... Полтора месяца назад...
— Антош, ну что, ты готов? - раздался из соседней комнаты радостный бархатный голос. Его обладателя выгнали из комнаты со словами "ну я тебя знаю, будешь приставать и мы опоздаем". — Да, Арсюш. Мне ж не так долго собираться, — раздались шаги и в гостиной показалась светлая макушка. Когда названный брюнет повернулся на звук, то застыл на несколько секунд. Его парень был одет в черные, зауженные к низу брюки, что подчеркивали изящность стройных ног. Небрежно заправленная одним краем рубашка тоже подчеркивала фигуру, делая того невероятно красивым. На руках привычно звенели браслеты и кольца в огромных количествах. Одна рука была убрана в карман джинс и выглядывал лишь большой палец, что придавало Антону некой дерзости в образ. Хитрая яркая улыбка и блеск зеленых озорных глаз. Дополняла все это прическа, с чуть завитыми волосами, что придавала немного уюта. Шатен облокотился о косяк двери и с удовольствием следил за хищным и восхищенным оценивающим взглядом такого родного и домашнего Арсения. Последний был одет примерно так же, только рубашка была заправлена полностью, а на плечах висел черный пиджак. Волосы как всегда аккуратно уложены. — Ты так прекрасен, малыш, — с нежностью в голосе. Парень встал с дивана, на котором сидел до этого и подошел к поджидающему любимому, — И неотразим. Хочу тебя поцеловать, — и, не дожидаясь ответа, что и не требуется то в общем, впивается в мягкие губы нежным поцелуем. На него отвечали не менее нежно, вкладывая в этот момент лишь свою безграничную любовь. Руки сами обвили торс и прижали друг к другу. Когда воздуха перестало хватать, то Арсений положил на родное плечо голову, утыкаясь носом в шею. Казалось, что время приостановилось. Обоим не хотелось прерывать этот момент, но за них это бесцеремонно сделал звонок телефона. — Пошли, Сюш. Такси ждет, — мягко сказал Антон, не сразу отстраняя от себя парня, потому что не хотелось, — У нас сегодня первая годовщина. Так давай отпразднуем!— Губы растянулись в еще большей улыбке, хотя казалось больше не куда. В последний раз коснувшись губ в уже целомудренном поцелуе, они наконец поторопились и собрались выходить. — Давай это сделаем, Антош......
В ресторане было уютно, хотя в пятничный вечер сновало много народу. Кто-то в одиночестве у окна пил кофе или отменное местное вино. А кто-то, как и они, проводил этот вечер со своей второй половинкой. Без конца улыбаясь и радуясь мгновению. Арсений и Антон взяли свой любимый столик, самый крайний у окна и за специальной ширмой, чтобы никто не беспокоил. Было относительно тихо — эта самая ширма ограждала от звуков. На душе было невероятно уютно у обоих. Казалось, будто все так и должно быть и ничто не способно это разрушить. Они заказали любимое вино и полностью отдались этому вечеру, без конца разговаривая, шутя и смеясь. В очередной раз глядя в бескрайний океан синих глаз или в блеск изумрудов напротив, оба понимали, что все сделали правильно. Вот уже год они не побоялись и решились начать встречаться. Правда вот, скрывая это от друзей и родных. И Арсений решил посвятить этому следующий тост: — Антош, я так рад, что тогда, год назад, ты не отвернулся от меня. Я был разбит после ухода некогда любимого человека. Да и вообще предательство слишком сильно и больно бьет. А ты показал, насколько можно быть счастливым и любимым рядом с тем, кто тебя по настоящему любит. Спасибо тебе за это, — и улыбнулся, чуть грустно, но бесконечно счастливо, поднимая свой бокал. — Арсюш, я не менее рад тому, что мы встретились. У меня вообще отношения ни с кем не складывались, всем нужны были деньги, да и только. И тогда я увидел тебя. Настолько глубоко несчастного и закрытого, что решил узнать тебя. И не прогадал. Оказывается, невероятно приятно просыпаться с любимым и чувствовать себя самым счастливым. Готовить завтраки в постель и без конца целовать. Спасибо, что полюбил и дал полюбить в ответ, — в уголках глаз у обоих собралась влага. Они стукнулись бокалами и отпили, так и не отводя глаз. Пожалуй, это было самое искреннее и чувственное признание за все это время. Остаток вечера прошел в не менее приятной обстановке. Ближе к десяти вечера они наконец вышли из заведения на прохладный воздух. Конец августа выдался довольно теплым, но вот вечер напоминал, что скоро осень. Парни быль чуть выпившими, ведь разделили на двоих всего одну бутылку вина. Солнце только садилось, поэтому небо было окрашено в различные цвета. Бескрайнее уже темно-синее небо граничило с оттенками красного, оранжевого и желтого. Закатные лучи мягко оглаживали землю, даря уже уходящее тепло. Обоим нравилось наблюдать за этим явлением, хотя и делать это удавалось довольно часто. Правда еще красивей восход. Когда знаешь, что жизнь только просыпается ото сна и готовится начать новый день. А ты нежишься в теплых объятьях и знаешь, что этот день будет прекрасен не смотря ни на что. Вот только, к сожалению, нам не дано знать что же приготовит нам жизнь. И что сюрпризы эти не всегда приятны... Арсений очень устал за эти сутки. И хотя до дома быстрым шагом чуть больше получаса, он уговорил своего парня вызвать такси. К слову пришло оно довольно быстро. В салоне было тепло и пахло почему-то ванилью и еще каким-то цитрусом. Арсения разморило и он заклевал носом чуть не проваливаясь в сон. Увидев это, Антон положил его голову на свое плечо. Перед тем как отключится он выловил только тихую фразу: — Спи, родной. Спасибо за этот вечер......
Пробуждение было слишком болезненое. Болела казалось каждая клеточка тела. Один глаз не хотел открываться. И в эту же секунду Арсений осознал, что что-то случилось. Оглядевшись, причем находился он в том же салоне, но уже покореженной машины, на парня накатил ледяной ужас. Антон. Его Антон был весь в крови и не шевелился... Еще секунда прошла на решение дальнейших действий... — Потерпи, любимый, сейчас — он начал вытаскивать обмякшее тело наружу. Благо, никого не придавило металлом и сделать это было можно. И только уже на асфальте Арсений увидел что же произошло... В боковину, по большей части с водительской стороны, врезалась другая машина, которая сейчас была больше похожа на гармошку. Сам он сидел с правого края, а вот Антон... Он сидел посередине, еще и прикрывая того собой. Дрожащими пальцами, Арсений вытащил чудом выживший телефон, набирая номер скорой и пытаясь понять где же они находятся. Улица была практически пустая... До дома они не доехали чуть меньше десяти минут... — Антош... Тоша... Не смей, слышишь? — Мужчина склонился над телом, проверяя пульс. Удар... Еще один... И еще... Он жив... Он пока еще жив!... — Не оставляй меня... Прошу, хотя бы ты... Хотя бы... не так,— Он аккуратно обхватил тело любимого, давая волю слезам... Где-то раздался вой сирен... О том, как чьи-то крепкие руки поднимали того с земли и уводили в подъехавшую карету скорой он не помнил... Перед глазами все еще стоял образ Антона и уходящее тепло побелевших рук. Уютный совместный вечер превратился в роковой... Прогнозы врачей не утешали от слова совсем. У Арсения обнаружили лишь ушибы, синяк под глазом, видимо когда тот в момент удара во что-то врезался головой, и незначительные переломы, что сойдут в скором времени. Антон же и в правду принял на себя основной удар. Многочисленные переломы еще пол беды, а вот удар по голове... В общем, сотрясение мозга, которое привело к коме... И шанс того, что тот выберется слишком малы... Вот только водители обоих легковушек не выжили... Благо пасажиров во второй машине не было... Врачи говорят готовиться к худшему, но Арсений не верит, что все закончится так: в ненавистной больнице с противным запахом лекарств в день, когда все наконец наладилось в их жизнях... Он оплатил самое дорогое лечение в клинике, вот только... Не пускали его в реанимацию... Выгнали, дав лишь сухой номер Владимира — лечащего врача... Арс боролся за право быть рядом в первые дни, но его грозили выгнать силой. Сидел на ступеньках больницы, глотая нескончаемые горькие слезы, но выгнали и оттуда... Лишь побродив по пустым ночным улицам на уже потерявшийся по счету день после того рокового дня, брюнет решился вернуться в холодную пустую квартиру... Следствием позже будет установлено, что авария произошла по вине того самого водителя второго автомобиля. Но это уже не дает толком ничего... Антон... В коме...***
И вот уже прошло почти полтора месяца, а хороших известий все нет. Каждый день он срывался в больницу и снова рвался в двери реанимационной... Каждый день метался, получая очередной отказ. Смирился с невозможностью увидеть родного человека лишь с виду, а уж с холодными диагнозами врачей не смирился тем более... В описываемый ранее день, Арсений сидел на подоконнике. Вот уже третий день тот не высовывался из квартиры, лишь употребляя алкоголь. Всего одну единственную бутылку любимого полу красного, но и тот приносил боль... Они ведь любили его одинакового, поэтому в мини баре таких было достаточно много... Как говорилось, на все случаи жизни. У мужчины поднялась рука лишь на одну из них. После звонка он впал в неконтролируемое отчаянье. За окном прогремел очередной раскат, а тот так и не шелохнулся. Уйдя в воспоминания, даже не заметил как за окном разразился сильнейший ливень. Ветер трепал макушки деревьев, ломая и разбрасывая ветки. Видимость опустилась почти до нуля. Арс помнил о правилах безопасности, но сейчас было абсолютно плевать. Он смотрел на дождь, стекающий каплями по стеклу и вновь убивал себя воспоминаниями. До зубовного скрежета от невозможности ничего сделать и хоть как-то помочь. Он ненавидел свою беспомощность. Опухшие покрасневшие глаза уже не выделяли соленую влагу... Нечем... Слезы кончились... Кадр за кадром в голове мелькали недавние совместные моменты...***
— Арс, там дождь... И гроза — младший почти бесшумно прошел в спальню, где мужчина работал за компьютером. Оторвавшись от своего занятия, тот поднял глаза на вошедшего, вспоминая о небольшой боязни и нелюбви к подобной погоде парня. — Ну, малыш, иди сюда, — отложил устройство на тумбочку и похлопал по месту рядом с собой. Тот принял это предложение, отдаваясь родным объятиям. С очередным раскатом, тот вздрогнул, но его лишь крепче прижали к теплому телу, — Ну, родной, не бойся, — Несколько мгновений взаимного рассматривания чужих глаз и вот уже оба склонились ближе, соприкасаясь губами в нежном поцелуе. И это было поистине трепетно, без страсти и подтекстов. Просто способ показать, что рядом и поддерживает. На очередной более громкий раскат уже никто не обратил внимание. А остаток вечера они провели в теплых объятиях и бесконечных поцелуях, от которых уже болели и покраснели губы. Но счастливые улыбки и полный удовлетворения взгляд говорили, что их все более чем устраивает. Они счастливы даже в самый дождливый день...***
"... А дождь на окнах рисует
Напоминая о твоих поцелуях ..."
Арсений водил пальцами по холодному стеклу, вновь прислонившись к нему же лбом. Воспоминания хоть и немного грели, но приносили фантомные ощущения рук на талии и покалывание на губах. А это тоже приносило боль. И он не выдержал. Соскочил с подоконника и, за неимением другого варианта, решил снять злость, разбивая кулаки в кровь на ближайшей стене. Отчаянье поглощало в свою пучину, не давая возможности вдохнуть, отнимая последние силы... Силы, но не веры. Он искренне верил и наделся на лучшее, хотя все пытались убедить в обратном. В эту самую секунду он дошел до крайней точки. Больше сидеть и убивать себя он не мог. И плевать, что его возможно опять попытаются выгнать. Сейчас он настроен более чем решительно. Больше он не позволит его не пустить. Арсению жизненно необходимо увидеть Антона. Иначе он не выдержит... Ему необходимо увидеть любимого просто чтобы просуществовать хоть еще немного... За окном все еще льет, как из ведра. А на душе неимоверно пусто. И заполнить эту пустоту пока нечем..."Все дело в том, что дождь ничем не рискует,
А я боюсь, что потерял тебя"
...
Все тот же ненавистный холл регистратуры, противный запах лекарств. В реанимационной все так же тихо. Только пахнет безнадежностью и угрозой смерти, болью и слезами. Не всем повезло выбраться оттуда живыми. А лучше всего и не попадать никогда. Арсения трепали уже около получаса, втирая что туда нельзя, пытаясь уговорить посидеть в коридоре. И мужчина не выдержал. Да срываться может и не надо было, но все-таки оно того стоило. — Да у меня там буквально умирает самый близкий и родной человек! Вы понимаете хоть какого это? А я сижу здесь. Сколько времени пытаюсь добиться возможности хоть краем глаза увидеть его и убедиться, что он дышит? Я не могу так больше, понимаете?! Хотя... В нашей жизни ведь все измеряется деньгами... Сколько я должен оплатить за эту возможность? Сколько?! — если в начале тот почти кричал, еле сдерживая себя, то к концу лишь чуть повысил голос. Горло все еще болело после последнего нервного срыва и он даже подхрипывал. Видок конечно был жутковатый: лицо бледное из-за недосыпа, глаза опухшие после последней истерики, да и в целом он сильно похудел и осунулся. Слишком вымученный. Слишком уставший и побитый жизнью с огоньком надежды в потускневших синих глазах. И сейчас он спорил с молоденькой медсестрой, которая опешила от такого предложения. — Понимаете... Ну не могу я... — Она закусила губу, отводя взгляд. — Представляете, я тоже. Иногда удавиться от этой беспомощности хочется, — Грустно усмехнулся, — Но я все еще живой, как видите. Потому что все еще надеюсь увидеть своего мальчика живым. А вы не даете. Я ведь готов на все, чтобы еще хоть раз потрогать его за руку и сказать, что он сильный. Что я все еще рядом и не брошу ни за что. Это я уговорил его поехать в том чертовом такси и это я сейчас живой сижу и распинаюсь перед вами. А он там. И не факт, что мне все же удастся действительно взяться за его руку. А если и дадут только уже холодную? Тогда еще и моя смерть будет на вашей совести,— Перевел болезненный взгляд на нее, от чего та вздрогнула. Уж слишком много в них боли. Но ему даже было все равно, что он только что буквально признался в чувствах к этому пареньку. А она сделала вид, что не слышала. Тяжело вздохнула, оглядываясь по сторонам и принимая тяжелое решение. — Ладно, — Наконец произнесла та, — Я вижу на сколько это все таки нужно. И проведу вас. Только тихо и никому ни слова, поняли? — Подняла взгляд в ответ и вздрогнула в чужих крепких объятиях. Брюнет слишком обрадовался, рассыпаясь в благодарностях и крепко обнимая за такую возможность. — Спасибо вам огромное. Вы только что дали мне стимул существовать дальше..."...Я невозможно скучаю,
Я очень болен, я почти умираю,
А где-то ты и ничего не узнаешь,
А я боюсь, что потерял тебя..."
Пустые холодные коридоры в белых тонах и писк приборов, отчитывающих жизнь. Вот оно, самое страшное место в наших жизнях. Не считая конечно кладбищ и моргов. Последние места уже безнадежны, жизнь кончена. А тут еще течет... По своим законам и правилам. И тут уже, как игра в рулетку: повезет тебе или уже нет. Как раз за одной из таких дверей лежал длинный худой парень. Когда Арсения завели в палату и закрыли дверь, у названного защемило где-то в сердце... Слишком большое количество всяких трубочек и проводов, капельница, кислородная маска, скрывающая такое прекрасное лицо и писк приборов, отчитывающих жизнь. Тишина, разрываемая лишь писком прибора, отсчитывающего пульс, давила. Но это было ничто по сравнению с тем, что ему дали. Он видит его. Здесь, под белым больничным одеялом. Но живого. Такого близкого, но далекого. И Попов не выдержал вновь, падая на колени у кровати и бережно хватаясь за чужие пальцы. Тоже бледный, похудевший, но живой. Эмоции сдали окончательно, а слезы будто только и ждали этого момента, прорываясь наружу. Он положил голову рядом с переплетенными пальцами, пропитывая влагой белоснежное белье. Лишь повернул голову, чтобы хоть чуть видеть родимое лицо. — Родной мой, ты ведь сильный. Не оставляй, прошу. Может и эгоистично, но... Я люблю тебя, слышишь? Больше жизни... Если бы тебя было можно спасти хотя бы моей смертью, то я готов... Представляешь? — Грустно улыбнулся, крепче сжимая пальцы в своей руке и переводя на того взгляд,— Лишь бы еще хоть раз увидеть твою очаровательную улыбку... Еще хоть раз услышать твой голос, поругаться за очередное курение на балконе, потому что не люблю ни запах, ни привкус после них на губах... Но ради тебя готов смириться и с этим... Так хочу поцеловать тебя... Повозмущаться, что бежишь на свидание в дождь без зонта, но с огромным букетом, смеясь с нелепости ситуации. А на вопрос "Зачем?" вновь услышать, что просто захотелось. Обязательно потом отпаивать горячим чаем с медом и лимоном под теплым пледом у меня на коленях. И хоть еще один рассвет или закат провести в твоих руках.. Я никогда не любил кого-то так сильно, как тебя, малыш... И пускай на улице буря разошлась еще сильнее, будто грозясь смыть и снести все вокруг. И что через какое-то время медсестра придет забирать несчастного, прилагая огромные усилия. Мы правда не знаем, что готовит нам судьба. Может, через минуту на нас упадет гигантский метеорит и погребет всех под собой. Но уж точно знаем, что за черной полосой всегда идет светлая. Остается только понять где кончается одно и где начинается второе. В данный момент именно в этой палате хоть чуть счастливее. Не смотря на ситуацию, слишком приятно находится рядом с тем, к кому так сильно рвется сердце. С тем, с кем на душе становится немножечко легче. И с тем, ради которого хочется бороться и верить до последнего. А если и пасть, то только вместе. И не важно, что это за человек. В эту секунду между мирным писком прибора решается не одна судьба. И от этого решения буквально зависит все. На одной чаше весов оказались две жизни, что так красиво и крепко сплелись между собой..."...Нам осталась в награду,
А может быть повезло
Горы битого счастья,
Да седьмой лепесток..."
Мужчину все таки выгнали под предлогом сходить за кофе. Медсестра, которая потом представилась Аней, очень убедительно поясняла, что и так сделала поблажку, но больше нельзя. Поэтому чуть ли не за шкирку отправила его к автомату у окна в зале ожидания. Взяв обжигающий американо брюнет посмотрел на погоду за окном. За то время, что он находился в палате, дождь закончился. Лишь редкие капли могли указывать на недавно прошедшую бурю. Случайно обернувшись обратно на далекие двери реанимационной тот заметил какое-то уж очень оживленное движение: врачи сновали туда сюда явно не просто так. Сердце в груди пропустило пару ударов и забилось еще быстрее. В голове промелькнуло, что что-то с Тошей, но он отогнал от себя эти дурные мысли. Схватив еще один стаканчик с латте он решительно двинулся к этому движению. У дверей стояла та самая Аня, которая завидев Арсения, двинулась навстречу, с благодарностью принимая горячий напиток. В следующее мгновение у Арсения подкосились ноги и, чтобы не упасть, пришлось прислониться к стене. Кофе чуть не упало и не расплескалось, благо медсестра вовремя поймала стаканчик. Мир чуть качнулся, на глазах появилась влага... От счастья... Ведь она успела сказать лишь два слова с улыбкой на лице: — Он очнулся. Вот и та самая белая полоса. Солнце после самой тяжелой бури. Сейчас самое главное - это сделать такие тяжелые шаги ватными ногами, не срываясь на бег. И самое главное — не проснуться. Ведь самое страшное - это знать, что все сон... Но он так и не проходит, а значит... Все хорошо?"... Заплетаются косы
Виноградной лозы,
Оставляя улыбку
И немного слезы..."