Мой гений

      — Как француженка ревнивая, ей Богу, — проковыляв к кровати, ласково произносит Шопен.       Лист вяло ухмыляется и поднимает задумчивый взгляд с недописанного этюда на него. Поляк медленно садится на заправленную кровать.        — Как тогда скажете мне вас величать?       — Просто Фредерик, для вас, Фере-енц, — сладко растягивает имя, — просто Фредерик.        — Даже так? Что же, как скажете, просто Фредерик, — Лист откладывает бумаги в сторону. — Но почему француженка?       — У вас очень приятный голос, когда вы говорите на французском. Легкий иностранный акцент придает изысканность. — Шопен театрально лениво осматривает Листа с ног до головы. — Люблю ваш голос.        — И как же мне теперь воспринимать прозвище, данное вами? Как комплимент иль же оскорбление? — Лист приподнимает бровь и улыбается одними уголками губ, придвигаясь к Шопену чуть ближе. — А я люблю, когда вы произносите мое имя, а не прозвища.       Фредерик уставляет взгляд на венгра, едва заметно подрагивая, «Воспринимайте как хотите, Фе-еренц», и комкая в руках одеяло. Лист победно улыбается и возвращается к этюду, задумчиво перебирая перо в руке. Собственное имя приятным гулом отдается в стенках сознания. Фе-еренц… Шопен оборачивается и, набравшись смелости, подходит к венгру со спины, прижимаясь к спинке его стула. В его руках легко проскальзывает чужая прядь волос, композитор чуть склоняется вперед.       — О, вы перешли к более настойчивым действиям, просто Фредерик? — Лист плавно наклоняет голову назад и с любопытством заглядывает в чужие глаза. — Не подозревал, что вы такое можете.       Поляк стискивает зубы от таких колкостей, но отступать не собирается. Обойдя стул, он упирается спиной в стол, стоя перед венгром, и, поборов себя, склоняется к его губам. Ференц послушно убирает перо в сторону и пододвигается ближе к Фредерику. Осторожно кладет свою руку ему на бедро, неторопливо отвечая на поцелуй. Поляка такой темп не устраивает. Он переходит к непривычным для него страстным поцелуем, оглаживая чужие плечи, пытаясь одновременно, потянув, поднять венгра со стула. А Лист только усмехается в чужие губы и встает на ноги, резко хватая Шопена за талию и притягивая ещё ближе к себе. Он отвечает на поцелуи с бóльшей страстью, всякий раз не упуская возможности слабо укусить.       — Фере-енц, — сладко тянет поляк, нарочно отвернувшись от чужих губ, легко толкая венгра на кровать и забираясь на него сверху. Лист смотрит на него чуть удивленно, но все же хитро щурится и приподнимается на локтях. Ловит губами губы возлюбленного и продолжает начатое, одной рукой зарываясь в его темные кудри, ласково их перебирая.       — Фре-едерик. — вторит за ним, разрывая поцелуй, нахально улыбается и забирается прохладными пальцами под рубашку Шопена. Фредерика потрясывает от контраста горячей кожи и ладоней. Он секундно откидывает голову, но возвращает ее в привычное положение и еще больше склоняется над венгром, убирая его руки и пытаясь трясущимися пальцами стащить с того рубашку.       — Ну-ну, к чему такая спешка, mon amour. — Лист уповается им, наслаждается. Медленно отводит от себя чужие руки, заглядывает в глаза, а после припадает губами к бледной шее и целует-целует-целует. Шопен рвано выдыхает, подставляясь под ласки, пытаясь вмиг ослабевшими руками все же продолжить задуманное. Ему удается приподнять ненужный в такой момент предмет одежды, и он с неким восторгом начинает водить руками по открывшейся взору коже.       Лист на мгновение останавливается, наслаждаясь руками, мерно водящими по его телу, а после вновь принимается целовать шею.       — Вы… Столь нетерпеливы. — шепчет он, довольствуясь проделанным результатом. Ференц аккуратно принимается расстегивать рубашку на Фредерике, целуя открывающиеся участки тела. Поляк, не без чужой помощи, скидывает с себя верхнюю одежду и, обхватив Ференца ногами под колени, норовит сменить позу и улечься на спину. Ференц бережно меняет их местами и теперь сам нависает над поляком. Оглядывает его, раскрасневшегося, и остается доволен.       — О, мой Фредерик, вы столь прекрасны. — страстно шепчет он, поглаживая руками шопеновские бока. — Мой гений.       Лист припадает губами к соску, облизывает, кусает, проделывает то же с другим — при этом не забывая исподлобья поглядывать на Шопена — и медленно спускается поцелуями вниз. Фредерик почти извивается от неторопливости венгра, тихо выстанывая его имя, но вовремя опоминается, прикусив губу. Выгнувшись навстречу ласкам, он безмолвно торопит возлюбленного, нервными руками цепляясь за чужое тело.       Лист поднимается к его лицу и целует, поглаживая одной рукой от самой шеи и до бедер, нарочно касаясь чувствительного места одними только кончиками пальцев.        — О, если бы вы знали, насколько красиво сейчас выглядите, то понимали, в каком я выигрыше. — торопливо шепчет он, аккуратно пытаясь снять оставшуюся часть одежды с возлюбленного. — Не желаете говорить со мной, мой гений? Прискорбно.       Ференц раздевает Фредерика до конца, приподнимается чуть выше и завороженно оглядывает стройное тело.       — Так красиво выглядите… — повторяет он. Рука некрепко обхватывает у основания, на пробу двигает вверх-вниз, и Лист не забывает следить за каждым изменением в лице Шопена.       — Ферен-ахх, — на одном дыхании шепчет поляк, нервно слизывая красную струйку с собственных губ. Если бы зрение не подвело и не размывалось бы, Фредерик уверен, с шепота пришлось бы перейти на приглушенный крик. Ференц вслушивается в его стоны — музыку для ушей — и двигает рукой резче, увереннее.        — Прошу вас, не стоит. — просит он, осторожно проводя большим пальцем по еще немного кровоточащей губе, и целует: несдержанно, страстно.       Лист забирает Шопена себе полностью и без остатка.       Поводив рукой в прикроватной тумбочке, венгр нащупывает флакончик с маслом и, ухмыляясь, отвинчивает крышку, капая немного себе на руку. Ференц, не прекращая двигать рукой, торопливо целует Фредерика и вводит один палец. Ждет некоторое время — заполняя его поцелуями-извинениями, рассыпающимися по всей груди поляка — и начинает плавно двигать им. Фредерик впивается в свои и так разодранные губы зубами и змеей извивается и выгибается на кровати.       — О, Ферен-… Быстрее…       Лист вновь поднимается к чужим губам, целует жадно, слизывая капельки крови и не переставая двигать руками: то слишком быстро, доводя почти до самого края, то тягуче-медленно, наблюдая за реакцией.        — Мой гений, мой гений, мой гений… — бесконечно повторяет он, оставляя поцелуи на всем его теле, изредка прикусывая и оставляя красноватые следы.       — Szybciej, szybciej… — Шопен теряется в ощущениях, откидывая голову назад и жадно вдыхая воздух, руками крепко сжимая мягкое одеяло.       Лист усмехается и прикрывает глаза, оставляя поцелуй в самом низу живота.        — Annyira bájos hangod van… Még jobban hallani akarlak… — Ференц вводит второй палец, не замедляя ритма второй руки. — Красивый этюд у нас получается, не находите? — риторически спрашиввет Лист, осыпая поцелуями щеки Шопена. Затуманенный мозг даже не пытается догадаться от смысле незнакомых слов — не выйдет. Вопрос остается риторическим. Перед глазами плывут звезды, и лишь в отдаленном очертании различим нависающий над поляком ухмыляющийся венгр. — Ференц…        — Да, мой гений? — чересчур любезным тоном интересуется Лист, заглядывая в затуманенные глаза и вновь ухмыляясь. — Что-то не так? Мне остановиться?       Ференц, к своим словам, прекращает какие-либо действия и выжидающе смотря на спокойное лицо Фредерика. Тот поджимает губы и резко поворачивает голову в сторону, избегая пронзительного взгляда блестящих глаз. — Н-нет, пр-рошу, Ференц… — поляк медленно возвращает взгляд наверх, пытаясь выгнуться настолько, чтобы достать тела венгра, — прошу, не останавливайтесь…       Шопен смущенно закрывает глаза обеими руками. Лист самодовольно хмыкает и коротко целует руки, закрывающие глаза.        — Вы невероятны, мой гений… — самозабвенно шепчет венгр, возвращаясь к прежнему делу: плавно водит одной рукой и движется внутри второй, постепенно ускоряя темп. — Просто невероятны…       — Замолч-… — Фредерик ахает, заметно задрожав, и кончает с именем Листа на губах.       Лист вытаскивает из него пальцы и тянется к тумбе, забирает платок и торопливо вытирает свои руки.       — Ненадолго вас хватило, мой гений. — с беззлобной усмешкой говорит он. — Или это прозвище слишком вас смущает, м?       Ференц ложится рядом и с упоением разглядывает его лицо, привычно широко улыбаясь…       Шопен этого уже не слышит, он мерно дышит и видит первые сны.