I
— Если кто-то ведёт себя как мудак, ты можешь быть мудаком в ответ, хорошо? — Хёнджэ яростно напоминает Джуёну, когда они стоят на пороге Ёнхуна. Он хватает темноволосого парня за плечи и встряхивает для выразительности, но Джуён только хихикает и нежно целует его в лоб. — Не будь смешным, хён, — смеется он, прежде чем быстро постучать в дверь. Хёнджэ, который еще не закончил напутственную речь, восклицает: — Джуён!.. Дверь открывается, и Хёнджэ недоволен тем, что все его друзья стоят там, пытаясь выглядеть устрашающе насколько это возможно. Они расположились с Ёнхуном и Сону посередине, в то время как Чанмин и Чанхи каменно смотрят перед собой. Единственный, кто достаточно нормально выглядел — это Джейкоб, который открыл дверь и в настоящее время бросает извиняющиеся взгляды на Хёнджэ и Джуёна. — Боже мой, вы, ребята… — Почему ты не в пижаме? — резко спрашивает Чанмин у Джуёна, перебивая Хёнджэ. — Если вы хотите войти, то должны соблюдать правила. Взгляд Джуёна встревоженно метится к Хёнджэ, но прежде чем блондин успевает задушить обычно очаровательного парня, Джуён быстро приподнимает свою огромную толстовку. — Я... мне нужно было надеть толстовку сверху, потому что на улице холодно, — быстро говорит он, показывая друзьям Хёнджэ, что черные спортивные штаны, на самом деле являются большим комбинезоном. Чанхи фыркает, прежде чем отступить в сторону, чтобы впустить их. Хёнджэ снимает свою джинсовую куртку и вешает её в шкаф, подзывая Джуёна к себе. — Джуён-и, нам идти? Я не… — он начинает отчаянно шептать, но Джуён перебивает его теплой рукой у щеки. — Нет, всё в порядке, ангел, — говорит он, быстро целуя кончик носа Хёнджэ. — Я всё понимаю. И когда младший стаскивает с себя толстовку, оставляя рукава комбинезона свернутыми в локтях, Хёнджэ вздыхает, потому что он тоже это понимает. Джуён выглядит устрашающе. Его руки усеяны темными, злобно выглядящими татуировками — шипящие кобры и рычащие драконы — и хотя одежда на нем только что выстирана, запах сигаретного дыма остается на его коже, как и синяки на его татуированных костяшках пальцев. Тем не менее, Хёнджэ думает, что немного смешно не смотреть на секунду дольше и не смотреть сквозь всё это, чтобы заметить мягкость в кошачьих глазах Джуёна или вежливую улыбку. Когда они плетутся в гостиную, там уже всё устроено, как обычно: Джейкоб аккуратно устроился в своём углу, в то время как Чанхи расслабляется рядом с Ёнхуном на большом диване, а Сону и Чанмин обнимают друг друга в мягком кресле. Обычно Хёнджэ лежит на Джейкобе или плюхается на Ёнхуна с Чанхи, но поскольку Джуён здесь, он осторожно толкает младшего на двухместное кресло, удобно устраиваясь между ног темноволосого парня. — Это кошачий комбинезон? — недоверчиво спрашивает Сону. Хёнджэ поднимает взгляд с того места, где он сидел, и, глядя на своего парня, он полагает, что контраст между небрежными татуировками Джуёна и пушистым комбинезоном, который он надел, довольно шокирующий. Джуён только улыбается и пожимает плечами. — Древние египтяне почитали кошек за то, что они приносили удачу, — просто отвечает он. Затем он делает паузу и застенчиво добавляет: — И мой младший брат подарил мне это однажды на Рождество, так что… —Хёнджэ оглядывается и видит Джейкоба с мягким выражением на его красивом лице, в то время как Сону слегка недоверчиво улыбается. Он переводит внимание с Джуёна, когда Чанмин хлопает в ладоши и встает, чтобы выключить свет. Настала очередь Чанмина выбирать фильм на неделю, поэтому никто из них не удивился, когда он вытащил новый фильм «Оно». Парень говорил о Пеннивайзе уже несколько недель, как будто он собирался увидеться со старым другом, а не с маниакальным кровожадным клоуном, живущим в канализации, хотя на самом деле в этом нет ничего нового для их маленького круга. Когда Чанмин объявляет о своем выборе, Хёнджэ думает, что чувствует, как Джуён на мгновение напрягается под ним, но когда он оглядывается, чтобы проверить, парень улыбается одной из своих ухмылок, и Хёнджэ настолько отвлечен этим зрелищем, что забывает, куда он повернулся. Фильм начинается, и это, конечно, страшно, но никто из них особо не возражает, кроме Чанхи, который похоронен в груди Ёнхуна — из-за чего последний выглядит слишком самодовольным — и Хёнджэ получает удовольствие, когда начинается сюжет. Только при первом испуге, когда он вздрагивает, он понимает, что Джуён застыл рядом с ним. Обеспокоенный, он оборачивается и видит широко раскрытые глаза младшего, широкая белая полоса вокруг его темных радужных оболочек. Хёнджэ успокаивающе касается его колена, и Джуён дергается, наконец отводя взгляд от телевизора. — Ты в порядке? — Хёнджэ тихо шепчет, и хотя Джуён кивает, это выглядит не слишком убедительно. Тем не менее, чтобы не привлекать к себе внимание, Хёнджэ поворачивается лицом вперед. Лицо Пеннивайза внезапно появляется из ниоткуда, огромное и кричащее на экране, и все вздрагивают. Что действительно заставляет их подпрыгивать, так это панический крик: — Почему! Почему! — это исходит от двухместного кресла. Хёндже оборачивается и видит Джуёна, зарывшегося руками в волосы, с зажмуренными глазами совершенно окаменевшего. Чанмин ставит фильм на паузу, и Джейкоб включает маленькую лампу. — Джуён? — темноволосоый парень зажимает переносицу, пытаясь успокоить дыхание, его частое дыхание тревожат всех в комнате. — Джуён-и, ты в порядке? — снова мягко спрашивает Хёнджэ, нежно поглаживая высокие скулы своего парня. Джуён приоткрывает один глаз и резко краснеет, когда понимает, что все пялятся на него. — Извините, я… вау, как неловко, — бормочет он, яростно вытирая лицо. — Я немного боюсь смотреть фильмы ужасов, вот и всё. Краем глаза Хёндже видит, как Сону и Чанмин обмениваются недоуменными взглядами. Немного сбивает с толку видеть Джуёна, высокого и откровенно пугающего, которого утешает собственный парень из-за фильма ужасов. Замешательство ясно видно на их лицах. Более чем немного смущенный тем, что фильм был поставлен на паузу из-за него, Джуён поспешно заверяет всех, что с ним все в порядке и что фильм может продолжаться. Если друзья Хёнджэ видят, как пара меняется местами, так что Джуён оказывается между ног Хёнджэ и удобно прижимается к груди блондина, они ничего не говорят вслух. Однако Сону пишет Ёнхуну: «Он не может быть таким страшным, если его пугает вымышленный клоун». Кроме того, вид мускулистого, устрашающе выглядящего Джуёна в кошачьем комбинезоне, прижимающимся к груди Хёнджэ, может быть, немного милым.II
Ни для кого не секрет, что Джейкоб — первый из друзей Хёнджэ, которому пришла в голову идея, что он встречается с Джуёном. Из всех них он был наиболее открыт к новому парню Хёнджэ с ужасной репутацией — репутацией члена банды, уличных драк и преступника. Джейкоб, несмотря на его непредубежденность, не надеялся найти Джуёна дождливым днём в четверг в небольшой независимой художественной галерее в центре города. Джейкоб стряхивает дождь со своего зонтика у входа в галерею, когда слышит чистый голос своего парня, эхом разносящийся по комнате. Он улыбается про себя, нежно любуясь тем, как возбуждается Кевин, говоря о своем искусстве, и быстро подходит к нему. Однако, когда Джейкоб поворачивает за угол, он с удивлением видит, что Кевин разговаривает не с профессором или случайным прохожим, а с Джуёном. На самом деле, это несколько смешно, как Джуён в своей тяжелой кожаной куртке, черных практичных брюках и военных ботинках выглядит рядом с Кевином, который носит берет цвета барвинка и нежное колье на бледной шее, но в их взаимодействиях есть сходство, которое удивляет Джейкоба. — Привет, детка, — осторожно окликает он, не желая прерывать. Кевин поднимает голову при звуке голоса Джейкоба, и его глаза проясняются. — Привет, Кобби, — говорит он, наклоняясь рядом с Джуёном, чтобы поцеловать Джейкоба. — Джуён, это… — Джейкоб-щи, — любезно произносит Джуён, и хотя они с Джейкобом встречались всего один раз, парень видит в его улыбке искреннее тепло. Кевин удивлённо переводит взгляд с одного на другого. — Джуён-щи – новый бойфренд Хёнджэ, о котором я тебе рассказывал, — для ясности говорит Джейкоб, и глаза Кевина на мгновение расширяются, прежде чем он хмурится. — Ой! Я... ага, ладно, — задумчиво говорит он. — Как тесен мир. Позвольте мне пойти попрощаться с директором и взять свои вещи, а затем мы можем идти, — улыбается Кевин им обоим, прежде чем улететь. На секунду Джейкоб чувствует себя немного неловко, оставшись наедине с Джуён, но затем темноволосый парень мягко говорит: — Я действительно восхищаюсь работой Кевина, и он стал моим хорошим другом с тех пор, как мы встретились. Джейкоб улыбается и соглашается. Он всегда рад поговорить о своем прекрасном, причудливом парне — Он великолепен, это так захватывающе, что галерея подобрала его работы. Как вы познакомились? — Я получаю степень магистра истории искусств, поэтому провожу много времени в галереях в центре города, — говорит Джуён, переводя взгляд на работы на стенах. — Я столкнулся с Кевином на одном из них, и он рассказал мне о своей работе. Было так завораживающе слушать, как он говорит, что я не мог перестать задавать вопросы, а Кевин очень любезно отвечал. — Джуён застенчиво усмехается, и то, как он приподнимает губы, заставляет его внезапно показаться Джейкобу намного моложе. Именно тогда ему приходит в голову мысль. — Подождите… вы… вы встречались в галерее в центре города? Вы были тем, кто инвестировал деньги в его работу? — ошеломленно спрашивает Джейкоб. Когда Кевин рассказал ему эту историю, он представил себе пожилого джентльмена, заинтересованного в покровительстве молодым художникам, но тут Джуён застенчиво кивает, кончики его ушей краснеют. — Ах, я не знал, что он… да, я… э-э, «инвестировал» звучит гораздо больше, чем было на самом деле. Мне просто очень понравилось, как он говорил о своем искусстве, и он сказал мне, что ему не хватает нескольких сотен тысяч вон на припасы, поэтому я… отдал их ему, — замолкает Джуён, почесывая шею и старательно избегая взгляда Джейкоба. — Вау, это было очень мило с твоей стороны, Джуён, — выдыхает Джейкоб. — Ты не представляешь, как много это для него значило, он рассказывал мне об этом в течение нескольких дней после этого. Темноволосый неопределенно пожимает плечами. — Думаю, важно поддерживать независимых артистов, и у меня просто возникло ощущение, что Кевин это заслужил, — он делает паузу, оглядывая пространство с благоговейным выражением лица. — Я имею в виду, ясно, что он такой талантливый. Я был так счастлив, когда он сказал мне, что его работы выбрали для галереи. По широкой ухмылке на его лице и нефильтрованной радости, танцующей в его темных глазах, Джейкоб понимает, что не сомневается ни в одном слове. Когда они расстаются, он заставляет Джуёна пообещать называть его хёном, вместо того, чтобы придерживаться формальностей. Они выходят за дверь, Джейкоб бросает последний ошеломленный, но ласковый взгляд через плечо на Джуёна, который внимательно разглядывает одну из картин, когда Кевин шепчет: — Это тот страшный парень, с которым, как ты мне говорил, встречается Хёнджэ? Кобби, серьезно, он один из самых приятных людей, которых я когда-либо встречал. — это заставляет неохотную ухмылку растянуться на лице Джейкоба, и он смотрит на своего парня, который прижался к нему, чтобы оставаться сухим под зонтом. — Да, у меня начинает складываться такое впечатление.III
Хёнджэ падает на кровать, голова раскалывается. Ему только что удалось вытащить себя из больничного пункта, куда его немедленно отправили Ёнхун и Сону из библиотеки после того, как они увидели его покрасневшие глаза и отрывистый кашель. Дезориентированный, он собирается пожалеть себя, но слышит, как открывается входная дверь. — Хёнджэ-хён! Ты дома? — голос Джуён разносится по квартире. — Да, я здесь, — хрипит он в ответ, прежде чем закашляться. Быстрые шаги разносятся по коридору, прежде чем его дверь открывает раскрасневший Джуён. Он явно только что вернулся с работы в расстегнутых пуговицах и джинсах с прямой шнуровкой, немного красный, но еще не совсем потный. — Я столкнулся с Ёнхуном и Сону в библиотеке во время перерыва, и они сказали мне, что ты ходил к врачам. — Подожди, ты пропустил свои рабочие часы? — недоверчиво спрашивает Хёнджэ. Джуён никогда не пропускает их — Хёнджэ думает, что он единственный аспирант в кампусе, которому действительно нравится обсуждать материал с сопливыми студентами. — Иди, детка, я буду в порядке! — хрипит он. Джуён усмехается. — Другие аспиранты прикрывают меня, всё в порядке, ангелочек, — мягко говорит он, подходя к кровати. — Уверен ли ты? — спрашивает Хёнджэ, хотя тайно надеется, что Джуён останется. Он знает, что болеет, как младенец, но, поскольку он так редко заболевает, то совсем не знает, как быть в такой ситуации. — Конечно, они всё равно должны мне на Хэллоуин, — отвечает младший с легкой улыбкой. — Вот, я помогу тебе переодеться в спортивные штаны, а потом приготовлю тебе чашку чая с медом и лимоном. Пока Джуён стягивает через голову пропитанную потом футболку Хёнджэ, последний просто пытается держаться достаточно долго, чтобы буквально не рухнуть на своего парня. Джуён быстро натягивает чистую удобную одежду на дрожащее тело Хёнджэ, и старший обнаруживает себя заново одетым, прежде чем успевает моргнуть. Пульсация в его висках, к счастью, сразу успокаивается, когда Джуён нежно укладывает его, и он берет краткую передышку, чтобы посмотреть на беспорядок вокруг себя. Хёнджэ чувствует, как волна нежности к Джуёну обрушивается на него, когда он скользит взглядом по высокой, сильной фигуре Джуёна, раскладывая салфетки и дополнительные подушки в пределах досягаемости кровати, слабый запах сандалового дерева и сигаретного дыма каждый раз доносится до его заложенного носа. Джуён двигается слишком энергично. Его рука вытягивается сама по себе и хватает Джуёна за запястье. — Сядь, пожалуйста, — хрипит он, слабо похлопывая место рядом с подушкой и жалобно глядя на Джуёна. Темноволосый парень лишь обожающе улыбается и подчиняется, нежно проводя пальцами по волосам Хёнджэ. — Бедняжка, — воркует он, и Хёнджэ со вздохом наклоняется к нему. — Мне жаль, что ты плохо себя чувствуешь, детка. — Ладно, — бормочет Хёнджэ, уже засыпая под весом Джуёна рядом с ним. Закрыв глаза, Хёнджэ слепо нащупывает руку младшего и, не теряя ни секунды, длинные пальцы Джуёна переплетаются с его. — Ты не против остаться ненадолго? — Нисколько. Ты не хочешь чая, хён? — тихо спрашивает Джуён, и когда Хёнджэ хмыкает, младший наклоняется над кроватью, чтобы достать из рюкзака книгу. Пока он читает, переворачивая страницу носом, чтобы не отпускать руку Хёнджэ, его большой палец так нежно проводит по нежным костям старшего, погружая Хёнджэ в глубокий сон. Проходят часы, и хотя рука Джуёна полностью потеряла кровообращение, а кончик его носа начал ощущаться довольно тупым из-за постоянного контакта с текстурированными страницами, Хёнджэ никогда не ослабляет хватку. Только когда солнце начинает садиться, Джуён, наконец, решает, что ему пора вставать, чтобы приготовить Хёнджэ суп из соевой пасты. Осторожно, он распутывает их пальцы, нежно убирая волосы Хёнджэ с его красивого лица, прежде чем плотнее подвернуть одеяло. Вскоре после этого Хёнджэ вздрагивает, моргая и похлопывая себя по кровати, чтобы посмотреть, что Джуён все еще рядом с ним. Раздосадованный тем, что остался один, он уже собирался выкатиться из пухового одеяла, когда входит Джуён с горячей тарелкой супа на столе с подносом на коленях. Рядом с ним стоит небольшая тарелка с рисом, и Хёндже с удивлением видит пару банчан — кимчи с зеленым луком, маринованную редьку и ростки фасоли, аккуратно разложенные на отдельных тарелках. Джуён тут же цокает языком Хёнджэ, когда видит его босые ноги на холодных половицах. — Йа, что ты делаешь? Вернись в постель! — восклицает он, быстро ставя поднос на стол, чтобы толкнуть Хёнджэ назад. — Я знаю, знаю, просто хотел посмотреть, куда ты пошел, — ворчит блондин, но его глаза полны любви, когда он смотрит, как Джуён укладывает его обратно. Рукава закатаны до локтей, и что-то теплое вспыхивает в груди Хёнджэ, и на мгновение он чувствует, как задыхается от явного количества нежной заботы в глазах Джуён. Когда Джуён, наконец, считает, что его замотали должным образом, он приносит поднос, чтобы положить его на колени Хёнджэ. Однако, как только блондин протягивает руку, чтобы взять суповую ложку… Шлепок. Оскорбленный взгляд, которым он стреляет в Джуёна, когда его руку шлепают, выглядит смешно. — Не убирай руку из-под одеяла, ангел, — усмехается Джуён. — И как, по-твоему, я буду есть, Джуён-и, — язвительно возражает Хёнджэ Единственным ответом, который он получает, является ложка супа, поднесенная ко рту. Хёнджэ закатывает глаза, немного смущенный тем, что его кормят с ложечки, как ребенка, но рука Джуёна не дрогнула, он фыркает — конечно, эффект немного испорчен тем, насколько переполненным он звучит — и глотает пикантный бульон. Когда Джуён подходит, чтобы накормить его еще одной ложкой, на этот раз рисом и редисом, Хёнджэ поджимает губы и качает головой. — Сначала поцелуй меня, — требует он. Джуён смеется и поднимает бровь. — Меня тоже пытаешься заразить, милый? — дразнит он, и Хёнджэ кивает, криво ухмыляясь. — Конечно. Всё должно быть одинаково, — сухо произносит он, и яркий смех, сорвавшийся с губ Джуён, кажется первым лучом солнца из-за грозовых туч. Темноволосый парень подчиняется, наклоняясь, чтобы запечатлеть мягкий поцелуй на кончике носа Хёнджэ. — Мне нравится мое тело, когда оно с твоим телом. Это так ново, — игриво цитирует Хёнджэ, и Джуён закатывает глаза, засовывая ложку между приоткрытыми лепестковыми губами. — Ты не можешь очаровать меня словами Каммингса, когда я был тем, кто показал тебе стихотворение в первую очередь, детка, — раздраженно стонет Джуён (хотя его глаза такие теплые, когда они смотрят на Хёнджэ). Как только он делает еще один глоток, раздается звонок в дверь Хёнджэ. Они оба немного вздрагивают, вырвавшись из кокона дразнящих улыбок и сладкого обожания, и Джуён встает, чтобы открыть дверь. — Хёндже-я, вставай с постели, мы принесли суп! — Между ударами раздается голос Ёнхуна, и Джуён открывает дверь с веселым выражением лица. — О, привет, Джуён, — удивленно приветствуют Ёнхун и Чанмин. — Как дела у Хёнджэ? В последний раз, когда мы виделись, он выглядел не очень, — спрашивает Ёнхун, когда они сбрасывают туфли у двери и выглядывают из-за угла, чтобы заглянуть в коридор. — Он в порядке, я на самом деле только что приготовил для него суп, но я уверен, что твой намного лучше, — любезно говорит Джуён, забирая пакет с едой у Ёнхуна. Ёнхун отмахивается от него приятным «Уа!», прежде чем оставить Джуён сцеживать суп на кухне, пока они с Чанмином идут в спальню. Хёнджэ поднимает голову, когда слышит тихий стук в дверной косяк. — Привет, ребята, — хрипит он, и Чанмин тут же напевает какие-то неразборчивые сочувственные звуки. — Ты звучишь ужасно, — говорит он в своей ласковой и прямолинейной манере, садясь на край кровати Хёнджэ. — Мы принесли тебе суп, но тот, что приготовил Джуён, выглядит намного вкуснее. Я не знал, что он умеет готовить, — с любопытством замечает парень с ямочками на щеках, тыкая в еду палочками, а Ёнхун элегантно усаживается у изножья кровати. — Ты пришел сюда, чтобы увидеть меня или посплетничать о моем парне? — сардонически спрашивает Хёнджэ. Чанмин и Ёнхун небрежно пожимают плечами, их губы растягиваются в лихих ухмылках. — Это был твой фартук, в котором я только что видел его? — спрашивает Ёнхун притворно-небрежно. Хёнджэ медленно кивает, наблюдая за действиями старшего с безудержным весельем. Наступает пауза, когда Ёнхун задумчиво смотрит на дверной проем, прежде чем легкомысленно заметить: «Милo». Хёнджэ смеется, звук его хриплого хихиканья меняет поведение Ёнхуна, и они вдвоем ласково, одурманено смеются, а Чанмин ухмыляется. —Ты такой придурок, — упрекает Хёнджэ, щелкая Ёнхуна по руке. — Да, «Ты такой придурок, хён », для тебя, сопляк, — жалуется высокий парень, отбрасывая назад. Все трое какое-то время нежно смотрят друг на друга, прежде чем Ёнхун мягко говорит: — Я рад, что он так заботится о тебе. Я знаю, я был немного… неуверен в нём — может быть — сначала, но он кажется… милым. Хёндже издает тихий, облегченный смех. Как будто с его груди внезапно свалился груз, он почти не может сдержать признание, которое вырывается именно в этот момент. — Кажется, я влюбляюсь в него. Однако он не настолько лунатик, чтобы пропустить понимающий взгляд, которым обмениваются Чанмин и Ёнхун, на это Хёнджэ закатывает на них глаза. — Что? — он давит. Чанмин наклоняется вперед, кладя подбородок на поджатые колени, и мягко говорит: — Мы вроде как поняли, — это заставляет брови Хёнджэ ненадолго изогнуться вверх, прежде чем он прикусывает щеку изнутри. — Откуда вы, ребята, знаете наверняка, если вы… знаете, — он неопределенно жестикулирует. — Ты знаешь, Хёнджэ-я, — прямо говорит Ёнхун. — Это как дышать. Любить кого-то означает не что иное, как просто быть... Влюблённым. Это звучит правильно. Любящий Джуён так же бездумен, как воздух, проходящий через его легкие, как трепет страниц на ветру. Просто. После секундного размышления он уже собирается ответить, когда слышит тихий стук, и Хёнджэ оглядывается и видит Джуёна, стоящего в дверном проеме со стаканом воды и прозрачным пакетом с лекарствами. — Ангелочек, у меня здесь твоё лекарство. Там написано, что нужно принимать во время еды, так что тебе, вероятно, следует принять это сейчас, — говорит Джуён, подходя к кровати, доставая две таблетки и протягивая их прикованному к постели блондину. Хёнджэ берет воду и залпом выпивает лекарство, вытирая остатки влаги с губ. —Спасибо, Джуён-и, — говорит он с улыбкой, и мягкие изгибы губ Джуёна нежно тянутся вверх. — Нам пора идти, тебе нужно поспать, — восклицает Чанмин, спрыгивая с кровати и мимолетно похлопывая Хёнджэ по колену. Последний не возражает, просто нежно машет им рукой, тихий смешок срывается с его губ, когда Ёнхун спотыкается – все так же красиво, как всегда – о плоские половицы. Когда они слышат, как закрывается входная дверь, Джуён садится на кровать и беспокойно пробегает глазами по раскрасневшемуся лицу Хёнджэ. — Хочешь холодный компресс, милый? Твое лицо всё красное, — замечает он, проводя пальцем по щеке Хёнджэ. Блондин качает головой, вместо этого смущенно хрипя: — Нет, но ты не против остаться со мной ненадолго? — Конечно, нет, — следует простой ответ, как будто Джуён даже не думал о том, чтобы вернуться в свою квартиру, как бы поздно ни было. Хёнджэ усмехается и откидывает одеяло, чтобы Джуён мог забраться к нему, но тот только усмехается и снова накрывает его, смеясь. — Держи одеяло, хён. Я просто посижу, в доме и так довольно тепло. Хёндже закатывает глаза, но подчиняется. — Где ты только что был? — спрашивает он, прижимаясь к боку Джуён. Кончики пальцев, покрытые мозолями от сортировки бесчисленных бумаг, нежно гладят его по шее, и Джуён говорит: — Просто тусовался на кухне. Было бы ужасно неудобно для сюжета, если бы я забрел обратно, пока вы были в середине важного разговора. Хёнджэ фыркает, немного поднимая глаза, чтобы посмотреть на загорелого парня рядом с ним. — Так? И что это за сюжет? — Джуён ухмыляется, сверкая идеально ровными белыми зубами, и отвечает: — Наверное, какая-то чепуха о нас с тобой и о нашем вечном романе. То есть, когда мы оба хорошо выглядим, и ничего не происходит, кроме мелких проблем, которые можно решить в главе или около того, — Хёндже снова закатывает глаза и прячет ответную улыбку под тканью джинсов Джуёна. — Идиот, — зевает он. — Ты будешь мне читать? — Хёнджэ снова садится, одной рукой плотно зажав колено Джуёна. С тех пор, как они начали встречаться, Хёнджэ обнаружил свою склонность к тому, чтобы ему читали. Возможно, дело в том, как губы Джуён складываются вокруг слов, или в том, как его голос умудряется быть теплым – может ли звук иметь какое-то чувство? – но что бы это ни было, Хёнджэ считает, что нет ничего более утешительного, чем засыпать, когда Джуён читает вслух, сладкозвучным тоном, наполняющим одну из их маленьких спален. Джуён тихо смеется, прежде чем снова потянуться через кровать, чтобы взять свою книгу. — Ты хочешь заснуть, слушая, как Ницше рассказывает о недостатках нигилизма? — дразняще спрашивает он, и Хёнджэ сонно говорит «ага». — Больше ничего не хотелось бы, — криво отвечает он, и смешок Джуёна просто восхитителен, даже в его лихорадочном состоянии. Затем младший начинает читать. Его мягкий, хриплый голос заполняет комнату, по общему признанию текст оживает в его ласковом тоне, и Хёнджэ обнаруживает, что медленно дрейфует, словно в море. По мере того, как блондин засыпает все глубже и глубже, его разум затуманивается, и он задается вопросом, как теория вечного возвращения Ницше умудряется звучать ужасно похоже на любовь.IV
Чанхи не думает, что когда-либо был таким сварливым, как сейчас. Дождь барабанит по асфальту посреди тайфуна конца лета, и Чанхи уже не в первый раз задается вопросом, как такой красивый человек, как он, мог промокнуть таким ужасным способом. Отважно пытаясь протиснуться к задней части автобусной остановки, он снова вытаскивает свой телефон, чтобы отправить сообщение в групповой чат «бывших» друзей (если никто из них не может забрать его в трудную минуту, они не будут считаться друзьями, ехидно думает он). Чанхи: Ребята, серьезно, я чертовски промок, может кто-нибудь забрать меня. Боже! Неудивительно, но все же возмутительно, никакого ответа. Чанхи фыркает и на мгновение размышляет об ужасе возвращения в свою квартиру, когда к автобусной остановке подъезжает серебристый седан. Он не обращает на это внимания, пока окно не опускается и из него не высовывается голова Джуёна. — Чанхи-щи! Тебя подвезти? — кричит он сквозь грохот дождевых капель. Никогда не смотрящий дареному коню в зубы, Чанхи сразу же стонет. — Да, слава богу, — и прыгает прямо внутрь – его совершенно не беспокоит тот факт, что его мокрая одежда, вероятно, капает на кожаные сиденья. Внутри машина чистая и опрятная, в отличие от многих студенческих машин, в которых ездил Чанхи. Джуён увеличивает температуру, когда другой парень садится. — Большое спасибо, я думал, что умру там, — сокрушается Чанхи, стряхивая воду с глаз так изящно, как только может. — Что ты делаешь в этом районе? — Подбираю тебя, — любезно говорит Джуён, быстро улыбаясь ему, прежде чем повернуться лицом к дороге. Увидев сбитый с толку взгляд Чанхи, он весело поясняет: — Хёнджэ сказал мне, что ты застрял под дождем, и, поскольку у меня нет занятий, а до следующего ещё… — он проверяет свои наручные часы, — …пятьдесят две минуты, я решил, что приеду. Пытался поймать тебя, пока ты не утонул в этом муссоне. Чанхи довольно непривлекательно смотрит на своего знакомого, ставшего шофёром, и от его обычно спокойного лица вырывается бормотание. — Я… но… — Джуён успокаивающе кривится, и Чанхи сжимает его челюсти. — Спасибо, — говорит он благодарно. Джуён просто смеется в своей непритязательной манере и включает динамики в машине. — Выбирай, что хочешь, я действительно не возражаю, — предлагает он приглашающе, и Чанхи, никогда не уклоняющийся от доминирования над радио-шнуром, беспечно подчиняется. Он выбирает умиротворяющую лоу-фай музыкальную станцию, и в машине воцаряется комфортная тишина, нарушаемая лишь случайным бормотанием или постукиванием кончиков пальцев Джуёна по рулю в такт ритму. Только когда они находятся на полпути к многоквартирному дому Чанхи – откуда Джуён знает, где живет Чанхи, остается для него загадкой – взгляд Чанхи останавливается на ободранной, покрытой рубцами коже суставов пальцев Джуён. Прежде чем Чхве успевает остановиться, он выпаливает: — Что с тобой случилось? Джуён вздрагивает, удивленный вопросом на мгновение, пока его глаза не останавливаются на его руках. — Ой, — Чанхи успевает пожалеть о его навязчивости, но Джуён грустно смеется. — Я не заставлял их драться, если ты об этом думаешь, — застенчиво говорит он. —Или… я думаю, что технически это сделал. Чанхи выглядит потрясенным. — Я тренируюсь в боксерском зале каждую неделю и иногда участвую в матчах, — объясняет Джуён, и Чанхи чувствует, как его брови поднимаются к линии роста волос. — Это… сильно, — явно говорит он, съеживаясь от самого себя. — Тебе нравится этот вид спорта? Глаз Джуён дергается, когда он бросает косой взгляд на розоволосого парня, чопорно сидящего на пассажирском сиденье. Медленно и осторожно он бормочет: — Не совсем. В детстве у меня были не самые простые отношения с родителями, и я накопил много… — он подбирает подходящее слово, — гнева. Консультант порекомендовал мне заняться боксом в качестве своего рода медитативного разряда в старшей школе, — он пожимает плечами. — Думаю, даже после того, как гнев утих, спорт каким-то образом просочился под мою кожу. Я не думаю, что мог бы остановиться сейчас, даже если бы захотел. Чанхи задумчиво кивает. — Должно быть, тяжело было быть таким злым в детстве, — мягко говорит он. Джуён мягко улыбается и отвечает, полный чувств. — Это было так, но сейчас я редко злюсь, будучи взрослым, так что я полагаю, это того стоило. «Больше всего важно, как хорошо ты проходишь через огонь» и все такое, верно? Чанхи согласно усмехнулся. — Буковски. Удачная цитата. Глаза Джуёна загораются, и он счастливо кивает, замедляя машину до полной остановки. — Невероятный автор — я написал свою дипломную работу по германистике на основе его произведений, — говорит он. — Но я не буду утомлять тебя этим, раз уж мы всё равно на месте. Чанхи поднимает глаза и замечает, что они на самом деле прибыли к его многоквартирному дому. Он улыбается и собирает вокруг себя куртку, кладя одну руку на ручку двери, прежде чем повернуться лицом к Джуен. — Спасибо, — говорит он, — за поездку, за то, что поделился частичкой себя – это осмысленно, — на мгновение он задаётся вопросом, поймёт ли Джуён всю глубину его благодарности, но, видя, как смягчаются тёмные зрачки и застенчиво скривились красные губы, он думает, что, возможно, Джуён понимает.V
Сону наблюдает, как Хёнджэ тревожно дёргается, теребя плёнку на своем микрофоне. Он продолжает проверять свой телефон каждые несколько минут, и постоянно растущее разочарование на лице его друга просто убийственно. — Хён, не переживай, я уверен, что он успеет к твоему соло, — говорит Сону, пытаясь снять напряжение, исходящее от стройного тела Хёнджэ. Сейчас перерыв на выступлении группы, а дальше капелла Хёнджэ, и Джуён в последнюю минуту написал им всем сообщение о том, что собрание его факультета задерживается. Когда их небольшой круг друзей получил сообщение, они обменялись встревоженными взглядами — не было секретом, насколько Хёнджэ был взволнован первым выступлением в семестре. Половина уже прошла, а Джуён всё еще не видно. Когда мальчики пробрались за кулисы, чтобы удивить Хёнджэ, его яркая улыбка тут же упала, когда не увидел шапку тёмных волос. Джейкоб успокаивающе обнимает Хёнджэ за плечо, а Чанхи сочувственно хлопает его по спине. — Я знаю, я просто… — замолкает Хёнджэ, кусая нижнюю губу. — Это глупо. Я просто был взволнован, вот и всё. Прежде чем остальные успевают что-то сказать, по всему залу раздается тихий звон, возвещающий о повторном приглушении света. Все они успокаивающе обнимают блондина и угрюмо бредут обратно в главный зал. Когда они рассаживаются, Сону едва воздерживается от того, чтобы с тревогой ковырять свой заусенец, и это только потому, что Чанмин крепко сцепил их руки. — Ты в порядке, детка? — тихо спрашивает старший. Сону кивает и фыркает. — Да, всё хорошо. Я знаю, что это не вина Джуёна, просто отстойно видеть Хёнджэ-хёна таким расстроенным, — отвечает он, и хотя мимолетный поцелуй в висок заставляет его чувствовать себя немного лучше, вид блуждающих глаз Хёнджэ, когда он выходит на сцену, заставляет Сону увядать. В этот момент до его ушей доносится приглушенный шаркающий звук из задней части зала, и Сону оборачивается и видит, как Джуён вбегает, сгорбившись, чтобы не загораживать обзор зрителям позади него. Темноволосый парень ужасно вспотел, но его облегчение, когда он видит, что Хёнджэ еще не начал, заставляет какое-то нежное чувство расцвести в груди Сону. — Привет, — шепчет он, освобождая место для Джуёна, чтобы он мог правильно сесть на скамейку. — Ты как раз вовремя. Темноволосый ухмыляется и тихонько хлопает его по спине, когда он усаживается поудобнее, а затем вступают бэк-вокалисты, их голоса наполняют концертный зал сладким гулом. Немного смущает то, что Сону проводит оставшуюся часть шоу не сосредотачиваясь на своем друге, настоящем исполнителе, а снова и снова смотрит в сторону, на Джуёна. К счастью, он, кажется, не единственный с этой проблемой, так как он ловит Ёнхуна и Джейкоба, делающих то же самое в течение следующего получаса. Что-то в том, как острые черты лица Джуёна омываются теплым светом сценических огней, излучая что-то еще более теплое из его полукруглых глаз, завораживает, и Сону трудно отвести взгляд. Прежде чем он осознает это, шоу заканчивается, и зал наполняется хриплыми возгласами, когда артисты кланяются в последний раз. Все они встают, ища белокурую голову Хёнджэ среди толпы певцов, спрыгивающих со сцены, и когда замечают его недоверчивую, дико яркую ухмылку, все двигаются как один. Их круг друзей собирается броситься вперед, как они всегда делают после концертов Хёнджэ, чтобы осыпать его цветами и поцелуями, но прежде чем они успевают это сделать, блондин бежит прямо мимо них. Пятеро друзей смотрят — одни с отвращением, другие снисходительно, — как Хёнджэ прыгает в объятия младшего посреди переполненного зала, и, будто в кино, Джуён кружит его, смеясь. — Джуён-и, ты пришёл, — задыхаясь, говорит Хёнджэ, его глаза сияют невыразимой любовью. — Конечно, ангел, — бормочет Джуён, прижимая их лбы друг к другу. — Мне пришлось бежать через кампус, и я почти уверен, что преодолел велосипедную стойку, но, конечно же, я пришел, — усмехается он. — Как я мог пропустить твое выступление? Хёндже улыбается, сбрасывая ноги с талии Джуёна и опускаясь вниз. Его друзья смотрят, как Джуён нежно запутывает одну руку в волосах Хёнджэ, а другой поднимает, чтобы так благоговейно погладить его по щеке. — Ты был невероятен, — шепчет Джуён, и его глаза наполняются таким обожанием, что кажется, что они светятся в темноте аудитории. — Я... — Я люблю тебя, — выпаливает Хёнджэ, выражение его лица излучает радость, когда челюсть Джуён отвисает. — Ничего страшного, если ты не готов… — Я не могу поверить , что после того, как я пробежал весь этот путь, ты украл мою реплику, — прямо произносит Джуён, но его нежность кончиков пальцев безошибочно проводит по выпуклой щеке Хёнджэ. Его безразличное выражение быстро сменяется очаровательной преданностью, и он вздыхает в поражении. — Мой дорогой маленький идиот, — дразнит он. Хёнджэ хихикает, высовывая язык, чтобы попытаться лизнуть руку на лице. — Тогда скажи это, скотина, — требует он, и Джуён лишь усмехается. — Я тоже тебя люблю, — говорит он, наконец, прижимая их губы друг к другу, и Джейкоб хлопает рукой по губам Сону, когда рыжеволосый парень слишком громко стонет. То, как они оба цепляются друг за друга, до тошноты мило, но когда Сону кладет подбородок на острое плечо Чанмина, друзья чувствуют коллективное мягкое удовлетворение. Один обмен взглядами — безмолвный взгляд, которым обмениваются люди, которые больше чем семья, чем друзья, — обеспечивает всеобщее взаимопонимание между ними. Джуён, в конце концов, не такой уж и плохой парень.VI
Сейчас полночь воскресенья, и, честно говоря, если бы не тот факт, что день рождения Хёнджэ завтра — понедельник, ужас — они все были бы в своих домах, пытаясь поймать последние остатки отдыха перед суматохой в школе. Однако, как бы то ни было, они все сгрудились перед порогом Хёнджэ, праздничные колпаки набекрень и воздушные шары в сжатых руках, ожидая, пока Джейкоб выудит свой запасной ключ. — Поторопись, хён, мне так сильно надо в туалет, — стонет Чанмин, исполняя неловкий маленький танец, который выглядит особенно странно на его обычно грациозной фигуре. Джейкоб отмахивается от него, истерически засунув руку в огромную сумку, полную любимых закусок Хёнджэ, когда наконец нащупывает зазубренный кончик ключа. — Так точно! — радостно плачет он, вытаскивая его. Так тихо, как только может, он отпирает дверь, поворачиваясь назад, чтобы отвести взгляд от остальных и приложить палец к губам. — Хорошо, на счёт три, — шепчет он. Дверь распахивается, и все врываются внутрь. — Сюрприз! В гостиной темно и совершенно пусто. Встревоженные, они все моргают друг на друга в темноте, совершенно сбитые с толку. Ни один аспирант в здравом уме не стал бы гулять в полночь в воскресенье, поэтому возникает вопрос, где именно сейчас может быть Хёнджэ. — Он спит? — недоверчиво спрашивает Сону. Все вместе они склоняют головы набок. Хёнджэ, которого они знают, никогда не ложится спать раньше часа ночи, даже в воскресенье, и особенно в воскресенье, накануне его дня рождения. — Мне все равно, я должен пойти в туалет, — выбегает Чанмин и, прежде чем кто-либо из них успевает его остановить, мчится по коридору. Однако не прошло и секунды, как он бежит назад с побледневшим выражением лица. — Боже мой, боже мой, боже мой, — бормочет он в быстрой последовательности, его глаза расширились как никогда. — Детка? — встревоженно спрашивает Сону. Чанмин не отвечает, просто утыкается головой в плечо Сону, продолжая повторять: — О мой бог, о мой бог, о мой бог. Остальные обмениваются озадаченными взглядами, прежде чем уйти вглубь квартиры. — Нет! — Чанмин внезапно плачет с диким выражением лица. — Ты не должен этого делать. Какое-то время они смотрят на него, затем Ёнхун пренебрежительно кашляет. — Да, как драматично, всё в порядке! Давай, мы же проделали такой долгий путь. Не обращая внимания на предчувствие Чанмина: «Я тебя предупреждал», они все тихонько на цыпочках идут в коридор, подходя все ближе и ближе к спальне, как вдруг… ШЛЕПОК! Все подпрыгивают, а Чанхи едва удается подавить крик. — Тебе это нравится, маленькая шлюха? — грубо рычит голос. Не просто голос. Голос Джуёна. Ёнхун явно встревожен, а Чанхи с трудом удерживает Сону от того, чтобы тот яростно не ворвался в спальню и не спросил, что происходит, когда по коридору разносится резкий стон. — Мгх... да, вот так, — все бледнеют, когда понимают, что это их друг хнычет, как герой порно. Еще один непристойный шлепок разносится по маленькой квартире, за ним следует резкий крик, а затем характерный звук шлёп-шлёп-шлёп, который слишком хорошо знаком каждому парню в возрасте двадцати лет, и Ёнхун шатается, как будто его вот-вот вырвет. — Блядь, кто знал, что такой милый ангел, как ты, будет такой гребаной шлюхой, — хмыкает Джуён, врезаясь в Хёнджэ, и ответный стон заставляет волосы Джейкоба встать дыбом. — Сильнее, детка, пожалуйста, — умоляет Хёнджэ и внезапно вскрикивает. — Не указывай мне, блядь, что делать, — ядовито шипит Джуён, продолжая толкаться со злобной энергией, основанной на грубых звуках, эхом разносящихся по стенам. — Ты думаешь, что только из-за того, что принял наказание, то снова можешь станет дерзким, а? — сдавленный вздох пронзает воздух, и у Чанхи внезапно возникает мысленный образ руки Джуёна, огромной, татуированной и покрытой синяками, обхватывающей горло Хёнджэ. Вздох кажется последней каплей для Сону, который мчится, таща своих друзей за запястья, когда они, спотыкаясь, выбегают в гостиную, где Чанмин ждет, кусая ногти. Они все выбегают из квартиры, а Джейкоб лихорадочно запирает за собой дверь, тяжело дыша. Наступает момент тишины, пока до них доходит то, чему они только что были посвящены, а затем… — О, черт возьми, мой бог , — с ужасом выдыхает Чанхи, прислоняясь к Ёнхуну, который пытается доблестно потереть глаза, как будто это стирает его память. — Какого хрена, — стонет Джейкоб, и никто даже не комментирует тот факт, что он впервые за много лет употребил ругательство. — Я не могу… о боже, это было… — Чертовски отвратительно, — вмешивается Ёнхун, и это звучит явно тошнотворно. — Я хочу умереть. Я иду домой. Этой ночью… Боже… этой ночи никогда не было, пошли, Чанхи, — говорит он на одном дыхании, хватая розововолосого парня и сильно дергая. Сону, который только что перестал кашлять, пока Чанмин успокаивающе похлопывает его по спине, выпрямляется с выражением боли на лице. Джейкоб смотрит на них обоих, всё еще пытаясь прийти в себя, делая глубокие вдохи. — Хорошо… я имею в виду, ладно… это было… — он делает паузу. Дышит. — Хорошо. Хотя это, возможно, было самым грубым, самым травмирующим событием, которое когда-либо случалось со мной, мы не должны менять свое мнение о Джуёне, верно? Он неплохой парень просто потому, что он и Хёнджэ любят такие вещи. Верно? — спрашивает он пронзительно. Возможно, это из-за того, что звук бедняги так близок к гипервентиляции, что Сону находит в себе силы собраться и твердо кивнуть, взяв на себя ответственность за ситуацию, когда он выводит Джейкоба и Чанмина из здания за их плечи. — Да, ещё не плохой парень. Секс-позитив, хён. Он нам по-прежнему нравится, хоть я и хочу умереть прямо сейчас. Все ещё не плохой парень. Все они ошеломленно кивают и спешат уйти, вздыхая с облегчением, когда вырываются на улицу, чтобы вдохнуть прохладный воздух ранней осени. Ошеломляющая тишина окутывает их, пока они медленно идут по университетскому городку, каждый из них широко раскрыт, как солдаты, вернувшиеся с войны. Только намного позже, когда они уже почти вернулись в многоквартирный дом, в котором живут втроем, Чанмин, наконец, ошеломленно заговорил: — Хотя он трахается как плохой парень.