось абсурдной идеей. бесполезная трата времени, совершенно не интересующие предметы и размытое будущее. меня не заботила литература, греческий алфавит и писатели. скажем так, это было ненавистно мне. моей главной целью было поступление, о чем я теперь жалею. однажды, зайдя в библиотеку, я увидела ее. она сидела и читала работы фрейда. мне открылась странная, сокровенная тайна. она читала, и глаза ее горели так, будто это была самая ценная информация в жизни. я забыла, за чем я пришла, поэтому весь вечер просидела, вглядываясь в ее портрет. в конце концов, она подошла ко мне и произнесла: — маргарита. можно рита. только не марго. с тех пор мы стали негласными подругами. я узнала о рите много нового: помимо психологии, ей нравилось рисовать и сочинять стихи на греческом языке. с каждым днем, проведенным с ней, она казалась идеальнее. ее светлые волнистые волосы, аккуратная бежевая водолазка и серебряные украшения создавали особый образ. словно венера, сошедшая с картин. странное колкое чувство не давало покоя. были ли мы близки? не знаю. я много возмущалась и ругалась, а она слегка выдавливала улыбку и холодно смотрела вдаль. сама невозмутимость, ха! это меня и раздражало. на самом деле, ей никто не нужен. ни один человек не трепетал ее сердце. впрочем, только сейчас я осознала, что ничего о рите не знаю. рита никого не осуждала. никого не любила. никого не боялась. но ее осуждали, любили и боялись. вот так, все вместе. словно фарфоровая куколка, хрупкая, да холодная. рита… идеальная. она была идеальна и в тот момент, когда лежала в луже крови. темная алая жидкость смешалась с пылью асфальта. разломанные пальцы, пробитый череп, закатившиеся глаза. весь корпус собрался увидеть это зрелище, высшую форму искусства. в последний раз взглянула в ее опустевшие глаза, которые и раньше не отличались жизненным изобилием. риточка возвысилась. риточка познала бога. траурная церемония. стоит гробовое молчание. я подхожу к микрофону, и мой голос режет тишину: «ее звали маргарита. она просила называть себя ритой. больше всего ненавидела, когда звали марго.»